— О боже!
— Не стоит так волноваться. Да, на панели управления аэрокара действительно имелись отпечатки пальцев, оставленные… не лейтенантом Дики. Они совпадали с отпечатками пальцев капитана Торми, зарегистрированными в файлах компьютера АНЗАК. Но обрати внимание: я говорю о них в прошедшем времени. Они там были, но больше их там нет. Фрайди, видишь ли, хоть я и перебрался сюда из Империи, но свои люди у меня там остались. Отпечатков пальцев Яна Торми там больше нет, но зато там есть отпечатки пальцев много еще кого — как ныне здравствующих, так и давно ушедших в лучший мир.
— Босс, я готова встать перед вами на колени!
— Помолчи. Сделал я это не для того, чтобы запутать полицию Британской Канады, уверяю тебя. Мой полевой агент в Виннипеге, помимо всего прочего, — опытный психолог. Его профессиональное заключение таково: и капитан Торми, и его жена — люди, способные на убийство только в целях самозащиты. Только в самых экстремальных обстоятельствах каждый из них решился бы убить полисмена. Доктор Перро, по его мнению, еще менее склонен к силовому решению ситуаций.
— Это я убила его.
— Так я и предполагал. Никакое другое объяснение не подходило. Хочешь обсудить этот вопрос? Это имеет какое-нибудь отношение к моим делам?
— А?.. Нет, наверное, нет. Вы сами сделали это своим делом, убрав отпечатки пальцев в кабине. Я убила этого подонка потому, что он угрожал оружием Жанет. Жанет Торми. Я могла бы просто разоружить его. Но я его убила. Решила убить — и убила.
— Ясно. Нет возражений. Я был бы, честно говоря, сильно разочарован в тебе, если бы ты его только ранила. Раненый полицейский опаснее раненого льва. Я реконструировал ситуацию примерно так, как ты ее описала. Правда, мне почему-то показалось, что ты защищала доктора Перро. Я подумал, что ты смотришь на него как на потенциального супруга.
— И это тоже, Босс, вы правы. Но если бы этот ублюдок не угрожал Жанет, все могло бы быть по-другому!
Босс, пока это не случилось, я не знала, что люблю Жанет. Вообще не знала, что могу так сильно полюбить женщину. Босс, вы знаете о моей разработке больше меня — вы вроде бы так говорили когда-то. Может, что-то у меня не в порядке с гормональной сферой?
— О твоей разработке я знаю все, но обсуждать это с тобой не намерен. Незачем тебе это знать. Но с гормональной сферой у тебя все в порядке — как у нормальной здоровой женщины. С одним маленьким исключением — у тебя нет добавочной Y-хромосомы. Фрайди, у всех нормальных людей в половых железах присутствует смешанный хромосомный набор. Человечество делится на две части: одни знают об этом, другие не знают. Так что хватит болтать о ерунде: гению это не пристало.
— Так. Теперь я еще и гений. Не шутите, Босс.
— Я вовсе не шучу. Ты не просто гений, ты — сверхгений, только используешь свой потенциал на малые доли процента. А у гениев всегда формируются собственные убеждения относительно секса, как, впрочем, и относительно всего остального: им претит быть на одном уровне с теми, кто ниже их. Вот и все. Ну а теперь давай-ка вернемся к нашим баранам. Какова вероятность того, что труп может быть обнаружен?
— Практически никакой.
— Не хочешь рассказывать?
— Да, я думаю, что это не нужно.
— Твое дело. Следовательно, я должен заключить, что Торми могут спокойно вернуться домой, как только полиция уяснит, что не способна предъявить им серьезное обвинение. Правда, для того чтобы обвинить кого-то в убийстве, не всегда нужен труп, но в его отсутствие это всегда сложнее. Даже если их арестуют, хороший адвокат добьется их освобождения за пять минут — а у них будет очень хороший адвокат, уверяю тебя. Думаю, тебя обрадует сообщение, что именно ты помогла им покинуть страну.
— Я?
— Ты и доктор Перро. Вы покинули Британскую Канаду под именами мистера и миссис Торми, пользовались их кредитными карточками и так далее. Вы вдвоем оставили след, который «доказывал», что Торми удрали из страны сразу же после исчезновения лейтенанта Дики. Это сработало настолько потрясающе, что полиция потратила не один день, пытаясь отловить подозреваемых на территории Калифорнийской Конфедерации, и сильно обвиняла за нерасторопность своих коллег из Калифорнии. Но что меня искренне удивляет — так это то, что Торми не были арестованы в своем собственном доме: ведь мой агент связался с ними без всяких проблем.
(Вот уж ничего удивительного! Показался полицейский, а они — шмыг в норку, и все дела! А если это был не полицейский и у Яна не было причин не доверять — тогда все в порядке.)
— Босс, скажите, ваш виннипегский агент упомянул мое имя? Я имею в виду «Марджори Болдуин»?
— Да. Не назови он это имя, не покажи он твою фотографию, миссис Торми его бы и на порог не пустила. А без помощи Торми нам ни за что не удалось бы понять твой донельзя запутанный маршрут. В общем, мы помогли друг другу. Они помогли скрыться тебе, а мы — им, после того как мой агент сообщил им, что их упорно разыскивают. Приятное окончание, не правда ли?
— И куда же вы их отправили? И как?
— Фрайди, тебе это действительно интересно?
— Ну… не знаю. Нет, Босс.
(Когда я узнаю об этом? Если бы Босс хотел, он бы сам рассказал. Значит, так тому и быть.)
Босс отодвинулся от стола… и поразил меня! Обычно он крайне мало передвигается, и чайный столик со всеми принадлежностями, как обычно, был подмонтирован к письменному столу. Но он выехал из-за письменного стола… на инвалидном кресле! Подкатив кресло к чайному столику, он занялся приготовлением чая.
Я встала и подошла к столику.
— Можно я разолью чай, Босс?
— Спасибо, Фрайди. Конечно.
Он отъехал и вернулся за письменный стол. Стоя спиной к нему, я стала разливать чай — именно это мне и было нужно сейчас.
Казалось бы — что тут такого: хромой решил сменить костыли на инвалидное кресло — это же удобнее. Да, ничего такого. Но это был Босс! Если бы древние жители Гизы проснулись однажды утром, протерли глаза и увидели, что их любимые пирамиды сошли со своих мест, а у сфинкса за ночь отрос новый нос, они были бы, клянусь, потрясены не меньше меня! Есть вещи и люди, про которые думаешь, что им не положено меняться.
Налив Боссу чай так, как он любит — с теплым молоком и двумя кусочками сахара, я налила чашку себе, села и постаралась придать своей физиономии обычное выражение.
В работе Босс пользуется последними достижениями техники, но привычки у него крайне старомодные. Насколько я знаю, у него никогда не водилось женщины-прислуги, но, если рядом есть женщина, которая предлагает разлить чай, он всегда такое предложение принимает милостиво, и все превращается в маленькую церемонию.
За первой чашкой он говорил о разном. Потом я налила ему еще, и он снова вернулся к деловому разговору.
— Фрайди, — сказал он, — ты меняла имена и кредитные карточки так часто, что мы все время на шаг отставали от тебя. Мы бы запросто могли не погнаться за тобой в Виксберг, если бы твои планы не были видны так отчетливо из самого твоего маршрута. Знаешь, это не в моих правилах — останавливать агента на пути следования. Честно признаюсь, было большое искушение сделать это в Виксберге. Я знал, что экспедиция вверх по реке обречена.
— Босс, а что это была за экспедиция? Явно не пикник на побережье.
— Государственный переворот. Дурацкий до мозга костей, кстати говоря. В Империи за две недели сменилось три премьера. Последний, между прочим, ничем не лучше предыдущих, и шансов выжить у него никак не больше, чем у предшественников. Фрайди, для моей работы гораздо больше любой формы свободного правления подходит хорошо организованная тирания. Но, увы, хорошо организованная тирания встречается так же редко, как эффективная демократия. Итак, вкратце: в Виксберге ты действовала настолько быстро и решительно, что успела отплыть на водевильном пароходике раньше, чем мой агент напал на твой след и узнал, что ты записалась добровольцем. Он меня огорчил. Настолько огорчил, что я даже не придумал до сих пор, как его наказать.
— Не наказывайте его, Босс! Я торопилась. Ему трудно было за мной угнаться. И потом: вы же знаете — если кто-то наступает мне на пятки…
— Да-да, твои привычки мне известны. Но ты должна понять меня: я получил из Виксберга сообщение о том, что мой агент видел тебя своими глазами, а ровно через сутки он доложил, что ты погибла.
— Может, вы и правы. Но если бы он подошел ко мне слишком близко, еще неизвестно, как бы все повернулось. Помнится, в Найроби один идиот… ну, это я вам рассказывала. Так что если вам когда-нибудь еще вздумается устроить слежку за мной, вы своих агентов предупреждайте — мало ли чего.
— Как правило, я не устраиваю за тобой слежки, Фрайди. К счастью для всех нас, ты осталась в живых. Все терминалы моих контактных агентов были засечены правительством, но все-таки и из них мне удалось извлечь какую-то пользу. Кто-то трижды пытался связаться со мной и трижды не попался. Я предположил, что это была ты, а когда ты добралась до Фарго, я уже знал это наверняка.
— Как правило, я не устраиваю за тобой слежки, Фрайди. К счастью для всех нас, ты осталась в живых. Все терминалы моих контактных агентов были засечены правительством, но все-таки и из них мне удалось извлечь какую-то пользу. Кто-то трижды пытался связаться со мной и трижды не попался. Я предположил, что это была ты, а когда ты добралась до Фарго, я уже знал это наверняка.
— И кто же в Фарго? Уж не «маэстро» ли случайно?
Босс притворился, что не расслышал вопроса.
— Фрайди, мне нужно работать. Заканчивай рапорт. Только покороче.
— Да, сэр. Я прыгнула за борт корабля, как только мы попали на территорию Империи, добралась до Сент-Луиса, обнаружила, что все ваши коды засечены, уехала в Фарго, перебралась в Британскую Канаду в двадцати шести километрах севернее Пембины, оттуда добралась до Ванкувера, а сегодня — до Беллингхема, ну а дальше вы знаете.
— Сейчас есть трудности, Фрайди?
— Никаких, сэр.
— Есть профессиональные вопросы ко мне?
— Нет, сэр.
— В таком случае в удобное для тебя время подготовь детальный отчет. О тех фактах, которые, как тебе кажется, внимания не заслуживают, можешь умолчать. Я вызову тебя, когда ты мне понадобишься. А завтра утром ты приступишь к учебе. В девять ноль-ноль.
— Что? Какого черта?!
— Выражайся деликатнее, Фрайди. Грубость не к лицу молодой леди. Фрайди, ты хорошо работала до сих пор, но теперь настало время овладеть профессией по-настоящему. Вернее говоря: твоей настоящей профессией на сегодняшний день. Ты потрясающе неграмотна. Но ничего, мы это изменим. Завтра в девять.
— Да, сэр.
(Неграмотна? Ничего себе заявочки! Вот грубиян! Господи, но до чего же я рада была его видеть!)
Только вот… инвалидная коляска до смерти напугала меня…
ГЛАВА 22
«Пески Пахаро» — в прошлом фешенебельный курортный отель, который доживает свой век на окраине забытого богом городка Уотсонвилль. Ну то есть не то чтобы совсем забытого. Уотсонвилль — один из крупнейших в мире портов по экспорту нефти. Но как город… Ели когда-нибудь холодные оладьи без варенья? Значит, должны меня понять. Ближайшее местечко, где можно поразвлекаться — Кармел. Там есть казино и публичные дома, и это сравнительно недалеко — всего пятьдесят километров отсюда. Но я не играю ни в карты, ни в рулетку, да и секс на продажу меня не интересует — даже в тех экзотических видах, которые предлагает Калифорния. К слову сказать, мало кто из штаб-квартиры Босса мотался в Кармел: на лошадях далековато — разве что в выходные, прямой линии подземки туда не было, а служебной машиной Босс разрешал пользоваться исключительно по рабочим делам.
Но я не грустила. Здесь было так красиво! Море, солнце, песчаный берег… Я довольно быстро освоилась с катанием на приливной волне, стоя на доске. Поначалу я была просто в восторге, а когда это мне прискучило, я стала просто плавать и загорать по несколько часов в день, лениво поглядывая на колоссальных размеров танкеры, жадно сосавшие нефть из береговых цистерн, и с удивлением отмечая, что на борту почти каждого из них отыскивался балбес, который глазел на меня в бинокль.
Вообще у всех нас не было причин для тоски и скуки — у каждого стоял в комнате персональный терминал. Избаловались нынче люди (и я — не исключение). Привыкнув пользоваться терминалом ради будничных мелочей — оплаты счетов, телефонных звонков, просмотра новостей, — можно запросто забыть о том, какой можно устроить себе праздник. Абонент, готовый оплачивать полную компьютерную программу, имеет возможность с помощью своего терминала получать все, что только захочет человек, встав с постели.
Музыка? Ради бога. Я могла заказать концерт, идущий в прямом эфире в этот вечер в Беркли, но с таким же успехом можно было посмотреть и послушать концерт, состоявшийся в Лондоне десять лет назад, хотя, скорее всего, дирижер, стоявший у пульта в тот вечер, уже умер. Электронам нет до этого ровным счетом никакого дела. Стоит любой информации попасть в память компьютера — и время умирает. Все сокровища ушедших времен будут брошены к вашим ногам — только клавишу нажмите.
Босс назначил мне курс компьютерного обучения, и у меня оказалось гораздо больше возможностей черпать информацию, чем у любого из студентов Оксфорда, Сорбонны и Гейдельберга во все времена.
Но ощущения, что я «хожу в школу», у меня поначалу не было. В первый день за завтраком мне было передано, что я должна явиться к главному библиотекарю. Профессор Перри — очаровательный старичок, я с ним познакомилась, когда проходила основной курс обучения. Выглядел он сейчас усталым и озабоченным — дело вполне понятное: ведь на его плечи легла доставка всей библиотеки Босса из Империи в Калифорнию. Видимо, он не спал много ночей подряд, пока все не встало на свои места. Босс всегда и во всем требовал порядка и вдобавок упорно предпочитал кассетам, микрофильмам и дискетам настоящие печатные книги в качестве основного фонда библиотеки.
Когда я явилась в библиотеку, профессор Перри был занят. Он рассеянно взглянул на меня и указал на столик с терминалом в углу.
— Присядьте здесь, мисс Фрайди, прошу вас.
— А что мне делать, профессор?
— А? Трудно сказать. Несомненно, нас введут в курс дела попозже. Я сейчас просто кошмарно занят — персонала не хватает. Почему бы вам пока не ознакомиться с оборудованием и не позаниматься… чем хотите?
Познакомиться с оборудованием? Да ничего такого особенного в оборудовании библиотеки не было, за исключением дополнительных кодов, набрав которые вы получали доступ к банкам данных Гарвардского и Вашингтонского университетов в Атлантическом Союзе (без необходимости связываться с сотрудниками и промежуточными компьютерами). Кроме того, была возможность пользоваться личной библиотекой Босса — ее массив располагался на стеллажах прямо рядом с моим столиком. Я могла даже читать его собственные старинные книги на экране своего терминала, переворачивая страницы нажатием соответствующей клавиши и не вытаскивая саму книгу из капсулы с азотом.
В это утро я решила поинтересоваться историей Виксберга — больше в голову ничего не приходило. Я внимательно просматривала библиотечный каталог Туланского университета — лучшей библиотеки в Республике Техас, — как вдруг совершенно неожиданно на экране пошла информация справочного характера о спектральных типах звезд. Я была немало обескуражена. Даже не знаю, почему это произошло.
Но делать было нечего, и я углубилась в историю эволюции звезд. Именно тогда, когда я уже начала кое-что понимать, профессор Перри предложил мне пойти на ленч. Я попросила его подождать меня пару минут и сделала в блокноте заметки относительно тех разделов математики, которые мне нужно было изучить. Астрофизика — увлекательнейшая наука, но, чтобы понять ее, нужно научиться говорить на ее языке.
После ленча я предприняла еще одну попытку копнуть поглубже историю Виксберга и получила в качестве справочного материала… что бы вы думали? Старинный мюзикл под названием «Шоу на пароходе». Подобными «историческими справками» я наслаждалась целый день до самого вечера — старыми бродвейскими мюзиклами о золотых деньках, царивших до того, как Северо-Американская Федерация распалась на составные части. Похоже, людям в те времена жилось совсем неплохо. Мне-то уж точно было весело: я посмотрела и послушала, кроме «Шоу на пароходе», «Студента-принца», «Мою прекрасную леди» и отобрала еще дюжину оперетт на будущее. (И это называется «ходить в школу»?)
На следующий день я решила сразу после завтрака взяться за серьезное изучение профессиональных вопросов, в которых чувствовала себя не слишком уверенно. Раз уж, думала я, мои учителя составили для меня программу и я ее вот-вот получу, у меня явно не будет больше времени на обучение по собственному выбору: я отлично знала, что обучение в системе Босса может запросто составлять двадцать шесть часов в сутки. Но за завтраком Анна спросила меня:
— Фрайди, не могла бы ты рассказать мне о влиянии Луи Одиннадцатого на французскую лирику?
У меня кусок в горле застрял.
— Ты что, издеваешься? — спросила я, откашлявшись. — «Луи Одиннадцатый» для меня — название сорта сыра. А единственное французское стихотворение, которое я помню, это «Мадемуазель из Арментьера». Устраивает?
— А мне профессор Перри сказал, чтобы я тебя спросила.
— Он тебе голову морочит.
Старикан Перри недовольно глянул на меня поверх очков, когда я явилась в библиотеку.
— Прошу прощения, профессор. Это вы сказали Анне, чтобы она справилась у меня относительно влияния Луи Одиннадцатого на французскую лирику?
— Что? Да-да, конечно… Только, пожалуйста, если вас не затруднит, не отвлекайте меня сейчас, прошу вас. Очень, понимаете, запутанный кусок программы…