Огромный самолет стал смещаться в пространстве, совершая медленный вираж.
* * *Штурман оторвал от квадратного бумажного блока один из листочков. Сверяясь с экраном, он быстро набросал на листке несколько цифр. Встал со своего места и, прикрыв за собою дверь, вышел из кабины пилотов.
Транспортный отсек перед ним был размерами с баскетбольную площадку. Одну из стен помещения занимал огромный экран, перед которым сидели за мониторами несколько операторов. На экране была развернута карта мира, испещренная загадочными траекториями и едва движущимися светящимися точками. Часть отсека была ярко освещена и отделена от остального помещения стеклянной стеной. За ней, в ярком свете хирургических ламп, работали над операционным столом несколько врачей и медсестер. Сверкали инструменты, покрытые кровью. Штурман прошел мимо центрального экрана и останавливается у небольшой двери. Рядом, на скамье, сидело несколько человек в камуфляже. Двое играли в покер, третий вставлял патроны в обойму, четвертый дремал.
Штурман достал из кармана пластиковую карту и провел ею по магнитному замку. Затем толкнул дверь и вошел в командный пункт.
* * *Во вращающемся кресле, лицом к иллюминатору, сидело бритое наголо существо, лицо которого плотно облегалось темными очками.
— Это вы? — спросило существо, посмотрев на штурмана.
Было ли оно мужчиной или женщиной — оставалось совершенно непонятным, поскольку голос его мог казаться как слишком грубым для женского, так и слишком пронзительным для мужского. Просторная униформа надежно маскировала рельефы тела, если оно все-таки и претендовало на то, чтобы считаться женским. Штурман деликатно кашлянул.
— Мы поменяли курс, мистер Блейк, — сказал он, обратившись к существу все же, как к мужчине.
Блейк напряженно смотрел в иллюминатор, за которым не было ничего, кроме ослепительно голубого неба.
— Я уже знаю. Что у вас там еще?
Штурман протянул листок. Блейк взял его и бросил взгляд на столбцы цифр. Затем повернулся к ноутбуку, стоявшему на откидном столике, и, быстро щелкая пальцами, ввел их через клавиатуру.
Блейк взял лежащие рядом с компьютером наушники и надел их на голову. Провел курсором по экрану и нажал кнопку. Штурман прислушался. В наушниках зазвучал чей-то нечеловеческий голос, но что конкретно он говорил и на каком именно языке, было совершенно непонятно. Блейк снял с головы наушники и осторожно поставил их на стол.
— Что-то новое? — спросил штурман.
— Все как обычно, — ответил Блейк. — Степень опасности — ноль восемнадцать. Категория С. Николая Лунин, 26 лет, дорожная полиция. Родственников нет. И еще одно… — По лицу Блейка пробежала легкая тень. Он сделал паузу, а потом неожиданно добавил, по-русски: — Он детдомовский…
— Не понимаю… — сказал штурман, который тоже, очевидно, был знаком с русским языком. — Вы что, имеете в виду — он из приюта?
— В каком-то смысле — да, задумчиво ответил Блейк. — Готовьте группу.
* * *Казалось, что самолет просто висел в воздухе, отражая ослепительное солнце. Но цель, к которой шла машина, была уже где-то внизу. Внезапно, откуда-то сбоку, оторвалась от фюзеляжа черная человеческая фигурка. За ней еще одна, еще и еще. Четверо парашютистов, стабилизировав положения тел, понеслись к земле. На каждом из них был шлем и кислородный аппарат, на спине и груди висело по парашютному ранцу.
* * *«Боинг», в котором летела миссис Хадсон, несмотря на вибрацию крыльев, весьма успешно приземлился в Шереметьево.
Перед выходом из зеленого коридора стояло десятка три встречающих. У кого-то в руках были таблички и листы бумаги с названиями фирм, у кого-то цветы. Переговаривались между собою таксисты, которые стояли отдельной группой. Один из встречающих стоял особняком. Это был молодой мужчина в старомодных очках, который держал над головой стандартный лист бумаги. На листе была принтерная надпись кириллицей: «ВЕЛЬТМАН».
* * *Когда миссис Хадсон появилась в проходе, она сразу же заметила нужную ей табличку. Одной рукой она катила за собой чемодан на колесиках. Улыбнувшись и приветственно помахав свободной рукой, она решительно направилась к встречающему ее человеку.
* * *Мужчина, встретивший миссис Хадсон, пробирался между плотно стоящими на парковке машинами. За собой он тянул чемодан. Когда пространства между бортами не хватало, он поднимал чемодан обеими руками вверх и проносил его над автомобилями. Миссис Хадсон проворно лавировала в кильватере своего проводника. Наконец, мужчина остановился у кривобокого «Москвича» сорок первой модели. Не опуская чемодана на землю, он ударил кулаком по крышке багажника. Та немедленно откинулась, будто подброшенная вверх пружиной.
Миссис Хадсон с сомнением посмотрела на автомобиль, краска которого вспучилась и полопалась от ржавчины. Затем вздохнула, с трудом открыла лязгнувшую дверь и села на переднее пассажирское сиденье.
Встречающий ее человек опустился за руль, вставил ключ и пустил двигатель.
Выплюнув порцию сажи и едкого дыма, машина вздрогнула, затряслась и со скрипом тронулась с места.
* * *Она двинулась не в сторону Ленинградского шоссе, а к Дмитровке, окольными путями, поскольку маршрут лежал на север. Конечная точка его была в одном из райцентров Ярославской области, в двухстах сорока километрах от Москвы.
Некоторое время Миссис Хадсон и водитель молчали, даже не смотря друг на друга. Когда по правую сторону, по обочине, неторопливо стала приближаться заправка, миссис Хадсон вдруг произнесла безо всякого иностранного акцента.
— Вам нужно заправиться. Остановитесь тут.
Мужчина кивнул. Включив поворотный сигнал, он взял к обочине и свернул на заправку. Остановившись около одного из заправочных автоматов, он выключил двигатель и поставил машину на ручник.
Миссис Хадсон, раскрыв пудреницу, внимательно посмотрела на себя в зеркало. Не поворачивая головы к водителю, она протянула руку и сказала:
— Фотографию.
Тот кивнул и опустил солнцезащитный козырек. Вынул из-за него фотографию и вручил ее миссис Хадсон. Женщина взяла ее в руки и пристально стала рассматривать изображение стройной густоволосой девушки в коротком красном платье.
Наконец, миссис Хадсон щелкнула пудреницей и убрала ее в сумочку. Затем спрятала туда же и фотографию девушки, открыла дверь и вышла из машины.
Молодой заправщик, который, отвинтив крышку бензобака, уже вставлял в горловину пистолет, не обратил на нее никакого внимания.
* * *Здание заправки представляло собой небольшой минимаркет, часть которого занимало кафе. В зале стояли запахи свежей выпечки и только что сваренного кофе.
Миссис Хадсон, не обращая на витрины со снедью никакого внимания, прошла в туалет.
Встав перед зеркалом, она несколько секунд пристально наблюдала за своим отражением. Глаза миссис Хадсон смотрели теперь холодно и расчетливо — такой взгляд мог быть у человека, проводящего в уме сложные математические вычисления.
Открыв сумочку, она вновь достала фото девушки и скрылась с ним за дверью, ведущей в кабинку. Сумочка осталась стоять на раковине умывальника.
* * *Встречавший миссис Хадсон человек снял со стеллажа бутылочку минеральной воды и подошел к кассе.
— Одним чеком, — сказал он, доставая бумажник.
Выйдя из помещения, он направился к своему «москвичу», отворачивая на ходу пробку.
* * *Дверь из кабинки, за которой исчезла миссис Хадсон, открылась. На сумочку легла узкая девичья рука с прекрасным маникюром, которая никак не могла принадлежать старухе. Щелкнул замок, и рука опустила в сумочку фотографию. В зеркале мелькнули густые волосы, красное платье.
* * *Водитель «москвича» плотнее уселся в своем кресле и пристегнул ремень, перекинув его через плечо.
В этот момент двери заправки раздвинулись. Сквозь них, цокая каблучками, вышла стройная высокая девушка лет двадцати пяти, в красном коротком платье. Густые ее волосы были откинуты назад и спускались чуть ниже плеч. Через плечо девушки была перекинута сумочка миссис Хадсон. Заправщик, замерев с пистолетом в руке, ошеломленно проводил ее взглядом.
Девушка подошла к «москвичу», открыла дверь и опустилась на переднее сиденье.
Водитель скосил глаза и посмотрел на ее загорелые гладкие колени. Девушка достала из сумочки фотографию и протянула ее водителю.
Тот взял снимок в руки и бросил на него взгляд. На фотографии была изображена сухонькая миссис Хадсон, которая строго смотрела прямо в объектив.
Водитель спрятал снимок за козырек, включил двигатель и положил руку на переключатель скоростей.
Выбросив очередную порцию копоти и дыма, машина тронулась и выехала с территории заправки. До города, в который двигался «Москвич», оставалось еще около двухсот километров.
Выбросив очередную порцию копоти и дыма, машина тронулась и выехала с территории заправки. До города, в который двигался «Москвич», оставалось еще около двухсот километров.
* * *Поливальная машина, сбросив давление струи, сделала крутой вираж по центральной площади. Стоящие на остановке люди инстинктивно подались назад, стараясь избежать брызг. Среди них был и Ракитин, который только что вышел из больницы. На воротнике его рубашки темнели пятна бурой крови, на затылке красовалась свежая повязка. Автобуса все не было.
Ракитин обернулся и посмотрел на квасную бочку, стоящую неподалеку от остановки.
У соска бочки скучал на складном табурете пожилой азербайджанец. Голова его, в преддверии ясного солнечного дня, была предусмотрительно покрыта носовым платком, завязанным по углам узелками.
Ракитин подошел к бочке с квасом. К металлу скотчем был приклеен ламинированный листок. На нем было написано в одну строчку: «ЧП ГАДЖИЕВ КВАС ХЛЕБНЫЙ 0,2 ЛИТРА 5 рублей».
Ракитин сунул руку в карман и достал пятирублевую монету.
Заметив деньги, азербайджанец проговорил:
— Убери, Глеб Андреич. Обижаешь. — Затем налил стакан квасу и протянул его капитану. — Фирма угощает.
Ракитин сдул с пластикового стаканчика пену, как с пива, и с наслаждением сделал первый глоток.
Глава 6
На кафедре лектория, у черной грифельной доски, стояла Юлия Николаевна Дементьева. Ей было двадцать семь лет, и она была в том самом мимолетном возрасте, когда неопределенная девическая свежесть исчезает с лица для того, чтобы уступить место явственной и стойкой женской красоте. Юлия Николаевна была статна, хороша собою и старалась держаться у доски, не выходя из-за письменного стола. Она знала, что ее стройные ноги вызывают у мужской аудитории более искренний интерес, чем та информация, которая была ограничена рамками учебного процесса и которую она собиралась своим слушателям сообщить. Одета она была в строгий костюм с почти мужским пиджаком, а волосы были собраны на затылке в пучок.
Перед Юлией Николаевной сидело два десятка студентов, большинство из которых было юношами.
Повернувшись к аудитории, Юлия Николаевна сказала:
— Мало кто знает о существовании тайного ордена, призванного довести главное творение бога до совершенства. Между тем этот орден существует с середины тринадцатого века и незримо влияет на многие аспекты человеческой жизни.
— Что вы понимаете под «главным творением», Юлия Николаевна? — спросил кто-то в первого ряда.
— Конечно же, человека, — ответила Юлия Николаевна. — Именно его создал бог по своему подобию. К сожалению, подобие это оказалось лишенным основных божественных качеств — бессмертия, неуязвимости, способности действовать и мыслить точно и реактивно. Именно этот орден считает своей миссией усовершенствовать созданное богом существо. Довершить, по их мнению, недовершенное. Этот орден называет себя «Crux Interpretum», или «Крест Толкователей».
— Странное название… — поднял голову другой студент. — Почему он называется именно так?
Дементьева взяла кусок мела, повернулась к доске и стала писать на ней крупные латинские буквы.
— Человеческие знания, пришедшие к нам из глубины веков, постепенно искажаются и теряют свой истинный смысл. Возьмите Библию. Из всех книг Ветхого Завета Книга Иова считается самой трудной для понимания и перевода. Еврейский текст этой книги в том его виде, в каком он дошел до нас в масоретской редакции, основательно испорчен. Некоторые места из него по справедливости считают "крестом переводчиков". В научной литературе иногда они вообще оставляются без перевода. Рядом с ними ставится примечание "totus dubius" — "сомнителен целиком". А сам фрагмент заменяется рядом точек… «Крест толкователей» было когда-то понятием буквальным. При невозможности перевести фрагмент переводчик ставил рядом с ним крест.
— Но какое отношение имеет все к нейропсихологии?
— Сейчас узнаете. Но сначала еще немного о названии «Crux Interpretum». В наши дни оно приобрело совершенно другое значение. Члены ордена считают, что истинный смысл божьих замыслов остался нам так и недоступен. Именно «Крест Толкователей» стоит между истинным смыслом и нашими жалкими попытками понять его. Именно он охраняет покровы тайны. А тайна же состоит вот в чем: созданный богом человек — творение не идеальное, хотя и созданное по его образу и подобию. Но творение это можно улучшить. Цель Ордена — приблизить копию к оригиналу, сделать матрицу и отпечаток идентичными. И сделать это, по его мнению, может только он.
— Выходит, они пытаются улучшить то, что сотворил бог? Вместо него создать сверхчеловека?
Дементьева взяла тряпку и принялась тщательно протирать испачканные мелом пальцы.
— Выходит, что так, — согласилась она. — Существуют состояния психики, во время которых наши возможности почти беспредельны. Я имею в виду паранормальные способности человека. У одних они кратковременны, у других — закрепляются на долгие годы. «Крест Толкователей» ищет таких людей по всему свету столетиями. Он изучает их и пытается превратить исключения в правило.
— И вы верите в то, что орден существует? — спросил студент — тот, который задал первый вопрос. — Ведь упоминаний о нем не встречается почти нигде.
Юлия Николаевна усмехнулась.
— Отчего же? Генрих Корнелий Агриппа Неттесгемский в восьмой главе «Urbi et Orbi» излагает цели и задачи Ордена. «Венец творенья Божьего не может быть таковым без нашего ему служенья. Именно оно должно превратить этот венец в совершенство». Упоминает об Ордене и Теофраст Парацельс в «Анналах Провидения». Пако Фернандес в «Записках каменного идола» ясно говорит, что члены Ордена настолько могущественны, что войны, революции и дворцовые перевороты являются лишь картами в раскладываемом им пасьянсе. Орден пытается разгадать сверхчеловеческие способности. Изучить их. И превратить в норму. Или, может быть, в товар? Для этой цели он не останавливается ни перед чем… Вы представляете, какие возможности могут открыться ордену в наше время? Если он сумеет воспользоваться современными технологиями? Генной инженерией, или например, клонированием?
С галерки вдруг раздались громкие хлопки. Это в полном одиночестве аплодировал мужчина лет сорока. Студенты разом повернули головы в его сторону. На мужчине был хороший костюм и белоснежная сорочка. Идеальный пробор рассекал прическу надвое, глаза смотрели холодно и насмешливо, и было совершенно ясно, что это никакой не студент. Как он попал на лекцию, было также не понятно. Мужчину звали Антоном Каратаевым, и при взгляде на него по лицу Юлии Николаевны пробежала легкая тень. Она знала этого человека, и, судя по всему, была не слишком рада его видеть.
— Разрешите одно дополнение, Юлия Николаевна! — сказал Каратаев.
Несколько секунд Дементьева не отвечала. Затем положила тряпку на край доски и сказала:
— Пожалуйста. Если только оно касается нашей темы.
Каратаев встал с места. Студенты смотрели на него, повернув головы.
— «Записки каменного идола» выходили в 1836 году в Мадриде и больше не переиздавались, — с нескрываемым сарказмом сказал он. — Кроме Юлии Николаевны их, пожалуй, никто больше и не читал. И это было последнее письменное свидетельство об ордене. Я понимаю, что это интересная тема для докторской диссертации, которую сейчас пишет Юлия Николаевна. Однако факты для науки гораздо важнее замысловатых гипотез.
В этот момент прозвучал звонок, однако студенты сидели в каком-то оцепенении еще несколько секунд. Первой пришла в себя Дементьева.
— Перед нами — Каратаев Антон Петрович… мой… — сказала она, запнувшись, — коллега. Его позиция в этом вопросе принципиальна, однако весьма незатейлива. Но даже она сможет придать смысл той дискуссии, которую мы надеемся провести на следующей лекции. — Она подняла голову и посмотрела Каратаеву прямо в глаза. — Если, конечно, Антону Петровичу будет интереснее появиться у нас без эффектов. Не как иллюзионисту, а как вполне официальному оппоненту.
Посмотрев на часы, Дементьева провела по голове рукой и поправила в волосах заколку.
— Итак, до понедельника, господа, — сказала она.
* * *Дементьева шла по коридору. В руках у нее была папка с записями, на плече болталась сумочка. Внезапно из сумочки раздался телефонный звонок. Дементьева достала телефон, посмотрела на дисплей и сбросила вызов.
У дверей деканата Дементьева остановилась. Когда она взялась за дверную ручку, телефон зазвонил еще раз. Теперь Юлия Николаевна посмотрела на дисплей мельком — она была почти уверена, что абонент все тот же. Именно так оно и оказалось. Дементьева вздохнула, отключила телефон совсем, и толкнула дверь.