Говард. Да вы что? Мне, что ли, вас учить? Проводите мелом на полу черту и велите мне пройти по ней. И сразу все выясняется. Валяйте! Проводите черту. Только смотрите, чтоб была прямая.
Доктор Прентис. К сожалению, у меня нет мела.
Говард. У вас нет мела?
Доктор Прентис. Представьте себе.
Говард. Значит, я так никогда и не узнаю, пьян я или нет.
Из сада выходит Сидней в сопровождении Этель. Чуть позже появляется Ив.
Этель. Ну как, Говард, удачный день?
Сидней. Привет.
Говард. Да. Встретил отличных ребят, парни что надо. Цвет английской нации.
Этель вздрагивает, поняв, что он нетрезв, но делает вид, что ничего не заметила.
Этель (бодро). Ну, а что с делами?
Говард. Хуже некуда. Цены упали. Заниматься в наши дни сельским хозяйством — это же гиблое дело. Вот я вас и спрашиваю: почему правительство ничего не предпринимает?
Этель. Они же обещали.
Говард. А собираются они сдержать свое обещание? Ты знаешь, что не собираются, и я знаю, что не собираются, да и они сами знают, что не собираются.
Этель. Значит, нам остается одно: смириться и терпеть, как мы терпели все эти годы.
Говард. Но послушайте — на нас держится вся страна или не на нас?
Сидней. Не знаю ни одного члена парламента, который бы это отрицал.
Говард (на грани гнева). Я знаю, что говорю.
Этель (успокоительно). Конечно, знаешь.
Говард. А раз так, почему он мне возражает?
Сидней. Да я и не думал возражать. Я полностью согласен с тобой.
Говард (успокаиваясь). Согласен, значит? Ну что ж, очень мило с твоей стороны. Ты славный малый. Ты мне всегда нравился, Сидней.
Сидней. Вот и отлично.
Говард. Я родился на ферме. Родился и вырос. Всю свою жизнь был фермером, за исключением тех лет, когда был офицером и джентльменом. Объяснить тебе, в чем беда сельского хозяйства?
Сидней. Нет, не надо.
Говард. Не надо?
Сидней. Не надо.
Говард. Ладно, не буду.
Опускается на стул, вялый и сонный. В этот момент из гостиной выходит Гвен Сидар. На ее лице — застывшая улыбка.
Миссис Эрдсли (удивленно). Гвен?!
Гвен. Я точно фальшивая монета, которая без конца возвращается к своему владельцу. Я шла мимо вашего крыльца, а горничная сказала, что Уилфред все еще здесь, вот я и решила зайти за ним.
Миссис Эрдсли. Конечно.
Уилфред (мрачнеет от злости). Что это тебе взбрело в голову, Гвен?
Гвен. Я подумала, что тебе не захочется тащиться пешком.
Уилфред. Но ты же сказала, что едешь домой.
Гвен. Я вспомнила, что у меня есть кое-какие дела в городе.
Уилфред. Я с большим удовольствием пошел бы пешком.
Гвен (с веселой улыбкой). Почему?
Уилфред. Бог мой, неужели я должен объяснять, почему хочу пройтись?
Гвен. Но это глупо, когда есть машина.
Уилфред. Мне необходим моцион.
Гвен. У тебя и без того моциона предостаточно.
Уилфред. Гвен, ты ведешь себя глупо.
Гвен. Ты груб со мной, Уилфред.
Уилфред. Меня бесит, что ты вечно боишься даже на десять минут выпустить меня из-под своей опеки.
Гвен (по-прежнему очень весело). В тебе столько обаяния, Уилфред. Я живу в постоянном страхе, что за тобой начнет охотиться какая-нибудь наглая безнравственная женщина.
Уилфред (грубо). Ну, хватит, пошли. Идем же!
Гвен (поворачивается к миссис Эрдсли, чтобы пожать ей руку). До чего же они несносны, эти мужчины, правда?
Уилфред. До свидания, миссис Эрдсли. Большое вам спасибо.
Гвен. Мы чудесно провели время. Так мило, что вы пригласили нас.
Миссис Эрдсли. Надеюсь, вы скоро снова навестите нас.
Уилфред мрачно кивает остальным. Задерживается у окна, поджидая жену, и, когда она выпархивает из комнаты, следует за ней.
Сидней. Что, собственно, произошло?
Лоис. Господи, какая дура.
Сидней. Бьюсь об заклад, он задаст ей жару в машине.
Говард тихонько всхрапывает. Он заснул пьяным сном. Этель вздрагивает.
Этель. Бедный Говард. Он ужасно устал. Ночью одной из коров было плохо, и он на ногах с пяти утра.
Миссис Эрдсли. Пусть немного поспит, Этель. Сидней, а ты бы лучше шел в дом. Становится прохладно.
Сидней. Хорошо.
Миссис Эрдсли, доктор Прентис и Сидней уходят в дом.
Доктор Прентис (на ходу). Как твоя невралгия, Сидней?
Сидней. Да ничего, вполне терпимо.
Три дочери миссис Эрдсли остаются одни со спящим пьяным Говардом.
Этель. Бедный Говард, он так тяжко трудится. Я рада, что ему выпало несколько минуток покоя.
Ив. Ты тоже тяжко трудишься, однако тебе покоя не выпадает.
Этель. Мне это совсем не трудно. Напротив, очень интересно. А работать вместе с Говардом одно удовольствие.
Ив. Послушай, Этель, а ты бы вышла снова за него замуж, если бы можно было повернуть время вспять?
Этель. Отчего ж, конечно. Он прекрасный муж.
Миссис Эрдсли появляется в двери гостиной.
Миссис Эрдсли. Иви, Сиднею хочется поиграть в шахматы.
Ив. Хорошо, мама, я иду.
Миссис Эрдсли уходит в комнату. Ив встает.
Лоис. Ты, наверно, терпеть не можешь шахмат?
Ив. Ненавижу.
Этель. Бедная Иви.
Ив. Это одна из немногих игр, в которые может играть Сидней. Я рада, что в моих силах хоть немного облегчить ему жизнь.
Этель. Какой ужас — война.
Лоис. И скорее всего, ничто уже никогда не изменится, а тем временем мы превратимся в дряхлых, изнывающих от скуки старух.
Говард снова всхрапывает.
Ив. Ну, я пойду. (Идет в комнату.)
Лоис. У тебя хотя бы есть дети.
Этель. Да, мне не на что жаловаться.
Лоис встает и, склонившись к Этель, целует ее в щеку. Потом выходит в сад, где уже сгустились сумерки. Этель смотрит на мужа, и по ее лицу катятся слезы. Она вынимает носовой платок и нервно проводит им по лицу, стараясь овладеть собой.
АКТ II
На сцене — столовая в доме Эрдсли. Она обставлена в старомодном стиле — буфет красного дерева, стулья красного дерева с обитыми кожей сиденьями и спинками, массивный обеденный стол красного дерева. По обеим сторонам камина — два мягких кресла, одно с подлокотниками — для хозяина дома, другое без подлокотников — для хозяйки. На стенах — большие гравюры академической школы в рамах. Возле окна-эркера, выходящего на Хай-стрит, Ив и Сидней сидят за шахматами. Только что отобедали; горничная Гертруда убирает со стола.
Миссис Эрдсли сидит в своем кресле, читая газету.
Ив. Дядя Чарли на своей машине.
Сидней. Иви, пожалуйста, не отвлекайся.
Ив. Но ведь ход-то твой.
Миссис Эрдсли. Гертруда, будьте добры, откройте дверь.
Гертруда. Слушаюсь, мадам. (Выходит.)
Ив. Что-то он зачастил к нам последнее время.
Миссис Эрдсли. Будто ты его не знаешь. Не может не волноваться по пустякам.
Сидней. Ты плохо себя чувствуешь, мама?
Миссис Эрдсли. Нет, просто старею.
Сидней. Боюсь, против этого недуга даже дядя Чарли бессилен.
Миссис Эрдсли. Вот это я и пытаюсь втолковать ему.
Гертруда вводит доктора Прентиса.
Гертруда. Доктор Прентис.
Он входит, целует миссис Эрдсли, приветственно машет рукой остальным.
Доктор Прентис. Как поживаете? Не обращайте на меня внимания, продолжайте играть.
Сидней. Нам выйти?
Доктор Прентис. Нет, нет. Я приехал вовсе не как врач. Просто заглянул на минутку.
Сидней. Конь b1— c3.
Ив передвигает фигуры согласно его указанию. Доктор садится и протягивает руки к огню.
Доктор Прентис. Холодно что-то сегодня.
Миссис Эрдсли. Ну как, договорился?
Доктор Прентис. Да, завтра в три пополудни.
Миссис Эрдсли. Что ж, прекрасно.
Доктор Прентис. А где Лоис?
Миссис Эрдсли. Играет в гольф. А чтобы не мотаться взад-вперед, решила пообедать в клубе.
Сидней. Лоис играет с Уилфредом. Обещала потом привезти его к нам, и Колли придет, так что мы сможем сыграть пару робберов в бридж.
Миссис Эрдсли. Как я рада за тебя, Сидней.
Сидней. А в гостиной горит камин?
Миссис Эрдсли. Сейчас велю затопить. Гертруда!
Гертруда (все это время продолжала убирать со стола). Слушаюсь, мадам.
Убирает скатерть в буфет и уходит.
Миссис Эрдсли (доктору Прентису). Ты не мог бы остаться и составить партию четвертым?
Доктор Прентис. Я бы с удовольствием. Беда только, дел по горло.
Ив. Конь g8 — f6.
Сидней. Это же идиотский ход, Иви.
Ив. Не вижу причины, почему бы мне его не сделать, раз мне хочется.
Сидней. Но у тебя же слон под ударом.
Ив. Послушай, Сидней. Ты играешь — и играй, и пожалуйста, не указывай, как играть мне.
Миссис Эрдсли. Иви!
Сидней. Но ведь ты совершенно не желаешь просчитывать ходы.
Ив (в ярости). Господи, да я всю жизнь только и делаю, что просчитываю ходы. Веселенькое занятие, чтоб его черт побрал.
Сидней. Милая, что с тобой?
Ив (беря себя в руки). Ничего, ничего. Извини, пожалуйста. Ну хорошо, защищаю слона. Пешка f7 — f5.
Сидней. По-моему, это не самый удачный ход.
Ив. Ничего, сойдет.
Сидней. Какой смысл играть в шахматы, если ты не даешь себе ни малейшего труда подумать.
Ив. О господи, перестанешь ты когда-нибудь нудеть? Просто с ума можно сойти.
Сидней. Да и не думал я нудеть. Ладно, больше не скажу ни слова.
Ив. О, как мне все это осточертело!
Опрокидывает доску и сбрасывает шахматы на пол.
Миссис Эрдсли. Иви!
Ив. К черту! К черту! К черту!
Миссис Эрдсли. Иви, что с тобой? Ну можно ли сердиться из-за проигранной игры? Это же ребячество.
Ив. Да плевать я хотела — проиграю я или выиграю. Ненавижу эту мерзкую игру.
Доктор Прентис (успокаивающе). Мне она тоже кажется скучной.
Миссис Эрдсли. Да, да, только у Сиднея так мало развлечений.
Ив. Но почему именно я должна все время приносить себя в жертву?
Сидней (с чуть насмешливой улыбкой). Иви, дорогая, а мы-то думали, что тебе это нравится.
Ив. А мне надоело быть козлом отпущения.
Миссис Эрдсли. Прости, Иви, мне и в голову не приходило, что ты так к этому относишься. Мне казалось, ты готова сделать ради Сиднея все, что в твоих силах.
Ив. Мне так горько, что он слепой. Но ведь это не моя вина. И в том, что была война, я тоже неповинна. Пусть бы шел в приют для инвалидов.
Миссис Эрдсли. О, как это жестоко. Как бессердечно.
Ив. Он подвергался такому же риску, как все остальные. Ему еще повезло — он жив остался.
Сидней. Ну, это как сказать.
Ив. Он никому не хочет давать жить. Это же ужасно!
Миссис Эрдсли. Мне всегда казалось, мы должны гордиться тем, что можем хоть немного облегчить ему жизнь, ведь он стольким пожертвовал ради нас. И при этом я думала не только о нем, но о всех тех, кто, выполняя свой долг, принес в жертву так много во имя нашего блага, нашего благополучия.
Ив. Я за все это сполна расплатилась. Я расплатилась за это жизнью человека, который должен был стать моим мужем. Я обожала его. У меня мог быть свой дом, дети. А больше мне такой возможности никогда не представилось. И теперь... теперь... О, я так несчастна.
В рыданиях убегает из комнаты. На какое-то мгновение воцаряется неловкая тишина.
Миссис Эрдсли. Что это с ней?
Сидней. Ей нужен мужчина, вот и все.
Миссис Эрдсли. О Сидней, перестань. Это ужасно.
Сидней. Но отнюдь не противоестественно.
Миссис Эрдсли. Не вздумай обращать внимание на все, что она тут наговорила.
Сидней (со снисходительной улыбкой). Дорогая мама, для меня это вовсе не новость. Давно миновали те дни, когда я ходил в героях, для которых ничего не жалко. Пятнадцать лет — большой срок.
Миссис Эрдсли. Ты же смог все это вынести. Не вижу причин, почему другие должны распускаться.
Сидней. Понимаешь, мне легче. Быть слепым — это уже само по себе занятие. Даже удивительно, до чего быстро бежит время. А всем остальным, конечно, нелегко. На первых порах с тобой нянчатся, чуть ли не на руках носят. Постепенно все привыкают и тебя уже воспринимают как нечто данное, а кончается — такова уж человеческая натура — тем, что ты становишься для всех обузой.
Миссис Эрдсли. Для меня ты никогда не станешь обузой, Сидней.
Сидней (нежно). Я знаю. Ты обладаешь тем странным, непостижимым качеством, имя которому — материнский инстинкт.
Миссис Эрдсли. Увы, я не вечна. Вот почему для меня было таким утешением знать, что с Иви ты всегда будешь как за каменной стеной.
Сидней (почти весело). Да не волнуйся ты из-за меня, мама. Со мной все будет в порядке. Говорят, страдания облагораживают. Меня они не облагородили. Из меня они сделали пройдоху и хитреца. Иви считает, что я эгоист. И она права. Но я к тому же до черта изворотлив. Я умею заставлять людей служить мне, воздействуя на их лучшие чувства. Мало-помалу Иви успокоится. И я опять заживу припеваючи.
Миссис Эрдсли. Вот ведь она так и не вышла замуж. Казалось, вполне естественно, что именно она взяла на себя заботы о тебе. У Этель — муж и дети. Лоис еще совсем молодая. Она не понимает. Черствая она.
Сидней (с добродушной улыбкой пожимает плечами). Ну, не знаю. Просто ей свойствен здоровый, нормальный эгоизм молодости. В этом нет ничего плохого. Ей даже в голову не приходит побеспокоиться обо мне, она об этом и думать не думает. Да я и не осуждаю ее. Уж с ней-то я всегда знаю, на каком я свете.
Миссис Эрдсли. Пожалуй, надо зайти к Иви.
Доктор Прентис. По-моему, не стоит, пусть побудет одна еще немного.
Входит Гертруда с письмом.
Гертруда. Миссис Сидар просила отдать вам, мадам.
Миссис Эрдсли (открывает конверт и читает). Она в гостиной?
Гертруда. Нет, мадам. Она ждет в своей машине.
Миссис Эрдсли. Так проси же ее.
Гертруда. Слушаюсь, мадам.
Уходит.
Миссис Эрдсли. Как странно!
Доктор Прентис. Что именно?
Миссис Эрдсли. Да вот хотя бы это письмо от Гвен. Она просит разрешения повидаться со мной наедине.
Сидней. Ну, раз так, я выйду.
Встает, берет палку и ощупью идет из комнаты.
Доктор Прентис. Я, пожалуй, тоже пойду.
Миссис Эрдсли. Интересно, что ей надо.
Доктор Прентис. Может, чей-нибудь адрес или еще что-нибудь.
Миссис Эрдсли. Так ведь она могла бы спросить по телефону.
Доктор Прентис. Скажи, прав я или нет, считая, что она очень глупая?
Миссис Эрдсли. Абсолютно прав.
Доктор Прентис (ждет, пока Сидней не выйдет из комнаты, и, как только дверь за ним закрывается, меняет тон). У меня был долгий разговор с Мэрреем.
Миссис Эрдсли. И зачем ты заставляешь меня ехать на этот консилиум — до чего не хочется.
Доктор Прентис. Дорогая, это очень важно. Не хочу тебя пугать, но должен признаться, что твое состояние меня не слишком радует.
Миссис Эрдсли. Ну хорошо, хорошо. Завтра в три часа, так?
Доктор Прентис. Да. Он обещал мне позвонить после того, как посмотрит тебя.
Миссис Эрдсли (протягивая ему руку). Ты так добр ко мне.
Доктор Прентис (целует ее в щеку). Просто я люблю тебя.
Уходит. Через минуту Гертруда вводит в комнату Гвен Сидар и, объявив о ее приходе, удаляется.
Гертруда. Миссис Сидар.
Миссис Эрдсли. Здравствуйте.
Гвен. Я надеюсь, вас не очень удивила моя записка. Но мне обязательно нужно было повидаться с вами.
Миссис Эрдсли. Садитесь, пожалуйста. Нам никто не помешает.