— Не горячись. Я пытаюсь рассказывать в хронологическом порядке. И не все, что со мной происходило, имело отношение к моей половой жизни.
Тоби хочет сказать, что, может, и не все, но подавляющее большинство событий. Но воздерживается: нечестно требовать, чтобы человек рассказывал все как на духу, а потом выражать ему претензии.
— Ладно, валяй дальше, — говорит она.
— Когда Катрина Ух скрылась из Плавучего Мира, старый Слей-Талант тоже убрел куда-то в поисках новой мисс Тификации, а может, и зала для выступлений, более выигрышного с эстетической точки зрения и не сползающего в воду. Я остался ни с чем — и это обернулось удачей, потому что, глядя в оба и держа ухо востро в поисках новых и лучших возможностей, я засек двух парней, которые слишком сильно пытались слиться с окружающим сбродом. Хорошо видно, когда человек только что отрастил сальный «конский хвост» и кое-как подстриженные усы и только что вдел в нос побрякушки, причем слишком яркие: такой человек всегда заметно ерзает лицом. И штаны у них тоже были неправильные. Правда, эти чуваки не повторили ошибки Чака — штаны были не новые, но надрывы, потертости и пятна грязи на них выглядели чересчур художественно. Во всяком случае, мне так показалось. Так что я тут же бросился голосовать на шоссе и уехал на первом же трейлере, который меня подвез.
На этот раз я добрался до самой Мексики. Я решил, что какие бы щупальца ни распускал преподобный, так далеко он все же не дотянется.
Хакервилль
В Мексике обнаружился избыток параноидальных наркодилеров, которые решили, что Зеб — тоже параноидальный наркодилер, претендующий на их поляну. Последовали эпизоды, в которых мужчины с непонятными татуировками и выбритыми на черепе изображениями тюльпана злобно скалились Зебу в лицо или, чтобы окончательно прояснить ситуацию, метали в него ножи, промахиваясь лишь на волосок. Когда таких эпизодов стало слишком много, Зеб переместился еще южнее, рассыпая по дороге монетки. Он платил только наличными: не хотел оставлять киберслед, даже принадлежащий человеку по имени Джон, потом — человеку по имени Роберто, а потом — человеку по имени Диас.
С Косумеля он перескочил на Карибские острова, а по ним добрался до Колумбии. Там он отточил искусство пить с незнакомцами в барах и выжил после этих уроков и некоторых других, но в Боготе не было для него никаких перспектив; кроме того, он слишком бросался в глаза.
В Рио было совсем другое дело. Город носил тогда прозвище Хакервилль: то было еще до рейдов минидронов и диверсий в электросети, после которых самые серьезные ребята — те, кто выжил, — перебрались в кампучийские джунгли, чтобы там начать заново. В описываемый момент Рио был в самом расцвете. Его называли «Диким Западом Сети», и он кишел юными «черными» хакерами с обилием растительности на лице, кибержуликами всех возможных национальностей. Были тут и орды потенциальных клиентов: компании следили друг за другом, политики расставляли сети для других политиков, и, конечно, без военно-промышленного комплекса тоже не обходилось. Впрочем, военные проводили среднеглубокую проверку будущих работников, а это Зебу было ни к чему. Но в целом рынок труда в Рио сложился в пользу продавца: ловкие руки готовы услужить клиенту, никто не задает лишних вопросов, и как бы ты ни выглядел, ты сольешься с толпой, главное — выглядеть достаточно странно.
Зеб слегка подзабыл искусство обращения с клавиатурой — неудивительно, если учесть, как долго он переворачивал бургеры, помогал магу, пялился на мисс Тификацию и пытался конкурировать с питоном. Но он быстро восстановился. И начал искать работу. Не прошло и недели, как он нашел достойное поприще для своих талантов.
Первая найденная им работа была в компании «Голосуй», которая специализировалась на взломе электронных автоматов для голосования. В первом десятилетии века это было простым и выгодным занятием — тот, кто контролировал машины для голосования, мог устроить, чтобы на выборах победил нужный кандидат, если на самом деле голоса распределялись примерно пополам. Но общественность выразила негодование, поднялся шум, а тогда заинтересованные лица еще считали нужным сохранять видимость демократии; поэтому машины для голосования закрыли файрволлами, и работа взломщиков чуть усложнилась.
Кроме того, работа была скучная — что-то вроде вязания крючком или плетения кружев с несложным однообразным узором: защитные приспособления, установленные скорее для видимости, чем для настоящей защиты. Скука такая, что запросто можно задремать на рабочем месте. Поэтому, получив предложение работы от корпорации «Бензопила», Зеб его принял — и, как выяснилось, чуточку поторопился. Он не был пьян, когда соглашался, но водка фигурировала при найме. И еще множество хлопков по плечу, громкий дружеский смех и комплименты. Охмуряли Зеба три лощеных типа: у одного были очень большие руки, а у другого очень большие деньги. Третий, видимо, использовался для устранения нежелательных элементов: он почти все время молчал.
«Бензопила» располагалась на увеселительном судне, стоящем на якоре в море чуть поодаль от набережных Рио. Судно прикидывалось плавучим секс-базаром на все вкусы — впрочем, это была не только маскировка: здесь можно было получить что угодно, от курицы до яиц, на косточке или без, крики оплачиваются отдельно. Зеб провел на этой «Звезде смерти» четыре не слишком приятных недели, работая на кучку жутковатых русских сутенеров-работорговцев-контрабандистов, которым надоело возиться с живым товаром: он стонет, кровоточит и нуждается в еде. Они решили обзавестись статьей дохода, не требующей использования биоматериалов. Зебу велели хакнуть онлайн-автоматы для патинко-покера, чтобы воровать данные кредитных карточек. Работа была связана с некоторым стрессом, так как, по рассказам других рабов-кодеров, бензопильцы вполне могли отправить работника в светящийся криль, если решали, что этот работник слишком медленно распутывает цифровые хитросплетения.
Или если работник завязывал чересчур тесные отношения с товаром. Пользоваться товаром не возбранялось — главное, было его сильно не портить, так как порча товара была привилегией платных клиентов. К жалованью хакперсонала прилагались бесплатные купоны в дополнение к бесплатным фишкам для игры и талончикам на еду и напитки. Но личные отношения строго-настрого воспрещались.
Та сторона деятельности «Бензопилы», что имела отношение к секс-услугам, была весьма аморальна, и это еще мягко сказано. Особенно в том, что касалось детей. Их собирали по фавелам, пускали в оборот, а полностью амортизированный актив скармливали рыбам. Это было Зебу не по сердцу — очень уж напоминало преподобного и его педагогические приемчики, и, видно, Зеб не слишком хорошо скрывал свои чувства, поскольку радушие новых нанимателей быстро увяло. Отработав на этом контракте лишь месяц, он ухитрился достать быстроходную моторную лодку — для чего по-дружески выпил с русским охранником, а потом треснул его по голове, прикарманил документы, а самого выкинул за борт. Впервые в жизни Зеб убил человека. Жаль охранника, туповатого громилу, но тот сам виноват: не надо было доверять сопливому, но крупному и — учитывая, что Зеб работал на «Бензопилу», — явно незаконопослушному юнцу.
Зеб забрал с собой несколько строк принадлежащего «Бензопиле» кода и горстку паролей. Пригодятся. Еще он забрал одну из девиц. Ту, что выступила в качестве мисс Тификации и помогла ему захватить лодку: он купил девушку на час за свои купоны и велел ей пройти мимо поддатого охранника в том, что служило ей ночной рубашкой — нескольких лоскутках кисеи. Вид был достаточно соблазнительный и достаточно подозрительный, чтобы охранник повернул тыкву в сторону девушки — «Эй, ты куда это?» — подставив Зебу затылок.
Конечно, можно было бросить девицу на судне, но Зебу стало ее жалко. Торговцы живым товаром быстро вычислят, что она сработала подсадной уткой — пускай даже и не ожидала этого, им плевать, — и из нее сделают пюре. На судне она оказалась только потому, что ее сманили из родного городишка где-то в Мичигане лживыми обещаниями и третьесортными комплиментами. Ей сказали, что у нее талант, и обещали работу танцовщицы.
Зеб не был идиотом и не повел моторную лодку к обычному причалу для яхт. Работорговцы могли уже заметить исчезновение двух человек — трех, считая охранника — и начать прочесывать окрестности. Он пришвартовался к причалу одного из береговых отелей и спрятал девицу за фигурным фонтаном, а сам проник в коридоры отеля, сняв комнату по удостоверению личности охранника. Там он вычислил код-отмычку, залез в номер, где была куча разных вещей, и спер одежду для девицы и рубаху для себя; рубашка оказалась мала, но он подвернул рукава. Ради мисс Тификации он накорябал мылом на зеркале в ванной угрожающее послание: «Я ЕЩЕ ВЕРНУСЬ. МЕСТЬ». Расчет был на то, что девять десятых постояльцев такого отеля в прошлом сталкивались хотя бы с одним жестоким и мстительным бандитом и потому быстро покинут отель, не жалуясь на пропажу одежды.
Или ключей от машины. Или самой машины.
Отъехав подальше от отеля, Зеб нашел нет-кафе и пробрался в одну из тайных заначек, куда складывал свои доли процента. Он перевел часть денег на другой счет и выплатил сам себе, после чего стер все следы. Потом позаимствовал очередную машину, которая подвернулась под руку. Люди чрезвычайно беспечны.
Пока все шло хорошо; но у него на руках была девушка. Ее звали Мента, и это имя упорно напоминало Зебу органическую мятную жвачку. Глоток свежести. Во время бегства она держалась молодцом, не расклеивалась и молчала. Скорее всего, это был шок, поскольку надолго ее не хватило. Ее разъело изнутри — Зеб не мог бы сказать, был ли этот распад физическим или душевным.
На людях — на улице или в магазине — она вела себя нормально. Она могла вести себя нормально, только недолго. Но стоило им оказаться наедине — в очередном гостиничном номере или даже в машине, которую Зеб вел зигзагами на северо-запад, — девушка принималась за одно из двух занятий: безутешно рыдала или смотрела пустым взглядом перед собой. Зебу не удавалось ее отвлечь ни телевизором, ни сексом. Вполне объяснимо, она не захотела, чтобы Зеб ее трогал, хотя в знак благодарности и в качестве своего рода оплаты предложила удовлетворить его любым способом, при котором только она будет касаться его, а он ее — нет.
— И ты поймал ее на слове? — спрашивает Тоби, стараясь, чтобы голос звучал легко. Как можно ревновать к зыбкому призраку, к настолько изувеченному существу?
— Вообще-то нет. От такого мало радости. Все равно что зайти в будку дроч-бота в торговом центре. Мне было гораздо приятнее сказать ей, что она не должна мне ничего делать. После этого она разрешила себя немножко пообнимать. Я надеялся, что это ее успокоит, но ее только затрясло.
Менте начали мерещиться то крадущиеся шаги, то тяжелое дыхание, то металлическое звяканье. Она все время боялась выходить из тех дешевых паршивых номеров, где они останавливались. Зеб мог бы снять гостиницу и получше, но им нужно было держаться в дебрях плебсвиллей, в стране теней.
Очень печально об этом рассказывать, но Мента в конце концов бросилась с балкона в Сан-Диего. Зеба не было в номере — он пошел купить ей кофе, а когда вернулся, увидел толпу и услышал сирены. Это значило, что ему нужно срочно смываться, чтобы не попасть под следствие, если оно будет; а это, в свою очередь, означало ненулевую вероятность, что его теперь ищут как подозреваемого в убийстве, — если предполагать, что власти решили вести расследование, чего они все чаще теперь решали не делать. Да им и не с чего было бы начать — у Менты не было личности. А Зеб не оставил в номере ничего своего — он каждый раз, выходя, забирал все с собой, но вдруг где-нибудь поблизости стояли видеокамеры слежения? В плебсвиллях, стране теней, — очень маловероятно, но кто их знает.
Он добрался до Сиэтла и мимоходом заглянул в их с Адамом тайник на «Рождении Венеры». Там было для него сообщение: «Подтверди, что ты еще во плоти». Адам иногда подражал речевым оборотам преподобного, и результат получался жутковатый.
«В чьей?» — запостил Зеб в ответ.
Это была его привычная шутка: он постоянно издевался над благочестивыми надгробными речами преподобного, «покинув земную плоть» и все такое. Зеб пошутил нарочно, чтобы доказать Адаму, что это в самом деле он, а не ловкий имитатор. Вообще-то наверняка Адам и запостил вопрос про плоть именно с этой целью. Он знал, что настоящий Зеб не удержится и сострит, а фальшивый ответит на поставленный вопрос прямо. Адам обычно опережал события хода на два.
Затем Зеб перескочил в Уайтхорс. Он услыхал про «Медведелёт» в баре в Рио и решил, что это подходящее место, чтобы спрятаться, поскольку никто не ожидает, что он окажется именно там. Ни сотрудники «Бензопилы», желающие с ним рассчитаться: они будут искать его в других местах массового скопления хакеров вроде Гоа. Ни преподобный: Зеб никогда не демонстрировал ни малейшего интереса к дикой природе.
— Вот так, — говорит Зеб, — я и очутился на бесплодных равнинах среди гор Маккензи, в медвежьей шкуре, атаковал велотуриста и был принят за йети.
— Это как раз естественно. Тебя можно принять за йети и безо всякой шкуры.
— Обидеть хочешь?
— Это комплимент.
— Я еще подумаю. В любом случае я не жалел о том, как все повернулось.
Стремительный наплыв, и вот мы снова видим Зеба в Уайтхорсе: он умыт, одет и вменяем (насколько это в принципе возможно). Он избегал штаб-квартиры «Медведелёта» и привычных баров, поскольку в «Медведелёте» все думали, что он мертв, а зачем отказываться от такого преимущества? Итак, он проводил почти все время в номере мотеля, жевал поддельный арахис, заказывал пиццу в номер, смотрел платные фильмы (какие попало) и обдумывал следующий ход. Куда податься из Уайтхорса? Как выбраться из города? В кого перевоплотиться на этот раз?
И еще он думал: «Кто послал Чака со шприцем? Кто из моих недоброжелателей мог нанять такого дебила в сомбреро, вложив ему в руку ядовитый снаряд?»
Блюдо, которое подают холодным
Он существовал одновременно в двух ипостасях: в живой закамуфлированной — лицо из толпы, с вымышленным именем; и в прежней, обугленной дочерна при крушении топтера. Кто-то о нем, наверное, пожалел, но наверняка нашлись и люди, которых это очень устраивало. Впрочем, это было удобно и для самого Зеба.
Но он не хотел, чтобы Адам считал его мертвым — на время эскапады с «Медведелётом» их общение прервалось, и теперь Зебу надо было срочно связаться с Адамом, пока новости не просочились наружу.
Он надел все, что у него было, включая летный шлем, объемный пуховик из фальшивого гусиного пуха и солнечные очки, и выбрался в одно из двух местных неткафе, чистенькое местечко под названием «Медвежий угол», где подавали вязкие напитки из органической сои и плохо пропеченные гигантские маффины. Зеб заказал то и другое: он принципиально старался питаться местной пищей. Затем он оплатил наличными полчаса сетевого времени и послал весть Адаму через тайник в розах, рассыпаемых зефирами: «Какой-то говнюк хотел меня пришить. Все думают, что я мертвый, на х…»
Ответ пришел через десять минут. «Воздержание от непристойной брани идет на пользу желудку. Оставайся мертвым. М.б. у меня будет для тебя работа. Доберись до Нью-Нью-Йорка АСАП и выйди на связь».
«ОК — личность, с которой возьмут на работу?»
«Будет готова», — ответил Адам. Где он сейчас? Зеб этого не знал. Но Адам явно добрался до места, где чувствовал себя в безопасности, ну или хотя бы в относительной безопасности. Это было большое облегчение. Потерять Адама было бы все равно что потерять руку и ногу. И еще кусок черепа вместе с мозгами.
Зеб вернулся в мотель и продумал логистику своего перемещения в Нью-Нью-Йорк. Будучи покойником и воспользовавшись наскоро сляпанным удостоверением личности, он мог рискнуть и поехать на скоростном поезде — только сначала добраться автостопом на грузовиках до, скажем, Калгари.
Но главная загадка его все еще мучила. Кто же хотел его убрать рукой Чака? Он попробовал сузить круг подозреваемых. Во-первых, кто мог выяснить, где он? Обнаружить его в «Медведелёте»? К этому времени его звали Девлон, а до этого — Ларри, а еще до этого — Кайл. Он был совсем не похож на человека, которого могли бы звать Кайл, но иногда полезно делать что-нибудь идущее вразрез с твоим привычным типом. К тому же он еще до Кайла поменял шесть других имен.
Личности он покупал в основном на темно-сером рынке; и тем, кто их продавал, не было никакого смысла его закладывать. Продавцы фальшивых личностей делали свой бизнес, им надо было поддерживать репутацию фирмы, охраняющей конфиденциальность покупателя, и в любом случае они не смогли бы никого пустить по его следу. Для них он был всего лишь еще одним беглецом от долгов, алчной жены, корпорации, чьи деньги он растратил или чью интеллектуальную собственность похитил. А может, он ограбил мелочную лавочку. Или он серийный убийца, который переодевался женщиной и забивал свои жертвы до смерти монтировкой. Продавцам фальшивых личностей было на это плевать. Они для проформы расспрашивали его, притворяясь, что у них есть определенные этические стандарты — педофилов не обслуживаем, — и Зеб преподносил им заезженное вранье, причем оба — и Зеб, и продавец — прекрасно знали, что это вранье. Но правила этикета предписывали обмен подобной чепухой, точно так же, как предписывали продавцу сказать «Мы будем рады вам помочь», что на самом деле означало «деньги на бочку».
Так что если бы какой-нибудь киберсыщик решил взломать несколько слоев фальшивой скорлупы, в которую спрятался Зеб, для этого пришлось бы потратить немалые деньги. Зеб настолько хорошо замел след, что его нельзя было найти — разве что преследователь точно знал, где искать. И то нужна была большая целеустремленность.