Операция, условно названная Стасом «Гоп-стоп, путана!», началась ближе к одиннадцати. Когда Жаворонков, через бинокль наблюдавший из салона «Форда Мондео» за подъездом девятиэтажки, увидел, что из его дверей на улицу вышла расфурфыренная красотка с вызывающе ярким макияжем, он коротко скомандовал:
— Вперед!
«Форд» тут же рванул с места и через несколько секунд поравнялся с красоткой, которая лишь с пренебрежением покосилась в его сторону, словно желая сказать: «Видывала кое-что и покруче!..» Скорее всего, чувствуя себя фавориткой местного преступного мира, она спокойной, «фасонистой» походкой продолжила свой путь. Но двое крепких парней в «трениках» и кепках, выскочивших из «Форда», бесцеремонно заступили ей дорогу, нахально разглядывая красотку и дымя сигаретами.
— Ты что ль, Зойка-Зайка? — с типично зековскими интонациями поинтересовался «чувак» в серой кепке и белесыми усами.
— Возможно… — с явным недовольством обронила та, столь же бесцеремонно разглядывая их самих. — Чего надо?
— Тебя надо! Витя-Чипс — слыхала про такого? — хочет с тобой малость «в люблю» поиграть.
— Дорого ему обойдется! — фыркнула Зойка-Зайка. — Мне до фонаря этот ваш Витя-Чипс. Катитесь-ка вы, щеглы, пока не познакомились с Азнауром-Колуном.
— Нам по фигу, сколько ты там просишь за ночь, по фигу и твой чурек! — доставая пистолет, хохотнул второй из парней — плотный, с толстенной шеей.
В этот момент, как бы потеряв терпение, из машины вышел статный молодой мужчина в щегольском костюме. Окинув Зойку-Зайку изучающим взглядом, он коротко кивнул:
— Породистая телка! Садись, поехали с нами. Грузите ее! — добавил он, увидев, что с какого-то мгновения начавшая терять присутствие духа красотка стала испуганно озираться, растерянно хлопая накрашенными ресницами.
Судя по всему, она надеялась, что хоть кто-то из прохожих вмешается в эту ситуацию и воспрепятствует нехорошим замыслам невесть откуда взявшихся наглецов. Однако редкие прохожие, издалека чуя неладное, или сворачивали с тротуара и продолжали путь другой дорогой, или спешили прошмыгнуть мимо, отвернувшись от происходящего.
— Садись в тачку, и чтобы ни звука! — подручный Вити-Чипса внушительно помахал пистолетом и, взяв Зойку-Зайку за руку, повлек ее к авто.
Но в этот момент мчавшийся по улице шикарный «Мерседес» старого выпуска, резко свернул в их сторону и лихо выписав вираж, остановился у самого края тротуара, почти в упор прижавшись бампером к «Форду». Парни, уже начавшие заталкивать свою пленницу в авто, ошарашенно уставилась в сторону «мерина», из которого вышел неординарного вида его владелец, явно не из «ботаников».
— Бог в помощь! — насмешливо произнес он грубоватым голосом.
Снова вынырнувший из кабины «Форда» Витя-Чипс с показным ухарством и одновременно затаенной тревогой нарочито вызывающе спросил:
— Тебе какого черта тут надо? Деловой, что ли?
Его подручный тут же навел пистолет на незнакомца. Тот, измерив его взглядом, молниеносно выхватил крупнокалиберную «беретту» и почти дружески посоветовал:
— Спрячь подальше эту пукалку — тебе же спокойнее будет. А ну как промахнешься? Вон ведь и держишь свою «пэмэшку» неправильно, и рука с непривычки подрагивает… Практикуешься, наверно, редко? А вот я никогда не мажу. Даже если бы и надо было. Ты меня понял? — внушительно добавил он.
Подручные главарька отчего-то сразу же сникли. Да тот и сам тоже моментально обмяк и забеспокоился.
— Не, братан, — уже совсем другим тоном заговорил Витя-Чипс, — тут у нас, в натуре, какие-то непонятки получились… Тебе нужна эта телка? Не, ну если ты заказал ее раньше — какой тут может быть базар?
— Раньше, раньше… — согласился незнакомец. — Намного раньше!
— А! Ну тогда че базарить-то? Раз такое дело — тему закрываем! Пока! Будь здоров!
Отпустив Зойку-Зайку, компания оперативно запрыгнула в свой «Форд» и, откатив назад, резко вырулила на дорогу. Взревев, «американец» умчался, скрывшись за ближайшим поворотом.
— Как ты? — сунув пистолет в карман, почти приятельски улыбнулся незнакомец в кожанке. — Душа, поди, в пятки провалилась?
— Да, есть немного… — приходя в себя, Зойка-Зайка тоже улыбнулась. — А ты откуда?
— Из Ставрополя, — многозначительно сообщил незнакомец. — Меня Гошей зовут. Гоша-Костоправ. Ну, это потому, что если вот такие щеглы начинают на меня чирикать, их потом в травматологии от пяток до ушей закатывают в гипс.
Вскинув большой палец, Зойка-Зайка восхищенно рассмеялась.
— Я тут недавно, всего дня три… — неспешно оглядевшись по сторонам, сообщил Гоша-Костоправ. — Антикварные лавки приехал прошерстить — может, чего дельного попадется… Ну и набраться новых столичных впечатлений. Слушай, красавица, а где тут дом сорок пять по улице Светлой?
— А вон он! — Зойка-Зайка указала на девятиэтажку, из которой только что вышла сама. — А тебе кто там нужен?
— Короче… Мой дружбан, Боря-Химик, дал тут один адресок. Ему присоветовал его знакомый, Юрка-Перец. В общем, нужна мне одна тут Зойка-Зайка. Не знаешь такую? О! Постой, постой… — Гоша-Костоправ вопросительно воззрился на свою собеседницу. — А ты, часом, не она ли? Мне ж Боря так и описал — красивая, четвертый номер бюста, ноги от ушей… Ты — Зойка?
Польщенная столь выразительным описанием ее женских достоинств, та хитро улыбнулась.
— Не исключено… — кокетливо ответила она. — А ко мне-то по каким делам?
— Да дело обычное… — интригующе приглушив голос, подмигнул Гоша-Костоправ. — Если я приехал к красивой девчонке, ну не в ладушки ж с ней играть? Мне не надо всяких там «садо», «мазо»… Мне нравится по-нормальному, чтобы уж оттянуться, так оттянуться. Не боись. За ценой не постоим!
— Гоша! — подойдя к незнакомцу и глядя на него с огорчением, Зойка-Зайка положила руку ему на плечо, — Я бы не против, но у меня сегодня… У-ху-ху-ху-ху!.. — она изобразила всем своим видом смущение.
— «Критические дни», что ль? — Гоша-Костоправ наморщил лоб. — Вот, блин, как всегда! Насчет этого невезуха у меня постоянная.
— Гошенька, дней через пару приезжай — я твоя, и даже безо всяких «деревянных» и баксов. Клянусь! Хорошо? — Зойка-Зайка умильно наморщила свой носик. — Поверь — я не какая-нибудь там мымра неблагодарная — добро помню и ценю. Лады?
— Лады, созвонимся! — великодушно согласился Гоша-Костоправ. — Слушай, ну, может, хотя бы на чай пригласишь? А то перед пацанами будет неловко — поехал к такой красотуле, и на тебе, обломилось. Хоть уж в гостях побывал — и то дело.
— Да не вопрос! — Зойка-Зайка жизнерадостно улыбнулась. — Паркуйся где-нибудь вон там, поближе. А я пока что забегу в маркет, кое-чего взять надо. Так что — будь спок! Чаи прогоняем!
…Через четверть часа «Гоша-Костоправ», он же — Стас Крячко, сидел за столом в уютно обставленной квартире и отхлебывал чай из дорогой, фарфоровой чашки, вприкуску с щербетом и прочими вкусностями и сладостями. Попутно, с брутально-многозначительным видом, неспешно сочинял байки про свою якобы криминально-коммерческую деятельность.
Когда разговор зашел о Ставрополе, он с огорчением поведал драматичную историю о том, как его племянницу «оприходовали» четверо каких-то «абреков». Найти подлецов и разобраться с ними ему не удалось. Согласно информации, полученной от тамошней «братвы», «абреки», опасаясь серьезной расплаты, смылись в Москву.
Случилось это, доверительно поведал «Гоша-Костоправ», года два назад. Уже трижды побывав в Москве по своим делам, он пока что так и не смог напасть на след злокозненных сквернавцев-«абреков». Вот и в этот раз, попытавшись выйти на них через своего московского приятеля Борю-Химика, скорее всего, будет вынужден уехать домой ни с чем.
Отчего-то став очень задумчивой, хозяйка квартиры, словно на что-то решившись, отставила чашку и лаконично сообщила:
— Похоже, я их знаю…
— Да, ладно тебе!.. Что, и вправду знаешь? — «Гоша-Костоправ» недоверчиво уставился на Зойку-Зайку. — Точно?!! О, как оно бывает: то — ничего ничего, а тут сразу — такая пруха!
Его собеседница, взяв с него слово, что он ее никоим образом не «засветит», рассказала о своих клиентах — четверых парнях со Ставрополья, которые последнее время довольно часто заезжали к ней. Платили за ее услуги, не жадничая. Кстати, и не наглели. Если Зойка-Зайка чувствовала себя «не в форме» — не напирали. Просто кутили у нее в квартире, трепались на разные темы. По именам она их знала хорошо.
Главным в той компании был рослый и крепкий на вид кандидат в мастера спорта по греко-римской и вольной борьбе Исмаил Мирзяров. Его правая рука — обладатель коричневого пояса дзюдо Лема Куйраев. Еще двое своими спортивными разрядами не хвастались, но тоже смотрелись парнями не хилыми. Рамазан Сайфуллаев отменно владел искусством ножевого боя, а Антон Рахимбеков имел хорошую снайперскую подготовку.
Слушая ее, «Гоша-Костоправ» периодически всплескивал руками, вполголоса повторяя:
— Они, они заразы! И где бы их теперь найти бы?!
Когда Зойка-Зайка рассказала ему о последней операции четверки по похищению иностранца, она обратила внимание своего гостя на особо беспокоящее ее обстоятельство:
— …В тот вечер они крепко набрались, и когда им кто-то позвонил, Мирзяров с ним о чем-то долго разговаривал. Говорили на своем родном языке. Поэтому я ничего не поняла. Потом Исмаил сам набрал чей-то номер и уже по-русски сказал примерно следующее: «Леха, если заметишь, что Таракан собирается ссучиться, уберешь его немедленно. Он слишком много знает…» Я сделала вид, что ничего не расслышала, но мне вдруг стало страшно — я ведь тоже знаю слишком много. Гоша, если эти отморозки с моего горизонта исчезнут навсегда, то… Клянусь — можешь ко мне приезжать в любое время, когда и сколько захочешь. Честно! Насчет бабок не напрягайся… Тут, как подумаешь о том, что в любой момент могут глотку перерезать — и никакого золота не надо, лишь бы их больше никогда уже не видеть…
«Гоша-Костоправ» с понимающим видом кивнул.
— Они исчезнут! — без рисовки, но с какой-то жесткой решимостью пообещал он.
Эти слова его собеседницу моментально привели в наилучшее расположение духа. Просияв, как если бы страшащий ее уголовный «квартет» уже сейчас канул в небытие, она благодарно сжала его ладонь.
— Го-о-ша-а-а! Как же мне с тобой повезло! Кстати, одну минуточку!.. Я — сейчас…
С таинственной улыбкой Зойка-Зайка поднялась со стула и быстро скрылась за дверью, как успел заметить «Гоша-Костоправ», спальни. Он вдруг догадался, что именно прямо сейчас от нее услышит, и поэтому поспешно достал свой сотовый. Интуиция его не подвела. Вскоре из спальни до него донеслось жизнерадостное восклицание:
— Гоша! А у меня все уже хорошо! — Почти сразу же выйдя в залу, Зойка-Зайка добавила: — Вот халат и полотенце — шагом марш в душ!
Но «Гоша-Костоправ» в этот момент, как бы ее не слыша, орал в свой телефон:
— …Окунь, ты че, с ума сошел? Вы чего там творите-то?! Вы еще в центре города устройте перестрелку, чтобы вся ментярня сбежалась! Ну, ничего себе, прикол! Бошки поотрываю всем, без разбору! Все! Хорош базарить! Остановились! Я ща приеду… Зой, спасибо за чай. Надо бежать. Буду жив — завтра заскочу! Кстати, вот мой номер. Если чуть где вблизи эти орлы промелькнут — ховайся и немедленно звони мне.
Быстро написав на салфетке номер своего сотового телефона, Стас Крячко вышел на улицу, сел в свой «Мерседес», одолеваемый противоречивыми чувствами, и поспешно отбыл.
С одной стороны, он был доволен не только тем, что получил желаемую информацию, но и кое-чем другим. Скажем, по итогам его сегодняшней поездки в Шереметьево у Гурова и Орлова уже не будет повода «выдавать на-гора» что-нибудь ироничное о его излишнем пристрастии к прекрасному полу. Да! Пусть знают, что он не раб своих страстишек и, если захочет, то в силах отказаться от того, что само, можно сказать, на халяву валилось ему в руки. Вот такой он конкретный, ответственный мужик, знающий себе цену!
А вот с другой… Одновременно Станислава глодала досада, причем по той же самой причине. Ну, чего уж там кривить душой?! Да, он проявил принципиальность, ответственность, нравственную (не к ночи будь помянута!) стойкость. И что хорошего?!! Сам себя, идиот, лишил весьма волнительного «десерта», каковой, безусловно, законно заслужил. Черт побери! Теперь его еще долго будет «жаба душить» из-за этого очень и очень спорного обстоятельства: а надо ли было корчить из себя святого угодника? Все равно ведь — что, Лева, что Петро — хрена с два оценят по достоинству принесенную им жертву. Тьфу!
В этот-то момент его размышления и прервал звонок Гурова. Обронив однозначное «Угу!» на просьбу приятеля заехать на станцию «Скорой», Крячко в телеграфном стиле сообщил об услышанном от Зойки-Зайки.
— А ты у нее уже был? — Лев этому почему-то очень удивился. — Во даешь! Когда ж ты все успел-то? Прямо метеор, да и только… Ну, и как она? В смысле…
— Интима, что ль? — буркнул Станислав, почувствовав подначку. — Не понадобилось! Она и без этого сама все рассказала за чашкой чая…
— Ух ты-ы! — в голосе Гурова звучало неподдельное восхищение. — Стас, я тебя не узнаю! Молоток! Хотя, если честно, то на твоем месте я бы не устоял. Век воли не видать! — рассмеялся он.
— Да иди ты, балабол! — тоже со смехом сказал Стас, отключая связь.
Звонок приятеля как-то сразу сгладил его досаду и привел в нормальное расположение духа. Свернув в сторону улицы Аэродромной, Крячко уже и не вспоминал о только что терзавших его сомнениях, всецело сосредоточившись на поставленной перед ним задаче.
…Бригада «Скорой помощи», чуть более недели назад выезжавшая в аэропорт к британскому «Боингу» за больным с тяжелым нервно-психическим расстройством, ждала Станислава в бытовой дежурке станции. Старшая бригады — доктор лет сорока, назвавшаяся Мариной Александровной, казалась флегматичной. Столь же невозмутимым выглядел и водитель — еще крепкий, жилистый дядя предпенсионного возраста, с большущими усищами. Две крупненькие санитарки и худощавый, интеллигентного вида фельдшер о чем-то без конца шушукались и пересмеивались.
Услышав вопрос Крячко об интересующем его пациенте, все пятеро сразу же задвигались, оживленно реагируя на упоминание о том странном госте столицы. Докторша, тщательно протерев очки носовым платком, сокрушенно покачала головой и сказала Стасу о том, что столь малоприятных «мужичишек» даже среди бомжей едва ли найдешь.
— …Я не буду описывать детали того, как этот тип стал вести себя, когда кончил ломать комедию с припадком. Но у меня постоянно было такое ощущение, что он в душе как будто глумится над нами, испытывая к нам крайнюю неприязнь… — Марина Александровна пожала плечами. — Хотя, вообще-то, я даже не представляю, чем мы это заслужили. Но он, без преувеличения, смотрел на нас так, как будто заранее считал какими-то отбросами, своими личными врагами.
— Да, — следом за ней заговорил фельдшер Володя, — это я тоже заметил. Выходя из нашей машины, он стал на тротуар, оглянулся и посмотрел на нас презрительно. А потом запрыгнул в тачку, которая остановилась позади нас, и куда-то смылся. При этом так мерзко ухмылялся!..
— Кстати, об этой самой иномарке! — Стас вскинул палец. — Никто не запомнил — что это была за машина, какой цвет кузова, госномер?
— Да чего ж не запомнить-то? — подал голос водитель, поправив усы. — Черная «бэха», насколько я их знаю — седьмой серии, номер — эс три, два, один вэ гэ, регион… О, черт! По-моему, семьдесят седьмой… Или девяносто девятый? Вот знать бы, что это понадобится, — обязательно бы запомнил. А так… Ну, на кой бы он мне нужен? Я и запомнил-то его только потому, что, как правильно сказала Марина Александровна, держал себя этот деятель очень высокомерно. Мужик крайне неприятный — козел, одним словом…
Санитарки полностью согласились с мнением своих сослуживцев — скотина, еще тот хмырь и урод. Уточнив еще кое-какие детали, Стас отбыл в главк.
Глава 6
…Намечая пути и методы разрушения духовно-нравственных устоев русских, нам необходимо учитывать наличие такого института, как русская православная церковь (РПЦ). В отличие от западных христианских церквей — католической, лютеранской, англиканской, иных ответвлений христианства, РПЦ являет собой наиболее консервативную структуру, не склонную к либеральным реформам. И в этом плане РПЦ представляет для нас колоссальную помеху, с которой непросто справиться.
Безусловно, за десятилетия властвования коммунистического режима в России в условиях атеистической идеологии выросло уже несколько поколений людей, многие из которых относятся к церкви или индифферентно, или даже негативно. Это сильно ослабило православие, и даже начавшийся в конце восьмидесятых процесс укрепления позиций РПЦ на государственном уровне ее паству если и приумножил, то не самым значительным образом. Тем не менее мы не можем и недооценивать влияния РПЦ на умонастроения в русском обществе. Даже в среде людей, не склонных посещать культовые объекты, она обладает прочным авторитетом. Таких насчитывается в среднем около шестидесяти процентов.
За прошедшие годы нашими агентами влияния, в том числе успешно внедренными в клир РПЦ, сделано очень многое. Весьма эффективно используя самые разные методы провокации (демонстративное бытовое разложение священников, широкое распространение информации, характеризующей клир РПЦ с самой негативной стороны и т. п.), мы сумели среди значительной массы людей посеять сомнения в искренности православного учения.
Однако крушение РПЦ и полное уничтожение ее структурных подразделений возможно лишь тогда, когда от нее отвернется не менее трех четвертей населения России. А это — чрезвычайно непростая задача. Например, массовое осуждение в русском обществе либерально-протестной акции группы «Пусси райт», блестяще организованной нашими сторонниками, говорит о том, что подобные варианты действий несколько преждевременны.