— Роланд, думаю, нам надо поговорить, — начал Эдди, едва увидел, что стрелок проснулся. — Этой ночью с нами что-то произошло…
— Знаю, — ответил Роланд. — Я видел. Вы совершили Прыжок.
— Прыжок? — переспросил Джейк. — Это еще что?
Роланд начал было объяснять, но тут же замолчал, покачал головой.
— Если мы хотим поговорить, лучше разбуди Сюзанну. Тогда нам не придется повторять для нее начало нашего разговора, — он посмотрел на юг. — И я надеюсь, что наши новые друзья не прервут нас, пока мы не закончим. Они отношения к этому не имеют, — но он уже сомневался в своих словах.
И с неподдельным интересом наблюдал, как Эдди будит Сюзанну. Не было у него стопроцентной уверенности, что именно Сюзанна откроет глаза. Однако, открыла она. Села, потянулась, пробежалась рукой по курчавым волосам.
— В чем дело, сладенький? Я бы могла поспать еще час-другой.
— Нам надо поговорить, Сюзи, — ответил Эдди.
— Дай только я окончательно проснусь. Господи, все тело затекло.
— Когда спишь на твердой земле, по-другому не бывает, — ответил Эдди.
«Особенно, если перед сном охотиться голой в болоте», — подумал Роланд.
— Плесни мне водички, сладенький, — она подставила сложенные лодочкой ладони, и Эдди налил в них воды из бурдюка. Сюзанна умылась.
— Холодная, однако!
— Нако, — откликнулся Ыш.
— Тебе-то умываться не надо, — улыбнулась ему Сюзанна. — Роланд, в твоем Срединном мире знают, что такое кофе?
Роланд кивнул.
— Его выращивали на плантациях Наружной Дуги.
— Если мы будем проходить мимо, позаимствуем пару пригоршней, хорошо? Пообещай мне.
— Обещаю, — ответил Роланд.
Сюзанна тем временем пристально смотрела на Эдди.
— Что-то случилось? Вы, мальчики, неважно выглядите.
— Дурные сны, — ответил Эдди.
— И у меня тоже, — поддакнул Джейк.
— Не сны, — возразил стрелок. — Сюзанна, а ты хорошо спала?
В ее взгляде читалась искренность. А в ответе он не уловил и намека на ложь.
— Как убитая, собственно, я всегда так сплю. Один плюс в этих путешествии точно есть: «нембутал» можно выбросить с легкой душой.
— О каком прыжке ты говорил, Роланд? — спросил Джейк.
— Ментальном, — ответил Роланд и рассказал все, что знал. Что помнил от уроков Ванни. Его рассказы о том, как Мэнни долго постились с тем, чтобы прийти в нужное состояние души, как бродили по свету в поисках того редкого места, где они могли совершить этот самый Прыжок. Места, которое определяли с помощью магнитов и отвесов.
— Похоже, эти парни чувствовали бы себя, как дома, в Игольном парке.[12]
— Да и в Гринвич-Виллидж, — добавила Сюзанна.
— В этом слове слышится что-то гавайское, — густым басом изрек Джейк, и все рассмеялись. Даже Роланд.
— Прыжок — еще один способ путешествия между мирами, — уточнил Эдди, когда смех смолк. — Как двери. Как хрустальные шары. Я прав?
Роланд уже хотел ответить утвердительно, потом замялся.
— Я думаю, все это — вариации одного и того же. И, если верить Ванни, шары, части Радуги Мэрлина, облегчают совершение ментального прыжка. Иногда даже слишком облегчают.
— Мы действительно зажигались и гасли… как электрические лампочки? Которые ты называешь искрасветами?
— Да… вы появлялись и исчезали. Когда исчезали, вместо вас оставалось лишь слабое мерцание, словно кто-то придерживал вам место.
— Слава Богу, что придерживал! — воскликнул Эдди. — Когда все закончилось… когда вновь зазвучала эта музыка, когда нас вышибло из того мира… по правде говоря, я уже и не верил, что мы вернемся в этот.
— Я тоже, — признался Джейк. Небо вновь густо заволокло облаками, и в утреннем сумраке лицо мальчика казалось белым, как мел. — Я тебя потерял.
— Никогда в жизни так не радовался, как этим утром, когда, открыв глаза, увидел знакомую дорогу, — признался Эдди. — И тебя, лежащего рядом. Со своим дружком, — он глянул на Ыша, потом на Сюзанну. — С тобой этой ночью ничего такого не происходило, курочка?
— Мы бы ее увидели, — вставил Джейк.
— Нет, если бы, совершая Прыжок, она перенеслась в другое место, — возразил Эдди.
Сюзанна покачала головой, на ее лице промелькнула тревога.
— Я проспала всю ночь. Как и сказала. А ты, Роланд?
— Мне нечего сказать, — ответил Роланд. Как всегда, он предпочитал не делиться известным ему до того момента, когда внутренний голос не говорил, что пора. А потом, по существу он ведь и не солгал, разве что сказал не всю правду. — У нас неприятности, не так ли?
Эдди и Джейк переглянулись, потом посмотрели на Роланда. Эдди вздохнул.
— Да, пожалуй.
— Серьезные? Вы это знаете?
— Не думаю, что знаем. Не так ли, Джейк?
Джейк согласно кивнул.
— Но некоторые идеи у меня есть, — продолжил Эдди, — и, если я прав, неприятностей нам не избежать. Очень даже серьезных, — он шумно сглотнул слюну. Джейк коснулся его руки, и стрелок встревожился, увидев, как быстро и крепко Эдди ухватился за пальцы мальчика.
Роланд наклонился к Сюзанне, взял ее за руку. Мысленным взором увидел, как эта самая рука хватает лягушку и выдавливает из нее внутренности. Отогнал это видение. Женщины, которая это сделала, сейчас не было рядом.
— Расскажите нам, — попросил он Эдди и Джейка. — Расскажите нам все. Мы готовы выслушать вас.
— Каждое слово, — согласилась Сюзанна. — Ради наших отцов.
2Они пересказали все то, что случилось с ними в Нью-Йорке 1977 г. Роланд и Сюзанна слушали, затаив дыхание, о том, как они последовали за Джейком в магазин, как дождались приезда Балазара и его «джентльменов».
— Ха! — воскликнула Сюзанна. — Все те же плохиши! Прямо как из романа Диккенса!
— Кто такой Диккенс и что такое роман? — спросил Роланд.
— Роман — это длинная история, напечатанная в книге, — ответила она. — Диккенс написал их не меньше десятка. Он, возможно, самый лучший из всех писателей. В его историях люди, жившие в большом городе, назывался он Лондон, встречались с другими людьми, которых знали по другим местам или в далеком прошлом. Один мой преподаватель в колледже терпеть не мог таких сюжетов. Говорил, что в романах Диккенса очень уж большую роль играет случайное стечение обстоятельств.
— Учитель, который ничего не знал о ка или не верил в ка, — вставил Роланд.
Эдди кивнул.
— Да, это ка, все точно. Сомнений быть не может.
— Меня больше интересует женщина, которая написала «Чарли Чу-Чу», — Роланд повернулся к мальчику. — Джейк, тебя не затруднит…
— Я тебя понял, — Джейк уже развязывал заплечный мешок. Почти с благоговейным трепетом достал из него книжку от приключениях локомотива Чарли и его приятеля, инженера Боба. Все посмотрели на обложку. Надпись под картинкой свидетельствовала о том, что автор книги по-прежнему Берил Эванз.
— Ну и дела, — Эдди покачал головой. — Странно, однако. Я, конечно, ничего не хочу сказать, но… это странно. Книгу, которую купил Джейк, Джейк-77, написала Клаудия как-то там Бахман.
— Инесс, — добавил Джейк. — А между именами стояло «и». Кто-нибудь знает, что это такое.
Никто не знал, но Роланд вспомнил, что такие имена встречались в Меджисе.
- Вроде бы это „и“ выражало почтение. А что эта буква выражает в Нью-Йорке, не имею понятия. Джейк, ты говоришь, и надпись на черной доске в витрине отличалась от прежней. В чем?
— Не могу вспомнить. Но думаю, если ты меня загипнотизируешь, как в прошлый раз, пулей, я вспомню.
— Может и загипнотизирую, но не сейчас, — ответил Роланд. — Этим утром времени у нас немного.
«Возвращение на круги своя, — подумал Эдди. — Вчера время это практически не существовало, а теперь его у нас немного. Но ведь все это как-то связано со временем, не так ли? Прошлое Роланда, наше прошлое, эти новые дни. Эти опасные новые дни».
— Почему? — спросила Сюзанна.
— Наши друзья, — Роланд мотнул головой в сторону юга. — Я чувствую, что они очень скоро дадут о себе знать.
— А они наши друзья? — спросил Джейк.
— Сейчас это неважно, — ответил Роланд, и опять задался вопросом, а так ли это? — Сейчас давайте сосредоточимся на этом «Книжном магазине для ума» или как он там назывался. Вы видели, как посланники из Падающей Башни наседали на владельца, не так ли? Этого Тауэра или Торена.
— Ты хочешь сказать, давили на него? — переспросил Эдди. — Выкручивали ему руки?
— Да.
— Так оно и было, — подтвердил Джейк.
— Было, — внес свою лепту Ыш. — Было.
— Готова спорить, Тауэр и Торен означает одно и то же, только на разных языках, — подала голос Сюзанна. — Наверняка на голландском торен — это башня, — она увидела, что Роланд собрался заговорить, и подняла руку, останавливая его. — В нашей реальности, люди это часто делают, Роланд. Меняют иностранную фамилию на более… ну… американскую.
— Да, — усмехнулся Эдди. — Стемпович становится Стемпером. Яков становится Джейкобом… или…
— Или Берил Эванз становится Клаудией-и-Инесс Бахман! — воскликнул Джейк. Рассмеялся, но его смеху определенно не хватало веселости.
Эдди вытащил из костра обгорелую палку, начал что-то писать в пыли. Одна за другой появлялись печатные буквы: К… Л… А… У…
— Большой Нос говорил, что Тауэр голландец. Или скандинав, — он посмотрел на Джейка, который кивнул, подтверждая его слова, потом взял палку и продолжил начатое Эдди: Д… И… Я.
— Если он — голландец, кое-что проясняется, знаешь ли, — Сюзанна смотрела на каракули Эдди. — В свое время голландцам принадлежала большая часть Манхэттена.
— Хочешь еще привязку к Диккенсу? — спросил Джейк, написал на пыли букву «И», вскинул глаза на Сюзаннну. — Как насчет дома с приведениями, через который я попал в этот мир?
— Особняк, — уловил его мысль Эдди.
— Особняк на Голландском холме, — уточнил Джейк.
— Голландский холм. Да, все так. Черт побери.
— Давайте вернемся к главному. — вмешался Роланд. — Я думаю, все дело в документе, который вы видели. Том самом «Соглашении». И вы почувствовали потребность увидеть его, не так ли?
Эдди кивнул.
— Потребность, аналогичную той, что заставляет вас следовать Лучу?
— Роланд, я думаю, это и был Луч.
— Другими словами, путь к Башне.
— Да, — кивнул Эдди. Он думал об облаках, которые плыли вдоль Луча, тенях, которые наклонялись по Лучу, ветвях деревьев, которые поворачивались, чтобы встать параллельно Лучу. «Все служит Лучу», — как-то сказал им Роланд, и потребность Эдди увидеть документ, который Балазар подсунул под нос Келвина Тауэра, целиком и полностью укладывалась в это вышеупомянутое все.
— Расскажи мне, о чем там шла речь.
Эдди прикусил губы. Он не испытывал такого страха, как в тот раз, когда вырезал ключ, который позволил им спасти Джейка и перетащить в этот мир, но страх, тем не менее, присутствовал. Потому что, как и ключ, дело было важным. Если бы он что-то забыл, могло случиться непоправимое.
— Слушай, я не могу все вспомнить, слово в слово…
Роланд нетерпеливо махнул рукой.
— Если возникнет такая необходимость, я тебя загипнотизирую, и ты все повторишь, слово в слово…
— Ты думаешь, это так важно? — спросила Сюзанна.
— Я думаю, тут все важно, — ответил Роланд.
— А если со мной гипноз не сработает? — спросил Эдди. — Что, если я гипнозу не поддаюсь?
— Оставь это мне, — ответил Роланд.
— Девятнадцать, — воскликнул Джейк. Все повернулись к нему. Он смотрел на буквы, написанные им и Эдди в пыли у потухшего костра. — Клаудия-и-Инесс Бахман. Девятнадцать букв.
3Роланд на мгновение задумался, потом решил не развивать тему. Если число девятнадцать играло во всем это какую-то роль, со временем его пока еще скрытый смысл обязательно откроется. А пока были дела поважнее.
— Документ, — повторил он. — Давай от него не отвлекаться. Расскажи мне все, что ты можешь вспомнить.
— Ну, это юридический документ, заверенный печатью и подписями… — Эдди замолчал, потому что решил задать один важный вопрос. Роланд, возможно, все это знал, потому что в свое время служил закону, но Эдди счел необходимым в этом убедиться. — Тебе известно, кто такие адвокаты, не так ли?
Роланд заговорил самым сухим тоном.
— Ты забываешь, что я родом из Гилеада, Эдди. Самого внутреннего из Внутренних феодов. Конечно, купцов, фермеров и мастеровых у нас было больше, чем адвокатов, но ненамного.
Сюзанна рассмеялась.
— Твои слова напомнили мне сцену из Шекспира. Два персонажа, кажется Фальстаф и принц Джон, точно не помню, рассуждают о том, чем они займутся после того, как выиграют войну и возьмут власть. Так один из них говорит: «Прежде всего перебьем всех адвокатов».
— Между прочим, не самое плохое начало, — Эдди нашел, что от этого рассудительного тона веет арктическим холодом. А стрелок вновь повернулся к нему. — Продолжай. Если ты сможешь что-то добавить, Джейк, не стесняйся. И пожалуйста, это я вам обоим, расслабьтесь, ради ваших отцов. Сейчас документ интересует меня только в общих чертах. Хочу знать, о чем в нем идет речь.
Собственно, Эдди и сам полагал, что другого от него не потребуется, однако, после слов Роланда заметно взбодрился.
— Хорошо. Назывался документ «Соглашение». Большими буквами, по самому верху. Внизу под словом «Согласовано» стояли две подписи. Одна Келвина Тауэра. Вторая — какого-то Ричарда. Ты не помнишь, Джейк?
— Ричарда Патрика Смейерса, — ответил Джейк, помолчал, шевеля губами, кивнул. — Девятнадцать букв.
— И о чем говорилось в этом «Соглашении»? — спросил Роланд.
— На мой взгляд, если хочешь знать правду, ни о чем. Во всяком случае мне так показалось. Практически речь шла о том, что Тауэру принадлежит пустырь на углу Сорок шестой улицы и Второй авеню…
— Не просто пустырь, — прервал его Джейк. — Пустырь с розой.
— Да, с розой. Короче, Тауэр подписал соглашение 15 июля 1976 г. «Сомбра корпорейшн» заплатила ему сто «штук». Он же, насколько я понял, пообещал целый год никому не продавать пустырь, заботиться о своей недвижимости, то есть платить налоги и тому подобное, а потом дать возможность «Сомбре» первой купить у него этот пустырь, при условии, что он не продаст им его раньше. Когда мы там были, он пустырь еще не продал, но и срок действия соглашения истекал через полтора месяца.
— Мистер Тауэр сказал, что сто тысяч потрачены, — добавил Джейк.
— А в соглашении что-то говорилось о том, что «Сомбра корпорейшн» имеет исключительные права на покупку? — спросила Сюзанна.
Эдди и Джейк задумались, переглянулись, покачали головами.
— Вы уверены? — напирала Сюзанна.
— Скорее да, чем нет, — ответил Эдди. — Ты думаешь, это важно?
— Не знаю, — Сюзанна задумалась. — Соглашение, о котором вы говорите… ну, без пункта об исключительном праве на покупку, не имеет смысла. Если отжать воду, что останется в сухом остатке? «Я, Келвин Тауэр, соглашаюсь подумать о продаже вам моего пустыря. Вы платите мне сто тысяч долларов, а я буду думать об этом целый год. В свободное от работы и игры с друзьями в шахматы время. А по прошествии года я, возможно, продам пустырь вам, возможно, оставлю себе или, возможно, выставлю на аукцион и продам тому, кто даст самую высокую цену. А если вам это не нравится, сладенькие, можете катиться ко всем чертям».
— Ты кое-что забываешь, — мягко заметил Роланд.
— Что? — спросила Сюзанна.
— «Сомбра» — не обычная законопослушная корпорация. Подумай, будет обычная законопослушная корпорация нанимать такого, как Балазар, для ведения переговоров.
— Ты попал в точку, — кивнул Эдди. — Их приезд сильно напугал Тауэра.
— В любом случае письмо кое-что проясняет, — вмешался Джейк. — К примеру, щит, который я видел на пустыре. Эта «Сомбра корпорейшн» за свои сто тысяч получила права «рекламировать свои будущие проекты». Ты видел эту часть соглашения, Эдди?
— Кажется да, она шла после абзаца о том, что Тауэр учитывает и защищает заявленные интересы «Сомбра корпорейшн» в приобретении вышеозначенной собственности, не отдает ее в залог и не допускает никаких посягательств на нее третьих лиц.
— Точно. Щит, который я видел на пустыре… — он замолчал, задумавшись, поднял руки, уставился между ними, словно читал текст, видеть который мог только он. — «ТОВАРИЩЕСТВО СТРОИТЕЛЬНОЙ КОМПАНИИ МИЛЛЗА И РИЭЛТОРСКОЙ КОНТОРЫ СОМБРА ПРОДОЛЖАЕТ ИЗМЕНЯТЬ ЛИЦО МАНХЭТТЕНА». А потом: «СКОРО ЗДЕСЬ БУДЕТ РОСКОШНЫЙ КОНДОМИНИУМ „БУХТА ЧЕРЕПАХИ“».
— Так вот для чего им понадобился пустырь, — протянул Эдди. — Кондо. Но…
— Что такое кондоминиум? — спросила Сюзанна. — Впервые слышу это слово.
— По существу, многоквартирный кооперативный дом, — ответил Эдди. — Они наверняка были и в твое время, только назывались по-другому.
— Да, — Сюзанна усмехнулась. — Так и назывались, кооперативными домами.
— Это не имеет значения, потому что речь идет не о кондо, — воскликнул Джейк. — Никто не собирался строить там дом. Все это… вы знаете… черт, забыл слово…
— Маскировка, — предложил Роланд.
Джейк улыбнулся.
— Точно, маскировка. Дело в розе, не в доме! И они не могут добраться до нее, пока не приобретут землю, на которой она растет. Я в этом уверен.
— Ты, возможно, прав, что дом ничего не значит, — кивнула Сюзанна, — но Бухта Черепахи вызывает определенные ассоциации, не так ли? — она посмотрела на стрелка. — Эта часть Манхэттена называется Бухта Черепахи, Роланд.
Он кивнул, нисколько не удивившись. Черепаха была одним из двенадцати Хранителей и всегда стояла на дальнем конце Луча, по которому они шли.