Сработало. Водитель резко остановил машину и почти сразу же отдернул руки от джойстиков управления, так, словно пластиковые рукояти вдруг превратились в ядовитых змей.
— Спокойно, дружок, — «головорез» с самым миролюбивым видом положил харририанину руку на плече. — Дальше поведу я. — Моришаль жестами продемонстрировал, как именно он собирается это делать, а затем решительно ткнул пальцем себе в грудь.
Понял водитель или нет, капитан не знал. Если не понял сейчас, то поймет потом. Огюст бесцеремонно стащил экс-пилота с его рабочего места и легонько подтолкнул вглубь салона. Иди, мол, и не путайся под ногами. Когда руки стиснули мягкий пластик рычагов управления, землянин осознал, что именно этого ему и не доставало. Капитан привык самостоятельно прокладывать свой курс, а не безмятежно ждать, когда за него это сделают другие.
Красная пустыня, по которой они тащились все эти бесконечные дни и к которой уже начали привыкать, вдруг неожиданно закончилась. Взглянув через лобовое стекло, Моришаль с удивлением увидел грязно-желтые камни, среди которых время от времени попадались такие же серо-желтые островки то ли высокой травы, то ли низкого кустарника. Типично азиатский пейзаж. Очень похоже на Афганистан или север Ирака. «Головорезам» пришлось немало повидать на своем веку. Есть с чем сравнивать.
Согласно навигационной схеме до лагеря оставалось не более четырех километров. Интересно, а почему командир «Призрака» выбрал именно это место? Моришаль вспомнил покойного майора Майкла Шелтона. Опытный был и грамотный офицер. В разведке не первый год. Значит, и выбор он сделал не с бухты-барахты.
Управление гусеничной машиной в относительно ровной каменной долине не требовало особого внимания и концентрации. Именно поэтому Огюст Моришаль позволил себе отвлечься и включить голографическую карту района. Миниатюрные зеленоватые горы с накинутой поверх них сеткой координат засветились в сантиметре над пультом управления.
Почему здесь? — капитан задавал себе все тот же вопрос. Нет, против скального массива на севере экваториального континента Моришаль ничего не имел. Глухое местечко. «Головорез» наверняка и сам бы остановил свой выбор на этом районе, но вот сама точка… Капитан задержал взгляд на маленьком красном огоньке, отмечавшем месторасположение лагеря. Место, где сиял заветный маяк, напоминало небольшой залив, который крутым полумесяцем окружали пугающего вида отвесные скалы. Вход в каменистую бухту казался довольно гладким. Ни единой возвышенности или какого-либо крупного естественного укрытия, где защитники лагеря могли бы занять оборону в случае нападения. Чем больше Моришаль присматривался, тем больше ему не нравился этот «живописный» уголок. Почему-то на память пришла серая угрюмая стена, напротив которой обычно выстраивается расстрельная команда.
Стараясь выяснить причину своей неприязни к этому месту, Огюст попытался разузнать о нем побольше. Капитан протянул руку и коснулся голограммы. Пальцы едва притронулись к светящимся зеленоватым скалам, а рядом с ними уже вспыхнула белая информационная строка: «Скальная гряда 807. Максимальная высота 700 футов. Основными составляющими горной породы являются…»
Дальше капитан уже не читал. Он изо всех сил давил на тормоз и лихорадочно думал лишь об одном: «Семьсот футов… это чуть выше двухсот метров. Высота скал слишком мала! Их лазерная станция не могла достать до нас. Ну, хоть тресни, не могла!».
Глава 12.
Подземная станция появилась совершенно неожиданно. Стены туннеля просто вмиг исчезли. Бах, и ревущая огненная ракета словно вырвалась на просторы безбрежного космоса, где, собственно говоря, ей и полагалось находиться. Вокруг ничего кроме густого непроглядного мрака. Настолько густого, что даже не видно звезд. Луиза, конечно, понимала — все это лишь ассоциации. Никакой это ни космос. Они глубоко под землей, какие уж тут звезды.
Двигатель погас, и стало совсем тихо. Только легкое рокотание котящихся по монорельсу стальных сфер, да негромкое подвывание рассекаемого воздуха. Девушке сделалось как-то уж очень неуютно. Словно ночью на кладбище. Рука сама собой нащупала фонарик. И уже совсем собралась его включить, как вдруг за спиной прозвучал голос:
— Так можно и проскочить. Катимся все и катимся.
Луиза вздрогнула. Фух, Микульский! Напугал, дьявол! Она только теперь вспомнила, что Ян сейчас также слеп, как и она. Николай в темноте видит лучше, чем днем, у Грабовского и Шредера боевые шлемы, а вот они…
— Тормозить, извините, нечем. — Строгов перебил мысли Луизы. — Прыгать тоже не советую. Остается только ждать и осматриваться по сторонам.
— Осмотришься тут, — буркнул поляк. — Кругом сплошная тьма. Хоть глаз выколи.
Вдруг как бы опровергая слова разведчика, высоко над головой сверкнули проблески дневного света, сначала робкие, но всего через несколько мгновений, яркие и контрастные. На дне туннеля оставалось все так же темно и неуютно, зато на душе чуток повеселело. Сразу вспомнилось, что в мире существует не только лишь одна ночь.
— Это что, вокзал для ведьм? — Марк Грабовский то ли спрашивал, то ли размышлял вслух. — Тогда где тут выдается промело? А то, как же местные поднимались наверх?
— На световые колодцы не похоже, — задумчиво протянул Николай.
— Да уж! Свету от них целое море! Вокруг, ну прямо как днем, — с сарказмом хихикнул Марк.
— Ты прав, черт побери, — в голосе Строгова послышалось нескрываемое раздражение. — Все у них тут ни как у людей.
Луиза все же включила фонарь. Во-первых, очень неудобно разговаривать с призраками, а во-вторых, насколько она могла понять, платформа уже двигалась совсем медленно. Значит, скоро придется слезать. А слезать на ощупь совсем не хотелось, особенно после замечания Николая.
Строгов абсолютно не прореагировал на свет, хотя он находился рядом и луч с ходу угодил ему прямо в глаза. Господи, его глаза! Когда-то карие и слегка печальные. Под их нежным взглядом Луиза грелась, словно под теплым весенним солнцем. Но сейчас все изменилось. Сейчас его глаза это… это бездушный оптический прибор совершенной боевой машины. От боли и печали у девушки навернулись слезы. Она не стала их вытирать иначе все бы заметили. Но спрятать сырость Луиза обязательно должна. Она ведь все-таки гордая и сильная дочь Корсики.
— Марк, — девушка легонько потянула Грабовского за локоть. — Одолжи свой шлем на пару минут. Уж очень хочется поглядеть что тут и как.
Разведчик несколько секунд пристально глядел на Луизу. Естественно, корсиканка не видела его лица. Черное бронированное стекло — идеальная защита. Однако, не для Луизы. Она догадалась — Марк все понял. Не произнеся ни звука, Грабовский снял шлем и, стараясь смотреть куда-то в сторону, протянул его девушке. Луиза была благодарна ему не столько за услугу, сколько за это молчание.
До сих пор корсиканке никогда не приходилось примерять боевой протонный шлем, но как это делали «головорезы» она видела много раз. Все проще простого. Шлем очень напоминал мотоциклетный, только помощнее и с выступающими угловатыми накладками. Одеть на голову, захлопнуть эластичную шторку под нижней челюстью и нажать кнопку где-то за правым ухом. К защитному костюму присоединять не нужно. У Луизы просто нет защитного костюма. Все подготовительные операции молодая воительница продела быстро и ловко. Набирая обороты, шлем взвыл не как мощная электропила, а затем, словно испугавшись своего чрезмерного рвения, резко понизил голос до легкого деловитого гудения. Тихо-тихо. Складывалось впечатление, что микроскопическая корова забралась в ухо и без устали протяжно мычит. Но звук не раздражал, к нему легко привыкаешь. Через десяток секунд Луиза полностью перестала его замечать, тем более что ей теперь было чем заняться.
После бесконечной темноты девушка вдруг обрела стопроцентное зрение, и это зрение в ту же секунду бросило ее на самое дно обширной глубокой пещеры. Задрав голову, Луиза смотрела на бесчисленные каменные трубы сталактитами уходящие вертикально вверх. В некоторых из них виднелся свет. Казалось, что земляне очутились внутри исполинского органа. Пока он спит, он во власти мрака и тишины, но стоит сделать лишь одно неверное движение, кашлянуть или вскрикнуть, и огромный музыкальный инструмент проснется. Зазвучит величественная чарующая музыка. Именно чарующая. Луиза любила слушать орган. Вспоминая его звуки, она подумала, что и в церковь то ходила скорее всего для того, чтобы еще и еще раз окунуться в мир возвышенных и завораживающих звуков. Однако, как ни прискорбно, но вместо мелодии ее оглушил скрипучий голос Георга Шредара:
— Дырки. Кругом одни дырки. Мы как мыши в сыре, — баварец покрутил головой по сторонам. — Из одной приехали, а вот в какую соваться дальше, не понятно.
— Дырки. Кругом одни дырки. Мы как мыши в сыре, — баварец покрутил головой по сторонам. — Из одной приехали, а вот в какую соваться дальше, не понятно.
— Заткнись, Георг. И больше ни слова о жратве, — желудок Микульского издал протяжный стон.
— С теми туннелями, в которых проложены монорельсы, вроде как все понятно. — Грабовский хотя и отдал свой шлем Луизе, но все же до этого успел достаточно детально изучить обстановку. Зрение разведчику сейчас заменяла его знаменитая фотографическая память. — Эти пути ведут к другим станциям. Из них мы выберем именно тот, направление которого совпадает с направлением на нашу главную цель — лагерь.
— Все верно, — Строгов согласно кивнул. — Но двигаться дальше мы пока не можем. Плазмотрон должен остыть. Так что предлагаю с пользой провести время и осмотреть это прелюбопытнейшее место.
«Головорезы» как по команде вновь принялись оглядываться по сторонам. Естественно, что наибольший интерес у всех вызвали огромные багровые, словно забрызганные кровью колодцы уходящие вертикально вверх.
— Как же туда взобраться? — Луиза лишь подумала вслух, а невероятно услужливая система сбора оперативной информации уже гаденько сигналила в самом уголке лицевого бронестекла — «Высота подъема сто семнадцать метров».
— Тут точно монстры какие-то жили, — Марк с досадой махнул рукой. — Многорукие прилипалы, которые лазят по стенам. Короче, родные братья одного нашего хорошо знакомого инженера первой лиги.
— Ну нет, тут даже Нагира спасовал бы, — Микульский тоже вспомнил многорукого мутанта с Агавы. — Камень пыльный, крохкий и шершавый. Слизь на пальцах у харририанина уже через десять метров подъема стала бы грязной и перестала держать. — Ян посветил в одну из широких труб, задумался, а затем процедил сквозь зубы. — Черт, чтобы здесь подняться пожалуй нужны крылья.
— Крылья, говоришь? — Луиза заметила, как долгий сосредоточенный взгляд Николая замер на поляке.
Задумчивым Строгов оставался лишь несколько секунд. Затем его глаза ожили, как происходит с человеком, который только что разгадал запутанную головоломку.
— Марк, как у тебя с линеметом? — неожиданный вопрос Великого Мастера доказал девушке, что она не так уж и далека от истины.
— Не пользовался с тех самых пор, как мы перетряхнули UG-18 на Агаве. Но бобина там стоит новая, это точно. — В голосе Марка слышалась неуверенность. Он вроде как и понимал, что для подъема обычно используют веревку, но с другой стороны никак не мог сообразить как эту самую веревку Николай собирается зашвырнуть аж на сто метров вертикально вверх.
— Не сто, а на сто семнадцать, — Мастер сделал несколько шагов по пирону и встал под одну из каменных труб, в конце которой ярко сиял дневной свет. Поглядев вверх, он словно оценил объем предстоящих работ, после чего когтистым пальцем поманил к себе Луизу.
— Я…? Меня…? — как бы не веря, что Николай обращается именно к ней, девушка поглядела сперва на стоящего рядом Грабовского, а затем на расположившегося чуть позади Шредера.
— Да-да. Именно ты. Кто же еще, если не ты?
Николай произнес это так серьезно, что у Луизы отпали всякие сомнения. Сейчас от нее потребуют чуда. Растерянная и ошарашенная корсиканка неуверенной походкой двинулась к своему возлюбленному.
— И ты, Марк, тоже подойди. — Строгов махнул другу рукой. — Кстати, фонарь захвати. Мне-то все равно, а вот вам должно быть темновато.
Как только Луиза остановилась рядом с Великим Мастером, тот мигом отключил ее боевой шлем и ловко стянул его с девичьей головы.
— Так нам обоим будет удобней, — объяснил он и словно баскетбольный мяч тут же отправил протонный прибор в руки приближающегося Грабовского. — Подключайся. Разблокируй бобину и надень на конец линя кошку с контактным взрывным заглубителем.
Пока Марк колдовал со своим микрослитом Строгов взял Луизу за плечи и пристально посмотрел ей в глаза.
— Ты должна будешь забросить кошку наверх.
— Но как я могу? Высоко ведь.
Луиза хотела сказать, что выше балкона на втором этаже их старенького дома, она в жизни ничего и никуда не закидывала, но Николай ничего не хотел слушать.
— Можешь. Точно также как смогла ударить по тому охотнику.
Взгляд Мастера излучал такую силу и уверенность, что Луиза вдруг впервые в жизни подумала: «А почему бы и нет?» Подумала и испугалась. Как она может? Что нужно сделать?
— Я помогу, — Николай какой-то неведомой силой принялся подпитывать решимость девушки. — Я специально выжидал во время схватки с охотником. Я хотел почувствовать и понять твою силу.
— Ну и как это делается? — корсиканка слегка разозлилась. Она ведь так испугалась тогда, а, оказывается, это все был просто цирк, очередной эксперимент, в котором она опять оказалась на месте подопытного кролика.
— Кое-что стало понятно, — Строгов оставил без внимания гнев своей подруги. — Сейчас попробуем выяснить, хватит ли этого для того, чтобы ты помогла всем нам.
Еще не закончив говорить, Великий Мастер протянул руку и вытянул из заплечного ранца Грабовского небольшой диаметром всего каких-то три-четыре сантиметра шарик. За ним как за магическим клубком тянулась тонкая стальная нить.
— Вот эту штуковину следует отправить вверх и прикрепить на выходе из колодца. Тогда Марк с помощью своей мини-лебедки сможет по-очереди поднять нас наверх. Понятно?
— Более или мене.
Луиза с ходу схватила металлическую горошину и как мальчишка, задумавший сбить с дерева сочное яблоко, швырнула его вверх. Не пролетев и пяти метров, шарик стукнулся о стену и тут же спикировал вниз.
— Для начала неплохо, — Николай по-доброму рассмеялся. — Только ты забыла одну вещь. Твоя мощь не в мышцах, а в силе духа и воли.
Строгов поднял с пола предмет, который, с виду никак не тянул на кошку, да еще с контактно-взрывным заглубителем, и опустил его девушке на ладонь. Вторую ладонь своей подруги он подложил снизу, как будто боялся, что одной рукой Луиза не удержит вес маленького шарика.
— А теперь еще раз с этого же самого места. Можешь закрыть глаза. Ты должна не видеть, а чувствовать.
Корсиканка повиновалась. В смысле она действительно зажмурилась. Но только вот чувствовать… Да, Луиза ощущала, что металлическая горошина по прежнему лежит у нее на ладони. Ну, а дальше-то что?
«Дальше ты соберешься в комок и станешь искать. Где-то в глубине тебя есть дверь, есть заслонка за которой бушует огонь. Он черный и лютый, но тебе он не страшен. Ты сильнее его, ты страж стоящий у ворот и только от тебя зависит сколько и когда этого пламени вырвется наружу. Нам нужен этот огонь, нужна эта сила. Так что приоткрой заслонку и впусти его, впусти в себя. Но только не отдавайся ему полностью. Контролируй его. Давай! Сейчас! Немедленно!»
Николай больше не советовал. Он властно приказывал, причем приказ этот воспринимал не только мозг Луизы, но и каждая клеточка ее тела, слышала и исполняла.
Луиза не почувствовала в себе никакой двери или заслонки. Все это выглядело совсем по-другому. Она сама была дверью, сама была заслонкой. И стоило лишь приоткрыть ее, стоило лишь позвать, как через все тело девушки начинало просачиваться нечто… какой-то свет, какая-то неведомая горячая энергия. Сперва ее было мало и Луизе приходилось выискивать, выкачивать эту силу из окружающего мира. Однако с каждым качком поток тек все быстрее, энергия накапливалась все легче. О да, Луиза уже чувствовала это раньше! Различие заключалось лишь в том, что раньше огненный ураган налетал молниеносно и с бешеной силой. Теперь же его словно раздробили на множество отдельных, выстроенных в нескончаемую череду порывов.
«Качай, Луиза, качай!»
Голос Строгова гремел как бубен шамана. Сейчас он и впрямь превратился из ее любимого Николая в какое-то высшее существо, во властителя света и тьмы, жизни и смерти, в того Великого Мастера, имя которого произносится с трепетом и почтением.
«Качай!»
Пропустив через себя очередную, наверное, сотую волну, Луиза даже сквозь плотно сомкнутые веки разглядела, что вокруг ее рук начала закручиваться спираль из сине-черного густого марева. С каждым витком мгла становилась все более интенсивной и осязаемой. Луиза уже чувствовала, как она давит на ладонь. Сила фантастического, доселе невиданного смерча нарастала. Своей грязной лапой мгла лишь слегка зацепила лицо корсиканки, но этого хватило, чтобы та захлебнулась ставшим вдруг твердым как камень воздухом. Луизу вдруг охватила паника. Что делать? Убежать, спрятаться невозможно. От мрачной бури нет спасения. Это не какое то там атмосферное явление, это внутри нее самой, это словно бомба с часовым механизмом имплантированная в ее тело.
«Николай, помоги!» — дрожа в крупном ознобе, девушка попыталась открыть непослушные отяжелевшие веки.