– Мама, – с горячностью начал оправдываться он. – Я просто помогал Колину строить лодку!
– Ты это делал первый и последний раз, – злобно бросила она. – Немедленно иди в дом.
– Но, мама, – умоляющим голосом произнес мальчик.
Она закатила глаза и указала ему на заднюю дверь. Джимми безропотно подчинился.
Наоми резко повернулась ко мне.
– Как ты посмела? – На ее лице были следы туши, размазанной от слез.
– Я всего лишь… – промямлила я. Нужные слова никак не подбирались.
– Оставь моего сына в покое, – заявила она. – Он не нуждается в твоем сочувствии.
– Но я не…
– Ты ведь думаешь, что я плохая мать, разве не так?
– Нет-нет, что вы…
– Перестань лицемерить! Это мой сын, и нечего за него цепляться.
– Хорошо, – сказала я и оттолкнула лодку от причала. Ее слова задели меня.
Я оглянулась назад, когда плыла к дому, и неожиданно увидела, что Наоми стоит на коленях прямо на палубе, обхватив опущенную голову руками. Она громко плакала, рыдания сотрясали ее тело. Я была страшно удивлена. Вот уж не думала, что когда-либо буду испытывать сочувствие в отношении Наоми – женщины, которая относилась ко мне чрезвычайно холодно с самого момента моего появления на Лодочной улице. Но в тот момент я поняла, что и ей не чужды страдания. Теперь я смотрела на нее другими глазами. Я обнаружила едва заметные трещинки в стенах ее тщательно выстроенного и приглаженного мира.
Бедный, бедный Джимми. Мне бы так хотелось помочь ему, сделать его жизнь хоть немного счастливее. Я пришвартовала каноэ к причалу. Было ветрено, я поежилась от холода. Поднявшись наверх, я вытащила желтую кашемировую кофту из кладовки, вспоминая, как Декс принес ее в один мартовский день вместе с желтыми сережками точно такого же цвета. Я сунула руки в рукава. Роскошная мягкая шерсть ласкала кожу, словно теплое масло. Декс всегда умудрялся покупать все самое лучшее. Я заметила, что платье, в котором я была вчера вечером, небрежно брошено на стул. Тут же вспомнила Колина и вытащила из кармана билет, который он мне дал. Я какое-то время подержала его в руке, разглядывая мятую бумагу и изучая текст. Пятнадцатое мая тысяча девятьсот пятьдесят девятого года. Он ходил на этот фильм в прошлом месяце. Интересно, с кем? Я вдруг почувствовала себя виноватой. Наверное, ту часть мозга, которая отвечает за такие крамольные мысли, следовало бы удалить перед тем, как приносить брачные обеты. Подойдя к люку над кроватью, я выглянула, чтобы посмотреть на домик Колина, но его уже не было на палубе. Я снова подумала, как замечательно он обращался с Джимми, и в моем сердце снова поднялось непонятное волнение. Я стояла, любуясь яхтой. Как бы мне хотелось уплыть на ней в неведомые края, но я знала, что этот путь для меня невозможен.
Я присела на корточки у шкафа и протянула руку, чтобы вытащить маленький медный ключик. Я храню его в нише под нижним ящиком. Мне никогда не нравился этот шкаф с отвратительными, на мой взгляд, ручками в виде ревущих львов, но оказывается, что его подарил Дексу на день рождения его приятель-мебельщик, и было неудобно просить его избавиться от этой вещи.
Спустившись вниз, я опустилась на колени у старого сундучка бабушки Розы, который привезла с собой в плавучий домик. В детстве я всегда считала, что в этом сундуке хранятся сказочные сокровища, и, возможно, так оно и было. Бабушка рассказывала, что была влюблена в моряка до того, как встретила деда. Легенда гласила, что именно он подарил ей этот сундук, и она сохранила его даже после того, как они с дедушкой поженились. Больше о таинственном моряке мне ничего не было известно, но я помню, как тепло бабушка говорила о нем. Я была уверена, что она до сих пор любит этого мужчину, но я не знала, из-за чего они расстались. И я так никогда и не узнаю, какие сокровища когда-то хранил этот сундук, обитый внутри красным шелком.
Специально для меня бабушка наполнила его всевозможными милыми вещицами, которые обычно так нравятся маленьким девочкам. Там лежали фарфоровые куклы различных размеров, серебряная щетка и целый набор расчесок, четыре расписанные розами чашки, старый ящичек из-под сигар с бижутерией. С годами я добавляла туда другие вещи – сборник стихов о море, письмо, извещающее о приеме в Академию мисс Хиггинс, синюю записную книжку с кулинарными рецептами.
Вначале мне казалось неправильным скрывать все эти вещи, эту часть моей жизни, от Декстера. Но ему тоже было что от меня скрывать. У него были свои тайны, и куда более серьезные, чем у меня. Я как-то обнаружила фотографию его первой жены в ящике письменного стола и их письма друг другу. Он ни слова не говорил о своем прошлом до женитьбы. Когда я наконец набралась смелости и спросила его о бывшей супруге, он лишь признался, что действительно был раньше женат, и попросил меня больше никогда не затрагивать эту тему.
Да, у Декстера были свои тайны, поэтому я решила, что тоже могу себе это позволить. Я вставила ключ в крошечный замок и подняла крышку сундука, вдыхая знакомый запах – слегка отдающий плесенью запах цветов и сырости, как в дождливую ночь. Я принялась разглядывать свои сокровища. Мои старые друзья по-прежнему находились там. Я положила в сундук, рядом со старыми фотографиями, билет, подаренный мне Колином, а потом опустила крышку и снова заперла замок.
Глава 10
Ада
Мне казалось, я могу болтать с Алексом всю ночь, и ему, видимо, тоже было легко со мной. Но было уже за полночь.
– Ну, пожалуй, мне пора идти, – сказал он, бросая взгляд на настенные часы. – Благодарю за прекрасный ужин.
– Не за что, – ответила я. – Предлагаю как-нибудь повторить.
Алекс улыбнулся.
– Отличная идея.
После того как он ушел, я поднялась наверх, размышляя о нашем необычном свидании. А было ли это свиданием? Я подумала, что совершенно разучилась общаться с мужчинами. Нет-нет, это, конечно же, вовсе не свидание, твердила я себе. Как глупо с моей стороны даже вообразить такое. Но уж если быть честной, то совершенно очевидно, что, когда я находилась рядом с Алексом, где-то в глубине моего сердца вспыхивала искорка, чего я не испытывала уже очень давно, с тех пор как… О, Джеймс…
Я поднялась по лестнице на верхний этаж и решила наконец распаковать свой чемодан и расположиться в новом доме как полагается. Я раскладывала вещи в ящиках старого платяного шкафа, пока чемодан не опустел. Джеймс умел упаковывать вещи. Перед любым путешествием я просто доставала одежду, которую хотела взять с собой, и бросала на кровать. Словно по мановению волшебной палочки он раскладывал вещи в аккуратные стопки, всегда сворачивая брюки в трубочку, чтобы они не помялись, – и мастерски укладывал их в чемодан, делая это с удивительной ловкостью. Я закрыла глаза и вспомнила нашу поездку в Париж. Мы были с ним вдвоем. Он преподнес мне этот сюрприз через неделю после того, как Элле исполнилось четыре года. Я вернулась домой с работы и увидела родителей, играющих с Эллой на полу в карты «Уно».
– Мамочка, мамочка! – кричит Элла, видя, что я вхожу в квартиру. – У папы для тебя сюрприз! Вы полетите на самолете.
Я издаю стон. Ведь только вчера я вернулась из Портленда после съемок сюжета для журнала, и последнее, чего мне хотелось, – это совершать очередной перелет. Я смотрю на Джеймса – он улыбается, указывая на чемодан, стоящий в коридоре у двери.
– Я уже обо всем позаботился, – говорит он. – Я увожу тебя в Париж.
– А как же наша дочь? – возражаю я, бросая взгляд на Эллу. Несмотря на то что мне часто приходилось совершать деловые поездки одной, я при любой возможности старалась брать Джеймса с Эллой с собой. Это будет первый раз, когда нам предстоит путешествовать без нашей малышки, и я вовсе не уверена, что смогу на это решиться.
Чувствуя мое смятение, моя мама поднимается и подходит ко мне.
– Не стоит беспокоиться, милая, – говорит она. – Поезжай и отдохни немного. Мы с отцом обо всем позаботимся.
Я машинально киваю и прохожу на кухню за стаканом воды, и тут вдруг вспоминаю, что забыла по дороге заехать в магазин за продуктами.
– Джеймс, у нас закончился твой любимый яблочный соус, – говорю я, как будто нехватка соуса была достаточной причиной, чтобы остаться дома и отвертеться от поездки в Европу.
– Я утром купил упаковку, – говорит он с улыбкой. Он обнимает меня и шепчет: – Послушай, ведь завтра годовщина нашей свадьбы, а я знаю, что ты всегда мечтала поехать в Париж. Позволь мне отвезти тебя в этот город. Давай побродим по Парижу вместе.
Я оборачиваюсь и смотрю ему в глаза, понимая, что эта поездка значит для него очень много. Пока я работаю, он изо дня в день заботится об Элле. Наконец до меня доходит, что ему это путешествие нужно гораздо больше, чем мне.
– Не возражаю, – говорю я, глядя ему в глаза.
– Не возражаю, – говорю я, глядя ему в глаза.
– Вот и отлично, – отвечает он с улыбкой. – Такси будет через час.
Я все бы отдала, чтобы вернуть это мгновение, услышать веселый смех Эллы в гостиной.
Я наклонилась, чтобы закрыть нижний ящик, и вдруг услышала звон сережки, выпавшей из уха на деревянный пол. Вот проклятие! Я опустилась на колени, чтобы найти ее, шаря под кроватью, перед шкафом. Даже легла на пол, чтобы облегчить поиски, и тут вдруг заметила блеск металла под шкафчиком. Сунув туда руку, я обнаружила маленький медный ключ в нише под ящиком. Поднеся его к свету, я увидела, что это один из старомодных ключей – длинный, с дыркой на конце. Интересно, как он туда попал и что им можно открыть? И вдруг до меня дошло – это может быть ключ к сундуку в гостиной!
Спустившись вниз, я некоторое время помедлила, прежде чем дать волю любопытству, а потом вставила ключ в старый замок и покрутила немного. Замок тут же открылся, и меня от нетерпения охватила нервная дрожь.
Я подняла крышку сундука. Оттуда донесся затхлый запах, пахло плесенью. Я наклонилась, чтобы изучить содержимое, и вытянула пачку старых фотографий, перевязанных бечевкой. На верхней фотографии была изображена пара в день свадьбы. Невеста совсем юная, в шляпке по моде пятидесятых с сетчатой вуалью. Жених – мужчина аристократической внешности, напоминающий Кэри Гранта или Грегори Пека в старых черно-белых фильмах, которые я любила смотреть в компании бабушки, – выглядел заметно старше. Я положила стопку фотографий на пол и вернулась к сундуку, где обнаружила записную книжку с рецептами. На странице с рецептом рулета с корицей было написано «любимое лакомство Декса». Декс – это, наверное, тот мужчина с фотографии, подумала я.
Еще нашлись корешки двух билетов, датированные 1959 годом: один на концерт Фрэнка Синатры, другой на фильм «Незабываемый роман». Одинокая засохшая роза на белом носовом платке, которая, наверное, когда-то украшала чей-то корсаж. Когда я взяла ее в руки, лепестки рассыпались на множество крошечных кусочков, усеяв ковер, покрывавший пол гостиной. На самом дне сундука обнаружилось свадебное платье. Ткань его пожелтела и была побита молью, но я легко могла представить, что когда-то оно было ослепительно-белым и изысканно-красивым. Я подняла его, и кружева колыхнулись, словно издавая едва слышный вздох. Судя по узкой талии, его владелица была очень изящного сложения. На пол упала пара белых перчаток. Они, вероятно, скрывались в складках платья. Я осторожно сложила роскошный наряд и бережно поместила его в сундук.
Кому принадлежали все эти сокровища? И почему их здесь оставили? Я пролистала записную книжку с рецептами. Печенье, торты, десерты – эта женщина, видимо, обожала печь. Я положила книжку в сундук вместе с фотографиями, снова перевязав их бечевкой, и тут вдруг заметила в углу книгу. Это было старое издание романа Хемингуэя «И восходит солнце» в бумажном переплете. Я в прошлые годы прочитала несколько романов Хемингуэя – «Праздник, который всегда с тобой» и некоторые из его поздних произведений, – но с этим еще не успела познакомиться. Я бегло пролистала книгу и заметила, что у одной страницы был загнут уголок. Я открыла его и увидела, что там подчеркнута одна строчка. «Невозможно убежать от самого себя, путешествуя из одного места в другое».
Я посмотрела на волны озера, пытаясь осознать смысл этих слов. А не это ли я пытаюсь сделать? Убежать от себя самой? Я неотрывно смотрела на строчку в книге и думала, почему именно она привлекла внимание неизвестной женщины, которая подчеркнула ее много лет назад? Не пыталась ли она, как и я, убежать от себя самой?
Я закрыла крышку сундука и вдруг заметила, что на полу что-то лежит. Это был браслет – такой, какие выдают в больнице. Он был сделан из пластмассы, и буквы на поверхности почти стерлись и были едва различимы. Я включила лампу и поднесла его поближе к свету. На браслете было написано имя.
Я сунула браслет в карман джинсов и подумала, что мне надо найти как можно больше информации о таинственной незнакомке. А вдруг это та самая женщина, о которой упоминал продавец в магазине? Та, которая внезапно исчезла?
– Пенни, – произнесла я вслух. – Кто же ты такая?
* * *Я проснулась и сразу же подумала об Алексе. Да, мы прекрасно провели время вместе, но не стоит, чтобы наши отношения заходили слишком далеко. Я приехала сюда, чтобы исцелиться, а не заводить роман, к которому еще не готова.
Преисполненная решимости сдержать обещание, данное себе самой, я спустилась вниз по лестнице и вдруг заметила синюю вязаную жилетку на кресле. Я подняла ее и инстинктивно прижалась к ней носом. Ткань пахла свежестью и хвоей – смесью мыла и сосновых иголок. Я почувствовала легкое волнение в груди и быстро положила жилетку на место.
Этим утром я решила покататься на каяке и заодно заскочить к домику Алекса, чтобы отдать ему забытую жилетку. Он ведь приглашал меня заглянуть, так что это не будет выглядеть неприлично. Или все же это не совсем удобно? Я закрыла глаза и подумала. Остановись, сказала я себе, не надо анализировать. Я всего лишь хочу вернуть эту дурацкую жилетку хозяину.
Тем не менее я заметила, что провела перед зеркалом на несколько минут больше, чем обычно. Тщательно расчесала волосы и попробовала уложить их тремя разными способами, а затем тронула губы блеском.
– Доброе утро, – крикнул мне Джим со своего причала, когда я застегивала спасательный жилет. – Хотите поплавать?
– Да. Похоже, погода позволяет провести утро на озере.
– У нас так всегда, – сказал он. – А я, пожалуй, выведу лодку попозже. – Он кивнул на яхту, пришвартованную у задней палубы.
– Желаю хорошего плавания, – сказала я.
– Можете ко мне присоединиться, – предложил он с улыбкой. Я покачала головой.
– Благодарю вас, может быть, в другой раз. Я просто умираю от нетерпения увидеть озеро глазами утки.
Его улыбка стала еще шире.
– На всем белом свете нет ничего лучше, поверьте.
Я забралась в каяк, сунула для удобства жилетку Алекса себе под спину и осторожно вывела лодку на озерную гладь. Появились волны, и сначала мне казалось, что лодка вот-вот опрокинется. Я ухватилась за борта каяка и задержала дыхание, уже готовая к тому, что меня вот-вот накроет вода. Но лодка не опрокинулась, и я, осмелев, поплыла дальше. Я ритмично погружала весло в воду и довольно быстро продвигалась к середине озера. Я вдруг вспомнила, как я каталась на каноэ в старших классах с парнем по имени Кори. Я и тогда была уверена, что мы опрокинемся, и, когда он наклонился ко мне, чтобы поцеловать, лодка практически перевернулась. Воспоминания согрели мою душу. Чем больше я гребла, тем дальше мне хотелось заплыть, и я просто не могла остановиться в своем стремлении вперед. Я позволила мыслям течь свободно, подобно лодке, скользящей по воде. И, конечно же, они снова вернулись к Джеймсу и Элле. Я представила, как они сидят вместе на причале лодочной станции в Ки-Ларго и болтают ногами. «Санрайз» направил меня на острова Флорида-Кис, чтобы изучить местные возможности для путешествий, и я взяла Джеймса и Эллу с собой. Мне нравилось, когда во время моих деловых поездок они находились рядом со мной. Таким образом я компенсировала чувство вины, которое невольно испытывала. Ведь обычно они оставались вдвоем в Нью-Йорке, а я ютилась в одиночестве в гостиничном номере и беспокоилась по любому поводу, начиная с того, съела ли Элла положенные ей овощи, и заканчивая тем, запер ли Джеймс окно в гостиной на ночь. Дочке было тогда всего лишь три годика, щечки были еще по-младенчески круглыми, а крохотные ладошки не потеряли очаровательную пухлость, которую я просто обожала.
– Мамочка, – нежным голоском произносит она. – Посмотри, какие замки мы с папой построили из песка. – Она указывает на два сооружения поодаль. Одно высокое, с четкими линиями, идеально симметричное. Другое выглядит так, словно по нему прошелся торнадо.
– Они оба очень красивые, – говорю я, но указываю на ее творение. – А вот этот особенно.
– А это мой, – с гордостью говорит она.
– Мы собирались пообедать в городе, – говорит Джеймс. – Не хочешь к нам присоединиться или ты еще занята?
– Я бы с удовольствием присоединилась к вам, – отвечаю я, – но мне в полдень предстоит брать интервью у мэра города.
Элла дергает меня за юбку.
– Мама, ну пожалуйста!
– Милая, ты же знаешь, что я бы обязательно поехала, если бы могла.
– Элла, не забывай, мама приехала сюда работать, – говорит Джеймс. – А мы здесь за компанию. – Я вздыхаю, понимая, как сильно я его люблю и как ценю то, что он уважает меня и мою работу.
– Желаю хорошо провести время! – Я смотрю, как они идут к машине, которая стоит неподалеку. Он одет в свою обычную майку и шорты, а она в белый льняной сарафанчик и розовые сандалии.