– В самой дальней точке, – объяснила я, – спутник находится почти в полтора раза дальше от центрального тела, чем в ближайшей.
– При сохранении данной тенденции, – сказала Белль, – спутник начнет падать в атмосферу, после чего, естественно, сгорит.
– Когда это произойдет?
– Лет через сто.
– Можно ли на основании этого определить его возраст?
– Ответ отрицательный, Алекс. Информации недостаточно. – (Мы еще немного повернули картинку и увеличили ее.) – Однако можно произвести анализ.
– Каким образом?
– Все довольно просто. Но для этого придется доставить фрагмент спутника на борт.
Я вышла наружу и срезала кусок металла с передней грани, забрав также деталь телескопа. Белль исследовала их и через несколько минут дала заключение:
– Спутник находится на орбите приблизительно четыре тысячи лет.
– Как ты определила? – спросил Алекс.
– Если взглянуть внимательнее, можно заметить оспины на поверхности металла – следы микрометеоритов. Обратите также внимание на стертость передней грани – последствие столкновений со множеством мельчайших частиц. Теперь о линзе телескопа: если взглянуть на нее при достаточном увеличении, видно, что она слегка помутнела.
– Какова причина этого?
– Накопленная солнечная радиация. У меня нет точных данных о фоновой радиации или плотности космической пыли в данной части пространства, но приемлемую оценку сделать несложно.
– Спасибо, Белль.
– Не за что, Алекс. Извини, что результат не совпадает с тем, которого тебе хотелось.
На планете не было видно никаких искусственных сооружений, но Белль сообщила о наличии крупных животных.
– Можешь показать их? – спросил Алекс, явно разочарованный отсутствием множества городов или по крайней мере какой-нибудь исследовательской базы. Вообще ничего.
Белль вывела на экран изображение кошкоподобного существа – серого, с длинными клыками, почти саблезубого. Оно двигалось сквозь деревья и кусты, и разглядеть его было почти невозможно. Еще Белль показала нам птицу, такую жирную на вид, что казалось, ей не под силу подняться в воздух, – тем не менее она парила в небе, как орел.
Мы увидели также ящерицу с длинной мускулистой гибкой шеей. Было непонятно, какого размера это животное, но на фоне древесных стволов оно смотрелось весьма внушительно.
Еще там было нечто, похожее на простой пучок травы. Белль, однако, предложила посмотреть видео, сделанное несколько минут назад. Мимо прошло четвероногое создание, похожее на лисицу. Внезапно его ухватило вырвавшееся из травы щупальце, вслед за которым появились и другие, – животное оказалось в ловушке и за несколько секунд было утянуто в заросли. Борьба продолжалась около минуты, затем прекратилась – после нескольких судорожных рывков. Судя по шевелению в кустах, «пучок травы» начал кормиться.
Поверхность Эхо II покрывали высокие горные цепи, широкие реки, обширные равнины и джунгли. В южной полярной области бушевала снежная буря. Нигде не было видно ни городов, ни шоссе, ни мостов – никаких искусственных объектов.
Ни одного.
– Видишь хоть что-нибудь? – спросил Алекс у Белль. – Инструменты? Сараи? Хозяйственные постройки?
– Ответ отрицательный. Похоже, ничего нет.
– Уверена?
– Я не исследовала каждый квадратный метр, Алекс, но если бы увидела что-нибудь искусственное, то немедленно сообщила бы.
Помню, я подумала о том, каково это – возвращаться с пустыми руками. Сколько будет разочарования после всей этой суматохи вокруг плиты… А смерть Рэчел останется лишенной всякого смысла.
Алекс сочинил целую теорию: возможно, во всем виноват Таттл. Он сам придумал плиту и надпись на ней, договорился о ее изготовлении и воспользовался ею для мести тем, кто высмеивал его все эти годы, убеждая хотя бы раз в жизни сделать что-нибудь «конструктивное». Таттл сумел обмануть Рэчел, убедив ее, что нашел следы инопланетян; узнав правду, она не простила ему унижения и постаралась все скрыть. В конечном счете именно Таттл виновен в ее самоубийстве.
– На самом деле все не так однозначно, – добавил Алекс. – Похоже, я просто успокаиваю свою совесть.
«Пучок травы» оказался не единственным опасным растением. Мы видели нечто кактусообразное: оно набросилось на маленькое животное, имевшее неосторожность спуститься с дерева, и сожрало его. А также куст, который схватил существо, похожее на оленя, растерзал его и все еще наслаждался едой, когда мы пролетели мимо.
В системе была еще одна землеподобная планета, которую нам хотелось обследовать, но Алекс решил не спешить.
– Давай до отлета убедимся, что здесь действительно ничего нет.
Поиски продолжались еще несколько дней. Мы вглядывались в леса и джунгли, изучали долины и горные вершины, исследовали реки. На четвертый вечер, когда мы уже готовы были сдаться, Белль сообщила:
– Вижу здание.
Алекс с трудом скрывал радость, но не стал поддаваться эмоциям.
– Где, Белль?
– В северных широтах.
Она показала нам картинку: старое, обветшалое строение, наполовину погребенное в зимнем лесу. Если раньше оно и имело какой-то цвет, то теперь от него не осталось и следа. Лианы и кусты опутывали тускло-серые стены. Одна часть постройки обрушилась, и там росли деревья.
Видимо, изначально здание имело форму многоугольника, но определить число сторон было невозможно – то ли восемь, то ли девять.
– Какого оно размера? – спросил Алекс.
– Трудно сказать. Подозреваю, что оно стоит тут уже несколько тысяч лет. Похоже, раньше в нем было несколько этажей – вероятно, четыре. Точнее сказать сложно: большая часть здания погребена под снегом.
– Что-нибудь еще видно?
– Вокруг?
– Да. Другое здание. Транспортное средство. Инструменты. Что угодно.
– Ничего искусственного, Алекс. Возможно, там погребен целый город. У меня нет оборудования для глубинного зондирования, и ты это знаешь.
В голосе Белль звучало недовольство – возможно, потому, что она предлагала Алексу снабдить корабль соответствующими датчиками, но тогда эти расходы казались ненужными.
– Каков состав атмосферы? – спросила я.
– Кислорода недостаточно. Вам потребуются баллоны.
Белль приготовила нам обед – печенье с шоколадной крошкой и сэндвичи с курицей. Взяв из грузового отсека резак и несколько фонарей, мы спустились к челноку и забрались в него. Положив сэндвичи в холодильник, Алекс начал просматривать изображения руин, пока я жевала печенье и проверяла все системы. Взглянув на окружавший развалины лес, он покачал головой.
– Непонятно, – сказал он.
– Что именно?
– Там ничего больше нет. Только эти руины.
– Оптимальное время старта – через шесть минут, – предупредила Белль.
– Хорошо, Белль. – Я закрыла люк.
Белль начала разгерметизацию шлюза. Алекс посмотрел на печенье в пластиковой упаковке, лежавшее на моих коленях.
– Что? – спросила я.
– Как оно?
– Вкусно. Хочешь?
– Конечно. Каждый полет начинай с печенья. Так написано в «Справочнике антиквара».
Я дала ему две штуки и убрала остальное в ящик. Алекс пристегнулся к креслу. Мы сидели, обсуждая странное многоугольное сооружение. Кто его построил? Сколько ему лет? Не здесь ли Таттл нашел плиту?
– Разгерметизация закончена, – сказала Белль. – Старт через девяносто секунд.
Наружный люк открылся, и я освободила захваты.
– Мы готовы, Белль, – сказала я.
Она вывела челнок из корабля. Я включила двигатели, и мы начали опускаться на планету.
Солнце только что взошло, когда мы пролетели над многоугольником, в буквальном смысле погребенным среди деревьев с толстыми стволами, хотя и не слишком высоких – метров тридцать, не больше. Серые и твердые, они больше напоминали камни, чем растения. Повсюду валялись сломанные ветки.
Сам многоугольник был едва виден. Я с легкостью могла бы пролететь над ним, даже не заметив.
Где, черт возьми, на этой планете все остальные?
Определить, где у здания передняя часть, а где задняя, мы не смогли. Впрочем, значения это не имело. Я облетела вокруг него в поисках места для посадки. Не найдя подходящего открытого пространства в радиусе двадцати километров от сооружения, я выбрала то место, где вред для деревьев был бы минимальным, и начала снижаться. Сломав по пути множество веток, мы приземлились в кустарнике.
Мы надели скафандры, проверили запас воздуха – в баллонах его хватало на четыре часа – и, вооружившись скремблерами, вышли из шлюза.
Спустившись первым, Алекс достал оружие и огляделся вокруг. Убедившись, что никто не собирается на нас нападать, он знаком велел мне следовать за ним. Внешний люк я оставила открытым, на тот случай, если придется спешно возвращаться.
Как выяснилось впоследствии, идея оказалась не слишком удачной.
Из-под неглубокого снега торчала жесткая трава. От здания нас отделяло метров сорок. Взяв по упавшей ветке, мы тыкали ими в растительность, но ничто не откликалось на тычки, ничто на нас не нападало. Правда, признаюсь, я предпочла бы встретить саблезубого. Мы не рассчитывали, что скремблеры помогут справиться с растениями, – они воздействовали на нервную систему, а в остальном были плохими защитниками. Я подумала, что резак, возможно, пригодился бы куда больше.
Но растения нас не трогали, и мы добрались до многогранника без происшествий.
На вид здание было пластмассовым, но материал оказался настолько старым, что определить его происхождение не представлялось возможным. Вероятно, когда-то он был окрашен в белый и другие цвета, но теперь от них ничего не осталось – лишь пепельные пятна, напоминающие следы копоти. Сооружение покосилось и обрушилось под весом падающих веток и деревьев. Местами оно просто провалилось. Плоская крыша, почти вся заваленная землей и снегом, едва виднелась над землей. Хорошая метель могла бы замести ее полностью.
Судя по всему, сооружение представляло собой набор модулей.
– Интересно, откуда их доставили, – заметил Алекс.
Мы нашли несколько окон и дверей, но окна покрылись коркой, а двери срослись со стенами. Однако возле одной из них мы обнаружили табличку с тремя рядами символов. Алекс протер ее, чтобы лучше видеть надпись.
– Вот этот, – он показал на символ, похожий на перевернутую букву Е, – есть и на спутнике.
Нашлись и другие, но ни один не совпадал с теми, что были на плите. Правда, были похожие – один или два.
– Зачем ставить дом посреди густого леса? – спросила я.
Алекс поднял упавшую ветку и отбросил в сторону.
– Возможно, в то время леса не было.
Он попытался протереть окно, затем включил фонарь и заглянул внутрь. Я увидела, что внутри пусто: холодное, грязное, заснеженное, пустое пространство. С помощью резака мы вскрыли окно. Внутри действительно ничего не было. Вероятно, в здание проще было попасть через провалившуюся крышу. Сквозь пролом просачивались солнечные лучи. Алекс поднял фонарь и посмотрел на прогнувшийся потолок, с которого свисали провода.
– Примерно три с половиной метра, – сказал он.
– Да, около того.
Тут я поняла, что он имеет в виду.
– Тот, кто это построил, был примерно нашего роста.
– Что ж, – сказала я, – мы же всерьез не ожидали инопланетян.
– Думаю, нет, Чейз. – Алекс не мог скрыть разочарование.
Мы нашли обломки стола и стульев. Один стул мы даже собрали, видимо рассчитывая, что он окажется слишком узким или слишком низким для человека. Хотелось чего-нибудь, вселяющего надежду.
Но стул вполне подходил для любого из нас. Алекс провел пальцами по его спинке.
– Похоже, следы давней экспедиции, – сказал он.
На полу и на столе мы нашли примерзшие куски металла, настолько проржавевшие, что об их предназначении оставалось лишь догадываться. Ножи и вилки? Авторучки? Инструменты? Алекс разочарованно посмотрел на них.
– Если бы они сохранили хоть какую-то форму, то стоили бы немалых денег, – сказал он.
В комнате было три дверных проема. Вниз уходила лестница, забитая землей. Двери давно свалились с петель. Две из них гнили на полу, а третья полностью ушла под землю – или же ее куда-то унесло.
Мы по очереди посветили в каждый из проемов. Два из них вели в такие же помещения, а третий – в коридор, соединявший комнату с задней частью здания. Быстро заглянув в соседние комнаты, мы решили, что ничего особо интересного там нет, и вышли в коридор.
Там мы увидели другие двери. За одной из них обнаружились остатки сантехники, несколько раковин и пара унитазов. Стена в этом месте обрушилась, и все было засыпано снегом.
Коридор вел еще в три комнаты, заваленные обломками мебели и разнообразным мусором, – возможно, когда-то это были кровати. Алекс был необычно молчалив. Мы подошли к столу, который, как ни удивительно, до сих пор стоял на ножках. На нем лежал еще один ржавый предмет – записывающее устройство, или искин, или кофемашина. Кто знает? Алекс глубоко вздохнул, затем приставил ногу к ножке стола и толкнул ее. Стол рухнул, и лежавший на нем предмет свалился на пол.
– С тобой все в порядке? – спросила я.
– Угу, – ответил он. – Все отлично.
Реальность такова, что коллекционеров интересуют лишь предметы в идеальном состоянии. Можно попытаться продать кинжал, которым Анна Кватьери убила своего мужа-маньяка, но если на нем есть хоть пятнышко ржавчины, цена резко падает. Людям хочется иметь артефакты, которые будут хорошо смотреться у них в гостиной.
Мы провели среди руин почти два часа, но не узнали почти ничего о том, кто жил в доме. Возможно, специалисты сумели бы определить его предназначение, но мы выяснили только, что там имелась мебель и была ванная комната. Внизу, видимо, располагались служебные помещения и мастерская по ремонту транспортных средств. Может, там отыскались бы машины – одна-две штуки – и табличка, позволяющая сказать, кто обитал в здании. Но все это было погребено под землей.
– Они гостили здесь, и только, – сказал Алекс.
– Пожалуй, ты прав. Они основали базу, пожили на ней какое-то время, вывели на орбиту спутник и улетели домой.
– На Эхо Третью? – Алекс связался с Гейбом, искином челнока. – Есть на планете другие многоугольники и вообще какие-либо сооружения?
– Ответ отрицательный.
– Ничего?
– Ничего необычного, Алекс. Однако сканирование планеты требует времени. Возможно, где-то что-то есть.
Мы сделали множество фотографий. Стоя в задней части дома, мы обсуждали, не стоит ли соорудить некое подобие лопат и раскопать нижний этаж, когда послышался голос Гейба:
– Алекс, у вас гости.
Мои волосы встали дыбом.
Гейб показал нам картинку из кабины челнока. К пилотскому креслу приближалось покрытое белой шерстью обезьяноподобное существо – небольшое, примерно мне по пояс. Издав громкий вопль, оно потянуло за спинку кресла.
– Как оно туда попало? – спросила я.
– Просто вошло в шлюз и, видимо, нажало кнопку.
В этом случае внешний люк закрывался, наружный воздух после откачки сменялся корабельным, а затем открывался внутренний люк. Меня удивило то, что животное пережило откачку воздуха.
Алекс уже направлялся к окну, через которое мы вошли. Я последовала за ним.
– Гейб, – сказала я, – открой шлюз. Оба люка.
– Чейз, ты знаешь, что система на это не рассчитана.
– Проигнорируй ограничения. Делай, как я говорю.
– В воздухе могут быть токсичные организмы.
– Потом избавимся от них. Просто сделай это.
Пробежав по коридору, мы вошли в главную комнату и направились к выходу.
– Чейз?
– Да, Гейб?
– Не получается. Не могу открыть люки.
– Почему?
– Нет ответа от активатора. Вероятно, животное что-то повредило. Вам придется открыть их вручную.
– Хорошо. Через минуту будем.
– Оставайтесь на месте.
– Почему?
– Снаружи еще одно. Большое.
– Господи, – пробормотал Алекс.
Это был настоящий монстр – с клыками, длинными мускулистыми руками и весьма недовольным видом. Он был покрыт белой шерстью, как и его маленький собрат. Вдоль черепа шел костяной гребень. Чудовище стояло возле люка, который теперь был закрыт, и с рычанием колотило по корпусу. Затем оно начало описывать круги вокруг челнока, яростно глядя на него. Наконец оно отломило ветку и ударило ею по люку.
– Там внутри детеныш, – сказала я.
Алекс достал из кобуры скремблер.
– Придется стрелять.
– Видимо, да.
Алекс перевел оружие в режим обездвиживания и прицелился.
Глава 29
Если есть желание, ты вступишь в поединок с орлом, бросишь вызов дракону и даже, может быть, пойдешь на риск столкновения с китом-убийцей. Главное – убедиться, что имеешь дело с самцом, а не с разъяренной мамашей.
Стеллар Камаридес. Приказ выступить
Алекс нажал на спуск, но тварь не рухнула без чувств – вместо этого она завопила и с силой ударила кулаками о землю, потом огляделась вокруг, подобрала камень и швырнула его в челнок.
Алекс неохотно перевел скиммер в смертельный режим.
– Тогда придется убить и детеныша, – заметила я.
Он посмотрел на меня:
– Есть предложения получше?
– Не думаю.
В одном из иллюминаторов появилась физиономия детеныша. Мамаша увидела его и заорала еще громче.
– Ладно, – сказал Алекс. – Может, что-нибудь придет в голову.
– Вот и хорошо. Я не сомневалась, что у тебя появится идея.
– Но все же поставь скиммер на «смертельно». Как только что-нибудь пойдет не так, мы прикончим эту тварь.
– Если сумеем.
– Да. Будем надеяться, что обойдется без этого.
– Так что мы делаем?
– Сперва нужно проделать в стене дыру, достаточно большую, чтобы обезьяна прошла через нее. Вопросы оставь на потом. Просто постарайся, чтобы она тебя не заметила.
К счастью, резак работал почти бесшумно – слышалось лишь легкое жужжание. Обезьяна несколько раз взглянула в нашу сторону, но сейчас ей совсем не хотелось отвлекаться. Мы стали расширять дыру, пока не решили, что животное сможет пройти через нее. Тогда Алекс связался с Гейбом.
– Да, Алекс?
– Закрой иллюминаторы.
– Зачем? – спросила я.
– Она должна забыть, где ее детеныш.
– Вряд ли…
– Погоди минуту.
На иллюминаторы опустились фильтры, и морда детеныша исчезла.