Вот как раз к тому времени как бы и время официального обеда окончилось. Ну и понятно, что настала пора делового разговора, того самого, из-за которого и прибыл так нежданно специальный поезд в Свирепую долину. Для этого Верховный целитель пригласил высшего правителя империи Рилли в свой кабинет и, оставшись с ним с глазу на глаз, отбросил все предписанные протоколом правила общения.
— Ну и сколько ты будешь ходить вокруг да около? Такое впечатление, что ты решился отречься от короны и страшно этого стесняешься.
Телиан Пятый вдруг обозлился и заговорил резко и с нажимом:
— А ты бы не стеснялся, если бы академию целительства нерадивые ученики растащили по камешку и скрылись в неизвестном направлении?!
— Что за сравнения? — даже обиделся Тител. — То простая корона, а тут целая академия! И отношение любого ученика к ней как наивысшей святости.
— Ну да. Ты еще начни утверждать, что новых Маурьи и Арчивьелов нельзя готовить и обучать в ином месте! А?
— Ну… Да можно в принципе, — замялся ректор, но тут же перешел в наступление: — И я тебе давно предлагал нечто подобное построить в столице, так ты не соглашался и все плакался по поводу нищенского состояния казны! Вот и получилось, что только граф Дин Свирепый Шахматный не пожалел ни денег, ни сил, ни времени и создал все это великолепие! За что я ему буду благодарен до конца своей жизни и ученикам завещать буду, чтобы благодетелю руки целовали.
Разговор на подобную тему между старыми знакомыми заходил уже не раз. При этом император буквально бесился, доказывая, что иначе и быть не могло, что он, дескать, думал о насущных делах Рилли и просто не имел права разбазаривать и так жалкие крохи всеобщего достояния. Как правило, в конце своих нелестных восклицаний Телиан проходился и по личности самого Торговца, называя его не иначе как хитрым и коварным пройдохой, который, пользуясь своими уникальными умениями, ввел собственную монополию на производство некоторых товаров и стал в итоге богаче, чем все правители Зелени, вместе взятые. И естественно, чтобы хоть как-то замолить грехи алчной наживы и склонности к аферам перед общественностью, только и пытается откреститься постройкой академии. Причем еще не известно, куда и в какие миры уйдет бо́льшая половина выпускников!
В ответ Верховный целитель чуть ли не с кулаками бросался защищать честь своего друга и соратника, доказывая, насколько тот щедрый, добрый и сознательный. Приводя в пример его меценатство и финансовое содержание не только всемирной академии целительства, но и сотни других, более мелких центров детского воспитания. Напоследок аргументировал цифрами доходов от всех вышеупомянутых оппонентом монополий и предъявлял статьи расходов, доказывая, что граф Дин чаще всего живет в долг и его частенько достают жадноватые кредиторы.
То есть это была одна из любимых и необъятных тем для споров между двумя крупнейшими фигурами, знаменитыми по праву не только в Рилли, но и во всем мире Зелени. По логике и привычке ожидалось, что и сейчас император пустится в спор, как всегда доказывая именно свое право на решение в последней инстанции и бешено отвергая в свой адрес все обвинения или даже намеки на некомпетентность или недальновидность.
Но вышло все иначе. Телиан Пятый вдруг ссутулился, взгляд его потух, а лоб прорезали глубокие складки печали. Неожиданная пауза в разговоре заполнилась тяжелыми вздохами, и только после этого стала приоткрываться правда и трагедия рухнувшей на императора и его окружение беды.
— Ну да, ну да. В самом деле, и благодетель, и спаситель.
Что Верховному целителю очень не понравилось. Теперь он уже точно поверил, что случилось нечто весьма неприятное и из ряда вон выходящее. А тут еще и Эрлиона наконец-то собрала сведения после прослушиваний и сделала соответствующие выводы:
«Папа, кажется, в столице совершена кража всех времен и народов. Подробностей еще не могу понять, но вся, ты представляешь себе, вся (!) казна исчезла из имперских хранилищ! Начальник личной стражи императорской семьи чуть ли не постоянно висит на телефонной связи и полунамеками продолжает выспрашивать у главного казначея и министра внутренних дел о том, как проходит следствие и что удалось отыскать. Но пока на след преступников так и не вышли».
«Ого! Как говорит твой папа Дима: „Нет слов! Одни междометия!“ Тогда понятно, почему наш гость так тянет. Ему самому страшно в этом признаваться, потому что именно его и обвинят в первую очередь. А сама ведь понимаешь, как на нашей планете решается высшее правосудие: больше половины подданных обозлятся, посчитают вором своего высшего правителя, и тот за два дня сляжет с летальным исходом. В самом деле беда».
Но вслух не стал сразу показывать свою информированность, а, положа руку на плечо Телиана Пятого, постарался придать ему уверенности и присутствия духа:
— Да ты не переживай так, рассказывай. В любом случае сделаем все, чтобы тебе помочь. Мы ведь тебе, как одному из самых лучших и честнейших императоров в нашей истории, верим, и ты знаешь, что в больших делах старые обиды или недоразумения не в счет.
Высокий гость еще раз вздохнул и убитым тоном приступил к повествованию:
— Обокрали!.. Полностью обокрали!
Глава восемнадцатая
ЛЕСНОЙ РЕЙД
За всю ночь защитников форта так никто больше и не побеспокоил. На несколько десятков потерявших своих хозяев прикормышей дозорные старались не обращать внимания и тем более тратить стрелы. И только дежурное отделение в количестве десяти крепких, жилистых воинов трудилось не покладая рук. Цепляли крючьями туши таранов, затягивали их в крепость и там со всей сноровкой разделывали на мясные полуфабрикаты. Причем для внутреннего наполнения набиваемых колбас использовалось и нежное мясо некоторых съедобных прикормышей. То есть только благодаря трофеям этого ночного сражения несколько последующих дней над оплотом человечества будет куриться дымок и распространяться ароматный запах готовящихся копченостей.
Но как только стало светать, на стены поднялись офицеры с комендантом, обозрели хозяйским взглядом окрестности и скомандовали подъем половине личного состава. То есть работы по срочному закапыванию ядовитых или отравленных останков начались еще задолго до завтрака. Ну и понятное дело, как всегда, особое внимание уделяли сбору стрел, основному боезапасу для борьбы с магическими тварями на дальнем расстоянии. Не будь такого многократного использования этого боезапаса, от укрепления давно остались бы только пустые, прогнившие постройки.
Внутренняя жизнь в центральных строениях форта тоже начала набирать обороты с окончанием ночи. Как только во дворе забрезжил рассвет, Дмитрий проснулся сам и почувствовал, как со вздрагиванием выходит из сна Майлина. Полежав с минуту, затаив дыхание, девушка тихонько выскользнула из-под одеяла, быстренько оделась и выскочила из помещения, даже не скрипнув ни дверью, ни половицей. Словно бестелесная тень.
«Неужели обиделась на меня до такой степени, что мы теперь станем врагами? Или что она про меня там надумала? Может, все-таки поймет и даст мне время для более отчетливого понимания, что мне хочется? Все-таки я не смогу порадоваться нашим отношениям, если меня будут и дальше терзать такие вот невнятные и неопределенные воспоминания».
Именно с такими мыслями Светозаров и понял, что больше не уснет. Довольно бодро вскочил, размял залежавшееся на одном боку тело и быстренько, попутно одеваясь, сделал ревизию своего внутреннего состояния. Чудо самоизлечения не просто входило в финальную стадию по оздоровлению, но теперь уже окончательно показало, что ранее неизлечимые самостоятельно травмы, а то и несовместимые с жизнью, Торговец научился устранять в течение нескольких дней. Единственное важное условие — это полноценное, даже чрезмерное питание. Очень чрезмерное.
Получилось как в той поговорке: «Про волка только присказка, а он уже на порог!» Воспоминания о еде вызвали в желудке еле терпимые спазмы голода! И это при том, что и ужинал вчера пару раз, и после сражения съел за пятерых! И ведь совесть не позволит именно сейчас ввалиться на кухню и потребовать у кухарок «предварительный» завтрак. Или правильнее сказать «разогревающий»? А то и проще: «заморить червячка»? И даже не червячка получается, а здоровенного удава!
Пришлось срочно измышлять, чем бы занять свои мысли и отвлечься настолько, чтобы не вспоминать пока о еде. Лучшего способа, чем еще раз спокойно осмотреть свое оружие, — не сыскать. Раскрыл ставни, перенес стол к окну и уже при первых лучах местного солнышка стал разбираться с теми предметами, которые казались ему незнакомыми и которые он не знал, как применять.
Больше его заинтересовал предмет в виде продолговатого сундучка. Причем руки словно сами помнили предмет и могли обращаться с ним на ощупь. Вот этот край крышки «сундука» вроде как утапливается большим пальцем, значит, служит кнопкой пуска. Вот этими выпуклостями в ладонь… это утолщение держать к себе. А вот эту имитацию отверстия с противоположной тыльной стороны устройства направлять на…
Больше его заинтересовал предмет в виде продолговатого сундучка. Причем руки словно сами помнили предмет и могли обращаться с ним на ощупь. Вот этот край крышки «сундука» вроде как утапливается большим пальцем, значит, служит кнопкой пуска. Вот этими выпуклостями в ладонь… это утолщение держать к себе. А вот эту имитацию отверстия с противоположной тыльной стороны устройства направлять на…
Дальше память буксовала. На кого или на что направлять? Ну и главное: для чего направлять? Просмотр внутренностей магическим сканированием показал невероятную сложность прибора, который запитывался к работе энергонакопительным кристаллом в виде алмаза величиной с горошину. Виднелась и знакомая матрица персональной настройки. Мало того, с тыльной стороны имелся некий энергопровод все к тому же алмазу, говорящий о том, что, подавая на него любую правильно сконцентрированную энергию, можно миниатюрный аккумулятор подзаряжать.
«Занятная штуковина! Скорее всего, и никто другой ею, кроме меня, не сможет пользоваться. И ведь наверняка я ее с собой недаром носил, если уж от другого убойного оружия отказался, которого в моем замке целый арсенал. Но вот что с ним делать дальше? Испытать, что ли? Прямо вот на этой толстенной наружной стене? Вон какие бревна толстенные, и в два ряда! Крепость!»
Он уже и направил сундучок на стену, и кнопку приготовился нажать, да благоразумие остановило: «Что за спешка?!» В самом деле, если уж испытывать вещь, а то и оружие с забытыми свойствами, то лучше это делать вне форта, а то и в лесу. Да и прислушавшись, прямо за стеной услышал голоса. Наклонился в окно и обозрел тех самых мясников, которые разделывали туши таранов. Причем к раздельщикам присоединилось с полтора десятков женщин, и понятно, что шум там теперь стоял, словно на рынке в час пик.
Проходящий мимо барон Данью приветственно махнул своей огромной ручищей:
— Здорово, Дин! Как спалось и как самочувствие? — После его вопросов чуть ли не все в огромном дворе притихли и уставились на выглядывающего из окна главного героя нынешней ночи.
— Нормально, спасибо! И тебе здравствовать!
— Поход в лес не отменяется?
— Нет. Как только позавтракаем, соберемся, и в путь.
Но спрятаться обратно в комнату и закрыть окно не дали вопросы одного из мясников:
— В лес? Так почему мы об этом ничего не знаем? У нас все приправы и ароматные травки закончились! Чеснока ни дольки не осталось! Колбасы заправлять нечем! Может, и от нас пару человек пойдет?
Так как спрашивали конкретно у Дина, то он и ответил:
— Да на здоровье! И не только одна пара, а и две может отправиться.
Разницы большой не было, пусть хоть половина обитателей форта идет, прикрыть их сознание от магических атак хищников труда не составит.
И только вернувшись в комнату, заметил, что уже не один. Майлина сидела на стуле, а на столе красовался поднос, переполненный блюдами и разносолами.
— До завтрака еще есть время, так что можешь немного подкрепиться.
— Соглашусь, но только с одним условием. — Светозаров положил «сундук» в карман сюртука и присел на второй стул. — Если ты без всяких возражений будешь кушать со мной вместе. Отговорка, что ты уже позавтракала, не принимается.
— Ну ладно, только я и в самом деле не голодна.
Но хитрость девушки не сработала: сколько она клала себе на тарелку, столько и Дмитрий, сколько она откусывала, столько и он. Так что в конечном итоге и после небольшой шутливой перепалки она стала есть в полную силу. Набросился на еду и чужестранец. А когда сытая целительница откинулась на спинку стула, понял, что она уже больше не сможет в себя впихивать, и в два счета доел все оставшееся. Похлопал затем себя по животу и глубокомысленно изрек:
— Ну вот, теперь можно спокойно и на завтрак выдвигаться!
— У тебя просто поразительный аппетит! — не сдержалась Майлина от выражения восторга. — Богатырский!
— Ну да! Недаром о таком, как я, говорят, что его легче убить, чем прокормить.
— Скажешь такое! Кормление в любом случае окупается сторицей.
Они вдвоем еще немного пошутили на тему излишнего обжорства и громадного плюса, которое дает в умении спасаться от ожирения умение исцелять. Девушка весело смеялась и выглядела если не явно счастливой, то весьма довольной жизнью. После чего Дмитрий сделал определенные выводы и вздохнул с облегчением:
«Кажется, она умней, чем я мог предполагать. Такими терпеливыми и дальновидными женщинами порой и королевы не бывают. А значит, она тем более достойна более осмысленного, искреннего и преданного отношения к ней. Так что не будем форсировать события. — Он засмотрелся, как Майлина ловко застилает новую простыню, поправляет одеяло и взбивает подушку. — Хотя, может, я уже к вечеру и сменю свое предварительное решение: все-таки формы, изгибы тела у нее колдовские. А губки… Ого! Я, кажется, уже начинаю жалеть о так бездарно проведенной ночи».
В офицерской гостиной на вошедшую парочку офицеры, гульдены и коллеги-целители старались пристально не смотреть. Так, только косили взглядами. Зато ворвавшаяся за стол с некоторым опозданием вчерашняя ленивица сегодня смотрелась как живой огонь. Еще и ее копна рыжих волос усиливала впечатление пылающего пламени. Смеялась, ликовала и подпрыгивала на своем стуле, словно на резиновом мяче. Задела, посмеялась почти над каждым из присутствующих и наконец дошла до Майлины, словно только сейчас ее заметила:
— О! Богиня-охотница?! Ты здесь?! А мне сказали, что тебя теперь до обеда не разбудят после бурной ночи. Неужели обманули? Неужели тебе было так хорошо, что даже сон потеряла?
Лицо молодой целительницы расплылось в блаженной улыбке.
— Ты знаешь, подруга, мне было настолько хорошо, что боюсь теперь вообще никогда не уснуть.
Не разобравшись, врут ли ей или издеваются, Рыжик тут же с хитрым взглядом атаковала чужестранца:
— А как вашей светлости нравится в нашем форте? Правда, великолепное обслуживание?
Прежде чем ответить, Светозаров прожевал кусок пирога, запил его и только потом повернулся к ставшей вдруг такой бойкой и говорливой целительнице:
— Вижу, что моя вчерашняя операция и тебе принесла огромную пользу. Конечно, не мешало бы тебя еще раз осмотреть, но и сейчас видно, что удаление нароста тебя совершенно изменило. — После чего намеренно обратился только к гульденам: — Присмотритесь, коллеги, еще вчера Рыжик имела бледный окрас щек и от оглушающей лени не имела желания ни спорить, ни возражать. А сейчас? Да она теперь настоящий огонь! И теперь уже точно соответствует внешности. Да и вчера на стене она действовала совсем иначе. Не правда ли?
Последний вопрос адресовался как маркизу, так и коменданту форта. Оба с восторженным мычанием закивали головами, но ответить первым успел главный врач:
— Да она еще в первых стычках вела себя по-геройски, а в решающем сражении так рвалась вперед, поняв, что оглушенных спускать на веревках во двор не придется, что сама лично ухайдакала копьем двух слишком проворных прикормышей. Те уже и на стену почти взобрались, когда наша коллега их проткнула ударами копья. Горжусь…
Последнее слово главный врач произносил уже с замедлением и недоумением: Рыжик закрыла лицо руками, а ее плечи сотрясались от рыданий. Это продолжалось с полминуты при полной растерянности всех присутствующих, после чего рыдающая целительница вскочила на ноги и убежала из гостиной.
— Не останавливайте, — попросила старшая медсестра, хотя все и так сидели без движения, — пусть успокоится.
— Что это с ней? — вырвался вопрос у самого молодого офицера.
— Ее просто ни разу в жизни еще не хвалили, — пояснила женщина уставшим, но умиротворенным, довольным голосом. — Да и раньше она явно страдала, я только теперь это поняла. Бывало, прорвется нечто яркое и буйное в характере, блеснет… и опять серость и равнодушие.
— Тогда будем считать операцию более чем успешной, — подытожил Дин. — Но как состояние двух наших новых коллег?
Здесь уже не удержался от восторгов сам магистр Зарнар:
— Невероятно! Я перед завтраком осмотрел несчастную девицу, которая полжизни провела калекой: она уже нормально ходит! Правда, еще боится выпрямиться и шагнуть с размахом, но это со временем исправится в сознании само. Да и выглядит она так, словно на свет родилась заново, подтолкни чуть-чуть — и на радостях в небо улетит. Кстати, Ярок, — он обернулся к интенданту форта, тощему высокому мужчине, который тоже опоздал на завтрак, а теперь ускоренно наворачивал свою порцию. — Ты распорядился, чтобы сюда к нам в гостиную добавили еще два места для новых целительниц?
— Ха! — нервно отозвался тот. — Они уже и завтракать были обязаны с нами. Но, видимо, еще стесняются. Вы уж на обед сами в приказном порядке тяните. Мне некогда. — После чего покосился на чужестранца и добавил поспешно: — Если мы, конечно, успеем вернуться к обеду. Я на всякий случай распорядился приготовить в дорогу сухой паек на двое суток.