Уф, надеюсь, он сейчас успокоится, а то каменный тролль способен все здание раскатать по камушку.
– Не нервничайте, – попросила я, подняв руки в примирительном жесте. – Расскажите толком.
Он набычился.
– Хельги ар-р-рестовали!
На мгновение я онемела. Неужели Мердок?!
И в сердцах помянула Неназываемого…
* * *Дежурный как раз любовно разложил на газетке нехитрый обед: пяток яиц, жареную куриную ногу и солидный ломоть хлеба.
– Приятного! – пожелала я, притормозив у окошка.
Дежурный, поднесший мясо ко рту, едва не захлебнулся слюной.
– Спасибо, – буркнул он, вновь примеряясь к курятине.
– Потапыч, а тролля задержанного уже привезли?
– Ага, – кивнул он, сглотнул и отложил кусок. Подумал – и прикрыл его газеткой, подальше от завистливых глаз и вездесущих мух. – Наверху, на допросе.
Потапыч с трудом вмещался в стандартное кресло, но его массивность была обманчива. Двигался он легко и стремительно, как и полагается крупному хищнику.
– У Стэллы или Мердока? – с деланной небрежностью спросила я.
Он вытаращил глаза.
– У фифы нашей, конечно! Мердок как с тобой утром ушел, так и не появлялся!
– Спасибо, Потапыч! – с чувством сказала я, проходя через «вертушку»…
И что теперь. Дождаться Мердока? Он ведь согласился с моими выводами насчет Хельги. К тому же Мердок имеет влияние на начальство, и в крайнем случае можно надавить на Стэллу «сверху».
Только знать бы, где носит нашего умника-следователя? Вдруг он вообще сегодня в райотдел уже не явится? А Хельги в изоляторе придется несладко.
Я подумала… и отправилась на разведку.
Кабинет Стэллы отличался от берлог прочих следователей так же разительно, как и обиталище Мердока. Только здесь все буквально кричало не о солидности и респектабельности, а о какой-то болезненной страсти к детективам.
Полки, заставленные книгами в кричащих суперобложках. На стенах – любовно оправленные в рамки дипломы об окончании различных курсов и фотографии увеличенных отпечатков пальцев. Горка с коллекцией орудий преступления – от ножа с побуревшими следами крови до граблей. А над столом – портрет Ломброзо…
Стэлла – невысокая субтильная блондинка – напряженно замерла в своем кресле. На табурете напротив ссутулился Хельги, щурясь от света лампы, направленной ему прямо в лицо. А это уже издевательство – горные тролли плохо переносят яркий свет.
Третьего персонажа я заметила не сразу.
– А он к ней того… шастал и шастал, – толковала бабка Марья. – Ить я ж ей говорила – ты поосторожнее, милка! А она отмахивалась только. Дескать, любовь у них! Вот и доигралась…
И укоризненно покачала головой в цветастом платке.
– Пожалуйста, помедленнее! Я же записываю! – взмолилась Стэллочка, беспомощно тыкая длиннющими ногтями по клавиатуре.
Меня не замечали.
Я постояла-постояла… и нарочито громко кашлянула. Прямо как директор школы при виде курящих за углом пятиклассников.
Стэллочка вздрогнула и воззрилась на меня – сначала испуганно, а затем гневно.
– Что вы хотели? – спросила она тоненьким голосочком примерной девочки.
Следом обернулись и бабка Марья с Хельги.
Пенсионерка смотрела на меня с вызовом («я исполняю свой гражданский долг!»), а грубоватое лицо каменного тролля просияло такой радостью и надеждой, что мне стало неловко.
– Здравствуйте, – вежливо произнесла я, по-прежнему стоя на пороге. – Можно вас на минутку, госпожа Стэлла?
Она пятнами, неравномерно, покраснела.
– Следователь Стэлла! – поправила резко. – Домовой Стравински, вы что, не видите? Я занята! У меня очная ставка!
Я поняла, что невольно допустила ошибку. Стэллочка очень ревностно относится к своей должности.
Но какая быстрая, надо же! Уже и допросы провести успела, и очную ставку начать. Откуда такая прыть?
Вслух я этого, конечно, не сказала.
– Я только на минуточку! – снова попыталась я.
Посягательство на свой авторитет (даже существующий исключительно в ее воображении) Стэллочка мне не простит. Неназываемый бы с ней, но она же на Хельги отыграется.
– Ни о чем я с вами разговаривать не буду! Вы вообще подозреваемая!
От волнения голос Стэллы стал еще неприятнее. Брр, как ножовкой по стеклу.
Ах, так? Интересно, когда это мне успели официально предъявить подозрение?
Дело о пропаже мадам Цацуевой, помнится, возбуждено по факту, а не в отношении конкретного лица.
Или Стэллочка вознамерилась меня привлечь как соучастницу Хельги?
Я в красках вообразила, как выволакиваю мадам Цацуеву из дома… Или я лишь командовала троллями?
А что, занимательное могло быть зрелище…
Я зло усмехнулась, распахнула дверь пошире и напомнила, уже не понижая голос:
– Хельги несовершеннолетний. Его нельзя допрашивать в отсутствие законных представителей или хотя бы воспитателей. И без адвоката, кстати говоря.
О чем она вообще думала?! Наверное, рассчитывала, что денег у троллей на компетентного юриста не найдется, а «бесплатный» защитник подмахнет все не глядя.
– Выйдите из кабинета! – почти завизжала она, привстав.
Предполагалось, что это должно выглядеть грозно. Но из-за комплекции и любви к коротким платьицам Стэлла смотрелась девочкой.
– Да пожалуйста, – пожала плечами я. – Уже ухожу.
И, поймав взгляд Хельги, одними губами добавила: «Я еще вернусь!»
Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Надо успокоиться, ярость тут не поможет.
Что делать? Идти к начальству? А вдруг полковник тоже к этой истории причастен? Уж больно много в ней странностей. Что, если демарш Стэллочки вовсе таковым не был? Не зря ведь именно ей отдали это дело!
Что еще я могу предпринять? Дожидаться Мердока? Формально и он не может влиять на ход следствия.
Хм, а что, если?..
Я сама себе кивнула и бодро направилась в дежурку.
«Час пик» еще не начался, и граждане пока не рвались сообщить об очередных преступлениях.
Потапыч уже расправился со своей нехитрой снедью и теперь вдумчиво читал газету. Телевизор что-то бубнил о хоккее, а на столе остывала кружка с чаем.
Дежурный поднял на меня вопросительный взгляд.
– Потапыч, – без предисловий начала я. – Выручи, а? Можно от тебя позвонить?
– Да звони на здоровье, – разрешил он.
Я проскользнула в дежурку, взяла блюдце и отошла в дальний угол.
Выстучала пальцами по ободку знакомый номер.
– Здравствуйте, – вежливо произнесла я, когда на том конце провода ответили. – Это Центр бесплатной правовой защиты?.. Я хочу сообщить о незаконном задержании несовершеннолетнего. К тому же он представитель малого волшебного народа. Да-да, тролль Хельги! Приезжайте!
Назвав адрес, я сбросила звонок и глубоко вздохнула.
Потапыч косился на меня, кажется, с сочувствием.
– Что стряслось, девочка? – как-то совсем по-отечески спросил он. – Подопечного обидели?
– Ага, – я благодарно улыбнулась. – Тот тролль – с моей улицы.
– А, вот оно что, – он понимающе закивал и встал. – Ты не стой столбом. Садись, чай будем пить!
Я только-только успела пригубить обжигающе горячий ароматный напиток, сдобренный медом и малиновым вареньем, как дверь с силой распахнулась, и в вестибюль влетел кругленький дядечка с портфелем. На носу, больше напоминавшем клюв, поблескивали золотом очки, а губы беспрестанно шевелились, словно он вел непрекращающийся спор с невидимым собеседником.
Дяденька сунул в окошко удостоверение и ордер.
– А, к Стэлле, – хмыкнул Потапыч, со значением покосившись на меня, и нажал кнопку. – Проходите!
– Спасибо! – дяденька вприпрыжку направился к лестнице, прижимая к груди объемистый портфель.
Я перевела дух и отхлебнула чай.
Теперь за судьбу Хельги я могла не переживать. Это ведь сам знаменитый Плевалка!
Любопытство зудело, как комар, не давая просто сидеть и ждать…
Я торопливо, не чувствуя вкуса, допила чай.
Мы с Потапычем переглянулись и, не сговариваясь, прокрались к лестнице. Могли и не таиться, нас бы никто не заметил – по всему второму этажу гремел густой бас адвоката.
Голосина у него – впору в опере петь! Райотдел содрогался – в обоих смыслах.
– Деточка, для вас что, закон не писан?
– Я вам не деточка, а госпожа следователь! – взвился тонкий голосок Стэллочки.
– А если вы следователь, то извольте соблюдать УПК! – пророкотал Плевалка. – А не хватать бездоказательно всех подряд!
– У меня есть доказательства! – почти завизжала Стэллочка. – Он преступник!
Тут она сглупила. Дурочка, сама же подставляется!
– Никто не может быть признан виновным иначе, как по приговору суда! – припечатал ее цитатой адвокат. – Вы, деточка, о презумпции невиновности слышали? А о праве на защиту?
Двери нескольких кабинетов приоткрылись, но на подмогу Стэллочке никто не спешил. Все наслаждались бесплатным (а главное, безопасным) представлением.
Вот они – мужчины и рыцари!
– Но он ее украл! – совсем потеряла голову Стэлла. – Надо заставить его рассказать, где этот тролль ее прячет!
– Да с чего вы вообще взяли такую чушь?!
От грохочущего голоса Плевалки хотелось пригнуться и вжать голову в плечи. Но Стэллочка продолжала трепыхаться.
– Он тролль!
– И что же? – перебил ее адвокат. – Что за дискриминация представителей малых волшебных народов?
Готова поклясться, он развлекался и явно работал на публику. Кроме всего прочего, в кабинете имелся независимый свидетель – бабка Марья, которая в случае необходимости все подтвердит.
– Это не дискриминация!! – Кажется, Стэлла вот-вот начнет топать ногами. – Тролли крадут невест! Это общеизвестно!
– Ах, общеизвестно? – вкрадчиво повторил адвокат и вдруг заорал во всю мощь своего недюжинного голоса: – Плевать я хотел на ваше мнение! Вы это в суде докажите!
Это была коронная фраза Плевалки, за которую он и получил свое прозвище.
Стэлла пришибленно молчала. Жаль, мне с лестницы не видно, но я подозревала, что она оглушенно трясла головой.
– В общем, своего подзащитного я забираю, – уже на тон тише продолжил адвокат. – И будьте уверены, от жалобы в прокуратуру вы не отвертитесь!
Выпустив напоследок эту отравленную стрелу, он прихватил Хельги и с триумфом проследовал вниз.
Потапыч, довольно щурясь, скрылся в дежурке, а я решила дождаться Хельги.
Пожалуй, стоит сопроводить его до дома…
Я вышла на крыльцо и вынула из сумочки сигареты.
А что такого? Стою, курю… Мало ли, кого можно встретить на крыльце райотдела!
Понятно, что такая детская уловка никого не обманет, и в любом другом случае «стукачества» мне бы не простили, но Стэллочку своей не считали.
Мне даже стало ее жалко. Она так мечтала стать настоящим следователем… или, скорее, играла в полицию.
А потом вспомнился понурившийся несчастный Хельги, и от сочувствия его мучительнице не осталось и следа.
Только я успела прикурить, как из райотдела вприпрыжку выскочил Плевалка, практически волоча за собой осоловевшего Хельги.
При виде меня тролль расплылся в улыбке и распахнул объятия.
Кажется, идея его подождать была не из лучших. Он же сейчас такое представление устроит, что все сбегутся!
Афишировать свою роль в его спасении я не собиралась, но поди объясни это восторженному юнцу!
Мудрый старый адвокат быстро сложил два и два и перехватил инициативу.
– Аннушка, девочка! – вскричал он, выскочив вперед. – Как поживает ваша непревзойденная бабушка?
От неожиданности я едва не подавилась сигаретой.
– Отлично, спасибо, – машинально ответила я, борясь с кашлем.
Хотя логично. Сделаем вид, что наша беседа никакого отношения к Хельги не имеет. Эдакая случайная встреча с давним знакомым.
– А матушка? Сестра? Они здоровы? – настойчиво продолжил Плевалка, как бы между делом спускаясь по ступенькам.
– Да, все в порядке, – я смиренно последовала за ним.
Хельги растерянно топал за нами. Он явно не понимал, что происходит, но сообразил промолчать.
Адвокат, продолжая нести какую-то чушь о том, как он соскучился по моей бабуле, прямиком направился к беседке, как громко назывались три лавочки под навесом. Стен у нее не было, зато незаметно подкрасться не получится.
Усадив Хельги (скамейка жалобно заскрипела), Плевалка сбросил маску друга семьи.
– Значит, это вы меня вызвали, – произнес он задумчиво, рассматривая меня во все глаза.
Свой невероятный голос он приглушил, и вместо грохота шторма в нем теперь слышался лишь рокот прибоя.
– С чего вы взяли? – я пожала плечами и затянулась.
Откровенничать не стоило. Конечно, сегодня адвокат меня здорово выручил, но все равно, не люблю я эту братию!
– Редко, знаете ли, о незаконных задержаниях сообщают анонимно, да еще и с полицейского номера, – адвокат заговорщицки улыбнулся и тоже сел, пристроив рядом верный портфель.
– Кхм, – глубокомысленно ответила я и выпустила клуб дыма.
Главное, чтобы он этими догадками не делился с кем попало. Остальное меня не волновало.
– Так почему вас так занимает судьба этого молодого человека? – продолжил адвокат, рассматривая меня безо всякого стеснения.
– Хельги живет на моей улице, – исчерпывающе объяснила я.
– А, вот оно что, – понимающе закивал Плевалка. – Похвально, очень похвально!
И, сняв очки, принялся протирать стекла бархатной тряпочкой.
Взгляд у него оказался ожидаемо внимательным и умным. Вот только зрачки вертикальные.
– Это все, что вы хотели узнать? – сухо спросила я, затушив сигарету.
– Почти, – неожиданно покладисто согласился он и водрузил очки обратно на нос. – И вот что имейте в виду. По-моему, та девица не сама придумала эту версию. Ей кто-то подсказал.
– Интересно, – признала я. – А кто именно, вы не в курсе?
– Понятия не имею, – обезоруживающе признал адвокат. – Кто-то, кому она полностью доверяет. А насчет дела Хельги, – он покровительственно похлопал клиента по локтю, – не беспокойтесь. Рассыплется, как карточный домик. Об этом я позабочусь.
– Спасибо, – искренне сказала я. – Хельги ведь даже не на подписку отпустили, так?
– Именно, – улыбнулся Плевалка. – Она не собиралась его отпускать. Думала, расколет, а потом судья ей задержание подмахнет. Стэллу-то я нейтрализовал, а вот с советчиком ее сами разбирайтесь, госпожа Стравински!
– Кстати, – спохватилась я. – Как вы узнали, кто я?
– Я читаю газеты, – он встал и взял портфель. – А ваше фото недавно мелькало в статье о Кукольнике.
– Понятно, – кивнула я. Как говорится, ларчик просто открывался. – Что ж, приятно было познакомиться.
– Взаимно, – покивал он и попросил внезапно: – И передавайте привет вашей бабушке. Потрясающая женщина! Хоть мы и не виделись лет тридцать. Ах, как же хороша она была когда-то…
Он подмигнул мне и направился прочь, размахивая портфелем и напевая: «Сердце красавицы склонно к измене…»
* * *По дороге домой Хельги честно рассказал все, что знал. Толку от этого оказалось немного: буквально через час после моего визита к их дому подъехал «воронок», и бедного тролля выволокли под белы рученьки.
– Ты хоть никого не ударил? – встревожилась я.
Вон какие кулачищи! А телесные повреждения полицейским при исполнении – это вам не Стэллочкины измышления.
– Не-а, – помотал головой Хельги и добавил укоризненно: – Что я, совсем дурак?
– Нет, – серьезно согласилась я. – Ты очень умный тролль.
Он важно кивнул, и мы свернули на знакомую улицу.
Я поежилась. Небо подозрительно потемнело, поднялся ветер. Похоже, дневная жара была преддверием дождя.
Люблю грозу в начале мая… если не оставила дома зонтик!
Мы успели подойти к дому, когда на землю упали первые капли.
– Папа! Мама! Я вернулся! – гаркнул Хельги.
В доме что-то упало, стукнула дверь…
Сцена воссоединения семьи удалась на славу. Мама обнимала Хельги, лопоча что-то невразумительно ласковое, папа хлопал его по плечу и называл молодцом.
И я могла поклясться, что заметила бабку Марью, высунувшую из-за забора любопытный нос.
Я смахнула украдкой капли дождя с волос. Троллям-то все нипочем, у них дубленая шкура, а мне как бы простуду не схлопотать.
– Мне пора, – сказала я, прикидывая, успею ли добежать до своего кабинета, прежде чем ливанет.
Словно в насмешку пророкотал гром.
– Куда? – рявкнул Грендель. – Гроза! Надо укрыться!
И, не слушая возражений, семейство троллей буквально внесло меня в дом…
«Каждая женщина мечтает, чтобы ее таскали на руках, – подумала я с иронией, прихлебывая ароматный чай, сдобренный хорошей дозой „коньяка“. – Но не так же! Все у меня не как у нормальных людей».
Сидеть в берлоге под шум дождя и пить упоительно горячий чай оказалось неожиданно приятно.
К тому же я только сейчас вспомнила, что с самого утра у меня в желудке побывала только порция оладий, да и ту поделили на двоих.
Хотя, пожалуй, оно того стоило…
Я протянула руку и взяла чуть зачерствевшую, зато явно домашнюю булку.
– Варенье, – мама-тролль гостеприимно пододвинула ко мне плошку с янтарно поблескивающими дольками абрикоса в сладком сиропе. – Вкусно.
– Дождь почти все, – доложил Хельги, выглянув на улицу.
– Спасибо за угощение, – произнесла я, борясь с желанием облизать пальцы. – Очень вкусно!
Мама-тролль зарделась, теребя передник, а Грендель сказал серьезно:
– Вам спасибо!
Я только улыбнулась и встала из-за стола.