«Что это со мной творится? Неужели стал импотентом? Или это последствие пережитых трансформаций организма? Странно! Ведь еще совсем недавно я желал эту женщину и когда представлял ее в своих объятиях, во мне все сразу вскипало и вставало. А что сейчас? Чудеса! Но зато какие приятные чудеса!..»
Увы, все хорошее когда-нибудь да кончается. Майлина подняла графа на ноги, накинула простыню, растерла до красноты и зуда кожи и уложила на кровать на чистые простыни. Когда только успела поменять?! Прикрыла одеялом и опять вернулась к месту омовения. Сменила воду в тазу и после этого погасила свет.
Наивная, мылась в полной темноте. Хотя наверняка догадывалась, что лежащий на кровати гульден ее прекрасно видит. Потому что слишком уж чувственные и страшно соблазнительные позы порой принимала. Вот эти позы и вогнали Дмитрия вначале в жар, а потом в то самое состояние, когда все кипит и поднимается. Какие-то подспудные запреты в сознании и бастионы сомнений стали рушиться, как под ударами цунами. Вернулось сильное плотское желание, в голове замелькали удивительно прекрасные картинки предстоящих постельных развлечений. А инстинкт продолжения рода восторжествовал окончательно.
«Да! Это будет наша ночь! Да! Майлина воистину снилась мне в снах давно, сознание давно предвидело нашу встречу! Какие же у нее сладкие, манящие губы!..»
Он так представил их первый поцелуй, что прикрыл глаза, замер весь в ожидании… и вдруг все его естество пронзила истинная память подобных поцелуев! Он уже целовал точно такие же губы! Он уже пил когда-то из этих уст нектар желаний, страсти и восторга! Он уже обладал этим вот упругим и манящим телом! Он уже сливался с ним в страстной истоме, длящейся порой целыми сутками! Он уже помнил аромат этого тела и каждый нежный изгиб!
И без всякого перехода разгоряченное тело вдруг окутал ледяной озноб.
«Что?! Как это — сутками?! И почему тогда не помню лица, а только губы? И почему только помню туман восторженных поцелуев? С кем это я так мог упиваться влюбленностью?! Да будь такое чудо со мной наяву, я бы ни единственного мгновения не забыл! Так я вроде и не забыл. Где же тогда остальные мгновения? Что за выборочные отрывки?! Или это все-таки виновата моя изощренная фантазия? Слишком долго ждал и искал свою идеальную женщину? Так ведь Майлина… Мамочки, она очень похожа на идеальную мечту, но… Но не идеальная! Или что? О-о-о! Что за напасть?! Что за дикие мысли в голове?! Или я схожу с ума?! А может, уже сошел?»
Голова и в самом деле напоминала морозильную камеру, резко брошенную в пламя большой печи. Даже больно стало от мечущихся в беспорядке мыслей и вращающегося, словно в центрифуге, сознания. Только и всплыла одна отчетливая аксиома в голове:
«Физически человек умирает только раз, а вот количество моральных смертей может растягиваться до бесконечности!»
Естественно, что разум попытался противопоставить этой аксиоме контрдоводы:
«А что случается, если человек частично теряет память? Ведь практически вся его утерянная жизнь — это смерть! Полная смерть! В том числе и физическая. Если я не вспомню, то умер. Умер и теперь воскрес для другой жизни. А? Ерунда или нет? Или все-таки постараться вспомнить?»
Тем временем Майлина закончила мыться, быстро вытерлась и юркнула к графу под одеяло. Но, прикоснувшись к нему со спины и попытавшись обнять окаменевшее от озноба тело, замерла сама в какой-то внезапной прострации. Видимо, пыталась еще раз прогнать в своей памяти все действия и отыскать главную ошибку. Отыскать главную причину того, что вот этот желанный ею и явно желающий ее мужчина сейчас отгородился от всего мира и ушел в неведомые дали. Настолько неведомые, что и сам позабыл, как они выглядят и что обозначают в его жизни.
Будь на месте целительницы иная женщина, она бы повела себя совершенно иначе. Обиделась бы или закатила истерику. Вскочила бы и ушла или, наоборот, определенными ласками заставила зажечься и сгрести партнершу в объятиях. Но девушка была слишком умна для свершения таких необдуманных поступков. Поэтому не стала ничего предпринимать. Расслабилась, уняла трепет своего сердечка и попыталась уснуть с твердой уверенностью в своей правоте:
«Он мне нужен весь и навсегда! А не частями и временно. Так что лучше подождать. Если он меня полюбит, то крепко, с максимальной самоотдачей и до самой смерти. В том числе и с четким осознанием, что его забытое прошлое никогда не вернется в нашу жизнь!»
Вскоре странная, полностью обнаженная, тесно прижавшаяся друг к другу на узкой кровати пара, не обменявшаяся даже единственным поцелуем, крепко спала. Впрочем, как и подавляющее большинство людей в форте, обретших новую надежду и уверенность в завтрашнем дне.
Глава семнадцатая
ЭПИЦЕНТР СОБЫТИЙ
Его императорское величество Телиан Пятый, видимо, имел время для подробного рассказа о свалившихся на его голову бедах. Потому что не спешил как можно скорее остаться с Верховным целителем наедине. Еще и шепнул при первой же возможности:
— Здесь я отдыхаю душой и телом. Так что не торопи меня и дай спокойно расслабиться.
Ответного ворчания ректора он не расслышал:
— Хм! Не торопи! Делать мне больше нечего, как только бродить по замку, академии да хвастаться нашими успехами. Работа ждет.
Но лично отвертеться от сопровождения высочайшего гостя Свирепой долины никак не получалось. И не положено было. И не отпускали его ни на шаг от императорского величества, закидывая вопросами да восторгаясь ответами. Хорошо еще, что всех основных ученых удалось разослать с мелкими заданиями, а на самом деле отправить на полигон, где срочно завершалось создание и оснащение кокона-ловушки под кодовым названием «Проба-2». Кстати, такое название придумал не кто иной, как разумный кальмар Прусвет, который помогал команде в меру своих немалых возможностей и в силу своего неусидчивого темперамента. Когда его спросили о поводе для такого названия, он хвастливо заявил:
— Когда я с графской четой Светозаровых сидел в одной тюрьме, мы сообща пришли к единому выводу: у любого разумного существа имеется всего одна попытка, чтобы вырваться из западни. И эта попытка должна быть реализована в течение первых, максимум вторых суток. В противном случае пленник застревает в рабстве надолго. Но если он успевает вырваться из ловушки, то пытается отомстить своему тюремщику опять-таки очень быстро. И вот если тюремщик имеет в запасе более мощную ловушку, он опять поймает сбежавшего пленника, но уже навсегда. Купидона Азарова мы в свое время успели опередить, и он нам больше сюрпризов сделать не успел. За что сейчас и засел на веки вечные своей живой плотью в неживом камне. Вот Дмитрий и говорил, что вторая ловушка должна называться «Проба-два».
Объяснение было признано сумбурным и непоследовательным, раскритиковано в пух и прах, но название тем не менее прижилось.
То есть проект пусть и с задержкой из-за нежданного визита первого лица чуть ли не всего мира Зелени, но двигался к завершению. Тем более что благодаря постоянному мысленному контакту с Эрлионой ректор академии был в курсе любой неувязки или трудности. И умудрялся решать некоторые проблемы, сидя за одним столом с императором и чуть ли с ним не в обнимку.
Но тот тоже отличался невероятной хитростью и уникальной наблюдательностью. Недаром умел анализировать и делать далеко идущие выводы по самым незначительным деталям в политике или по невольной мимике человека, находящегося в ключевой позиции при данном раскладе игры. Поэтому Телиан Пятый и не выдержал, спросив в упор:
— Куда это ты все время мыслями улетаешь? Словно и не со мной сейчас беседуешь?
— Пытаюсь предугадать, что у тебя за беды и какие действия по каждому возможному варианту мы можем предпринять, — не ушел далеко от истины Тител Брайс. Потому такой ответ прозвучал более чем откровенно. — Да и у меня проблем, не стану скрывать, хватает. Только одно это нежданное отсутствие графа выбивает из всего графика работ и уже давно спланированных исследований.
— Понимаю, понимаю. Ну так ведь у вас здесь уже некоторое время… — Император пристально смотрел в глаза ректора, словно пытаясь его загипнотизировать. — Не только граф умеет между мирами мотаться. Верно?!
На последнем слове он сделал особое ударение и пригнулся еще ближе. Понятно, что тягаться с целителем высочайшего, четвертого уровня император Рилли и мечтать не мог. Все его талисманы и гроша ломаного против такого мага не стоили, да и сделаны были не кем иным, как самим Тителом. Но сейчас Брайс сделал вид, что заволновался.
— С чего ты взял?
— Хм! Я все знаю, что творится в моей империи! — высокопарно изрек высокий гость, но тут же получил в ответ нравоучительную шпильку:
— Нашей, а не «моей».
— С чего ты взял?
— Хм! Я все знаю, что творится в моей империи! — высокопарно изрек высокий гость, но тут же получил в ответ нравоучительную шпильку:
— Нашей, а не «моей».
В мире Зелени, где каждый человек от рождения мог исцелять в себе большинство болезней, ложь и неверное правление в высшей инстанции искоренялись довольно быстро на всех континентах и во всех государствах. Причем везде по-разному народ мог сместить находящегося на троне императора, короля, князя, а то и верховенствующего барона. Благодаря своему дару они могли устраивать тайное голосование. И не было случаев в мире, за исключением Успенской империи, чтобы воля народа не исполнялась практически немедленно.
В империи Рилли синекура императора считалась практически пожизненной. Да и старшему наследнику корона переходила порой плавно и без сбоев. Но! Право наследования и коронация утверждались всенародным голосованием. Не нравится принц — смена династии! А если и новый император не подходит, то, несмотря на пожизненное избрание, и на него имелись рычаги устранения: более половины недовольных среди подданных — и цветущий, порой молодой мужчина умирал от неизлечимых, причем неизлечимых даже целителями четвертого уровня, болезней. Вот и получилось, что синекура, но с весьма опасным двойным дном. И никто, никогда, даже в порыве лести или редкого подхалимажа, не мог заявить первому лицу в государстве: «Империя твоего величества». Империя Рилли принадлежала всем в ней обитающим поровну и с одинаковой долей ответственности.
Ну а уж Верховному целителю на роду было написано останавливать правителя и время от времени указывать ему на неуместность чрезмерных амбиций. Сработало и на этот раз, Телиан с досадой мотнул головой:
— Не цепляйся к словам! В любом случае — Рилли моя! И страна, и родина, и призвание! И ты понимаешь, что я под этим подразумеваю. Но и разговор ты увел в сторону, а меня очень интересует возможность зачисления в штат придворных отдельно взятого Торговца.
— Ну да, ну да! Ты вон уже графа Динозавра в придворные записывал.
— И не только в придворные! Я и породниться был не против. — Император напомнил о близких отношениях в прошлом, которые существовали между принцессой и Дмитрием.
— Ты, может, и хотел, а вот дочь твоя гонор решила показать. Да не на того напала! И в итоге что? Никакого родства из-за плохого воспитания.
— Умеешь же ты о хорошем напомнить! — еще больше раздосадовался высочайший гость Свирепой долины. — Но с другой стороны, впредь ей наука будет. И уж следующего Торговца никак не упустит.
— Не понял, — поразился ректор. — Ведь твоя дочь уже помолвлена?
— Была! Пару дней назад помолвка расторгнута по причине несхождения характеров. Так что, возвращаясь к поднятой теме разговора, надо постараться свести нового Торговца с принцессой. Причем быстро, пока она свободна от толп своих воздыхателей.
Эрлиона, все прекрасно слышащая, мысленно вмешалась в разговор, общаясь только с Брайсом:
«Папа Тител! Кажется, твой коронованный приятель слышал звон, да не понял, откуда он. Видимо, шпионы или наблюдатели доложили наверх, а в столице сделали неправильные выводы, ошиблись в возрасте или в принадлежности к полу. Так что можешь смело его знакомить со всеми стажерами папы Димы. Только про меня не рассказывай, а то Шу’эс Лав обидится, что я у него тайно обучаюсь».
«Да я ему прямо сейчас все и растолкую популярно, — развеселился Верховный целитель. — Ведь не по этим матримониальным делам он прибыл в долину. Кстати, что ты там уже насобирала из подслушанных разговоров придворных?»
«Кое-что вырисовывается, но пока не уверена, веду обработку всех оброненных словечек и недоговоренностей».
«Ладно, как нащупаешь тему, дашь мне знать, постараюсь своего приятеля порадовать старческой проницательностью!»
Ну а вслух Тител продолжил такую якобы вожделенную для собеседника тему:
— То есть хочешь для дочки жениха всемирно известного?
— Хватит притворяться! Рассказывай конкретно! — потребовал Телиан Пятый.
— Хорошо. Первые кандидатки, которые проходят под обозначением «стажеры», — это родная сестра графа и его милая супруга. Но они пока так же далеки от перемещения между мирами, как и ты.
— Ну, с этими все понятно, мог бы и не упоминать. Ты о мужчинах рассказывай! И кстати, почему до сих пор графская чета не наметила точную дату свадьбы? Это безобразие и неуважение к империи!
— А зачем на меня кричать? Вот у графской четы и поинтересуешься о свадьбе. Я по научной части и по целительской деятельности выступаю. М-да… так вот… Есть и мужчина.
Статный, видный, и уже умудряется видеть легкий контур створа между мирами.
— Вот-вот-вот! Кто он? О нем подробнее, пожалуйста.
— Высокий, с отличной осанкой, немного лысоват, правда.
— А лет сколько?
— Сто пятнадцатый пошел. Но выглядит на сорок, максимум на пятьдесят.
Император прищурился с подозрением:
— Ты что, издеваешься? Или, может, сам на старость лет хочешь мою дочь в жены взять? А что! Ты ведь еще моложе! Еще и сотни не стукнуло! А? Ты мне про молодых и здоровых рассказывай!
— Про здоровых, так про здоровых. Баюнг, из мира Ба, красавец, силач, воин. За долгую спячку подрастерял свою память, так что помнит себя тридцатилетним. Хотя и выглядит на сорок. Раньше смотрелся старше, но его уже помаленьку омолаживаем.
— Хотя в принципе такой возраст не проблема, — задумался Телиан. — Но вот вижу по твоей хитрой физиономии, что и с этим что-то не так. Признавайся, в чем подвох?
— Да он слишком уж высок.
— Как ты? — Ректор имел рост баскетболиста в двести пять сантиметров.
— Нет. Гораздо выше. Все три с половиной метра.
— Нет уж, нет уж! Слишком экзотично получается, хотя моя экстравагантная дочь может и за такое оригинальное тело ухватиться. Но я его вроде как не вижу? — Взгляд императора заметался по банкетному залу.
— Занят он, нельзя ведь некоторые опыты ни в коем случае прерывать, — выгородил Брайс и в самом деле сильно занятого баюнга.
— А есть кто-нибудь поменьше и помоложе?
— Как не быть! Но это уже последний кандидат! Хотрис зовут, самый смышленый и перспективный. Причем уже совершил геройский поступок, побывав в замке Торговцев с дивным названием Свинг Реальностей.
— О! То, что надо! Зови его сюда!
— А не молод ли он будет тебе в зятья? Пусть бы еще пообтесался, заматерел, опыта поднабрался.
— Ага, опыта! А потом, как Дмитрия, какая-нибудь красотка, раз — и уведет. Надо ковать железо, пока наковальня есть.
Тем временем ректор мысленно попросил магическую сущность:
«Эрли, пригласи Хотриса подойти к нашему столу. Только напомни ему все-таки о правилах этикета, а то еще кто-нибудь взбесится».
— Ну ладно, сейчас пошлем за ним кого-нибудь… — И сделал вид, что смотрит в противоположную от приближающегося стажера сторону.
Тогда как юноша чинно приблизился к столу, отвесил выверенный, элегантный поклон императору и спросил:
— Вы меня звали, господин ректор?
— Ах да, Хотрис! А я тебя везде высматриваю. Вот его императорское величество хотел тебя увидеть и оценить как будущего путешественника между мирами.
И еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Шутка удалась: принцесса буквально ненавидела любого ухажера, который оказывался по возрасту младше ее хотя бы на месяц, а то и на несколько дней.
К чести Телиана, тот ни тоном, ни мимикой не выразил своего недовольства, мило поговорил со стажером, пригласил посетить столицу и обещал свое непосредственное покровительство. А когда юноша отошел, еще и удивил своего ученого собеседника:
— Отлично парень смотрится, к тому же перспективный, как никто иной. Так что, думаю, лет через пять можно будет и свадебку сыграть. Прекрасный зять получится. Как думаешь?
— Так ведь твоя дочь… — Ректор не мог скрыть удивления.
— А что дочь? Это она сейчас молодая и глупая, ветреная. А за пару лет я ее как следует воспитаю, после чего она, наоборот, к молоденьким женихам потянется. Да и ради интересов империи следует забывать про всякие личные приоритеты. Только представь, как сразу возрастет авторитет нашего государства, если на него станет работать персональный Торговец.
— Ну, насколько мне известно, Торговцы всегда работали в первую очередь на себя и ни к каким государствам не привязывались. У них как бы имелось собственное, независимое от всего мира государство.
Заметив отчаянную заинтересованность Телиана Пятого, целитель в общих чертах рассказал о том, что стало известно со слов Шу’эс Лава, хорошо знавшего о событиях полуторатысячелетней давности. Несколькими словами упомянул и о начавшейся конфронтации с самым подлым и вероломным врагом всех Торговцев, кратко описал события в мире Ба и завершившуюся войну пушистых альресков с гигантами баюнгами.