В это время Леон услышал звук мобильного и затем скрип отодвигаемого стула – Бармалей поднялся и пошел к выходу из кафе. Нужно было торопиться, чтобы не упустить момент, но предварительно под благовидным предлогом отправить Лизу назад в больницу. Времени, скорее всего, минут десять-пятнадцать.
– Что, Елизавета, домой бы мне, на работу уже вставать, – глянув на часы, огорченно произнес Леон. – Идем, я тебя провожу.
– Я сама не заблужусь. А ты поезжай, конечно, и так всю ночь тут со мной…
Они вышли из кафе и направились к машине. Лиза задержалась на секунду, взяла Леона за обтянутую перчаткой руку и прошептала:
– Спасибо тебе, Леня. Так хорошо, что ты у меня есть. – Она встала на цыпочки, быстро, по-птичьи, клюнула Леона в щеку и, развернувшись, почти бегом направилась к больничному шлагбауму.
Леон сел в машину, стараясь не пропустить момент, когда Бармалей со своим пассажиром вывернут на проезжую часть. Двигаться за ними по пустой дороге будет, конечно, непросто, придется что-то придумать. Но надо же понять, что связывает Саню Бармалея и неизвестного батюшку, катающегося по глубокой ночи в больницу.
Хохол
Затянувшиеся страдания что-то меняют в человеке. Он уже не может не доверять простой радости.
Юкио МисимаСна не было. Марина заперлась в спальне, предоставив в его распоряжение гостиную с диваном, где Женька и лег, однако уснуть так и не получалось. Под мерное бормотание телевизора он смотрел в потолок и думал. С чего вдруг Коваль так взъелась на Леона? Это его право – жить и работать так, как ему удобно. Да, жаль парня, способный, умеет и знает много, мог бы устроиться пусть даже инструктором в какую-нибудь школу телохранителей. Но он предпочитает следовать за Вороном и имеет на это полное право. Уж точно не Коваль его осуждать.
«А ведь Бес не перезвонил»», – вдруг запульсировала мысль, и Женька сел, обхватил руками колени.
– Не перезвонил, – проговорил он вслух, словно пробуя слова на вкус. – Собственно, а зачем ему перезванивать? Вряд ли Бармалей настолько туп, чтобы не запомнить три предложения. Ветка в больнице – вот и сыпь туда, проверяй все сам, чего звонить-то. Хотя как он сам туда сунется? Загримируется? Ночью? Если только гример в подвале на цепи сидит, чтобы лишнего не болтал и был всегда под рукой. Иначе до утра ждать придется. А он, Женька, сегодня бы рванул…
Улетучилась даже дремота. Хохол откинул простыню, взял с подлокотника кресла серые тренировочные брюки, вышел в кухню, щелкнул там кнопкой чайника и закурил. Предсказывать действия Беса он бы не взялся – это, как говорила Марина, дело бесперспективное и совершенно абсурдное. Никогда в поступках Гришки не было логики. И сейчас поди угадай, какой шаг он сделает следующим. Хорошо еще, если не решит, что авария – дело рук Ворона.
– А что? Вполне годная версия, – пробормотал Женька, выпуская дым колечками. – Я бы тоже на Мишку подумал.
– И на фига ж Мишке такая сложная комбинация?
На голос за спиной Хохол резко обернулся.
– Что за мода у тебя такая – подкрадываться сзади?
– А что, страшно? – серьезно поинтересовалась Марина, садясь на вытянутую из-под стола табуретку и перекидывая ногу на ногу. – Сигаретку дай.
Он бросил через стол пачку и зажигалку.
– Так как насчет моего вопроса? Давай разберемся.
– Что тут разбирать? Я бы на месте Беса думал, что это Ворон бабу мою в больничку укатал, чтобы мне жизнь осложнить.
– Это чем же? Неужели ты думаешь, что Гриня будет изображать горем убитого супруга и пропишется в больничной палате рядом с Веткой? Это ты бы так сделал, а Гришка нет. Ты вспомни, уже было такое, когда Ветку в Англии люди Кадета подстрелили. Больно много Гришаня с ней насидел! Заскакивал наездами – проведать и врачам напомнить, кто им деньги платит, но и только. А в этот раз все еще сложнее. Он сам здесь нелегально, а если кто заинтересуется? Да и Ветка, кстати, здорово рискует – вдруг в ней мэрскую жену опознают?
Сказав это, Марина замолчала и ошеломленно уставилась на Хохла.
– Что?
– Женька, а ведь я об этом не подумала! Ее же могут там опознать! Ты понимаешь?
– И что с того? Она к Грищуку вполне официально подъехала, со своими документами и мордой, так что в этом нет ничего интересного.
– Да? Какого же черта она до сих пор в городе болтается? Думаешь, Грищук этим не заинтересуется? – не отступала Марина, но и Женька, не видевший логики в ее вопросах, тоже не сдавался:
– Грищук в курсе, что она в городе. Да и не была она в бегах, как муженек ее.
– Не была, не была… – постукивая ногтями по столешнице, повторила Марина. – Тогда все еще сложнее. Как Бес сможет появиться в больнице? В качестве кого?
– Да что ты маешься? Какая разница? Главное, чтобы к нам не приближался. И чтобы твоя ведьма язык свой на привязи держала.
– Тут можешь не сомневаться. Не в ее интересах говорить Гришке, что я к ней приезжала.
– Ну-ну, – протянул Женька, заваривая чай. – Тебе налить?
– Нет, не хочу, отеку завтра. Ты мне вот что скажи. Как думаешь, кто все-таки из наших Бесу помогает? Ты ведь не можешь об этом не думать, я-то знаю.
Хохол поставил на стол большую кружку с черным чаем, сел, обхватил ее руками, не обращая внимания, что горячие стенки жгут ладони.
– Я голову свернул, если честно. И не верю, что Каспер мог продаться, как Мирза говорил.
– Смотря какова была стартовая цена.
– Да не бывает так! Они были самые надежные – Мирза, Каспер, Боксер, Старый и Мазур. Последних двоих уже нет, Мирза с Боксером в долях работают, а Каспер вроде как отдельно, и черт его разберет, что у него теперь на уме. Но не верю я, понимаешь? Каспер из розановских, он не продал бы тебя. И я сам должен с ним поговорить, сам, без свидетелей.
– Давай начни здесь трупами окраины украшать, знаю я твои разговоры без свидетелей. Ты только не забывай, что мы с тобой сами на куриных правах-то, и чуть что – спасать нас уже некому.
– Вот что ты за человек, Маринка? Разве я сказал, что разборки будут? Я поговорить хочу – посидеть с глазу на глаз, пообщаться за жизнь. А Каспер всегда был на такое падкий, его разговорить – раз плюнуть.
– И ты думаешь, что этим можешь воспользоваться исключительно ты? Бесу это в голову не пришло?
– А с чего ему с Бесом по душам тереть? Что общего?
– Да мало ли.
– Мало ли, много ли, вот только я уверен – не Каспер это, – отрезал Женька. – Если на то пошло, так я Мирзе меньше верю, всегда хитрожопым был. И родственник его какой-то сейчас у Ворона в охране болтается… Точно! – вдруг вскочив из-за стола, рявкнул он так, что Марина поморщилась. – Точно, котенок, Марат же! Мирза его и пристроил, а что мешает теперь использовать его в своих интересах? Опять же дядя попросил, нельзя отказать. Надо Леону эту мысль подкинуть, пусть проверит аккуратно, чем на самом деле Марат этот дышит.
– А я бы, если честно, всех подозревала, – тихо проговорила Марина, покручивая в пальцах зажигалку. – Всех, понимаешь, а не выборочно по симпатиям. И Боксера заодно.
– А я всех и потрясу, котенок. У нас пока передышка вроде? Генерал в гипсе, Ворон в порядке, Ветка в больнице, Бес должен успокоиться временно. Вот я могу отвлечься и поискать, кто тут у нас такой смелый и неумный.
Она ничего не сказала, только как-то ссутулилась и опустила голову. У Хохла сжалось сердце – он не выносил, когда она страдала, слишком уж много ей выпало этого в жизни, столько, что не каждый мужик бы справился. Он подошел, молча сгреб ее с табуретки и прижал к себе, чуть покачивая на руках, как ребенка. От ее волос пахло тем самым восточным маслом, от которого у Женьки все сворачивалось внутри, – это был ее запах, запах его любимой женщины.
– Котенок, не переживай. Все будет хорошо, я тебе обещаю. С тобой все будет в порядке.
– А с тобой? – Обняла его за шею, заглянула в глаза. – С тобой будет все в порядке? Мне очень страшно, Женька…
– И со мной тоже все будет в порядке, – целуя ее в лоб, пообещал он. – Я не могу тебя оставить одну, поэтому буду очень осторожен. А теперь идем спать. До утра еще полно времени.
Когда она уснула, прижавшись к нему, Хохол тихонько вздохнул и осторожно вытянул затекшую руку из-под ее тела. Марина стала за него бояться, более того, она говорит об этом вслух, чего раньше никогда не случалось. И он не мог понять, нравится ему это или, наоборот, пугает. Чутье всегда подсказывало Коваль, что неприятности рядом. Но сейчас ничего не могло случиться, он, Хохол, был в этом уверен.
Светало, и он почувствовал, как наконец слипаются веки – подступал долгожданный сон. Но не тут-то было. На тумбочке негромко зажужжал мобильный, и Хохол со стоном потянулся за ним.
– Кого несет-то? – пробормотал он тихо, чтобы не разбудить Марину.
Это оказался Леон, и Женька мгновенно забыл о сне. Выбрался из постели, вышел из спальни и плотно закрыл за собой дверь, чтобы звук его голоса не доносился в комнату.
– Извини, Жека, что в такую рань, но у меня новости.
Он догадывался, что вряд ли Леон будет звонить так рано из-за ерунды.
– Бес приезжал в больницу под видом батюшки.
– Что? Какого батюшки?
– Обыкновенного, православного. В рясе, с бородой, с крестом во все пузо, прикинь?
– Неслабо. Погоди, а как ты там оказался? Ты ж домой вроде от нас поехал?
– Домой. Но потом дело у меня образовалось. Подъехал к больнице, а тут Бармалей с каким-то попом. Я дождался, когда тот выйдет из больницы, и тихонько за ними поехал. И вывезли они меня в «Рощу», как раз в тот самый коттедж.
Хохол бросил окурок в пепельницу и тут же закурил снова:
– Н-да, не просчитали мы, что Гриня маскарадный костюм нацепит… Так-то оно верно, кто ж батюшку-то остановит? Умно придумано!.. Ладно, разберемся. Ты где сейчас?
– Еду домой. Надо хоть душ принять и одежду сменить, мне ж к Ворону с утра.
– Веселая ночка выдалась…
– Да ладно, мне не привыкать.
– Я что-то тоже уснуть не могу, – признался Хохол. – Хочу с утра к старым друзьям съездить, обговорить кое-что.
– К Мирзе?
– Мы у него уже были, помнишь? Хочу к Касперу.
– Ты бы один не совался, мало ли. Если все так, как Мирза сказал, то черт его знает, как отреагирует на твой визит Каспер.
– Мне бояться некого, сроду не боялся, а сейчас тем более не буду. И Мирзе не верю.
Леон помолчал, а потом решительно сказал:
– Нет, один не поедешь. Я Ворону позвоню, скажу, что чувствую себя плохо, попрошу пару дней отгулов. Вместе двинем.
– Это лишнее.
– Нет, Жека, не лишнее, – отрезал Леон, – всегда лучше подстраховаться. Короче, без меня не уезжай.
Хохол ничего не успел сказать – разговор прервался. Он повертел трубку в руках и подумал, что, возможно, это к лучшему. Не помешает страховка на всякий случай, а Леон в этом смысле самый надежный человек. Глянув на часы, Женька понял, что можно уже и на пробежку. Все равно спать не получится, так хоть голову проветрить, пока на город не опустилась эта ужасная жара.
Стараясь не шуметь, он натянул спортивный костюм и кроссовки, сунул в карман телефон, несколько скомканных купюр и вышел из квартиры. Тихое утро, поющие птицы и относительно свежий воздух, еще без запаха выхлопных газов и раскаленного асфальта, настроили на вполне мирный лад. Хохол набросил капюшон толстовки на голову, сделал пару резких взмахов руками и побежал по направлению к набережной. Одолев два квартала, он свернул на широкую лестницу, позволявшую спуститься на асфальтированную дорожку вдоль берега реки.
Оказалось, здесь есть еще любители утреннего оздоравливающего марафона. Навстречу попалась сперва девушка в сопровождении поджарой овчарки, потом двое парней, за ними супружеская пара в одинаковых костюмах и пожилой мужчина в коротких шортах и яркой майке. «Ты гляди, докатилась мода на здоровый образ жизни», – хмыкнул Женька про себя. Он сам приобрел эту привычку много лет назад, когда пришел работать к Сереге Строгачу и сдружился там с Брюсом, невысоким худощавым корейцем. Тот выполнял при Строгаче функцию инструктора по единоборствам, потому и получил прозвище в честь голливудского актера. Брюс обучал охранников мудреным приемам, и только Хохол игнорировал эти занятия, однажды доказав Брюсу, что его умения владеть финкой вполне достаточно, чтобы опередить любое движение. Они подружились, насколько это было возможно в тех условиях, и Хохол приобрел полезную привычку поддерживать форму благодаря долгим утренним пробежкам. Брюс погиб в одной из разборок – от пули не убережешься с помощью кунг-фу или дзюдо. А привычка бегать осталась у Хохла на всю жизнь.
Почувствовав в теле приятную бодрость, он замедлил бег и постепенно перешел на быстрый шаг, только на лестнице резко ускорился и забежал наверх довольно споро. Уже появились первые машины – кто-то спешил по делам в такую рань, собачники вывели питомцев на утренний моцион, словом, город потихоньку просыпался и входил в привычный ритм. Взгляд Хохла упал на павильон с надписью «Цветы», и он повернул к входу. Внутри было прохладно, девушка-продавец куталась в теплую стеганую жилетку и разгадывала кроссворд в газете.
– Доброе утро, красавица, – громыхнул Хохол, и девушка вздрогнула:
– Ой!
– Испугал? Извини, не хотел. Букетик бы мне.
– Что предпочитаете?
– Хризантемы, – улыбнулся Женька, оглядывая высокие белые вазоны с немыслимой красоты цветами, половины названий которых он даже не знал.
Продавец оживилась:
– Мы как раз вчера получили из Голландии шаровидные хризантемы. Посмотрим?
– Да, конечно.
Она выбралась из-за прилавка и подошла к трем вазонам с белыми, желтыми и фиолетовыми цветами.
– Вам какие?
– Желтые.
Девушка чуть сморщила нос:
– Многие не любят желтые цветы.
Хохол фыркнул:
– Моя женщина без предрассудков и желтые цветы предпочитает всем остальным. А уж желтые хризантемы тем более. Не сомневайтесь, давайте все, что есть.
Продавец улыбнулась и с трудом вынула из вазона охапку:
– Только я не знаю, как их упаковать, даже бумаги такой нет.
– А не нужно. – Хохол полез в карман за деньгами. – Буду знать теперь, что у вас тут такой шикарный выбор.
– Обязательно приходите, мы привозим цветы раз в пять дней, почти всегда есть что-то свежее.
Он улыбнулся в ответ и вышел из павильона. От хризантем пахло семечками – Коваль почему-то считала, что это именно такой запах, и Женька не спорил. Он представил себе, как сейчас озарится ее строгое лицо, и на душе стало тепло. Всякий раз, видя на лице жены улыбку, он думал, что не заслужил счастья быть рядом с этой женщиной. Но она по неведомой причине выбрала его – его, а не любого из десятка поклонников, увивавшихся за ней в свое время. Да и сейчас ей достаточно одного взгляда, чтобы вокруг нее образовалось кольцо из мужчин. Но она жила с ним, носила его фамилию, доверяла ему – это дорогого стоило, и Женька был благодарен и стремился максимально облегчить ее жизнь. Но попробуй тут облегчить, когда она организовывает себе трудности быстрее, чем он успевает отвести их от нее…
Легко одолев пару лестничных маршей, он вошел в квартиру и услышал, как Марина говорит с кем-то по телефону. Он замер и прислушался.
– Тебе не стоит слишком часто мелькать рядом, понимаешь? – наставляла Коваль. – Это может вызвать ненужные вопросы. А ты не думал, почему он скрывает, что здесь живет его сын? Я вообще удивляюсь, как до сих пор его спонсор не прикинул хрен к носу и не догадался. Это же так просто, на поверхности буквально. Я бы вцепилась. Ты просто сделай так, как я говорю, и все. Поверь, так будет лучше и проще. Да нормально с ним все, я его видела вчера. Сотрясение, не без этого. И обе кости предплечья сломаны, но это не страшно, переживет как-нибудь. Я повторяю: с ним все в порядке, а тебе не надо возле него крутиться. Все, мы не будем больше это обсуждать. Хочешь, я приеду к тебе? Да хоть сегодня, у меня нет планов. Отлично. Сейчас Женька вернется с пробежки, мы обсудим кое-что, и я тебе позвоню. Да, я тебя тоже.
Она говорила с отцом и пыталась внушить ему, что не стоит привлекать внимание к своей персоне, находясь рядом с генералом. Что ж, вполне разумно.
– Котенок, ты уже встала? – подал он голос, чтобы она не догадалась, что он подслушивал.
– А ты, смотрю, уже набегался? – Она вышла из спальни.
Хохол протянул ей охапку хризантем, и лицо Марины озарилось счастливой улыбкой.
– Спасибо, родной.
– Нравятся? – Он поцеловал ее в щеку.
– Конечно!
– Вот и отлично. Я в душ.
Он надеялся, что жена присоединится, но она не пришла. Зато удивила его завтраком – последний раз с ней такое было добрых два месяца назад. Уплетая омлет с овощами, Хохол вскользь поинтересовался:
– У тебя на сегодня какие планы?
– Хочу с отцом повидаться.
– Отличная идея.
Она глянула подозрительно:
– Что это ты так воодушевился? Собрался куда-то?
– Не приставай, котенок. Могут у меня тоже быть дела?
– Какие у тебя дела могут быть в этом городе?
– Марин, не начинай, – попросил Женька. – Не хочу ругаться, потом весь день насмарку.
– Так скажи, и все будет хорошо.
– Вот же ты настырная какая… К Касперу я хочу прогуляться, довольна?
– Один не поедешь, – отрезала она.
– Ага, тебя с собой возьму! Сказал ведь: не начинай. Один не поеду, Леон со мной. Так годится?
– Вполне. Тогда отвезешь меня к отцу – и свободен. А вечером созвонимся. Только, – она выразительно посмотрела ему в глаза, – я тебя очень прошу: без резких движений, Женя. Думай, прежде чем сказать или сделать.
– Еще указания будут? – насмешливо поинтересовался Хохол, отодвигая тарелку.
– Пока нет.
– И на том спасибо. Собирайся, скоро поедем.
Марина послушно выбралась из-за стола и ушла в спальню, а Женька, докурив и допив кофе, принялся за мытье посуды. Это занятие всегда настраивало его на нужный лад.