– ...Диарея случилась, – подсказала Ленка.
– Ну да, что-то вроде, – мотнула головой Наталья. – Так что ничего я не путаю. Ой, девчонки! А какое ей пальто Назаров купи-и-и-ил! О-бал-деть! Вот все такое белое, сливочного оттенка, а здесь – коричневое, а здесь вот такое длинное, а тут...
– Не знаю... – лениво жевала Ирочка. – Видела я ее Назарова, ничего особенного. И вообще – я бы так не смогла.
– Ой, и как бы ты не смогла? – ехидно подколола ее Наталья. – Чем тебе не угодил этот импозантный мужчина?
– Да какой там импозантный! Фи! – скривилась Ирочка. – Видели бы вы эту импозантность в голом виде! Он к нам постоянно ходит, так я там его во всех видах насмотрелась.
– Дурочка! Тебе вообще на них смотреть не полагается, – хохотала Ленка. – Ты должна только тазики подносить!
Ира работала в сауне «Русалочка», считавшейся одним из самых солидных купальных заведений в городе. Ирина перевидала много влиятельных фигур в весьма пикантном виде и очень этим гордилась. Единственное, что ее печалило, так это то, что кончалась прописка, а продлевать ее ни одна «фигура» не соглашалась.
– Вот они все – такие замечательные мужья, отцы примерные, а копни чуть глубже! Между прочим, этот самый Назаров в последний раз у нас был, и что? Мужиков каких-то с собой натащил, плюхался, верещал, как дитя, а у его ребенка-то день рождения был! Дома небось гости сидели, папашу ждали, а Жанночка, наверное, говорила: «Давайте папу подождем, он у нас на работе. На совещании». А он... Все они такие.
Гутя вспомнила – так и было. Жанна просила подождать Назарова, потому что он работает, и только после того, как Назаров сам дал команду...
– И что? – загорелись глаза у Натальи. – Этот Назаров с девицей был?
– Откуда я знаю! – раздувалась от важности Ирина. – У нас же столько комнат. Уйди куда-нибудь, закройся, и никто не знает – где ты есть. Вроде ты здесь, а вроде и нет тебя.
– Надо обязательно Жанке рассказать, – прищурилась от удовольствия Наталья. – Она с него за девицу еще одно пальто вытрясет.
Ирочка наморщила лоб и вспомнила:
– Нет, в тот раз никаких девиц Назарову не хватило. Потому что они вызвали две штуки, а их было – четыре мужика. И двое из них – жуткие начальники. И Назаров благородно отдал девицу старшему по рангу. Точно, Назаров был один.
– А он никуда не отлучался? – не выдержала Гутя.
– Нет... или отлучался... – не могла припомнить Ирочка. – Точно не скажу, я же за ними каждую минуту не слежу. Я им принесла что-то и вышла. Ой, а что это мы все про Жанку да про ее Назарова! Я вам лучше о своем парне расскажу!
– Какой парень? Ты же член клуба! – напомнила ей Ленка.
– Ну и что? Мне от клуба муж нужен, а этот парень меня все замуж не зовет. Все ходит, смотрит, а замуж – никак. А без прописки он мне вообще по фигу! Я понимаю, что молодой, любит, но... – Ирочка вальяжно раскинулась на стуле, а поскольку стул к этой позе не располагал, получилось несколько вульгарно.
Ленка тут же опустила дамочку на место:
– Да какое там любит! Этим молодым от зрелых дам нужны только деньги. Любовь какая-то... Сейчас он с тобой, а через полчаса пожилую леди обслуживает. Фу, мерзость какая! Я б с таким никогда...
Подруги уже вовсю угощались вином. Потом начали угощаться коньяком, а следом соколом полетела водочка. Причем, чтобы десять раз не мыть посуду, пили все из тех же фужеров. И разговор их, ясное дело, становился все зажигательнее.
– Ой, я тебя умоля-я-яю! Она б никогда! – оттопырила губку Наталья. – А вот я, например, Ирочку очень даже понимаю. Потому что мой Шурик тоже – любит меня, а живет со старой грымзой. Просто ему нужны деньги и красота. А потому что он хочет студию, а у него денежек нет. И он приходит ко мне и страдает, приходит и страдает. А я ему чисто как любимая женщина, вот! Гутя, ну скажи же – страдает, да?
Гутя криво улыбнулась. Вот уж чего она не замечала в последние годы, так это мужских страданий по Наталье. Но попробуй, докажи.
– Вот! – обрадованно ткнула ей в лицо пальцем Наташа. – Видите – улыбается, знает!
– Ха! А Гуте откуда знать? Он что – при ней выл саратовские страдания? – не верила Ленка.
– Нет, он не выл, он вообще боится Гути, думает, что она сердитая, – объяснила Наташа. – Зато, сколько раз она ни звонила, я все никак не могла ее позвать, потому у меня Шурик был. Гутя звонит, а не зову, Гутя звонит, а я не зову! Но ничего. Вот скоро он переберется ко мне окончательно, тогда я такой фейерверк устрою! А вы все умрете. От зависти!
– Да я сейчас прямо и скончаюсь! – не верила Ленка. – От смеха! Он к ней переберется. Прыщавый подросток со взглядом мышиным! Чему тут завидовать?
– Сама ты мышь прыщавая! Скоро ему студию купят, и мы с ним будем кино снимать, со мной в главной роли. Обзавидуетесь тогда.
– Ой! Не могу! Платите деньги в кассу! Новый народный юмор! Натаха – Вупи Голдберг! – прыснула Ленка. – Да твой Шурик – просто альфонс. Причем не самого высокого полета. И с тобой он тоже только потому, что ждет, когда ты квартиру на него оформишь. А теперь на минуточку представь, что ему встретится сразу и молодая, и красивая! Такая, как я, а?
– Как ты-ы-ы?! – налетела на нее Наталья. – Да ты себя в зеркале видела? Ты же... ты же... ты ноги свои видела? Ир, нет, ты скажи! Она ж еще не видела своих ног! Это же не женская нога, а обезьянья лапа! И побрить ты их не можешь, потому что все сразу увидят, какие у тебя кривые ноги!
Ирочка хлопнула еще полфужера водочки и горделиво рявкнула:
– Ноги должны быть как у меня! Вот!
– Господи, да откуда у тебя ноги, – отмахнулась от нее Наталья, как от назойливой мухи.
Но Ирочка не сдавалась:
– От попы!
– А надо – от ушей! Вот, смотри, у меня какие! Вот... так! Руками не трогать!.. И вилкой тыкать не надо. Это же... это же орган!
Гутя не стала больше смотреть этот славный спектакль, и без того она узнала больше, чем рассчитывала.
– Наташа, я пойду, хорошо? Мне очень некогда, – тихонько предупредила она хозяйку.
Та уже не слишком интересовалась Гутей, гораздо важнее для нее было сейчас заткнуть за пояс противную Ленку.
– Ты, Гутя, иди. Только не забудь про анкету... Ленка! Лен! А смотри, у меня какая осиная талия! Шестьдесят сантиметров!
– Так это у тебя шея! А талии у тебя и вовсе нет! – кричала в ответ Ленка.
Гутя ехала домой, и в голове у нее все переворачивалось. Неужели то, что она узнала...
Дома уже метались по комнате Аллочка с Варькой, а Фома терпеливо чистил картошку.
– Ну где тебя носит? – накинулись на нее домочадцы. – Ждем ее, ждем... Иди скорее, у нас все готово, становись картошку жарить.
Когда картошка была готова, а к ней еще выставили селедочку и салатик, руки сами потянулись к бутылочке с водкой. Уже через минуту в центре стола стояла запотевшая бутылка забористого пития.
– Вот честно говорю: водка к такой закуске – классика, – вздохнула Гутя. – Но я сегодня уже столько этого алкоголя навидалась...
– А мы – не только алкоголя, но и алкоголиков, – поддакнула Варька. – И в самом деле, пить не тянет.
– А мне завтра на работу, я не буду, – качнул головой Фома.
– Вот идиотство, даже выпить не с кем... – вздохнула Аллочка и убрала бутылку обратно в холодильник.
– Я сегодня с Назаровым говорил, – первым начал Фома.
Дамы раскрыли рты, и вилки замерли в их руках.
– Да вы ешьте, ешьте. Там ничего такого...
Рассказ и впрямь ничего нового не принес. Зря только больного человека потревожили.
– А мы... мы с Верой разговаривали, – сообщила Аллочка.
– И что? – в один голос спросили Гутя с Фомой.
– Ничего. Не она это, – буркнула Варька. – Не могла она Машеньку отравить. По ней сразу видно – не могла. Ее и в дом-то не впустили.
– И потом, – рассуждала Аллочка. – Если бы она и вошла... Она же никогда там не бывала, а требовалось быстро сориентироваться – найти детскую, отравить Машеньку, а потом незаметно исчезнуть. Вера уже несколько дней пьет. Она бы не сделала все с такой точностью, обязательно бы засветилась.
Все молча пожевали, потом Варька поведала, как они бестолково лопали пироги у Назаровых. Дошла до мельчайших подробностей, да что там было рассказывать!
Фома отложил вилку в сторону и задумался.
– Что-то у нас такая каша получается... Столько времени прошло, а еще ни одного подозреваемого.
– Или наоборот – слишком много... – проговорила Гутя.
– А я не понимаю! Не понимаю – кому могли помешать девчонки?! – не выдержала Аллочка. – Это что же получается? Живет себе семья, живет, и все у них замечательно...
– Да, только не забудь, – напомнила Варька. – В этой замечательной семье Жанночка потихоньку гуляет от законного мужа. Падчерица узнает, собирает компромат и очень хочет...
– Стоп! А чего она хочет? – прервал ее Фома. – Она хочет припугнуть Жанну, чтобы это все прекратилось, или же она требует чего-то еще?
– Ой, Фома, ну что такое может требовать ребенок? – махнула на него рукой Гутя. – Лишнюю тряпку? Мотоцикл?
– Стоп! А чего она хочет? – прервал ее Фома. – Она хочет припугнуть Жанну, чтобы это все прекратилось, или же она требует чего-то еще?
– Ой, Фома, ну что такое может требовать ребенок? – махнула на него рукой Гутя. – Лишнюю тряпку? Мотоцикл?
– А хотя бы и мотоцикл! – настаивал Фома. – Жанна не разрешала ей, а девочка им просто болела, нам же говорили.
– Ну и что? – обернулась к мужу Варька. – Ты хочешь сказать, что из-за этого Жанна убила Ветку? Да она бы просто купила ей этот мотоцикл – на, катайся, бейся. И все!
Чем больше Варька убеждала Фому, тем старательнее он пытался доказать ей обратное.
– А если, к примеру, Вета просила что-то другое? – не уступал он. – Ну, захотелось, например, девчонке, чтобы с ней жила ее родная мать, а Жанна ушла бы?
– Ерунда, – покачала головой Варька. – Ты не видел Веру Григорьевну в быту – пьет, зараза! Девочка это видела, к тому же она прекрасно знала, что Вера ее просто бросила.
– И к Жанне она относилась неплохо, – поддержала Варьку Аллочка. – Ну, что ты фыркаешь? Даже несмотря на то, что та изменяла ее отцу, Виолетта воспринимала Жанну нормально! Я же видела, как они общались. Может быть, забывалась иногда, девчонка ведь... А может, надеялась, что та одумается... Да видела я все! И в магазине, и вообще. И Жанна тоже... Она с Веткой таскалась везде, вещи ей выбирала, всерьез переживала из-за плохих компаний...
Гутя сжала виски.
– Все мысли разбегаются. Аллочка, беги, неси тетрадку, что ты там успела написать? Надо все вспомнить.
Аллочка быстро слетала к себе в комнату и вернулась с тетрадью. Она развернула девственно-чистый лист и приготовила ручку:
– Что писать? Только сразу предупреждаю: я пишу с ошибками.
– А у тебя ничего еще не записано? – нехорошо удивилась сестра.
– Мне ничего не надо фиксировать, у меня все в голове, – гордо заявила Аллочка, не выпуская ручку.
– Ладно, будем думать устно... – проговорила Гутя и вдруг спросила: – А почему мы решили, что убить обязательно должна была Жанна? Между прочим, ее никто так до сих пор и не нашел. Или она уже объявилась?
– Нет, мы только что звонили, спрашивали.
– Ну, вот видите! Тут пора на ее поиски кидаться... что-то я слишком сомневаюсь, что мы отыщем ее... живой.
За столом все примолкли.
– И кто ее?.. – уставились на Гутю три пары глаз. – Муж? Любовник? Грабитель? Кто?
– Н-не знаю... честное слово, не знаю... – покачала головой Гутя. – Но... из подозреваемых ее нужно убрать.
– И Веру тоже, – торопливо добавила Варька.
– Ну да, и Веру уберем.
– И Кирилла Андреевича, – подсказал Фома.
– Почему это? – уперлась в него взглядом теща. – Его мы еще не обсуждали.
– А зачем обсуждать-то?
– А чем он хуже других? – поддержала сестру Аллочка. – Только у него стопроцентное алиби. Он в день рождения Машеньки не мог Вету убить, его человек пять видели, он работал в поте лица, с партнерами общался. Он с этими партнерами и нарисовался. А между прочим, обещали, что придет со Степаном!
Гутя как-то неопределенно пожала плечиками, и все уставились ей в рот. Когда она вот так многозначительно кривлялась, у нее обязательно оказывался какой-то козырь в рукаве.
– Н-ну... насчет пота лица спорить не буду, а вот где он потел со своими партнерами... Сегодня Ирочка Миронова, которая в сауне работает, рассказывала, что в день рождения Машеньки Кирилл Андреевич находился вовсе даже не в офисе, а у них в «Русалочке».
– Изменял, поганец?! – охнула Аллочка.
– Да нет, Ирочка говорила, что он там был без женщины, только с мужиками...
– С мужиками изменял? Ну, вообще-е-е! – снова не удержалась сестра.
– Аллочка! Дай ты маме сказать! – взвилась Варька. – Мам, я не поняла, и о чем ты хочешь заявить? Ну, да, бывает такое, что важных партнеров таскают по баням, но его же там все видели! Он не один был, алиби-то все равно – железное.
Гутя медленно размешивала сахар в чашке, забыв налить туда воды.
– Понимаешь, Варя, эта «Русалочка» специально так устроена, чтобы клиент имел все тридцать три удовольствия.
– Точно! – некстати вспомнил Фома. – Там такие комнатки отдельные, да?
Тут же по его макушке звонко прошлась Варькина длань:
– Еще раз по этим самым русалкам побежишь!..
– Да это мне ребята говорили, что ты! – отбивался проказник. – У Валерки тогда день рождения был, они пошли, а мы с тобой дома остались, помнишь? Ты сказала, что день рождения в трусах – это слишком.
Варька припомнила: было такое, но на всякий случай обиделась и разговаривала теперь исключительно с женщинами:
– Мам, и что?
– А то, – продолжала Гутя. – Удались он в такую комнатку, никто его и не хватится, это же в порядке вещей. А если он не в комнатку? Если в машину – и домой? Неожиданно, чтобы никто не видел?
– Зачем? – не поняла Аллочка.
– Хотя бы затем, чтобы жену проверить, а?
Неверовы задумались.
– Ерунда! – отозвался Фома. – Во-первых, Назаров не знал об измене жены, но, даже если бы и знал, зачем ему ее выслеживать, если она совершенно открыто пригласила этого Чернова к ним в гости? Он бы в какой-нибудь другой день...
– И тут я с тобой опять не соглашусь, – покачала головой Гутя. – Куда бы он заявился в другой день? Кто бы его пустил, к примеру, к тому же Чернову в дом? А тут – любовнички вместе, причем на законной территории самого Назарова. Остается их только выследить. Кстати, вспомни, Аллочка, ты говорила, что искала Жанну, а она выскочила откуда-то слишком нервная, помнишь? Так вот, она и нервничала оттого, что они там с Черновым... ну, в общем, неважно. Я в этом уверена на все сто! А Назаров... мне кажется, он и звонил специально, помните: «Не ждите меня», чтобы усыпить бдительность голубков.
– А при чем тут Вета? – не понимала Варька. – Что она могла такого сделать, чтобы ее убили?
– Варя, ты же помнишь – у милиции имеется несколько версий. Одна из них: стукнулась о вазу, эту чушь мы отбрасываем. Дальше: девочка случайно ударилась головой о твердый предмет... о стол.
– Эту чушь отбрасываем тоже... – быстренько проговорила Аллочка.
– А вот и нет! – возразила Гутя.
– ...Да, якобы она ударилась головой о бильярдный стол, – закончил Фома. – Но... это бы сразу заметили... там же такие характерные... но только как же надо было споткнуться, чтоб с такой силой удариться? Это ж видно невооруженным взглядом!
– Может, профессионалы и увидели, а только кто тебе-то докладывать станет? – спросила у него теща. – Они ведь сразу сказали: несчастный случай. И даже особенно по этому делу не возбуждались. В смысле – дело не возбудили.
– Дело они завели, я спросила... – возразила Аллочка. – Но сообщать нам никто и в самом деле ничего не должен. И что? Получается... Вета увидела отца, он крался за Жанной, а девочка взяла и бросилась ему на спину, чтобы спасти честное имя мачехи! А тот, мерзавец! Взял и бросил девочку на бильярдный стол! Скотина!.. Какой подвиг, Веточка...
Варька горько вздохнула:
– Ну, Аллочка! Ну, может быть, все было не совсем по твоему сценарию, но... что-то в этом есть... А только что же с Машенькой? Ее тоже – отец? Девочка видела, как он убил сестренку, и чтобы она не рассказала, он взял и... А потом сам же отправился в больницу с инфарктом, да? Что-то не верится.
– И мне тоже, – сразу же согласилась Аллочка.
– С Машенькой я и сама еще не разобралась, – призналась Гутя. – Но вот с Жанной... Я чувствую, что никуда она не потерялась. И не ушла... ее тоже...
И увидев, что домочадцы ей не верят, она быстро заговорила:
– Мы сегодня с девчонками сидели...
– Вот зачем наша милиция столько мучается?! – не выдержав, хлопнул себя по карманам Фома. – Им надо просто один раз посидеть с вашими девчонками, сплетни послушать, и!..
– А ты не смейся, – одернула его теща. – И вовсе даже не сплетни, а... а слухи! Или вот еще, красиво так называется – информация из непроверенных источников. Ну, будешь слушать?
– Мам, не обращай на него внимания, что ты хотела сказать?
– А то и хотела. Наталья мне поведала, что в четверг к ней приходила в гости Жанна с Машенькой.
– Это как раз в тот день, когда Назаров нам сказал, что Жанна потерялась, да? – уточнила Варька.
– Да, – кивнула мать. – Он нам заявил, что Жанна потерялась. А в тот день Жанна была у Натальи. С Машенькой! И от Наташи она уходила вместе с дочкой! И дочка – дома... Жанна приходила домой.
Фома почесал нос:
– Все рассчитано правильно. Назаров объявил о пропаже жены в то время, когда она была еще дома...
– Я бы так сказала... – осторожно перебила его Гутя. – Мне кажется, Назаров узнал, что у Жанны появился любовник. Он даже подумал, что она к нему и ушла, когда Жанна находилась у Натальи. А потом, когда они с дочерью вернулись...
– ...У них дома что-то произошло, – соображал Фома. – И после этого девочка осталась, а Жанна как-то подозрительно исчезла... Но ведь ее должна была видеть прислуга!
– Тебе же Хренов говорил, – медленно проговорила Варька. – У Назаровых работники на ночь уходят домой, у них и прислуги-то всего – повариха, она до шести работает, няня, да еще горничная... она не знаю до которого часа...