Рувард вздохнул и снова выглянул в окно. Похоже, его печалило, что там, снаружи, не поле боя.
– Ходят слухи, что они не знают, как собираются действовать влиятельные аристократы. Что Дива внимательно за ними следит и, пока не уверится, сама действовать не будет. Это я могу понять. В этих краях, если не знать, кто где и с кем работает, вполне можешь допустить роковую ошибку, и закончится это смертью на какой-нибудь безлюдной заснеженной дороге. Говорят и другое: они затягивают с решением и кормят войска, чтобы защищать город, хоть нас тут и больше, чем они могут позволить себе содержать. Это тоже возможно, и мы действительно едим бесплатно. Компания Дива не выбирает, куда вторгнуться, не размещает войска в важнейших точках, и единственное, о чем нам приходится волноваться, – что сегодня выбрать на обед.
Это была долгая речь – несомненно, потому что Рувард испытывал раздражение. У Лоуренса было ощущение, что этот человек чувствует себя намного лучше, когда вымотан донельзя на поле сражения, чем когда проводит дни в праздности.
– Словом, Йойтсу в безопасности. Хотя все, что я могу сказать, – «пока».
– Понимаю…
– Однако… – добавил Рувард, прищурившись, и смолк.
Он как будто обдумывал, стоит ему высказать то, что у него на уме, или нет, и в конце концов решил, что стоит.
Прокашлявшись, он тихим голосом продолжил:
– Компания Дива необычайно умна. Сейчас все люди, собравшиеся в Леско, более или менее связаны с северными землями. Для некоторых из них, вроде тебя, эти земли драгоценны. Мы тоже не исключение.
Рувард подошел к висящей на стене карте.
Эта карта походила на увеличенную копию той, что дала Лоуренсу Фран. Скорее всего, это значило, что карта Фран была достаточно точна, но, конечно, бОльшая карта была подробнее.
Рувард ткнул пальцем в точку на карте. Точка лежала в Торкине. И там было старинное название – Йойтсу.
– Мы думаем расположиться здесь. Но мы не настолько глупы, чтобы покорять собственную родину, особенно сейчас, когда знаем, что Хоро Мудрая вправду существует.
Он произнес это шутливым тоном, однако полностью ли он шутит, понять было трудно.
Даже по той малости, какую Рувард знал о Хоро из легенд, он должен был понимать: гневить ее ни в коем случае нельзя. Он должен был устранить даже мельчайшую возможность недопонимания.
– …Значит, расположитесь там, чтобы его защищать?
Рувард кивнул. Выходит, у него все-таки было на уме сражение с компанией Дива. У Лоуренса, конечно, тоже было, но глава банды наемников должен быть еще большим реалистом, чем торговец.
– В каком-то смысле. Должен добавить, что в Торкине есть немало путей, которыми ходят охотники и отшельники и которые ведут на северо-восток, в Сувернер. Если будет война, окраины Сувернера приобретут большое географическое и политическое значение, и страна непременно окажется втянута. И когда люди оттуда побегут, часть из них побежит в Торкин. Мы хотим их остановить.
– …И отправить работорговцам Делинка, – пробормотал себе под нос Лоуренс, и Рувард кивнул.
– Да. Деревни там еле выживают. Среди тех, кто туда явятся, будут, конечно, и раненые солдаты, но в основном это будут просто беженцы. Если они доберутся до деревень – этим деревням конец. Мы должны ловить их и отправлять в рабство – так и деревни защитим, и сами заработаем. Торговый дом Делинка известен хорошими отношениями с многими влиятельными людьми; я уверен, что за часть пленников можно будет еще и выкуп получить. Так что вернемся мы оттуда вполне богатыми.
Лоуренс не знал, действительно ли все пойдет именно так, как ему сейчас было рассказано, но он чувствовал, что Рувард мыслит как торговец.
– Компания Дива очень сильно старается отвратить нас от этого пути.
– То есть?
– Похоже, они назначают другие задания именно тем, кто не желает уничтожения своей родины на севере.
– Но они же не могут поручить оборону всем сразу?
Рувард поджал губы и какое-то время смотрел на Лоуренса молча. Сейчас он походил на учителя, лучший ученик которого допустил ошибку.
– К лучшему или к худшему, но компания Дива занимается рудниками. И не все считают, что новые рудники – это катастрофа.
– А.
– Именно. Срывать вершины гор, вырубать леса, зарабатывать деньги, выкапывая медь и серебро, – множество людей в городах считает, что это прекрасная идея. Конечно, у каждого есть какое-то дорогое сердцу место, но остальной мир может хоть сгореть. В эти трещины и пролезает Дива. Возьми любую большую группу людей – там непременно найдутся такие, у кого на родине есть богатые жилы, а есть и такие, кто родом из нищих деревушек и хотят, чтобы эти деревушки росли и процветали. Дива работает и с теми, кто боится, и с теми, кто хочет. Так она добивается того, что ее меньше ненавидят, и при этом загребает себе северные земли. Очень может быть, что она держит здесь едой и жильем так много наемников и рыцарей, как раз чтобы этот трюк сработал лучше.
Когда кто-то прибегает к услугам наемников, его главная цель, помимо усиления своей военной мощи, – сосредоточить на них всю ненависть людей той земли, куда они вторгаются.
Если так, то особенности земель необходимо учитывать с самого начала. Собрать нищих наемников из разных краев и нести бремя их содержания, чтобы при надобности действовать в любом из этих краев.
Так Лоуренс заключил про себя; однако на лице Руварда было написано сомнение.
– Это всё только слухи. Люди о разном думают, когда у них слишком много свободного времени.
Он свел руки вместе, легонько прихлопнув, словно собираясь потереть друг о друга, но потом развел и показал открытые ладони. Если подумать – почти все, что рассказал Рувард, было всего лишь его личным мнением.
Однако это явно была не столько попытка внушить Лоуренсу свои взгляды, сколько просто желание излить все, что было у него в голове. Вполне возможно, это было из страха перед Хоро. Лоуренс чувствовал себя лисом, опирающимся на силу волчицы; однако благорасположение Руварда – это было отнюдь не плохо.
Лоуренс встал и, поблагодарив Руварда, протянул ему руку. Потом добавил:
– Уверен, Хоро тоже признательна.
Рувард пожал руку Лоуренса и ответил:
– Мне жаль, что я не могу решить все ваши проблемы.
Конечно, такое могло бы быть, лишь если бы Единый бог поместил всех в этом мире только ради удобства Лоуренса и Хоро.
Лоуренс слишком много знал о мире, чтобы так думать.
– Человеческая жизнь слишком длинна, чтобы все проблемы могли иметь простое решение.
– Ха-ха, хорошо сказано, – и Рувард подлил еще вина в чашку Лоуренса. – Ну, в общем, такие сейчас дела. Я рад, что выполнил обет за отца и деда. Поэтому – но не только поэтому – я сделаю все, чтобы облегчить ваше путешествие. Кстати, вот за это тоже платит компания Дива.
И Лоуренс выпил вино без всякого стеснения.
***
На следующий день Хоро с самого пробуждения была сама не своя.
Видимо, из-за того, что накануне, вымотанная плачем, она уснула, не дождавшись захода солнца, проснулась она посреди ночи и больше не спала.
Рувард, отнюдь не ведущий настолько беззаботную жизнь постояльца, как он заявлял, сказал вчера, что вечером у него есть дело, которое он не может отменить. Поэтому, вместо того чтобы пригласить Лоуренса и Хоро на ужин, он приказал отнести ужин им в комнату. Трапеза была роскошной. Пшеничный хлеб. Курица, зажаренная с пряностями. Густой суп с перепелиным мясом. Жареная оленина, тушеная говядина. Карп с овощами. А потом еще пудинг с сушеными ягодами. Напитки всех сортов – от пива до вина, от вина до крепкого спиртного. Лоуренс сомневался, что компания Дива оплатила это все; должно быть, Рувард заплатил из собственного кошеля, чтобы выказать почтение к Хоро.
Однако Хоро ела вполовину меньше обычного.
Лоуренс думал, что, проснувшись, она потянется к превосходным яствам (пусть даже остывшим) и снова станет прежней собой, однако не тут-то было. Она дождалась, когда проснется Лоуренс, коротко поздоровалась, а потом лишь съела немного хлеба и промочила горло вином.
В ужасе от мысли, что ему придется вернуть такое громадное количество еды, Лоуренс набил живот до отказа. То, что можно хранить, он убрал в пожитки. И тем не менее, когда пришел юноша за посудой, еды осталось достаточно, чтобы тихонько сунуть ее и юноше.
Хорошо было уже то, что Хоро несколько раз улыбнулась Лоуренсу, пусть эта улыбка и была натянутой.
Хоро по-прежнему выглядела настолько хрупкой, что, казалось, вот-вот рассыплется на куски, но, если бы она только подошла к Лоуренсу, он был бы счастлив и этим.
По правде говоря, Лоуренс просто не знал, какими словами ее утешить. Он не мог допустить, чтобы его бестактные слова причинили Хоро еще большую боль.
Лоуренс осознал, что никогда не терял кого-то, кто был ему по-настоящему дорог. Если ему и предстояло когда-то получать слова утешения после потери дорогого существа, это, вне всяких сомнений, было бы после потери Хоро.
Лоуренс осознал, что никогда не терял кого-то, кто был ему по-настоящему дорог. Если ему и предстояло когда-то получать слова утешения после потери дорогого существа, это, вне всяких сомнений, было бы после потери Хоро.
Но если бы он потерял Хоро… он сомневался, что вообще захотел бы, чтобы кто-то находился рядом с ним и утешал. Просто не мог себе такого представить, как ни пытался. Хоро была самым дорогим для него созданием сейчас и останется таким всегда – это он мог сказать с гордостью.
Хоро приклонилась к плечу Лоуренса, глядя сквозь распахнутое окно на синее небо. Лоуренс взял ее за руку и ласково провел пальцем по ноготкам. Ногти были гладкие как шелк, пальцы – холоднее обычного, возможно, из-за зимнего воздуха, проникающего в комнату через открытое окно.
Однако холодно Лоуренсу не было – отчасти из-за того, что они вдвоем кутались в шерстяное одеяло, но в первую очередь благодаря тому, что, пока Лоуренс гладил ногти Хоро, она щекотала его лицо кончиками ушей.
Если уж тебе суждено путешествовать вместе с кем-то, то лучше иметь спутника, который может на тебя опереться, так же как ты можешь опереться на него.
Но в конце концов Хоро убрала руку и прижалась лицом к руке Лоуренса.
Через миг после того, как Лоуренс осознал, что так она пыталась сдержать снова выступившие на глазах слезы, он с силой сжал руку Хоро и сказал:
– Давай выйдем.
Хоро наморщила нос; слезы по-прежнему текли у нее из глаз.
Было бы замечательно так и оставаться в комнате, пользуясь гостеприимством Руварда, пока раны Хоро не залечатся. Однако Лоуренс был сребролюбивым торговцем, и ему надлежало действовать соответственно. Он знал, что должен выйти наружу, даже если Хоро этого не хотела.
Главное – какие бы грустные, какие бы болезненные чувства их ни обуревали, если просто молча сидеть и ждать, пока раны исцелятся, это было бы не лучше, чем просто вернуться в пшеничные поля Пасро.
Сейчас он был рядом с ней.
Он подумал, что, если не вытащит ее на улицу вместе с собой, полностью потеряет смысл то, что он держал ее за руку все это время.
– Но снаружи холодно, надо одеться потеплее.
Впрочем, необходимости в сильнодействующих средствах не было.
Они выйдут, как следует закутавшись, а если будет слишком жарко, то просто снимут лишнее.
Хоро рассеянно посмотрела снизу вверх на Лоуренса, и в глазах ее по-прежнему стояли слезы, но в конце концов она молча кивнула.
Лоуренс нарочито улыбнулся, сказал «так!» и принялся готовиться. Он постарался обходиться с Хоро как с принцессой, что делал обычно, лишь когда она была сильно пьяна. Надел на нее нижнюю юбку, натянул на ноги башмаки, накинул балахон, опустил на голову капюшон, скрыв волосы и уши, наконец обернул вокруг шеи лисий шарф.
Когда Лоуренс начал, Хоро смотрела уныло, но в конце концов просто позволила ему все проделать.
Разумеется, когда она встала с кровати, Лоуренс повел ее за руку.
Хоро это, похоже, чуть раздражило, но, коли так Лоуренс вывел ее из унылого состояния, то и пускай.
Пусть улыбка Хоро была раздраженной – улыбающееся лицо есть улыбающееся лицо.
Лоуренс был вполне уверен в своей способности действовать ей на нервы.
Взяв Хоро за тонкую руку, которая столько раз его колотила и царапала, Лоуренс вывел ее из комнаты.
***
То ли глаза Хоро устали от плача, то ли дело было в недосыпе, но, едва они вышли из здания постоялого двора, Хоро прищурилась и отвернулась от света. Обычно в холодные дни путешественники радостно встречают ясное небо, но Хоро, похоже, была не из таких.
Лоуренсу тут же захотелось спросить: «Может, что-нибудь желаешь поесть?» – но, как он сам недавно убедился, еда и вино сейчас не улучшали настроения Хоро, так что слова застряли у него в горле.
И если она что-нибудь захочет во время прогулки по городу – можно не сомневаться, она так и скажет.
В общем, Лоуренс потянул Хоро за руку, и они вместе нырнули в людской поток.
Предвидя, что таверна на первом этаже будет занята наемниками, Лоуренс заранее попросил юношу вывести их через черный ход. Даже эта дверь вела на улицу – точнее, в переулок для подвоза грузов. Здесь было посвободнее, чем на главных улицах, но все равно хватало фургонов и людей. Многие ехали в повозках, да и пешеходы двигались рекой.
Лоуренс подивился, не эти ли грузы становятся едой, которую добывают командиры наемников вроде Руварда. Здесь были куры, свиньи, домашние утки и зелень, на удивление яркая для этого времени года. Заглянув в одну из повозок, Лоуренс обнаружил большой ящик с медовыми сотами. Конечно, на севере, богатом лесами, было много диких пчел. Лоуренс не удержался и заглянул в ящик.
В лесу пчелиные жилища разоряли медведи и дикие собаки. Лоуренс подумал, что Хоро тоже может заинтересоваться медом, однако она никаких таких признаков не выказала.
Похоже, неудавшаяся встреча со старым товарищем по стае Миюри – не то потрясение, которое можно снять, просто выйдя на прогулку. Было бы лучше, если бы то послание оказалось более жизнеутверждающим, но тут уж ничего не поделаешь.
Волк лишился когтя, разломил его надвое и оставил на нем ироническое послание. Как тут ни раздумывай, а выходит, что Миюри уже нет в этом мире. Был бы он жив – уж конечно, на когте были бы другие слова; Лоуренс это чувствовал.
– Больно.
Услышав голос Хоро, Лоуренс осознал, что слишком сильно сжал руку.
– …Прости.
Извинившись, он тут же убрал руку, но, поколебавшись немного, снова сжал ладонь Хоро.
Он подумал, не слишком ли усердствует.
Вполне возможно, так оно и было.
Однако если и так – это нормально. Лучше переусердствовать, чем недоусердствовать.
Когда речь шла о Хоро, он совершенно не хотел думать впоследствии: «О, если бы я только сделал то-то и то-то».
– Смотри, вон там площадь. С утра уже людно, – сказал Лоуренс, глядя на правую сторону перекрестка той улицы, по которой шли они, и другой, с множеством лавок.
Рядом с домами, где лавки располагались на первом этаже, а на втором были постоялые дворы или мастерские, Лоуренс увидел особенно высокое здание – оно шло дугой вдоль края площади. Поверх шума толпы уши Лоуренса уловили приятные звуки музыки.
Лоуренс, таща Хоро за руку, выбрался на площадь. Усадил ее за влажный от утренней росы столик перед лотком, который как раз готовился к открытию. На лице продавца отразилось изумление вкупе с немалой толикой зависти к Лоуренсу, который с утра пришел сюда с женщиной; но в конце концов он любезно улыбнулся – все же он продавал товары. Лоуренс попытался расплатиться медяками праз, купленными у менялы в Ренозе, однако продавец при виде их нахмурился. Сумма, которую он назвал, была выше, чем Лоуренс ожидал исходя из цены покупки монет.
Впрочем, препираться было некогда. Лоуренс расплатился; продавец вскоре принес чашку горячего молока с щедро добавленным туда медом и кружку эля и поставил обе на стол перед Хоро. Доносящиеся с площади звуки музыкальных инструментов то стихали, то снова начинались: похоже, бродячие музыканты репетировали.
Судя по всему, им понадобится еще время, прежде чем они будут готовы; впрочем, то же относилось и к Лоуренсу. Он смотрел, как Хоро без видимого интереса изучает дымящуюся чашку и пенящуюся кружку. В конце концов она выбрала молоко.
Лоуренс чокнулся с ней и поднес кружку ко рту. После обильного завтрака слегка разбавленный эль – это было то, что надо.
Леско действительно казался полным жизни – здесь без устали трудилось множество людей. В окнах домов, выходящих на площадь, стояли и нежились под солнышком цветы, точно забыв, что сейчас зима.
Подумать только – так сильно положение дел в городе отличалось от историй, которые он слышал.
Если так – какие бы мысли ни наполняли его голову, даже абсолютно не сочетающиеся с тем, что видели его глаза, в этом все равно не было ничего странного. Хоро отнюдь не была девушкой с ветреным настроением. Конечно, она предполагала, что может не встретиться здесь с Миюри, и подготовилась к потрясению, как смогла.
Вот почему, когда Хоро, едва пригубив молоко, рассеянно прошептала кое-что, Лоуренс вовсе не удивился.
– Я сейчас не улыбаюсь.
Она не смотрела на Лоуренса.
Что до Лоуренса, то он кинул на Хоро быстрый взгляд и тут же перевел его на каких-то скоморохов.
– Не имеет значения.
– Однако я признательна.
Хоро легонько потерлась лицом о лисий шарф.
– Я… рад это слышать.
Отхлебнув эля, Лоуренс подумал, что он, пожалуй, все-таки чересчур разбавлен.
– Потому что я, похоже, вечно промахиваюсь, – добавил он.
Было ведь то происшествие в проулке в Ренозе, от этого никуда не денешься.
На миг Лоуренсу показалось, что Хоро едва заметно улыбнулась, но тут же она тяжко вздохнула, сдерживая, похоже, слезы, и от улыбки не осталось и следа.