«Фен!» — осенило Клима. Теперь дело пошло споро. При помощи старой зубной щетки мальчик придал усам и бороде форму, с них уже не капало, а некоторое время спустя изделие было готово к употреблению.
Клим прямо в ванной посмотрелся в зеркало. Вылитый профессор Челленджер из «Затерянного мира»! Ахлябин присовокупил бейсболку, очки и невольно вздрогнул. Встретишь такого в темном переулке, испугаешься. Зато теперь никто из ребят уж точно его не узнает. Даже если он в самую камеру физиономией сунется.
Оставался последний вопрос: когда идти? Днем рискованно. С дедушкой Соколовым и его напарником можно столкнуться. Значит, два варианта: поздний вечер или ночь. Но как выбраться из дома?
Юлия Павловна ложилась поздно. Перед сном обязательно проверяла сына. И спала очень чутко. Если он ночью вставал попить или в туалет, из спальни немедленно слышался ее голос:
— Климкин, это ты?
Вопрос решился неожиданно: мама вернулась с работы расстроенная.
— Хотела воскресенье с тобой провести, друзей твоих позвать, а меня снова в командировку отправляют.
— А меня, значит, к отцу?
Планы рушились на глазах. Из папиной густонаселенной квартиры ночью и вовсе не выбраться. Да и днем неработающая жена отца из чувства повышенной ответственности контролирует каждый шаг Клима.
Однако фортуна сегодня явно была на его стороне.
— Вынуждена тебя огорчить, — вздохнула мама. — К папе нельзя. У них сейчас ветрянка. У обоих детей сразу. А у тебя ее не было. Но не горюй. Я договорилась с тетей Лидой. Она возьмет отгулы и четыре дня у нас поживет.
Только бы не выказать радость. Иначе мать сильно удивится. Обычно — то он любил погостить у отца и не очень любил оставаться со странноватой и немного занудной тетей Лидой.
Однако на данный момент именно тетка обладала неоспоримым преимуществом: она принимала снотворное, и до утра ее пушкой невозможно было разбудить.
Клим тем не менее нахмурил брови и заканючил:
— Ну, ма — ам…
— Климкин, альтернативы нет. Не впадай в детство. Мне обязательно нужно поехать.
— Ладно, — выдохнул он. — Что с тобой поделаешь. Как-нибудь переживу.
Мать кинула на него умиленный взгляд. Растет парень. Вот уже начал входить в ее положение.
Тут она пригляделась к сыну внимательней. Господи, да у него уже, кажется, борода растет! Как быстро проходит детство!
Юлия Павловна напрягла зрение. Нет, это не темный пушок. Кажется, Климкин чем — то испачкался. Или… Неужели пытался нарисовать себе бороду и усы? Не терпится стать старше. Нет, с ним и впрямь что — то происходит. Наверное, влюбился в какую-нибудь девочку, та на него ноль внимания, а он, бедняга, переживает.
Но это не Диана. Скорее всего, одна из тех двух симпатичных девочек, которые приходили к нему на день рождения. Марфа или Лиза? Какая жалость, что она, Юлия Павловна, раньше не сообразила. Понаблюдай она за всей компанией тогда, сразу бы вычислила избранницу сына. Бедный мальчик! У него начинается самое несчастное и одновременно самое прекрасное время!
Пристальные взгляды мамы не укрылись от сына. Он забеспокоился и потрогал щеку. Волосы, что ли, от бороды остались? Вроде нет. Все же он при первой возможности глянул на себя в зеркало и ужаснулся. Видимо, борода ко времени примерки еще не окончательно высохла и оставила след на его лице. Не очень заметный, но… Ванную — то он тщательно вымыл, а обратить внимание на собственную физиономию не догадался. Ну, да вроде пронесло. Мама ему так ни слова и не сказала.
Глава 9
НОЧНОЙ ЭКСТРИМ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
В ту ночь Черчиллю не спалось. Привычное место в ногах у Марфы почему — то показалось ему неуютным. И Марфа спала неспокойно, брыкалась.
В очередной раз получив пяткой в бок, кот возмущенно мяукнул, спрыгнул с кровати Марфы и направился на кухню попить. И что за манера у людей закрывать на ночь двери своих комнат! Совершенно бессмысленное занятие, даже вредное. Воздух застаивается, становится мертвым. Ничего. Он, Черчилль, умеет их открывать.
Поработав когтями и лапой и услышав в свой адрес сердитое Марфино: «Черчилль, прекрати скрестись, мышей у нас нет!» — он отворил дверь комнаты и выскользнул в коридор.
Поилка, к счастью, оказалась полной. Ему даже столько не было нужно. Черчилль вволю попил и направился было в обратный путь, однако по дороге решил заглянуть в приоткрытую дверь Данилиной комнаты.
Мальчик крепко спал, а его любимый ящик — нет. На экране светилась заставка. Кот, поразмыслив, взмыл на свое дневное лежбище. Хорошо, высоко, и никто не пинается!
Он уже начал дремать, когда его полуоткрытый глаз засек изменение в ящике. В углу запульсировала большая яркая красная точка. Может, это та самая мышь, которую Данила уже много дней упорно пытался поймать?
Свесив голову, кот внимательно посмотрел на мирно спящего Данилу. Вот люди! Ни на что у них не хватает терпения! Охотился — охотился, а когда добыча появилась, спит! Разбудить или не разбудить? Да ладно. Все равно уже сон сбился.
Мягко спрыгнув на пол, Черчилль добежал до Данилиной тахты, взвился в воздух и всей своей тяжестью приземлился мальчику на грудь.
— Пошел вон! Ты меня душишь! — сердито и сонно пробормотал тот.
Вот она, человеческая благодарность! Для кого, интересно, он, Черчилль, старался. Для себя, что ли? Эта мышь ему не по зубам. Ну да ладно. Охота — своя ли, чужая — не время для обид.
Кот снова затанцевал на груди у мальчика.
— Черчилль, ты взбесился? — Данила поднял голову с подушки.
— Мяк! — ответил тот и, забравшись на стол, картинно уселся перед монитором.
Глянув, Данила охнул. Звуковой сигнал он на ночь отключал, оставляя на всякий случай лишь световой. С ума сойти! Красная лампочка бешено мигала. По подвалу явно кто — то ходил! Может, конечно, там элементарная авария? Нет, тогда бы почти наверняка разбудили деда.
— Спасибо, Черчилль, — шепнул он коту. — Кажется, Марфа права, и ты действительно все понимаешь.
Черчилль гордо фыркнул. Его миссия была выполнена, и он вернулся на книжный стеллаж.
А для Данилы все только начиналось. Надо было как можно скорей перебраться в кресло. Операция непростая, но давно отработанная до мелочей.
Минуту спустя он уже сидел перед монитором. Пальцы стремительно бегали по клавиатуре. На экране появились две картинки. Обе пустые. Данила досадливо промычал сквозь стиснутые зубы. Объект ушел из поля зрения.
Мальчик включил запись пятиминутной давности. На картинке возник жуткий мужик — здоровенный, почему — то в темных очках, с фонарем. Он стоял, глядя прямо в камеру. Данила присмотрелся. В одной руке у мужика был фонарь, в другой — лопата. "А Ахлябин — то вроде прав, — пронеслось в голове у Данилы. — Они там что — то зарыли!"
Мужик несколько раз свирепо ткнул лопатой в пол, оскалился, словно специально на камеру, и двинулся влево по традиционному маршруту всех посетителей этого подвала.
Вскоре он возник перед второй камерой. «Свет не зажег, продолжает фонарем пользоваться, — отметил про себя Данила, — то ли не знает, где выключатель, то ли из конспирации».
Мужик зачем — то покосился и на вторую камеру. Данилу его поведение порядком озадачило. Неужели камеры обнаружил? Но тогда, по идее, должен бы наоборот прятаться, а он демонстративно привлекает к себе внимание.
Эх, если бы Данила мог ходить! Сейчас уж был бы около подвала и проверил, что там происходит. Проклятые ноги! Илье позвонить? Но что он один, без него, сможет там сделать? Мужик — то здоровый. Нет, рисковать нельзя. Деда растолкать? А если там ничего особенного? Пользы от деда окажется ноль, а замыслы их раскроются…
В углу монитора вновь бешено замигала красная точка. Данила быстро переключился с записи на режим реального времени. Глаза у мальчика широко раскрылись. Да что же это там творится?!
Клим тщательно подготовился к ночному походу. Он нашел еще один веский аргумент в пользу ночи. Отправься он в подвал днем или даже вечером, Данила оперативно отправил бы кого-нибудь из ребят к входу. Тогда и впрямь прощай дружба. Обратного пути не будет. Они наверняка сочтут, что Клим над ними издевается. Ночью же Даниле точно не удастся никого организовать. Клим останется только в записи, что ему, собственно, и требовалось.
Он не сомневался, что уже следующим утром Данила соберет экстренный совет, и они снова будут вместе! Обсуждать невероятное ночное происшествие. Строить новые планы расследования и… Дальше Клим пока не заглядывал.
Экспедицию он наметил в ночь с субботы на воскресенье, логично рассудив, что въехавшая к ним в пятницу тетя Лида к этому времени окончательно обустроится, попривыкнет и гарантированно крепко заснет.
Клим тщательно проследил, как тетя пила на ночь свои лекарства. Даже полюбопытствовал, есть ли среди них снотворное. Тетя Лида, не ощутив подвоха, подтвердила, и только после этого он успокоился.
Экспедицию он наметил в ночь с субботы на воскресенье, логично рассудив, что въехавшая к ним в пятницу тетя Лида к этому времени окончательно обустроится, попривыкнет и гарантированно крепко заснет.
Клим тщательно проследил, как тетя пила на ночь свои лекарства. Даже полюбопытствовал, есть ли среди них снотворное. Тетя Лида, не ощутив подвоха, подтвердила, и только после этого он успокоился.
Легли они не слишком поздно. В одиннадцать. Он выждал еще час. Спать хотелось ужасно, просто глаза слипались, но Клим мужественно сидел на постели и щипал себя за руки.
В двенадцать настала пора изучить сложившуюся обстановку. Он на цыпочках прокрался к дверям комнаты для гостей. Оттуда доносился громкий храп. Тетя спала. Клим для проверки несколько раз хлопнул в ладоши. Храп даже не прервался. Ситуация складывалась идеально.
Клим вернулся к себе, натянул приготовленную одежду, в которой ощутил себя большим, толстым и крайне неуклюжим. Нацепил усы и бороду и положил в карман темные очки. Ему моментально сделалось жарко. Все же в последний момент он насовал в постель разных вещей. Если тетя Лида вдруг заглянет в неурочный час, ей покажется, будто он спит, укрывшись с головой.
Остался последний, самый опасный этап: спуститься вниз и незамеченным выскользнуть из дома. Боялся Клим не столько крепко спящую тетю, сколько бдительных соседей. Примут его еще за грабителя, поднимется тревога… Поначалу он даже планировал, покинув дом через черный ход, перелезть через стену. Место за ней глухое, меньше вероятности попасться кому-нибудь на глаза. Однако необходимость пользоваться стремянкой внушала Климу суеверный ужас. В результате он предпочел рискнуть и покинуть дом через парадную дверь.
Никто в поселке его не заметил. К немалому своему удивлению, Клим обнаружил, что, несмотря на субботу, многие жильцы соседних домов уже спят. В окнах темно. Да и улица освещена весьма относительно.
Особенно остро Клим это ощутил, когда таун — хаусы кончились, а старые дома еще не начались.
Днем и даже вечерами он проходил эту полосу отчуждения, не замечая, и она вовсе не казалась ему большой. Кроме того, здесь постоянно сновали машины, пешеходы, а сейчас было тихо и пусто. И гораздо темнее обычного. Фонари почему — то горели через один. Свет, что ли, экономят? Клим поежился, и не только от неприятного ощущения одиночества, но и от пронизывающего холода.
Не спасали даже две надетые одна на другую куртки. Свистал ледяной пронизывающий ветер. Клим пожалел, что выбрал в качестве головного убора бейсболку. Уши ломило. Надо было ушанку надеть.
От Серебряных прудов, тяжело плескавшихся справа, тянуло промозглой сыростью. На другом берегу призрачно белела сквозь тьму березовая роща. «Будто толпа привидений стоит», — подумал Клим и отвернулся: смотреть в ту сторону совсем не хотелось.
Он поднял повыше воротник и, втянув голову в плечи, ускорил шаг. Одному было очень страшно, но еще больше он опасался кого-нибудь встретить. И со знакомым столкнуться опасно, и с незнакомым. Неизвестно еще, что окажется хуже. Клим почти не сомневался: в столь позднюю и ненастную пору ни один хороший человек на улицу не выйдет.
Ветер усилился. Щеки защипало от укусов мелких льдинок. Начался гололед. Откуда — то издалека раздался тоскливый вой. Кровь у Клима застыла в жилах. Совершенно некстати вспомнилось: рядом с рощей находится старое, полузаброшенное кладбище. И тут благодарная ахлябинская память щедро выдала в подробностях содержание всех самых жутких страшилок, которые он прочел за свою жизнь. Одно время он очень ими увлекался.
Но всему приходит конец. И дорога оказалась не бесконечной. Вот уже и дом Соколовых. Еще чуть — чуть, и Клим окажется в подвале. Теперь он ему представлялся чуть ли не оазисом безопасности. Дверь за собой запрешь, и все эти упыри и вурдалаки до него нипочем не доберутся.
Да, ему еще предстоит обратный путь домой, однако Клим запретил себе об этом думать. Он вытащил ключ, огляделся, при свете тусклой лампочки, мерцавшей над входом, отпер замок, достал фонарь, включил его, тихо затворил дверь, убедился, что она заперта, вытащил из рюкзака мамину садовую лопату с коротким черенком. В его предприятии ей отводилась важная роль, и при необходимости она могла послужить средством самозащиты.
«Ну, все. Можно действовать», — отдал себе мысленный приказ Клим и, пряча лицо под козырьком бейсболки, не торопясь спустился по лестнице. Первая камера. Фу, черт! Про очки забыл! Пришлось отвернуться и надеть, после чего Ахлябин наконец поднял лицо и вразвалочку приблизился к камере. Он все больше входил в роль. Стукнул несколько раз острием лопаты об пол и пожалел, что у Ильи не слышно звука. Вышло бы впечатляюще. Ну, ничего. Он движением компенсирует.
Надо зловеще улыбнуться, как настоящий преступник. Улыбаться пришлось изо всех сил — очень мешали борода и усы. Пора было отметиться на второй камере. Клим осторожно двинулся в глубь подвала. На середине пути чуть расслабился. Знал, что здесь его Даниле не видно. Местный свет решил не зажигать, а то вдруг случайно забудет выключить. И вообще, фонаря вполне достаточно. Главное, как здесь тепло по сравнению с улицей!
Климу уже делалось жарковато, однако расстегивать куртку он не решался. Ничего, накопит тепла на обратный путь.
Он снова сосредоточился. Вторая камера. Лопата. Зверская улыбка. Зверский взгляд. Сделано! Теперь надо постоять некоторое время вне зоны видимости, словно он где — то там занят своим черным делом. Наверное, стоит лопату в песке испачкать. Хорошая идея, похвалил себя Клим. Фантазия у него разыгралась. А можно еще в рюкзак насыпать песку или гальки, чтобы он смотрелся набитым и тяжелым. Вроде бы бородатый тип что — то вырыл и упер из подвала. Ребята вообще будут в шоке.
Шок, однако, в первую очередь ожидал самого Ахлябина.
Он как раз достиг места, где раньше были закопаны гвозди, когда дверь подвала хлопнула. Клим обмер. Стремительно отключил фонарь. И рухнул на пол.
По звуку шагов стало ясно: идут два человека. Вскоре они заговорили. Два мужика. Голоса приближались.
Потом он увидел прыгающий луч фонаря. Незнакомцы двигались в его сторону. Отползать или замереть? Пока Клим колебался, мужчины остановились.
Разглядеть пришедших как следует он не мог — мешали столбы и трубы. Зато хорошо слышал, что они говорят.
— Здесь, — произнес тот, у кого был более высокий голос.
— Уверен? — спросил второй низким, сипловатым басом.
— Обижаешь. Я точно вычислил.
— Семь раз отмерь, один раз отрежь, — хохотнул второй.
— Так я знаешь сколько тут с рулеткой лазил и вымерял. Точно тебе говорю: здесь.
Луч фонаря взметнулся к потолку.
— Вот, в плите здесь большая выемка, — продолжал мужик с высоким голосом. — Нам даже очень удобно. Намного меньше работы.
— Да тут таких выемок несколько, — видимо, пригляделся второй.
— Ну говорю же, повезло нам. В нужном месте оказалась.
— Но ты точно уверен, что именно здесь?
— Прямиком в кухне окажемся.
— Отлично.
Клим, лежа ни жив ни мертв, недоумевал. Никак ремонт затеяли? Но почему обсуждают его ночью? Наверное, хозяева квартиры на первом этаже заказали им какой-нибудь дополнительный отвод трубы в кухню, делать который незаконно. Вот они ночью и изучают обстановку.
Один из мужиков, взяв фонарь, полез к потолку. Видимо, принесли с собой лестницу. То — то они чем — то скрежетали.
— Пожалуй, ты прав, — донесся сверху сиплый бас. — Когда начнем — то? Днем? Ночью? В воскресенье?
— В воскресенье ночью исключено, — запротестовал первый. — Нам ведь долбить придется. В этом доме такая слышимость. Народ на уши встанет. Лучше не рисковать. Займемся в отведенные для таких дел часы. В понедельник, часика в три дня. Никто и не чухнется. Здесь постоянно ремонты делают. То в одной квартире стенку сносят, то в другой окна меняют. Привычное дело.
— А ты уверен, что от перфоратора сигнализация не сработает, — заволновался по другому поводу второй.
— Полностью уверен. Основное — окна и двери не открывать, чтобы цепь не разомкнулась. А нам и не потребуется. Без них войдем.
— Если, конечно, сработает, то просто гениальный план, — одобрительно изрек второй.
— Ну! А я после дырку прикрою, алебастром подмажу, тогда и отсюда никто ничего не заметит. Да никто здесь на потолок и не смотрит.
— Дед бы не помешал в понедельник, — озабоченно произнес второй.
— Это моя проблема, не парься. Выведу его из строя, — заверил первый.
— Ты что? — испуганно отозвался первый мужик. — Мы же всю эту канитель и затеяли, чтобы избежать мокрухи!
— Какая мокруха! — хихикнул первый, — Ну, приболеет у меня дедок на денек, потом и не вспомнит. Только мы к тому времени будем уже далеко. Давай слазь. Сейчас прикопаем стремянку, чтобы не таскать взад — вперед, особенно днем. Там есть куча песка.