Пустой Амулет - Пол Боулз 5 стр.

Он проснулся от визга тормозов, взглянул на дорогу и увидел, что случилось. Двух коз сбил грузовик, и они лежали мертвые на асфальте.

Он подскочил, согнал остальных коз с дороги и поспешил назад, чтобы оттащить мертвых животных в канаву. Если проедут полицейские, они сразу определят, что козы из его стада и заберут его с собой.

Подошел паренек — Абдалла узнал сына человека, жившего по соседству с его хижиной; он толкал пустую тачку. Абдалла окликнул его и показал на трупы в канаве.

— Поможешь мне от них избавиться? Все равно, где ты их спрячешь, только не вези по дороге. Когда вернешься с пустой тачкой, я тебе заплачу.

Абдалла не объяснил мальчишке, отчего хочет убрать трупы, а не оставить в канаве собакам. Если тот поймет важность задачи, он будет недоволен скромной суммой, которую собрался дать ему Абдалла.

Паренек взвалил двух коз на тачку и покатил ее по тропинке, спускавшейся среди кустов к реке. Было воскресенье, и десятки женщин занимались на берегах стиркой; кусты превратились в палатки из сохнущих простынь. Он толкал тачку, пока не добрался до моста над шлюзом. Наверху вода была глубокая и черная, а внизу по дну петляющего русла струилась лишь тонкая речушка. Он решил бросить коз в глубокую воду и засучил рукава.

В этот момент женщина, стоявшая на берегу под мостом, принялась на него кричать. Он стоит на ее земле, кричала она, и пусть тащит свою падаль куда подальше. Довольно долго, ни слова не говоря, он смотрел, как она вопит и размахивает руками. Потом, заметив, что собирается толпа, презрительно плюнул, опрокинул тачку, и животные плюхнулись в воду. Голос женщины перерос в визг: она заявила, что идет в полицию.

— Я знаю тебя! — вопила она. — Знаю, где живет твой отец! Ты будешь ночевать в тюрьме!

Даже не взглянув на нее, мальчик двинулся вперед, толкая тачку. Чтобы добраться до места, где ждал его Абдалла, он вышел на шоссе.

Завидев его, Абдалла пошел навстречу, заглянул в пустую тачку и расплатился, решив, что козы спрятаны где-то среди кустов и ежевики у излучины реки.

И часа не прошло, а женщина уже была в комиссарии — размахивала руками и доносила на мальчика. Полицейские внимательно выслушали, уверенные, что им удастся содрать штраф.

Когда они выудили коз из воды и бросили в задней комнате участка, женщина отвела их к дому отца мальчика.

Паренек вознегодовал.

— Я кинул их в лучшее место — в глубокую воду, — протестовал он. — Один человек заплатил мне, чтобы я их выбросил. Спросите его.

На соседнем участке увидели Абдаллу: он уныло сидел с восьмерыми оставшимися козами.

— Пойдем, — сказали ему. — Мы хотим тебе кое-что показать. — И заставили его пройти в комиссарию, где предъявили два мокрых трупа и потребовали немедленно заплатить сорок тысяч франков.

Абдалла был потрясен.

— У меня и десяти нет, — сказал он.

— Ну ладно, — сказали ему. — Заберем у тебя четырех коз.

На это Абдалла поднял крик.

— Как две козы могут стоить четырех? — не утихал он.

Они засмеялись и вытолкали его; поднялся такой шум, что люди столпились перед входом, стараясь разглядеть через входную дверь. Зохра, ждавшая автобуса на другой стороне дороги, быстро узнала историю от стоявших поблизости.

«Ага, значит у него козы», — сказала она себе, поднимаясь по склону в автобусе, и вся ее затаенная злоба на Абдаллу вернулась. Никогда за буханку хлеба заплатить не мог, а у самого козы.

И она стала распускать в округе слух о том, что Абдалла, вопреки всеобщему мнению, вовсе не уехал из Танжера, а живет под Васкода-Гамой со стадом коз. Она была уверена, что это дойдет до жены Абдаллы; так очень скоро и случилось.

Жена Абдаллы даже не пыталась подать на него жалобу за то, что он оставил ее с детьми, поскольку знала, что ничего с этого не получит. Теперь же она решила пойти и подать на алименты. Если у Абдаллы козы, так лишь благодаря ее ложкам; в этом она не сомневалась. Он не имеет права их держать.

На следующий день она не пошла на работу к назареям, а отправилась заявить, что ее бросил муж. После долгого ожидания ее впустили в контору. Заполняя бумагу, чиновник спросил ее, где работает Абдалла.

— Он не работает. У него нет денег.

Человек развел руками:

— Так чего вы от нас хотите? Если у него нет денег, зачем вы сюда пришли?

— У него козы, — ответила она.

Через несколько недель пришло письмо от властей, чтобы она пришла в комиссарию в ее квартале. Там ей выделили полицейского, и вдвоем они направились к хижине, где жил Абдалла.

С тех пор, как полиция увела половину его стада, Абдалла даже не выпускал оставшихся четырех коз на пастбище. Он просто сидел на пороге хижины и смотрел, как изголодавшие животные бродят по маленькому загону. Изредка приносил им охапку травы.

Полицейский велел женщине подождать на дороге, а сам пошел забрать коз. Она взглянула за калитку и увидела четырех костлявых, отощавших животных. Полицейский поговорил с Абдаллой, а потом вышел за калитку, гоня коз перед собой.

Когда он закрыл калитку, она бросила еще один взгляд внутрь и увидела, что Абдалла сидит на пороге хижины, горестно закрыв лицо руками. Если бы он в тот миг поднял взгляд, она бы крикнула, что все в порядке и он может к ней вернуться. Но он не шелохнулся. За калиткой его уже не было видно, и она пошла по дороге с полицейским и козами.

На миг она пожалела, что не заговорила с ним: он казался таким одиноким и несчастным. Но тут же вспомнила про шаль. Три дня назад, после нескольких месяцев подготовки, ей удалось стащить огромную кашемировую шаль, которую она решила оставить себе. Она подумала, что, придержав язык, поступила верно.

«В этом мире невозможно иметь всё сразу», — сказала она себе.

1980

В «Крунгтеп-плазе»

Настал день, когда с визитом к королевской чете должен был прибыть президент Соединенных Штатов с супругой. Накануне целые отряды людей метались по бульвару, таская тяжелые металлические щиты, чтобы выставить заграждения на тротуарах. Манг Уат поднялся с постели весь взмокший: ночью он почти не спал. С тех пор, как ему сообщили, что кортеж проедет перед отелем, он с нарастающим ужасом ждал этого дня. Малейший инцидент поставит под угрозу его карьеру. Достаточно одного психа с гранатой.

С раздражением он раздвинул шторы и взглянул на свет зловещего дня. Потом, приняв душ, вернулся к окну и долго смотрел. В сером небе над городом гудели вертолеты; пока еще ни один не задел верхушку храмовых чеди, но прохожие всякий раз поглядывали с интересом, когда громыхающая махина направлялась к ближайшему шпилю. Временами патрульный автомобиль объезжал квартал, весь транспорт останавливали, воцарялась непривычная, тревожная тишина, и до Манга Уата доносился лишь стрекот насекомых в листве. Затем вдали появлялись другие признаки жизни — детские крики, собачий лай, — и они тоже действовали на нервы, эти нагие шумы, пришедшие на смену нескончаемому реву моторов.

Никто не знал, когда проедет королевский кортеж. По радио объявили, что в десять утра, но в холле внизу появились слухи — вроде бы прямо из штаб, квартиры полиции, — что все начнется в полдень. Манг Уат решил не завтракать и вообще ничего не есть пока не минует опасность и ему не станет легче.

Он сидел за столом, постукивая ногтем по кончику зуба и задумчиво глядя на мисс Пакун, сидевшую напротив и печатавшую на машинке. Темно-красные шелковые шторы на окнах его кабинета чуть подрагивали от дыхания лопастей вентилятора. От штор комната напоминала какой-то будуар, и движение или поза обретали порой странную двусмысленность. Сегодня эта странность уже не вдохновляла его, а просто усилила недоверие к секретарше. Она выглядела необычайно привлекательно и деловито, но Манг Уат вынужден был признать, что заботит его другое. Он рассчитывал на ее честность, принял на веру сведения, которые она изложила в своем резюме. Он выбрал ее из нескольких столь же респектабельных кандидаток, решив, что она получила доброе буржуазное воспитание.

Подозрения возникли на прошлой неделе, когда кассир по имени Удом сообщил ему, что видел, как мисс Пакун идет по улице в антисанитарном и пользующемся дурной славой квартале Тонбури на другом берегу реки. Удом хорошо знал эти места: это был район трущоб, свалок, опиумных курилен и борделей. Если она жила там, почему же дала сукумвитский адрес? А если нет, какое убедительное оправдание может у нее быть для визитов в столь опасный район? Он даже начал сомневаться в том, что Пакун — ее настоящее имя.

Манг Уат гордился своим трехкомнатным люксом в «Крунгтеп-плазе». В тридцать два года он уже был менеджером отеля, и это его восхищало. Через окошко в стене приемной он мог, если бы захотел, посмотреть в холл и увидеть, что творится почти в каждом его уголке. Но он никогда этого не делал.

Достаточно, что подчиненные знают о существовании окошка.

Из соседней комнаты до его стола долетал плеск фонтана. Друг, недавно перебравшийся в Гонконг, оставил ему фонтан, и Манг Уат потратил немало денег на установку. Мисс Пакун закашлялась — возможно, хотела напомнить ему, что он курит. Она всегда кашляла, если он курил. Несколько раз, когда она только начала работать на него, он гасил сигарету. Сегодня его не очень волновало состояние ее горла. Да, подумал он, ему все равно, живет она в элегантном доме в Сукумвите или в трущобном закоулке Тонбури. У него больше не было ни малейшего желания изображать, что относится к ней дружелюбно.

Ближе к полудню к нему постучался Удом — друг с университетских дней, неудачник, вымоливший у него работу в отеле. Манг Уат, полагавший, что у человека вряд ли может быть больше одного достоинства, дал ему место кассира — парень ненадежный, но честный.

С тех самых пор, как деловой партнер его дяди предложил ему эту высокую должность, Манг Уат наслаждался своей защищенностью от внешнего мира. Сегодня в первый раз чудесное спокойствие оказалось под угрозой. Чепуха. Он понимал, что ничего не может случиться, но ситуация, вышедшая из-под его контроля, внушала ему нелепое беспокойство.

Удом подошел к столу и мрачно прошептал, что внизу появились американцы из службы безопасности и требуют мастер-ключ от всех номеров.

— Я сказал им, что должен поговорить с тобой, — продолжал он. — Ты ведь знаешь, что не обязан этого делать. Только ключи к конкретным комнатам, если они попросят.

— Знаю, — сказал Манг Уат. — Дай им мастер-ключ.

— Постояльцы будут недовольны.

Манг Уат вспыхнул:

— Какая разница? Дай им любые ключи, дай всё, что захотят. Только проследи, чтобы вернули.

Его потрясло, что кто-то может сомневаться, следует ли принимать эту дополнительную помощь, но Удом всегда славился своей манерой создавать осложнения и затевать споры. Манг Уат подозревал, что тот еще не до конца изжил юношеские марксистские симпатии, и порой раздумывал, правильно ли поступил, взяв Удома в штат.

От приступов голода он нервничал еще больше. Было двадцать пять минут второго. Мисс Пакун еще не вернулась с обеда. Только тут он понял, что уже некоторое время с улицы доносится необычный гул. Он подошел к окну. Мимо проносились большие официальные машины — поразительно быстро. И тут он заметил два белых дворцовых «бентли» с мотоциклетным эскортом. Он затаил дыхание, пока они не промчались. Еще минуту прислушивался, и лишь потом позвонил и заказал обед.

Ближе к вечеру портье позвонил в его кабинет и сказал, что с ним требует встречи постоялец. Опасность неожиданно возникла вновь.

— Я никого не смогу принять, — сказал он и повесил трубку.

Через пять минут позвонил Удом.

— Вот этого я и боялся, — сказал он. — Англичанин жалуется, что полиция обыскала его номер.

— Скажи ему, что меня нет, — распорядился Манг Уат. И добавил для мисс Пакун: — Никаких звонков не принимать. Вам ясно?

Сумерки опустились мгновенно: огромная черная туча разбухла над городом. Манг Уат решил, что можно и отпустить мисс Пакун, пока не пошел дождь. Он встал у окна и посмотрел на улицу. Город сверкал миллионами новых огней: лампочки причудливо переплетались в ветвях на другой стороне канала. Перед мостом установили триумфальную арку, впечатляюще подсвеченную красным и синим, чтобы видны были тридцатифутовой высоты портрет президента и слова приветствия на английском и тайском.

Звонок в прихожей. Мисс Пакун ответила, посыльный в алой форме принес записку на подносе.

«Он болел оспой, — сказал себе Манг Уат. — Кто его такого взял на работу?» Он записал в блокнот, что посыльного следует завтра же уволить, и забрал у него записку. Удом писал: «Человек в баре уговаривает гостей подписать жалобу. Думаю, тебе нужно с ним поговорить».

Манг Уат недоверчиво перечитал записку. Затем стукнул по столу кулаком, и мисс Пакун подняла глаза. Он разозлился и тут же напомнил себе, что важнее всего сохранять хладнокровие. Если имеешь дело со смутьянами, следует быть твердым, нельзя втягиваться в спор, а тем более в ссору.

Зазвенел звонок.

— Скажите ему, что я освобожусь через пять минут, — велел он мисс Пакун.

Больше уже и речи не было о том, чтобы отпустить ее, пока не началась гроза. Придется ей снять туфли, как другим людям в этом жалком квартале, где она наверняка живет, и ковылять босиком среди луж и потоков до конца переулка, куда ее не сможет подвезти такси. Мисс Пакун тут же вернулась и уселась, поправляя прическу и разглаживая юбку. Должно быть, в этот миг поблизости оказалась полицейская машина, потому что на улице вновь воцарилась зловещая тишина. Пока мисс Пакун тщательно подкрашивала лицо, Манг Уат сидел недвижно и слушал, как свиристит геккон прямо под кондиционером за его спиной: отрывистый стрекот вонзался в легкий гул мотора. И насекомые в деревьях беспрерывно жужжали. Он пожалел, что решил отсрочить встречу. Пять минут тишины показались двадцатью. Когда время прошло, мисс Пакун, ослепительная, поднялась вновь и двинулась к выходу Манг Уат остановил ее.

— Не печатайте ничего, пока этот человек здесь, — произнес он твердо. — Только от руки. У вас получится. — Он грозно взглянул на нее. — Это смутьян, — подчеркнул он. — Вы должны записать все, что он скажет.

Мисс Пакун всегда смущалась, когда он просил ее стенографировать разговор на английском, и говорила, что не очень хорошо знает этот язык. Результат ее работы, между тем, обычно выглядел неплохо. Манг Уат сердито взглянул на нее:

— Вы должны уловить каждое слово. Не исключено, что он станет мне угрожать.

Мисс Пакун вернулась с посетителем. Он был молод и походил на студента. С чуть заметной улыбкой постоялец сел на стул и произнес, глядя на Манг Уата:

— Спасибо, что приняли меня.

Манг Уат принял это за сарказм:

— Вы собираетесь жаловаться?

— Понимаете, — начал молодой человек, — я хочу продлить свою туристическую визу, не покидая страны.

Манг Уат хлопнул по столу ладонью:

— Тут какая-то ошибка. Вам нужно обратиться в департамент иммиграции. Моя секретарша даст вам адрес.

Молодой человек повысил голос:

— Я просто не хотел начинать с жалобы. Но придется сделать это сейчас. Вы оскорбляете гостей тем, что впускаете американцев в номера.

— А! Возможно, вам следует пожаловаться в тайскую полицию, — предложил Манг Уат и встал, показывая, что встреча подошла к концу. — Моя секретарша может дать вам и этот адрес.

Молодой англичанин бросил на него взгляд, полный нескрываемого отвращения.

— Вы идеальный менеджер для такого жалкого заведения, — пробормотал он. Затем, видя, что мисс Пакун встала и приоткрыла ему дверь, поднялся и широким шагом вышел, постаравшись со всей силы захлопнуть дверь приемной. Подготовленная к грубому обращению, дверь издала лишь обычный приглушенный всхлип. Услышав этот звук, воплощавший для него самую суть роскоши, Манг Уат вздохнул с чувственным удовольствием.

— На сегодня всё, — сказал он мисс Пакун.

Та взяла сумочку, на долю секунды одарила его сладчайшей улыбкой и затворила за собой дверь.

Было уже поздно, и дождь лил как из ведра. Мисс Пакун сильно промокнет, подумал Манг Уат, и к его удовлетворению примешался порыв жалости. Он зашел в соседнюю комнату, лег на диван и несколько минут смотрел телевизор. Потом встал. Пришло время провести вечернюю инспекцию кухни и, проверив еду, заказать ужин. Он закурил и спустился на лифте в холл.

Перед конторкой портье он неодобрительно нахмурился, глядя на пятна на ковре от мокрого багажа, который принесли с улицы. В этот момент взгляд его ненароком скользнул на другую сторону холла, и он увидел, как мисс Пакун идет из бара в сопровождении молодого англичанина. Они сразу вышли на улицу. К тому времени, как Манг Уат, не торопясь, добрался до двери, они уже садились в такси. Он ступил наружу и, укрытый навесом, увидел, как машина исчезает под ливнем.

По дороге на кухню Манг Уат остановился у конторки кассира и рассказал Удому о том, что видел. Он велел утром рассчитать мисс Пакун и проследить, чтобы ни при каких обстоятельствах она не поднималась в офис.

— Проститутка, — произнес он с горьким возмущением. — Обычная проститутка, а корчила из себя интеллигентную, образованную девушку.

1980

Буаяд и деньги

— Аид-эль-Кебир примерно через месяц. С каждым годом овцы дорожают, — сказал Буаяд. — В этом году будут дороже прежнего. Почему бы нам не купить двадцать овец в складчину? Когда наступит праздник, поделим выручку.

У Чауни всегда водились деньги. Он согласился. Они пошли в Сиди-Ямани и дешево купили животных у друга Буаяда. Наняли грузовик, чтобы перевезти овец в Танжер. Поместили в загоне у Буаяда и каждый день вместе гоняли их пастись за городом. Овца должна быть жирной и красивой к Аиду.