Если верить сведениям, изложенным в собственноручно написанном Шеиной свитке, над Ниангом нависла нешуточная угроза: объединенные силы пиратов архипелага Сотни Клыков и племен дикарей с Желтого континента были способны переехать ее армию, как каток — банку из-под пива. И славно оторваться на просторах бабского королевства. А в перспективе, насладившись женским обществом, решить двигаться дальше. Скажем, как завещал Табаки, на север: других перспективных с точки зрения набегов и грабежей королевств, окромя Аниора, в пределах двадцати суточных переходов от Нианга, увы, не было.
Судя по скорости появления в столовой и выражению лица, Коренев отчего-то решил, что появились новости о его сыне. Выхватив из моих рук свиток и пробежав его глазами, он расстроено скрипнул зубами, рухнул в ближайшее кресло и задумался. Потом посмотрел на мрачно глядящую в пол Машу и буркнул:
— Людей выделить надо. И двумя сотнями тут не обойдешься. Шеина просит пару тысяч. А столько у нас нет…
— Олег, ты что, охренел? — в два голоса рявкнули я и Сема. — Какие, нафиг, пара тысяч? Куда столько?
— Письмо читали? — бесстрастно поинтересовался он.
— Ну, читали. Дальше что? — жестом заставив меня заткнуться, Сема вскочил на ноги и упер кулаки в бока. — А если бы она попросила сто тысяч? Ты бы тоже думать не стал?
— Ну, думаю я сейчас, и что? — устало посмотрев в глаза Ремезову, буркнул Олег. — Если у тебя есть идеи, то давай, говори. Жду. Иначе не сотрясай воздух зря…
— Блин, эти ее дикари сейчас где? На архипелаге?
— Если верить свитку, то да… — вместо брата ответила ему Беата.
— Значит, до Нианга они должны будут ДОПЛЫТЬ! А я, между прочим, подводный пловец. Это вам о чем-нибудь говорит?
— На Элионе нет пороха, нет взрывчатки, и Эол их нам тоже не выделит. Однозначно. А дикарей, опять же, судя по письму, не одна тысяча! Вырезать всех по одному ты, при всем моем уважении, не сможешь…
— Олег! Я когда-нибудь учил тебя работать на мечах? — ухмыльнулся Ремезов. — Вот и ты меня не учи. Давай так: я возьму пару десятков ребят и отправлюсь к Шеине. Если успеем добраться до момента, пока этих Шеиновских негритосин начнут перевозить на континент, то проблему решим. От Хранителя мне потребуется только информация. О количестве вышедших из Поинса кораблей и их курсах. Организовать сможете?
— Думаю, да… — почти в унисон ответили Эол и Олег.
— Вот и отлично. Тогда, если вы не против, я займусь сборами…
— Алле, гараж!!! Ты ничего не забыл? — в голосе слегка привставшей со своего места баронессы Золиа чувствовалась нешуточная угроза.
— Тебя забудешь!!! — расхохотался я. А за мной и все присутствующие, за исключением Олега и его жены…
…Сема ушел тем же вечером, взяв с собой двадцать умеющих плавать солдат, а буквально через три часа после его ухода, когда я уже собирался ложиться спать, ко мне в покои ввалился Коренев, и, угрюмо кивнув сестре, буркнул:
— Слышь, Вовка, что за хрень? Только что звонил Кулич. Из Спаттара. Минион готовится к войне! Угадай, с кем?
Глава 18. Самир Коррин
Разминка оказалась слишком длинной — Самир почувствовал себя разогретым задолго до того, как на лице работающего рядом с ним мужчины появились первые капельки пота. Поэтому, услышав, что пора переходить к основной части тренировки, криво улыбнулся, положил на оружейную стойку свои деревянные мечи, вернулся на свое место и замер.
— Готов? — поинтересовался брат Гойден.
Мальчишка утвердительно кивнул.
— Вот и отлично. Сегодня, как я и обещал, мы займемся отработкой очень интересного комплекса без оружия под названием Шепот Смерти. Смотри на брата Ланда и постарайся повторить…
…Скользящий шаг вперед… отвод воображаемой атаки в живот мягким блоком с одновременной атакой в верхний уровень… Нырок под воображаемый удар локтем в голову и уход вправо… Удар коленом в пах… Атака в глаза… Падение навзничь — уход от удара мечом… — повторяя за братом Игелом новые движения, Самир не мог отделаться от ощущения, что они ему хорошо знакомы. Стоило закрыть глаза, и перед его внутренним взором возникали те атаки, на которые он должен был реагировать.
…Уход вперед и за атакующую руку. Мимо сместившегося влево туловища должен пролететь меч. Движение локтем в голову заканчивается ударом в висок, если, конечно, противник не уходит от него смещением вперед… Пропустить мимо себя ребро ладони. Атаковать голенью в ахиллово сухожилие. Добавить двойку в одиннадцатое ребро и затылок… — полуприкрыв глаза, мальчишка медленно двигался в темпе брата Игела и чувствовал запредельное спокойствие и странное, ни на что не похожее удовлетворение от сделанной работы.
— Стоп!!! Тут ты делаешь не так! — взвыл брат Ланд. — Это движение локтем должно выполняться как блок от удара в живот! Не бей! И это смещение — лишнее! Давай покажу на тебе…
— Иди… — услышав Наставника Югана, Самир молча повернулся к остановившему его брату Ланду, и, сделав пару шагов навстречу, замер на дистанции, удобной для атаки.
— Бей меня вот в эту точку. Правым кулаком. Ну, видишь, твоя рука не попала! Понял? Теперь давай ударю я, а ты попробуешь повторить…
Атака оказалась довольно быстрой. Привычно сместившись в сторону, Самир рубанул монаха в печень, и краем сознания сообразил, что сделал не то, что его попросили. А исполнил точно такое же движение, как и то, которое так не понравилось учителю.
Скользнув назад, он приготовился к новой его атаке, и вдруг заметил, что брат Ланд, собственно, еще не готов. Так как лежит на земле и держится руками за живот. Растерянно посмотрев на стоящего неподалеку Наставника Югана, Самир растерянно вздохнул и тут же вздрогнул от дикого хохота брата Гойдена:
— А его интерпретация заметно эффективнее, не правда ли, Ланд? Так, может, не будем строить из себя Великого Мастера, а попробуем внести в комплекс его коррективы? Чувствую, толку будет гораздо больше!
— Вы правы, брат Игел… — скрипнув зубами, кивнул монах, и, поднявшись с пола, обратился к Самиру: — С самого начала и до этого места повторить сможешь?
Мальчишка прислушался к себе и утвердительно кивнул.
— Можешь начинать. Только чуть-чуть помедленее — так будет гораздо меньше ошибок…
Повторить последовательность движений получилось без всякого труда — казалось, что руки и ноги двигаются сами, и к моменту, когда он дошел до нужного места, в его памяти откуда-то появилась и завершающая комбинация. Однако заканчивать комплекс он не стал — не было приказа.
— Великолепно! — в голосе брата Гойдена не было ни тени насмешки. — Мне бы такую технику…
— Угу… — хмыкнул брат Ланд. В отличие от сотника Игела особой радости в его тоне не чувствовалось. — Ладно, брат Самир, повтори этот кусок двадцать раз, и перейдем к изучению его божественной сути…
Божественной сутью комплекса назывались исполняемые в парах комбинации. Которые, как оказалось потом, тоже были ему знакомы. Слушая путаные объяснения брата Ланда, Самир краешком сознания отметил несоответствие с тем, что ему казалось правильнее, и, дождавшись начала отработки, попытался повторить вариант монаха.
Если комбинация показывалась молча, то все получалось просто прекрасно. Пару раз он даже заработал похвалу. Но стоило брату Ланду назвать связку знакомым мальчишке названием, как Самир физически не мог сделать показанный братом Ландом вариант: руки и ноги двигались так, как их заставляло включившееся подсознание. А на поверхность вылезал другой, гораздо более удобный в исполнении вариант. Причины такого упрямства ученика монах не понимал, и, видимо, поэтому тренировка закончилась намного раньше, чем обычно. Кроме того, реагировать на неизвестные ему контратаки монах не успевал, и к концу тренировки получил пяток серьезных травм.
— Неплохо для начала… — похвала брата Ланда отчего-то не казалась похвалой. После нее у Самира осталось странное послевкусие, и ощущение, будто его оскорбили. Но тоже где-то далеко. На краю сознания.
— Ты придираешься… — хмыкнул брат Игел, и, отпустив Учителя, повернулся к Самиру:
— Не понимаю, что с тобой происходит. Надо поговорить с братом Гильеном. Пока иди к себе. Тебе надо отдохнуть…
Повинуясь приказу, мальчишка развернулся на месте, вышел из комнаты и медленно двинулся в сторону своей кельи. Отдыхать.
Спустившись по лестнице на первый этаж, он повернул направо и замер, услышав сзади голос брата Ланда.
— Стой! Куда идешь?
— Иду к себе. Отдохнуть… — механически ответил Самир.
— Рано еще. Иди за здание конюшни — отработай Проход горностая под бревном. Десять раз по десять. В максимальном темпе. Понял?
— Проход горностая под бревном. Десять раз по десять… — повторил парнишка.
— Проход горностая под бревном. Десять раз по десять… — повторил парнишка.
— Вот и хорошо… Свободен…
Площадка была маловата, поэтому, прежде чем начать двигаться, мальчишка автоматически выбрал направление движения и точку начала, при которых в процессе выполнения комплекса требовалось как можно меньше корректировать длину шага. И, ненадолго замерев на месте, сделал первое движение…
Добиться максимальной скорости удалось на двенадцатом повторении. До этого момента у выкладывающегося по полной программе мальчишки создавалось ощущение, что та, с которой он двигается, далеко не предел. А на тринадцатый раз он вдруг почувствовал, что у него закружилась голова.
Приказа останавливаться не было, поэтому он еще взвинтил темп и… вдруг ощутил, что теряет сознание. А через мгновение в его голове возникла странная мысль: Где я?!
В то же мгновение в памяти возникла сцена «медитации» с братом Юганом, потом картины ближайшего прошлого, и парень попытался завыть от бешенства. И остановиться.
Увы, не получилось ни то, ни то: руки и ноги продолжали двигаться в том же режиме, а на краю внезапно проснувшегося сознания билось одно и то же слово:
— Тринадцать… Тринадцать… Тринадцать…
«Я что, могу размышлять только в джуше? — подумал он, и на всякий случай ускорился еще. — Значит, не надо из него выходить. Буду думать на ходу»…
Вскоре появились первые выводы: внушение брата Югана и корректировка Просветляющего Гильена не давали делать ничего, кроме вложенной в него программы. Тело, повинуясь полученному приказу, двигалось почти без участия разума. И это здорово пугало. Мало того, стоило немного снизить скорость движения, как в сознании появлялась какая-то неприятная муть, после чего мысли переставали быть связными и начинали путаться. Провалиться в состояние небытия Самиру очень не хотелось, и поэтому он старался балансировать на самой грани дозволенного. Чтобы быть в состоянии размышлять, и в то же время не слишком быстро дойти до сотого повторения: судя по всему, после выполнения поставленной задачи и последующей остановки он снова должен был перестать соображать.
Времени осталось немного! Думай быстрее!!! — мелькнула паническая мысль. И тут же пропала: мальчишка вспомнил любимую фразу матери и сразу же справился с подступающим страхом: — Не пытайся гадать! Анализируй!!!
…«Итак, задача номер один. Чтобы я мог думать, надо иметь возможность заходить в джуше. Что для этого необходимо? Чтобы меня заставляли это делать. Так… помнится, брат Юган мечтал ему научиться? Значит, он должен увидеть, что я снова смог в него войти… Если слегка удлинить шаг вот в этом перемещении, то я задену ударом ноги поленницу. Будет достаточно шумно. Так… а получится? Вроде, должно — приказу не противоречит… Стой! Пока не пробуем — надо понять, что делать дальше… И… Вбить в сознание уже полученные выводы… Как? Самовнушением? Но ведь надо остановиться? А если медитировать в движении»?
Постепенно в его голове складывалась последовательность действий, дававшая шанс сделать хоть что-то, и, к пятьдесят второму повторению кое-как умудрился войти в медитативный транс. А еще через тридцать три ускорился до предела, и на одном из поворотов со всей дури рубанул стопой в торчащую из поленницы деревяшку…
Справиться со вспышкой боли в левой ноге удалось не сразу: даже с учетом того, что поленце было самым легким и от удара вылетело с другой стороны пирамиды, удар в состоянии джуше оказался слишком быстр. Впрочем, страдать по этому поводу было глупо: судя по появившимся со стороны ворот монахам, своей цели добиться все-таки удалось. А, значит, надо было просто ждать. И надеяться на то, что его безумный план все-таки сработает…
Глава 19. Принц Лодд
Условия домашнего ареста оказался гораздо жестче ожидаемых: мало того, что приказом короля ему запретили покидать эти покои, так к нему еще и перестали запускать кого бы то ни было, кроме двенадцати личных охранников казначея, самого Мрайка и, естественно, отца. Первое время удавалось относиться к этому философски, но на исходе второй недели заключения Лодд порядком разозлился: мало того, что в отсутствие книг заняться в комнате было абсолютно нечем, так до него не доходили даже слухи о происходящем за пределами дворца! Поэтому, в каждое появление казначея он пытался вытянуть из него хоть какую-то информацию.
Увы, Мрайк был не дурак: вместо того, чтобы идти на поводу у принца, он ехидно посмеивался над всеми попытками его разговорить, и ограничивался завуалированными угрозами и оскорблениями.
Естественно, в большинство его «обещаний» и угроз Лодду верилось с трудом, но одна из попыток сбежать из покоев заставила его пересмотреть свое мнение: если бы не случайное появление в коридоре барона де Грашша, настигнувшие Лодда охранники казначея не остановили бы занесенные над ним мечи. И однажды озвученное пожелание казначея поприсутствовать на его похоронах могло стать реальностью. После того, как солдаты под присмотром министра внутренних дел доволокли его до покоев, и, забросив внутрь, заперли за собой дверь, принц перестал строить планы побега. Не хотел доставлять удовольствия своему врагу. А через какой-то час явившийся с очередным визитом Мрайк ехидно посетовал на досадную случайность и выразил пожелания, что очередная попытка побега будет гораздо удачнее…
Следующие две недели принц провел в одиночестве: и Мрайк, и отец словно про него забыли, а назвать общением появление солдата, два раза в день задвигающего в комнату поднос с едой, было трудновато.
Первые дни вынужденного отшельничества Лодду казалось, что это — хороший знак: значит, у королевства, готовящегося к войне, появились серьезные проблемы, и есть шанс, что король Коррин и его люди выполнят обещанное и уничтожат казначея, тысячников и всех тех, от кого зависел процесс подготовки к вторжению на территорию их королевства. Правда, потом он сообразил, что в этом списке будет и его отец, и тут же перепугался и постарался об этом не думать. Но было поздно: в его душе поселился страх перед будущим. В общем, к моменту следующего появления Мрайка принц пребывал в глубокой депрессии.
Казначей заявился в его покои часа за два до рассвета. Еле удерживаясь на ногах, дыша перегаром и пребывая в прекрасном настроении:
— Ну, что, щенок, я был прав?
На то, чтобы удержать рвущийся наружу возмущенный вопль, принцу понадобилось достаточно много сил: хам вряд ли принял бы вызов на дуэль, а бросаться в одной ночной рубашке на обидчика, стоящего за спинами восьми дюжих телохранителей, было бы глупо.
Тем временем Мрайк, не дождавшись ожидаемого вопроса, взмахнул правой рукой с зажатым в ней свитком, икнул и заорал на пол дворца:
— Твой «великий» Коррин такой же недоумок, как и ты! Убил всех тысячников и успокоился! А зря!!! Это были только двойники!!! И наша армия уже на пути к Аниору!!!
— Какие двойники? — «вырвалось» у Лодда.
— Люди, похожие на Шириана Злобного, Плаксу Одда и других! Они — мертвы. А наши полководцы и мы, как ты видишь, живы, здоровы, и продолжаем осуществлять свои планы! Все! Время, которое у него было для принятия решения, закончилось! И шансов остановить наше вторжение у него уже не будет!!!
— А немного потише можно? — «ошеломленный» новостью, попросил принц. Но останавливать казначея было бесполезно: подпрыгивая на месте и брызгая слюной от радости, он вопил о своем тактическом гении, считал будущую военную добычу и крыл последними словами короля Коррина, оказавшимся неспособным просчитать такую примитивную комбинацию.
— Вы хоть одного его человека взяли? — устав от его славословий, поинтересовался принц. — Ну, из тех, кто убивал двойников.
Мрайк мгновенно заткнулся и угрюмо посмотрел на Лодда:
— Нет. Но это не главное. Главное, чтобы…
— А что ему мешает прислать их еще раз? И вырезать всех сотников, десятников и обычных солдат?
— Ха! Ты не знаешь последних новостей! — захихикал казначей. — У них теперь хватает проблем и без нас. Пираты архипелага Сотни Клыков заключили союз с людоедами. И вместе объявили войну Ниангу! В королевстве Миер отряды неизвестного врага уже жгут небольшие города! А этот наивный воспитанник Обители Последнего Пути по первому зову своих союзников послал им своих лучших солдат! Не зная, что на Аниор выступила еще и армия Империи!!! Таким образом, теперь Коррину практически нечего нам противопоставить. И единственное, что нам осталось — вовремя успеть оторвать свой кусок пирога! Ну, что скажешь, умник? Ничего? Тогда сиди, наследничек, думай и учись…
Глава 20. Юган Эйлор
— Я сделал все, что мог… — мрачно посмотрев на сотника Игела, брат Гильен встал с пня и принялся разминать затекшие от долгого сидения ноги: последний сеанс Просветления, занявший почти весь световой день, дался ему крайне тяжело. За одиннадцать с лишним часов он вычистил из разума принца Коррина все, что могло вызвать хоть какие-то ассоциации с монастырем, Черной Сотней и «наследием» Эйлора. Оставив только привязку к Наставнику и пару слов-ключей. И теперь сын короля Ольгерда, проснувшись, должен был стать самим собой.