— Но таков сюжет, от которого мы вынуждены плясать. Значит, придется работать с тем, что есть. Хотя некоторые моменты я еще не прояснила.
— Все, что хочешь, — отвечает Джимми. — Фишка перешла к тебе. Ты ведь им уже что-то рассказывала, так продолжай. Можешь додумывать что попало и ни в чем себе не отказывать. Они все сожрут. Я слыхал, у них теперь популярен Зеб. Держись этого сюжета, в нем есть потенциал. Главное, они не должны догадаться, что все вокруг — мошенничество и обман, бля.
— Это манипуляция, — говорит Тоби. — Ты перекладываешь ответственность на меня.
— А я и не отрицаю. Виноват. Хотя, по их словам, у тебя хорошо получается. Выбор за тобой: ты всегда можешь послать их на хер.
— Скажи, пожалуйста, ты понимаешь, что мы, в некотором смысле, находимся в осаде? — интересуется Тоби.
— Больболисты. Да. Рен говорила, — уже чуть серьезней отвечает он.
— Поэтому мы не можем допустить, чтобы Дети Коростеля слишком далеко убредали сами по себе. Они могут погибнуть.
Джимми задумывается.
— И что же?
— Ты должен мне помочь. Нам нужно согласовать свои сюжеты. До сих пор мне приходилось пробираться вслепую.
— А когда речь идет о Коростеле, никак иначе и не выйдет, — мрачно говорит Джимми. — Добро пожаловать в центр циклона. Он перерезал ей горло, ты знаешь? Хороший, добрый Коростель. Она была такая милая, такая… Я уверен, тебе следует об этом знать. И я застрелил этого мудака.
— Кому перерезал горло? — спрашивает Тоби. — Кого ты застрелил?
Но Джимми закрыл лицо руками, и плечи у него трясутся.
Поросенок
Тоби в растерянности. Что делать — утешить Джимми мягким материнским объятием (если предположить, что она на таковое способна), или это будет недопустимым вторжением в его личное пространство? Может, надо деловито, как медсестра в больнице, скомандовать «Не плачь!»? Или малодушно удалиться на цыпочках?
Не успевает она принять решение, как в комнату вбегает Черная Борода. Он необычно возбужден.
— Они идут! Они идут!
Он почти кричит, что редкость для Детей Коростеля: у них даже малыши не вопят.
— Кто идет? Плохие люди? — спрашивает Тоби. Где же она бросила винтовку? У медитаций есть и побочное действие: забываешь, как быть агрессивной.
— Они! Идем! Идем! — он тянет ее за руку, за простыню. — Свиные! Очень много Свиных!
Джимми поднимает голову:
— Свиноиды? Ой бля…
Черная Борода в восторге:
— Да! Спасибо тебе, Джимми-Снежнычеловек, что позвал Бля! Он нам понадобится, он должен будет нам помочь. Свиные несут мертвого.
— Мертвого кого? — спрашивает Тоби, но мальчик уже умчался.
Беззумные Аддамы побросали работу и собираются у ограды саманного дома. Некоторые вооружились топорами, граблями и лопатами.
Крозье — он только что выступил со стадом в сторону пастбища — спешит по тропе обратно. С ним Дюгонь, у которого в руках пистолет-распылитель.
— Они идут с запада, — говорит Крозье. Вокруг него толпятся париковцы.
Дети Коростеля собираются на площадке у качелей. Они совершенно не напуганы. Они тихо переговариваются, потом мужчины начинают двигаться на запад, словно желая встретить на полпути то, что оттуда идет. С ними несколько женщин: Мария Антуанетта, Соджорнер Трут и две других. Все прочие остались на площадке с детьми, которые без чьих-либо приказов сбились в кучку и стоят тихо.
— Заставьте их вернуться! — кричит Джимми, вбегая в толпу Беззумных Аддамов. — Эти твари их на клочки разорвут!
— Их нельзя заставить, хоть что с ними делай, — отвечает Американская Лисица. Она неумело держит наперевес садовые вилы.
— Носорог, — окликает Зеб и вручает Носорогу другой пистолет-распылитель. Потом обращается к Дюгоню: — Не торопись стрелять. Можно нечаянно задеть кого-нибудь из Детей Коростеля. Не открывай огонь, пока свиньи не бросятся на нас.
— Жутковато, — робко говорит Рен. Она уже стоит рядом с Джимми и держит его за руку. — Где Аманда?
— Спит, — отвечает Голубянка, занявшая место с другого бока Джимми.
— Это не просто жутковато, — говорит Джимми. — Свиноиды очень хитрые. У них есть тактика. Они однажды чуть не загнали меня в угол.
— Тоби, нам нужна будет твоя винтовка, — говорит Зеб. — Если они разобьются на две группы, иди на задворки дома. Они быстрее подроются под изгородь, если отвлекут нас с фасада. А потом нападут с обеих сторон.
Тоби спешит к себе в закуток. Когда она возвращается с «рюгером», стадо гигантских свиноидов уже выдвигается на расчищенное пространство перед изгородью саманного дома.
В стаде голов пятьдесят. То есть пятьдесят взрослых: за несколькими свиноматками трусят детеныши. В центре группы бок о бок движутся два кабана: у них на спине, поперек, лежит какой-то груз. Больше всего это похоже на кучу цветов и листьев.
«Что это? — думает Тоби. — Приношение в знак мира? Свиная свадьба? Венок для алтаря?»
Самые крупные свиньи идут впереди: они заметно нервничают, крутят влажными пятачками туда-сюда, нюхая воздух. Лоснятся серо-розовые свиные бока — круглые, пухлые, обтекаемые туши, похожие на гигантских кошмарных слизняков, только снабженных клыками (у самцов, во всяком случае). Внезапный бросок, удар клыков снизу вверх, и ты выпотрошен, как рыба. А скоро свиньи окажутся так близко к Детям Коростеля, что даже выстрел в упор из пистолета-распылителя не остановит их неодолимого движения.
Слышится тихое ровное хрюканье. Тоби думает, что, будь на месте свиней люди, этот звук назвали бы ропотом толпы. Наверняка свиньи обмениваются информацией, но какой — Тоби не знает, хоть убей. Может быть, они говорят «Нам страшно», или «Мы их ненавидим», или просто «Ням-ням».
Носорог и Дюгонь стоят у самого забора, с внутренней стороны. Они опустили пистолеты-распылители. Тоби решила, что лучше спрятать ружье: она держит его на боку, прикрыв краем простыни. Совершенно незачем напоминать о совершенном ею кабаноубийстве. Хотя, скорее всего, свиноиды обойдутся и без напоминаний.
— Вот где ужас, — говорит Джимми, стоящий рядом с ней. — Погляди только. Они явно что-то задумали.
Черная Борода отбился от прочих малышей и прижимается к Тоби.
— Не бойся, о Тоби, — говорит он. — Ты боишься?
— Да, я боюсь, — говорит она. «Хотя и не так сильно, как Джимми, потому что у меня есть ружье, а у него нет», — добавляет она про себя. — Они много раз нападали на наш огород. И мы убили некоторых из них, защищаясь.
Она виновато вспоминает о жареной свинине, о беконе, об отбивных.
— И еще мы делали из них суп. И они превращались в вонючие кости. Много вонючих костей.
— Да, вонючие кости, — задумчиво повторяет Черная Борода. — Много вонючих костей. Я видел их возле кухни.
— Поэтому они нам не друзья. Нельзя быть другом тому, кого превращаешь в вонючую кость.
Черная Борода обдумывает это. Поднимает на нее взгляд, кротко улыбаясь.
— Не бойся, о Тоби. Они — Дети Орикс и Дети Коростеля. Те и другие сразу. Они сказали, что сегодня не причинят нам вреда. Вот увидишь.
Тоби не слишком в этом уверена, но все равно улыбается мальчику.
Депутация Детей Коростеля, ушедшая вперед, слилась со стадом свиноидов и теперь возвращается вместе с ними. Остальные Дети Коростеля молча ждут на площадке у качелей, глядя на приближение свиноидов.
Вперед выступают Наполеон Бонапарт и еще шестеро мужчин; это выглядит как писательный парад. Да, они мочатся, образуя линию. Они тщательно целятся и мочатся со всем возможным почтением, но все же мочатся. Закончив, они делают шаг назад. Три любопытных поросенка подбегают к черте, нюхают землю и с визгом бегут обратно к матерям.
— Вот, — говорит Черная Борода. — Видишь? Вы в безопасности.
Дети Коростеля располагаются за демаркационной линией, обозначенной струями мочи. Они принимаются петь. Стадо свиноидов расступается, и два кабана с ношей выходят вперед. Они медленно перекатываются набок в противоположных направлениях, и усыпанный цветами груз соскальзывает на землю. Кабаны снова встают на ноги и отгребают часть цветов в сторону копытами и пятачками.
Это мертвый поросенок. Очень маленький, с перерезанным горлом. Передние копытца связаны веревкой. Кровь, еще красная, сочится из зияющей раны на шее. Других отметин на поросенке нет.
Теперь все стадо перегруппировывается вокруг — как это назвать? Погребальный одр? Катафалк? Цветы, листья… Это похороны. Тоби вспоминает кабана, застреленного ею в «НоваТы», — когда она пошла собрать опарышей с трупа, он оказался усыпан папоротником и листьями. Тогда она подумала про слонов. Они так делают. Когда тот, кого они любят, умирает.
— Черт, — говорит Джимми. — Надеюсь, не мы пришили этого кандидата на ветчину.
— Черт, — говорит Джимми. — Надеюсь, не мы пришили этого кандидата на ветчину.
— Думаю, что не мы, — отвечает Тоби. Если бы это были они, она бы точно знала. За столом велись бы кулинарные разговоры.
Два хряка-носильщика выдвигаются вперед, к линии мочи. По другую сторону линии стоят Авраам Линкольн и Соджорнер Трут. Они опускаются на колени, чтобы оказаться на одном уровне со свиноидами, голова к голове. Дети Коростеля умолкают. Воцаряется тишина. Затем Дети Коростеля снова начинают петь.
— Что происходит? — спрашивает Тоби.
— Они разговаривают, о Тоби, — отвечает Черная Борода. — Они просят помощи. Они хотят остановить этих. Этих, которые убивают свиных детей.
Он набирает полную грудь воздуху.
— Они убили двух свиных детей — одного палкой, которой показывают, одного ножом. Свиные хотят, чтобы эти убивающие стали мертвы.
— Они хотят помощи от… от твоего народа?
Если нужно кого-то убить, чем помогут Дети Коростеля? Они, по словам Беззумных Аддамов, пацифисты от природы. Они не сражаются, не могут сражаться. Физически неспособны на это. Так они устроены.
— Нет, о Тоби, — отвечает Черная Борода. — Они хотят помощи от вас.
— От меня?
— От всех вас. От всех, кто стоит за изгородью. От всех, у кого две кожи. Они хотят, чтобы вы помогли им с теми палками, которые есть у вас. Они знают, как вы убиваете — проделывая дырку. И оттуда выходит кровь. Они хотят, чтобы вы сделали такие дырки в трех плохих людях. Чтобы потекла кровь.
Ему, кажется, нехорошо: эта речь ему тяжело дается. Тоби хочется обнять его, но такой жест был бы недопустимо снисходительным: мальчик сам возложил на себя труд переводчика.
— Ты сказал «трех»? — спрашивает Тоби. — Разве их не двое?
— Свиные сказали о трех, — отвечает Черная Борода. — Они унюхали троих.
— Это плохо, — говорит Зеб. — Они кого-то завербовали.
Они с Черным Носорогом мрачно переглядываются.
— Это меняет расклад, — замечает Носорог.
— Они хотят, чтобы вы сделали кровь, — говорит Черная Борода. — Чтобы в этих троих сделались дырки и потекла кровь.
— Мы? Они хотят, чтобы мы это сделали? — уточняет Тоби.
— Да, — отвечает Черная Борода. — Те, у кого две кожи.
— Тогда почему они не обращаются к нам? Почему говорят с вами?
«А, — думает она, — ну конечно. Мы слишком тупы и не понимаем их языка. Нужен посредник».
— Им проще разговаривать с нами, — безыскусно объясняет Черная Борода. — А взамен, если вы им поможете, они больше никогда не будут есть ваш огород. И никого из вас. Даже если вы будете мертвые, они не будут вас есть. И еще они просят, чтобы вы больше не делали в них дырок с кровью, и не готовили из них суп с вонючими костями, и не вешали их в дыму, и не жарили, и не ели. Чтобы вы больше никогда этого не делали.
— Скажи им, по рукам, — говорит Зеб.
— Добавь еще пчел и мед, — говорит Тоби. — Чтобы их они тоже не трогали.
— О Тоби, по каким рукам? — спрашивает Черная Борода.
— «По рукам» значит, что мы принимаем их предложение и согласны им помочь, — объясняет Тоби. — Мы разделяем их желания.
— Тогда они будут рады, — говорит Черная Борода. — Они хотят пойти охотиться на плохих людей завтра. Или послезавтра. Вы должны взять с собой палки, которые делают дырки.
Похоже, что решение принято. Свиноиды, которые до сих пор стояли навострив уши и задрав пятачки, словно нюхая доносящиеся по воздуху слова, теперь поворачиваются и уходят на запад, откуда пришли. Усыпанный цветами поросенок остался на земле.
— Погоди, — говорит Тоби Черной Бороде. — Они забыли своего…
Она чуть не сказала «своего ребенка».
— …своего детеныша.
— Маленький Свиной — для вас, о Тоби. Это подарок. Он уже мертв. Они уже свершили свою печаль.
— Но мы же обещали больше не есть их, — говорит Тоби.
— Не убивать, чтобы есть, это верно. Но они сказали, что этого поросенка убили не вы. Следовательно, вам позволено его съесть. Они говорят, что вы можете есть или не есть, как вам угодно. Если вы не хотите, они съедят его сами.
Какие странные похоронные обряды, думает Тоби. Незабвенного усыпают цветами, скорбят, а потом съедают труп. Предельный случай утилизации вторичных материалов. Так далеко не заходили даже вертоградари во главе с Адамом.
Совещание
Дети Коростеля отступили на площадку с качелями и стоят там, жуя кудзу и тихо переговариваясь. Мертвый поросенок по-прежнему лежит на земле, и на него уже садятся мухи. Его обступили Беззумные Аддамы и размышляют вслух — словно ведут расследование.
— Думаете, эти козлы зарезали его на мясо? — говорит Шеклтон.
— Возможно, — отвечает Дюгонь. — Но тогда они подвесили бы его на дерево. Так обычно делают, чтобы спустить кровь из туши.
— Свиньи сказали моим синим приятелям, что он просто валялся на тропе, — говорит Крозье. — На виду.
— Думаешь, это — послание? — спрашивает Колибри.
— Что-то вроде вызова, — отвечает Шеклтон. — Они вызывают нас на бой.
— Может, потому на нем веревка. В прошлый раз веревка была на них, — говорит Рен.
— Не-а, — возражает Крозье. — С чего бы им для этого использовать поросенка?
— Может, они хотят сказать: «Следующая очередь — ваша». Или: «Смотрите, как близко мы можем к вам подобраться». Не забывайте, это больболисты с тремя ходками. Типичный прием в больболе: напугать противника, чтобы он перестал соображать, — говорит Шеклтон.
— Верно, — отзывается Носорог. — Они теперь по правде хотят нас достать. Должно быть, у них кончаются ячейки для распылителей, вот они и задергались.
— Они попробуют проникнуть на нашу территорию среди ночи, — говорит Шеклтон. — Нужно удвоить посты.
— И проверить ограду, — добавляет Носорог. — Она местами еще хлипкая.
— Может быть, у них есть инструменты, — говорит Зеб. — Из какого-нибудь хозяйственного магазина. Ножи, кусачки для проволоки и все такое.
Он уходит за угол саманного дома. Носорог следует за ним.
— Может, его вовсе не больболисты убили. Убийство совершено неизвестным лицом или лицами, — произносит Белоклювый Дятел.
— Может, это Дети Коростеля, — встревает Джимми. — Эй, я пошутил, я знаю, что они на это неспособны.
— Никогда не говори «никогда», — возражает Белоклювый Дятел. — Их мозги гораздо более пластичны, чем задумывал Коростель. Они уже делают ряд вещей, которых мы никак не могли предусмотреть в фазе конструирования.
— Может, это кто-нибудь из нас, — говорит Американская Лисица. — Кто-нибудь соскучился по колбасе.
По кругу пробегает неловкий виноватый смешок. Воцаряется молчание.
— Ну хорошо, что дальше? — спрашивает Белоклювый Дятел.
— Дальше надо решить, будем мы его готовить или нет, — говорит Ребекка. — Это молочный поросенок.
— Ой, я не смогу его есть, — говорит Рен. — Все равно что труп ребенка.
Аманда начинает рыдать.
— Дорогая моя, что случилось? — осведомляется Белоклювый Дятел.
— Простите, я зря сказала про ребенка, — извиняется Рен.
— Так. Карты на стол. Поднимите руки, кто тут еще не знает, что Аманда беременна, — командует Ребекка.
— По-видимому, я один пребываю в невежестве относительно вопросов гинекологии, — комментирует Белоклювый Дятел. — Возможно, подобная женская информация личного плана была сочтена неподобающей для моих престарелых ушей.
— А может, ты просто не слушал, — говорит Американская Лисица.
— Так, с этим ясно, — продолжает Ребекка. — Теперь давайте, как мы говорили у вертоградарей, откроем круг… Рен, хочешь начать?
Рен набирается духу.
— Я тоже беременна, — она хлюпает носом. — Я пописала на палочку. Она стала розовая, и на ней появился смайлик… О Боже.
Голубянка гладит ее по плечу. Крозье делает шаг в направлении Рен и останавливается.
— Бог любит троицу, — говорит Американская Лисица. — Принимайте меня в клуб. Я тоже с начинкой. Залетела. В интересном положении.
«Она, по крайней мере, бодро это воспринимает, — думает Тоби. — Но чья же у нее начинка?»
Снова молчание.
— Я полагаю, нет никакого смысла строить предположения в отношении потенциальных отцов этих… разнообразных грядущих отпрысков, — мрачно и неодобрительно произносит Белоклювый Дятел.
— Абсолютно никакого, — соглашается Американская Лисица. — Во всяком случае, относительно меня. Я ставила эксперименты по генетической эволюции. Выживание наиболее приспособленных. Считайте меня чашкой Петри.
— Я нахожу такое поведение крайне безответственным, — заявляет Белоклювый Дятел.
— Я не уверена, что тебя это как-то касается, — парирует Американская Лисица.