— Бедная, бедная Маргарет, — сказала она.
Барден сел, и мисс Фаулер уселась в кресло-качалку напротив него, поставив ноги на вышитую крестиком подставочку для ног.
— Как же все это ужасно! И ее мужа тоже жалко, бедняжку… Я получила нужный вам список.
Барден взглянул на аккуратно напечатанные ряды имен.
— Расскажите мне о ней, — попросил он.
Мисс Фаулер самодовольно рассмеялась, затем прикусила губу, словно вспомнила, что сейчас не тот момент.
— Честно говоря, инспектор, сказала она, — я не могу ее вспомнить. Понимаете, девушек было так много… конечно, мы забываем не всех, но, естественно, запоминаются те, кто чем-то себя зарекомендовал — высокими оценками, какими-то достижениями… Но ее выпуск был не особенно блестящим. Были многообещающие девушки, но ни одна по-настоящему не реализовалась. Знаете ли, я видела ее после возвращения.
— Здесь? В Кингсмаркхэме?
— Это было, наверное, несколько месяцев назад. — Она взяла с каминной полки пачку сигарет, предложила одну Бардену и бурно задымила своей, когда он поднес к ней спичку.
«Они никогда не становятся взрослыми», — подумал он.
Это было на Хай-стрит, — продолжала она. — Занятия только что закончились, а Маргарет выходила из магазина. Она сказала: «Добрый день, мисс Фаулер». Честно говоря, я понятия не имела, кто это. Затем она сказала, что она Маргарет Годфри. Они, понимаете ли, считают, что я всех их должна помнить, инспектор.
— Тогда как вы…
— Как я узнала, что она и есть миссис Парсонс? Да после того, как увидела фотографию. Знаете, мне очень жаль, что мы не поговорили тогда, но я постоянно сталкиваюсь с бывшими ученицами и не могу сказать, кто это или сколько им лет. Им может быть и восемнадцать, и тридцать. Вы сами понимаете — трудно понять, сколько лет человеку, который моложе тебя. — Директриса подняла взгляд, и Барден улыбнулся. — Но вы-то точно молоды.
Она вернулась к списку. Имена шли в алфавитном порядке. Инспектор принялся медленно читать вслух, ожидая реакции мисс Фаулер:
— Лин Эннсли, Джона Бертрам, Клэр Кларк, Уэнди Дитчем, Маргарет Долан, Маргарет Годфри, Мэри Хэншо, Джилиан Ингрэм, Энн Келли, Хелен Лэрд, Марджори Миллер, Хильда Пентсмен, Джанет Пробин, Фабия Роджерс, Дейрдре Сакс, Дайана Стивенс, Уинифрид Томас, Гвен Уильямс, Ивонн Янг.
Под списком миссис Морпет триумфально написала: «Мисс Клэр Кларк — в штате учителей высшей школы!»
— Я бы хотел поговорить с мисс Кларк, — сказал он.
— Она живет в коттедже «Нектарин», вниз по первому переулку налево от Стауэртон-роуд, — сказала мисс Фаулер.
— Фабия — очень необычное имя, — медленно проговорил Барден.
Мисс Фаулер пожала плечами и пригладила жестко завитые седые волосы.
— Не сказала бы, — ответила она. — Как раз одна из этих многообещающих девочек, о которых я вам говорила, которые так и не достигли особых высот в жизни. Она живет где-то здесь. Они с мужем весьма известны в так называемых светских кругах. Другая — Хелен Лэйрд. Очень милая, очень самоуверенная. Всегда с ней были какие-то неприятности. Мальчики, понимаете ли. Честно говоря, такая дурочка! Я думала, она пойдет на сцену, но она вышла замуж. И конечно, мисс Кларк…
Барден подумал было, что она и мисс Кларк включит в число неудачниц, но корпоративная солидарность удержала ее от этого шага. Он не настаивал. Директриса дала ему куда более интересный след.
— Так что, вы сказали, случилось с Хелен Лэйрд?
— Я толком ничего и не знаю, инспектор. Миссис Морпет вроде говорила, что та вышла замуж за автодилера. Такая жалость! — Мисс Фаулер ткнула сигаретой в пепельницу, явно самодельную и крашенную плакатной краской. Когда она продолжила, в ее голосе послышалась легкая печаль. — Понимаете, они уходят, и мы забываем их, а лет через пятнадцать какая-нибудь малышка приходит к тебе в первый класс, и ты думаешь — где-то я уже видела это лицо! Конечно же — это лицо ее матери.
Димфна и Присцилла, подумал Барден. Еще немного, и личико Димфны может, те же самые рыжие локоны — тронут в душе мисс Фаулер давно умолкшую струну.
— И все же, — сказала она, словно бы читая его мысли, — всему приходит конец, и через пару лет я ухожу на покой.
Барден поблагодарил ее за список и ушел. Как только он приехал в участок, Вексфорд показал ему письмо Катц.
— Все указывает на то, что убийца — этот самый Дун, сэр, — сказал инспектор, — кем бы он ни был. И что мы будем теперь делать? Ждать звонка из Колорадо?
— Нет, Майк, мы должны продолжать рыть. Миссис Катц явно не знает, кто такой Дун, и лучшее, на что мы можем надеяться, — узнать от нее хоть какую-то подоплеку этого дела и получить последнее письмо миссис Парсонс. Дун, скорее всего, окажется ее другом по здешним школьным временам. Будем надеяться, что у ней было не слишком много мальчиков.
— Меня вот что удивляет во всем этом, честно говоря, как выразилась бы мисс Фаулер, — сказал Барден, — что эти послания в книгах Минны совсем не кажутся мальчишескими, разве что это был очень духовно зрелый юноша. Они слишком изысканны, слишком отточены. Возможно, Дун — взрослый мужчина, который питал к ней интерес.
— Я подумал об этом, — сказал Вексфорд, — и проверил Прюэтта и его работников. Прюэтт купил ферму в сорок девятом, когда ему было двадцать восемь лет. Он человек образованный и способен писать такие письма, но во вторник он был в Лондоне. В этом нет никаких сомнений, разве что Прюэтт не вступил в сговор с двумя врачами, выдающимся кардиологом, медсестрой, бог знает со сколькими сиделками и собственной женой. Дрэйкотт в нашем округе всего два года, причем он жил в Австралии с сорок седьмого по пятьдесят третий. Байсаут едва способен накарябать собственное имя, куда уж там до поэтических цитат и любовного письма даме; то же самое можно сказать о Трейноре. Эдвардс прослужил в армии весь пятидесятый и пятьдесят первый годы, и Дороти Суитинг вряд ли могла знать о любовной жизни Минны двенадцать лет назад, поскольку ей тогда было всего семь лет.
— Значит, похоже, придется нам выкопать все, что сможем, из этого списка, — сказал Барден. — Мне кажется, сэр, что некоторые имена могут вас заинтересовать.
Вексфорд взял список. Дойдя до Хелен Лэйрд и Фабии Роджерс, он яростно чертыхнулся. Барден вписал карандашиком Миссал и Куодрент, поставив возле каждой фамилии вопросительный знак.
— Кто-то тут хочет быть слишком умным, сказал Вексфорд, — а этого я не потерплю. Роджерс… Ее родители — старик Роджерс и его жена из Помфрет-холла. Они люди не бедные. Все из себя, как говорится. У ней не было причины сообщать нам, что она была знакома с миссис Парсонс. Когда мы разговаривали с Дуги, проблема Дуна еще не казалась такой важной. Но миссис Миссал… Не знает она миссис Парсонс, — хотя училась с нею в одном классе!
Он побагровел от злости. Барден знал, что его начальник терпеть не может, когда его пытаются обвести вокруг пальца.
— Я уже собирался было предать забвению этот билет в кино, Майк, но теперь я уже сомневаюсь. Теперь я вытрясу из миссис Миссал всё до конца! — Он ткнул пальцем в список. — Пока меня не будет, начните работу с этими женщинами.
— Это была женская школа, — проворчал Барден. — Женщины меняют фамилию.
— Ничем не могу помочь, — отрезал Вексфорд. — Мистер Грисуолд уже дважды после досудебного заходил, прямо в спину дышит.
Грисуолд был главным констеблем[23]. Барден понимал, что хочет сказать Вексфорд.
Вы его знаете, Майк. Только намекни на затруднение, и он уже бежит кланяться в Скотленд-Ярд, — сказал старший инспектор и вышел, оставив Бардена со списком и письмом.
Прежде чем начать охоту на женщин, Барден снова перечитал письмо. Оно неожиданно поразило его, поскольку приоткрывало личность миссис Парсонс, показывая ту сторону, о которой прежде никто не подозревал. Оказывается, она была куда менее безупречной, чем все думали.
«…!!! Но если ваши встречи с Дуном сведутся к поездкам на машине и паре ужинов за его счет, то я не была бы чересчур щепетильна», — писала миссис Катц. Однако в то же самое время она не знала, кто такой этот самый Дун. Миссис Парсонс была странно скрытна, загадочна, скрывая личность своего приятеля от кузины, которая была ее ближайшей подругой. Странная женщина, подумал Барден, и приятель у нее странный. Какие-то забавные у них отношения с Дуном, сказал он себе. Миссис Катц пишет: «И все равно я не понимаю, почему ты боишься», и позже «в этом нет ничего такого». Что она имела в виду? Но миссис Парсонс действительно боялась. Чего, сексуальных домогательств? Миссис Катц писала, что она слишком осторожничает. Логично, подумал Барден. Любая целомудренная женщина будет побаиваться и подозрительно относиться к мужчине, который уделяет ей слишком много внимания. Но в то же самое время «в этом нет ничего такого». Миссис Парсонс не должна чересчур осторожничать.
Барден гадал впустую. Письмо, как и его адресат, было загадкой. Когда инспектор отложил его и поднял телефонную трубку, он был уверен только в двух фактах: Дун к ней не приставал, он хотел чего-то другого, что испугало миссис Парсонс, но было настолько безобидно, по мнению ее кузины, что надо быть чересчур щепетильной, чтобы этого опасаться. Барден покачал головой, как человек, который озадачен замысловатой загадкой, и начал набирать номер.
Он начал с Бертрам, поскольку в телефонной книге не было фамилии Энсли — и, кстати, ни Пентесмен, ни Сакс. Но мистер Бертрам, который взял трубку, сказал, что ему за восемьдесят и он холостяк.
Затем инспектор набрал номер единственных Дитчемов, которых нашел, но хотя он слушал длинные гудки дольше некуда, трубку так никто и не поднял.
Номер миссис Долан был занят. Барден выждал пять минут и попытался дозвониться еще раз. На сей раз она ответила. Да, это мать Маргарет Долан, но теперь Маргарет — миссис Хит, и она переехала в Эдинбург. В любом случае Маргарет никогда не приводила в дом девушки по фамилии Годфри. Ее лучшими подругами были Джанет Пробин и Дейрдре Сакс, и миссис Долан помнит, что у них был свой закрытый круг.
Мать Мэри Хэншо умерла. Барден поговорил с ее отцом. Его дочь по-прежнему жила в Кингсмаркхэме. «Замужем?» — спросил Барден. Мистер Хэншо расхохотался. Барден терпеливо ждал. Тот отсмеялся и сказал, что его дочь действительно замужем. Ее фамилия теперь Хэдли, и она находится в окружной больнице.
— Я бы хотел с нею поговорить, — сказал Барден.
— Не выйдет, — чрезвычайно весело ответил Хэншо. — Если только не наденете белый халат. Она сейчас четвертого рожает. Я-то подумал, вы мне как раз оттуда звоните с радостными вестями…
Через миссис Ингрэм инспектор вышел на Джиллиан Ингрэм, ныне миссис Блумфилд. Она ничего не знала о Маргарет Парсонс, разве что смогла вспомнить, что в школе та была хорошенькой и строгой, любила читать и была довольно застенчива.
— Говорите, хорошенькая?
— Да, она была хорошенькой, своеобразно привлекательной… Да, понимаю, я видела газеты. Но вы же знаете, что с годами облик меняется.
Барден знал, но все равно был удивлен.
Энн Келли уехала в Австралию, Марджори Миллер…
— Моя дочь погибла в автомобильной катастрофе, — последовал резкий ответ; в голосе звучала вновь пробудившаяся боль. — Я думал, что в полиции об этом знают.
Барден вздохнул. Пентесмен, Проби, Роджерс, Сакс… Только в местном справочнике полицейский нашел двадцать шесть Стивенсов, сорок Томасов, пятьдесят двух Уильямсов, двенадцать Янгов. На обзвон всех их уйдет добрая часть дня и весь вечер. Клэр Кларк могла бы помочь ему. Он закрыл справочник и поехал в коттедж «Нектарин».
Когда Инге Вольф впустила Вексфорда в холл, французские окна были открыты, и из сада доносились вопли ссорящихся детей. Он прошел следом за нею по лужайке и поначалу не увидел никого, кроме двух девочек: старшая была точной миниатюрной копией матери — светлоглазой и рыжей, младшая оказалась толстой и светловолосой, с веснушчатым личиком. Они дрались за лодку-качели, красно-желтую ярмарочную штуковину с кроликом на носу.
Инге с криком бросилась к ним.
— Вы девочки или невоспитанные мальчики? Вот полицейский за вас пришел!
Но дети только сильнее вцепились в веревки, и Димфна, которая стояла, стала пинать сестру в спину.
— А если он полицейский, то почему не в форме? — спросила она.
Сзади послышался смех, и Вексфорд резко обернулся.
Хелен Миссал лежала в гамаке, натянутом между шелковицей и стеной беседки и потягивала чай без молока из стакана. Сначала он увидел только ее лицо и медово-загорелую руку, свисавшую через край гамака. Затем, подойдя поближе, понял, что она загорает. На ней был только купальник-бикини, белоснежная восьмерка и треугольник, выделявшиеся на ее золотистой коже.
Вексфорд был застигнут врасплох, и его раздражение переросло в гнев.
— Хватит! — сказала она. — Теперь я понимаю, как чувствуют себя лисы. Они не в восторге.
Ее мужа рядом не было, но из-за темно-зеленой кипарисовой изгороди доносился гул газонокосилки.
— Не могли бы мы зайти в дом, миссис Миссал?
Хелен чуть помедлила. Вексфорду показалось, что она прислушивается к чему-то — возможно, к шуму из-за изгороди. Косилка замолкла, и когда женщина затаила было дыхание, гудение возобновилось снова. Она перекинула ноги через край гамака, и старший инспектор увидел золотую цепочку на ее левой щиколотке.
— Полагаю, — сказала Хелен, — выбора у меня нет, так ведь?
Она пошла впереди. Миновала открытые двери, двинулась через прохладную столовую, где Куодрент тогда рассматривал вино, и вошла в комнату с рододендронами. Там она села и сказала:
— И что на сей раз?
Было нечто вызывающее и в то же время презрительное в том, как Хелен демонстрировала свою наготу на фоне розово-зеленого ситца. Вексфорд отвел взгляд. Она была у себя дома, и вряд ли он был вправе приказать ей пойти и накинуть что-нибудь на себя. Вместо этого полицейский достал фотографию и протянул ей.
— Почему вы сказали мне, что не знаете эту женщину?
Страх ушел из ее глаз, и они вспыхнули удивлением.
— Но я не знаю ее.
— Вы вместе учились в школе, миссис Миссал.
Хелен схватила фотографию и уставилась на нее.
— Нет… — Ее волосы рассыпались по плечам, ярко-рыжие и блестящие как новый пенни. — По крайней мере, я ее не помню. То есть здесь она намного старше меня по виду. Наверное, она была в шестом классе, когда я была в первом… Не знаю.
— Миссис Парсонс было тридцать лет, — жестко сказал Вексфорд, она ваша ровесница. Ее девичья фамилия Годфри.
— Обожаю эти слова — «девичья фамилия»… Так снисходительно, не правда ли? Да, старший инспектор, теперь я вспомнила. Но она постарела. Так изменилась…
Внезапно она улыбнулась, на лице ее отразился чистейший самодовольный триумф, и Вексфорд изумленно подумал, что эта женщина ведь ровесница той убогой домохозяйки, труп которой они нашли в лесу.
— Очень жаль, что вы не смогли этого припомнить во вторник вечером, миссис Миссал. Вы выставили себя в очень неприглядном свете, во-первых, сознательно солгав инспектору Бардену и мне и, во-вторых, скрыв важные факты. Мистер Куодрент объяснит вам, что я в полном праве обвинить вас в соучастии в…
— Да что вы ко мне привязались? — мрачно перебила его Хелен Миссал. — Фабия тоже ее знала, как и… ну, много кто.
Но я спрашиваю вас, — сказал Вексфорд. — Расскажите мне о ней.
— Если я расскажу, — сказала она, — вы пообещаете отстать от меня и больше не приходить?
— Просто расскажите правду, мадам, и я с удовольствием уйду; я занятой человек.
Хелен закинула ногу за ногу и погладила колени. Колени у нее были как у девочки, которая никогда не лазила по деревьям и всегда мылась в ванной.
— Мне не нравилось в школе, — доверительно сказала она. — Там нас так строго держали, если вы понимаете. Я все умоляла папу забрать меня оттуда в конце первого полугодия в шестом классе…
— Маргарет Годфри, миссис Миссал.
— О да, Маргарет Годфри. Ну, она была серая мышка — разве не очаровательные слова? Я вычитала их в одной книжке. Пустое место. Она была как бы на обочине, не слишком умная и не особо красивая, да и во всех отношениях не особо. — Она еще раз глянула на снимок. — Маргарет Годфри… Знаете, я едва могу поверить.
Я бы сказала, что вот ее убили бы в последнюю очередь.
— А кого в первую, миссис Миссал?
— Ну, кого-нибудь вроде меня, — хихикнула она.
— Кто были ее друзья, с кем она водилась?
— Дайте подумать. Энн Келли и еще хилая прыщавая сучка по фамилии Бертрам, и Дайана как-бишь-ее-там…
— Дайана Стивенс.
— Господи, да вы же все знаете!..
— Я имел в виду мальчиков.
— Не знаю. Мне своих с лихвой хватало. — Она посмотрела на него, вызывающе надув губы, и Вексфорд впервые с какой-то жалостью подумал, что с годами, когда ее красота увянет, эта игра в девочку превратится в карикатуру.
— Энн Келли, — сказал он. — Дайана Стивенс и девушка по фамилии Бертрам. А Клэр Кларк, миссис Куодрент? Они могут вспомнить ее?
Хелен сказала, что ненавидит школу, но когда она начала рассказывать о школьных годах, выражение ее лица смягчилось и голос зазвучал нежнее. На мгновение старший инспектор забыл о своем гневе, ее лжи, ее вызывающем костюме и стал слушать.
— Забавно, — сказала Хелен. — Как только начинаю вспоминать эти имена, все опять встает перед глазами… Мы любили сидеть в этом старом запущенном саду. Мы с Фабией и девушкой по фамилии Кларк — я иногда сталкиваюсь с нею, — и Джилл Ингрэм, и с той самой Келли, и с Маргарет Годфри. Предполагалось, что мы ухаживаем за садом, но мы особо не утруждались. Мы обычно разговаривали о… Ну, не знаю…