говорил еий, чтоб она не садилась за уроки сразу, как только придет из школы. Это ведь очень
вредно! Пока учишься в школе, мозг в голове устает и ему надо сначала дать отдохнуть часа два,
полтора, а потом уже можно садиться за уроки. Но Лике хоть говори, хоть нет, она ничего
слушать не хочет.
Вот и теперь: пришел я домоий, а она тоже уже вернулась из школы, разложила на столе книжки
и занимается.
Я говорю:
- Что же ты, голубушка, делаешь? Разве ты не знаешь, что после школы надо мозгу давать
отдых?
- Это, - говорит, - я знаю, только мне так удобнеий. Я сделаю уроки сразу, а потом свободна: хочу -
гуляю, хочу - что хочу делаю.
- Экая, - говорю, - ты бестолковая! Мало я тебе в прошлом году твердил! Что я могу сделать, если
ты своего старшего брата не хочешь слушать? Вот вырастет из тебя тупица, тогда узнаешь!
- А что я могу сделать? - сказала она. - Я ни минуточки не могу посидеть спокоийно, пока дела не
сделаю.
- Будто потом нельзя сделать! - ответил я. - Выдержку надо иметь.
- Нет, уж лучше я сначала сделаю и буду спокоийна. Ведь уроки у нас легкие. Не то, что у вас, в
четвертом классе.
- Да, - говорю, - у нас не то, что у вас. Вот переийдешь в четвертыий класс, тогда узнаешь, где раки
зимуют.
- А что тебе сегодня задано? - спросила она.
- Это не твоего ума дело, - ответил я. - Ты все равно ничего не поиймешь, так что и рассказывать
не стоит.
Не мог же я сказать еий, что мне задано повторять таблицу умножения! Ее ведь во втором классе
проходят.
Я решил с самого начала взяться за учебу как следует и сразу засел повторять таблицу
умножения. Конечно, я повторял ее про себя, чтоб Лика не слышала, но она скоро окончила свои
уроки и убежала играть с подругами. Тогда я принялся учить таблицу как следует, вслух, и
выучил ее так, что меня хоть разбуди ночью и спроси, сколько будет семью семь или восемью
девять, я без запинки отвечу.
Зато на другоий день Ольга Николаевна вызвала меня и проверила, как я выучил таблицу
умножения.
- Вот видишь, - сказала она, - когда ты хочешь, то можешь учиться как следует! Я ведь знаю, что у
тебя способности есть.
Все было бы хорошо, если б Ольга Николаевна спросила меня только таблицу, но еий еще
захотелось, чтоб я задачу на доске решил. Этим она, конечно, все дело испортила.
Я вышел к доске, и Ольга Николаевна продиктовала задачу про каких-то плотников, которые
строили дом. Я записал условие задачи на доске мелом и стал думать. Но это, конечно, только
так говорится, что я стал думать. Задача попалась такая трудная, что я все равно не решил бы ее.
Я только нарочно наморщил лоб, чтоб Ольга Николаевна видела, будто я думаю, а сам стал
украдкоий поглядывать на ребят, чтоб они подсказали мне. Но подсказывать тому, кто стоит у
доски, очень трудно, и все ребята молчали.
- Ну, как ты станешь решать задачу? - спросила Ольга Николаевна. - Какоий будет первыий вопрос?
Я только сильнее наморщил лоб и, повернувшись вполоборота к ребятам, изо всех сил заморгал
одним глазом. Ребята сообразили, что мое дело плохо, и стали подсказывать.
- Тише, ребята, не подсказываийте! Я сама помогу ему, если надо, - сказала Ольга Николаевна.
Она стала объяснять мне задачу и сказала, как сделать первыий вопрос. Я хотя ничего не понял,
но все-таки решил на доске первыий вопрос.
- Правильно, - сказала Ольга Николаевна. - Теперь какоий будет второий вопрос?
Я снова задумался и замигал глазом ребятам. Ребята опять стали подсказывать.
- Тише! Мне ведь все слышно, а вы только ему мешаете! - сказала Ольга Николаевна и принялась
объяснять мне второий вопрос.
Таким образом, постепенно, с помощью Ольги Николаевны и с подсказкоий ребят, я решил
наконец задачу.
- Теперь ты понял, как нужно решать такие задачи? - спросила Ольга Николаевна.
- Понял, - ответил я.
На самом деле я, конечно, совсем ничего не понял, но мне стыдно было признаться, что я такоий
бестолковыий, к тому же я боялся, что Ольга Николаевна поставит мне плохую отметку, если я
скажу, что не понял. Я сел на место, списал задачу в тетрадь и решил еще дома подумать над неий
как следует.
После урока говорю ребятам:
- Что же вы подсказываете так, что Ольга Николаевна все слышит? Орут на весь класс! Разве так
подсказывают?
- Как же тут подскажешь, когда ты возле доски стоишь! - говорит Вася Ерохин. - Вот если б тебя с
места вызвали. .
- "С места, с места"! Потихоньку надо.
- Я и подсказывал тебе сначала потихоньку, а ты стоишь и ничего не слышишь.
- Так ты, наверно, себе под нос шептал, - говорю я.
- Ну вот! Тебе и громко нехорошо и тихо нехорошо! Не разберешь, как тебе надо!
- Совсем никак не надо, - сказал Ваня Пахомов. - Самому надо соображать, а не слушать
подсказку.
- Зачем же мне свою голову утруждать, если я все равно ничего в этих задачах не понимаю? -
говорю я.
- Оттого и не понимаешь, что не хочешь соображать, - сказал Глеб Скамеийкин. - Надеешься на
подсказку, а сам не учишься. Я лично никому больше подсказывать не буду. Надо, чтоб был
порядок в классе, а от этого один вред.
- Наийдутся и без тебя, подскажут, - говорю я.
- А я все равно буду бороться с подсказкоий, - говорит Глеб.
- Ну, не больно-то задаваийся! - ответил я.
- Почему "задаваийся"? Я староста класса! Я добьюсь, чтоб подсказки не было.
- И нечего, - говорю, - воображать, если тебя старостоий выбрали! Сегодня ты староста, а завтра я
староста.
- Ну вот, когда тебя выберут, а пока еще не выбрали. Тут и другие ребята вмешались и стали
спорить, нужно подсказывать или нет. Но мы так ни до чего и не доспорились. Прибежал Дима
Балакирев. Он узнал, что летом на пустыре позади школы старшие ребята устроили футбольное
поле. Мы решили приийти после обеда и сыграть в футбол. После обеда мы собрались на
футбольном поле, разбились на две команды, чтоб играть по всем правилам, но тут в нашеий
команде произошел спор, кому быть вратарем. Никто не хотел стоять в воротах. Каждому
хотелось бегать по всему полю и забивать голы. Все говорили, чтоб вратарем был я, но мне
хотелось быть центром нападения или хотя бы полузащитником. На мое счастье, Шишкин
согласился сделаться вратарем. Он сбросил с себя куртку, стал в воротах, и игра началась.
Сначала перевес оказался на стороне противников. Они все время атаковали наши ворота. Вся
наша команда смешалась в кучу. Мы без толку носились по полю и только мешали друг другу. На
наше счастье, Шишкин оказался замечательным вратарем. Он прыгал, как кошка или какая-
нибудь пантера, и не пропустил в наши ворота ни одного мяча. Наконец нам удалось завладеть
мячом, и мы погнали его к воротам противника. Кто-то из наших пробил по воротам, и счет
оказался 1: 0 в нашу пользу. Мы обрадовались и с новыми силами начали нажимать на
вражеские ворота. Скоро нам удалось забить еще гол, и счет оказался 2: 0 в нашу пользу. Тут
игра почему-то снова перешла на нашу половину поля. Нас опять стали теснить, и мы никак не
могли отогнать мяч от наших ворот. Тогда Шишкин схватил мяч руками и помчался с ним прямо
к воротам противника. Там он положил мяч на землю и уже хотел забить гол, но тут Игорь
Грачев ловко отыграл у него мяч, передал его Славе Ведерникову, Слава Ведерников - Ване
Пахомову, и не успели мы оглянуться, как мяч уже был в наших воротах. Счет стал 2: 1. Шишкин
со всех ног побежал на свое место, но, пока он бежал, нам снова забили гол, и счет стал 2: 2. Мы
принялись ругать на все лады Шишкина за то, что он оставил свои ворота, а он оправдывался и
говорил, что теперь будет играть по всем правилам. Но из этих обещаниий ничего не вышло. Он
то и дело выскакивал из ворот, и как раз в это время нам забивали голы. Игра продолжалась до
позднего вечера. Мы забили шестнадцать голов, а нам забили двадцать один. Нам хотелось еще
поиграть, но темнота наступила такая, что мяча не стало видно, и пришлось разоийтись по
домам. По дороге все только и говорили, что мы проиграли из-за Шишкина, потому что он все
время выскакивал из ворот.
- Ты, Шишкин, замечательныий вратарь, - сказал Юра Касаткин. - Если бы ты исправно стоял в
воротах, наша команда была бы непобедимоий.
- Не могу я стоять спокоийно, - ответил Шишкин. - Я люблю играть в баскетбол, потому что там
можно каждому бегать по всему полю и никакого вратаря не полагается и к тому же все могут
хватать мяч руками. Вот даваийте организуем баскетбольную команду.
Шишкин начал рассказывать о том, как нужно играть в баскетбол, и, по его словам, эта игра
была не хуже футбола.
- Надо поговорить с нашим преподавателем физкультуры, - сказал Юра. Может быть, он поможет
нам оборудовать площадку для баскетбола.
Когда мы подошли к скверу, где нужно было поворачивать на нашу улицу, Шишкин вдруг
Когда мы подошли к скверу, где нужно было поворачивать на нашу улицу, Шишкин вдруг
остановился и закричал:
- Батюшки! Я ведь свою куртку на футбольном поле забыл!
Он повернулся и бросился бегом назад. Удивительныий это был человек! Вечно с ним случались
какие-нибудь недоразумения. Бывают же такие люди на свете!
Домоий я вернулся в девятом часу. Мама стала бранить меня за то, что я задержался так поздно,
но я сказал, что еще не поздно, потому что теперь уже осень, а осенью всегда темнеет раньше,
чем летом, и если бы это было летом, то никому не показалось бы, что уже поздно, потому что
летом дни гораздо длиннее, и в это время было бы еще светло, и всем казалось бы, что еще рано.
Мама сказала, что у меня вечно какие-нибудь отговорки, и велела делать уроки. Я, конечно,
засел за уроки. То есть я засел за уроки не сразу, так как я очень устал на футболе и мне хотелось
немножечко отдохнуть.
- Чего же ты не делаешь уроки? - спросила Лика. - Ведь твоий мозг, наверно, давно отдохнул.
- Я сам знаю, сколько нужно моему мозгу отдыхать! - ответил я.
Теперь я уже не мог тут же сесть за уроки, чтоб Лика не вообразила, будто это она меня
заставила заниматься. Поэтому я решил еще немножечко отдохнуть и стал рассказывать про
Шишкина, какоий он растяпа и как он забыл на футбольном поле свою куртку. Скоро пришел с
работы папа и стал рассказывать, что их завод получил заказ на изготовление новых машин для
Куийбышевского гидроузла, и я снова не мог делать уроки, потому что мне интересно было
послушать.
Моий папа работает на сталелитеийном заводе модельщиком. Он делает модели. Что такое модель,
наверно, никто не знает, а я знаю. Чтоб отлить какую-нибудь деталь для машины из стали,
всегда нужно сделать сначала такую же деталь из дерева, и вот такая деревянная деталь
называется моделью. Для чего нужна модель? А вот для чего: модель возьмут, поставят в опоку,
то есть в такоий вроде железныий ящик, только бездна, потом насыплют в опоку земли, и, когда
модель вынут, в земле получается углубление по форме модели. В это углубление заливают
расплавленныий металл, и когда металл застынет, то получится деталь, точно такая же по форме,
как была модель. Когда на завод приходит заказ на новые детали, инженеры чертят чертежи, а
модельщики делают по этим чертежам модели. Конечно, модельщик должен быть очень умным,
потому что он по простому чертежу обязан понять, какую нужно делать модель, а если он
сделает модель плохо, то по неий нельзя будет отливать детали. Моий папа очень хорошиий
модельщик. Он даже придумал электрическиий лобзик, чтоб выпиливать из дерева разные
мелкие части. А теперь он изобретает шлифовальныий прибор для шлифовки деревянных
моделеий. Раньше шлифовали модели вручную, а когда папа сделает такоий прибор, все
модельщики будут шлифовать модели этим прибором. Когда папа приходит с работы, он всегда
сначала отдохнет немного, а потом садится за чертежи для своего прибора или читает книжки,
чтоб узнать, как что нужно сделать, потому что это не такая простая вещь - самому
придумывать шлифовальныий прибор.
Папа поужинал и засел за свои чертежи, а я засел делать уроки. Сначала я выучил географию,
потому что она самая легкая. После географии я взялся за русскиий язык. По русскому языку
нужно было списать упражнение и подчеркнуть о словах корень, приставку и окончание. Корень
- одноий чертоий, приставку двумя, а окончание - тремя. Потом я выучил англиийскиий язык и
взялся за арифметику. На дом была задана такая скверная задача, что я никак не мог догадаться,
как ее решить. Я сидел целыий час, пялил глаза в задачник и изо всех сил напрягал мозг, но
ничего у меня не выходило. Вдобавок мне страшно захотелось спать. В глазах у меня щипало,
будто мне кто-нибудь в них песку насыпал.
- Довольно тебе сидеть, - сказала мама, - пора спать ложиться. У тебя глаза уже сами собоий
закрываются, а ты все сидишь!
- Что же я, с несделанноий задачеий завтра в школу приду? - скачал я.
- Днем надо заниматься, - ответила мама. - Нечего приучаться по ночам сидеть! От таких
занятиий никакого толку не будет. Ты все равно уже ничего не соображаешь.
- Вот и пусть сидит, - сказал папа. - Будет знать в другоий раз, как уроки на ночь откладывать.
И вот я сидел и перечитывал задачу до тех пор, пока буквы в задачнике не стали кивать, и
кланяться, и прятаться друг за дружку, словно играли в жмурки. Я протер глаза, снова стал
перечитывать задачу, но буквы не успокоились, а даже почему-то стали подпрыгивать, будто
затеяли игру в чехарду.
- Ну, что там у тебя не получается? - спросила мама.
- Да вот, - говорю, - задача попалась какая-то скверная.
- Скверных задач не бывает. Это ученики бывают скверные.
Мама прочитала задачу и принялась объяснять, но я почему-то ничего не мог понять.
- Неужели вам в школе не объясняли, как делать такие задачи? - спросил папа.
- Нет, - говорю, - не объясняли.
- Удивительно! Когда я учился, нам учительница всегда объясняла сначала в классе, а потом
задавала на дом.
- Так то, - говорю, - когда ты учился, а нам Ольга Николаевна ничего не объясняет. Все только
спрашивает и спрашивает.
- Не понимаю, как это вас учат!
- Вот так. - говорю, - и учат.
- А что вам рассказывала Ольга Николаевна в классе?
- Ничего не рассказывала. Мы решали на доске задачу.
- Ну-ка, покажи, какую задачу.
Я показал задачу, которую списал в тетрадь.
- Ну вот, а ты тут еще на учительницу наговариваешь! - воскликнул пала. Это ведь такая же
задача, как на дом задана! Значит, учительница объясняла, как решать такие задачи.
- Где же, - говорю, - такая? Там про плотников, которые строили дом, а здесь про каких-то
жестянщиков, которые делали ведра.
- Эх, ты! - говорит папа. - В тоий задаче нужно было узнать, во сколько днеий двадцать пять
плотников построят восемь домов, а в этоий нужно узнать, во сколько шесть жестянщиков
сделают тридцать шесть ведер. Обе задачи решаются одинаково.
Папа принялся объяснять, как нужно сделать задачу, но у меня уже все в голове спуталось, и я
совсем ничего не понимал.
- Экиий ты бестолковыий! - рассердился наконец папа. - Ну разве можно таким бестолковым быть!
Моий папа совсем не умеет объяснять задачи. Мама говорит, что у него нет никаких
педагогических способностеий, то есть он не годится в учителя. Первые полчаса он объясняет
спокоийно, а потом начинает нервничать, а как только он начинает нервничать, я совсем
перестаю соображать и сижу на стуле, как деревянныий чурбан.
- Но что же тут непонятного? - говорит папа. - Кажется, все понятно.
Когда папа видит, что на словах никак не может объяснить, он берет лист бумаги и начинает
писать.
- Вот, - сказал он. - Ведь это все просто. Смотри, какоий будет первыий вопрос.
Он записал вопрос на бумажке и сделал решение.
- Это понятно тебе?
По правде сказать, мне совсем ничего не было понятно, но я до смерти уже хотел спать и
поэтому сказал:
- Понятно.
- Ну вот, наконец-то! - обрадовался папа - Думать надо как следует, тогда все будет попятно. Он
решил на бумажке второий вопрос:
- Понятно?
- Понятно, - говорю я.
- Ты скажи, если непонятно, я еще объясню.
- Нет, понятно, понятно.
Наконец он сделал последниий вопрос. Я списал задачу начисто в тетрадку и спрятал в сумку.
- Кончил дело - гуляий смело, - сказала Лика.
- Ладно, я с тобоий завтра поговорю! - проворчал я и пошел спать.
Глава третья
За лето нашу школу отремонтировали. Стены в классах за ново побелили, и были они такие
чистенькие, свежие, без единого пятнышка, просто любо посмотреть. Все было как новенькое.
Приятно все-таки заниматься в таком классе! И светлеий кажется, и привольнеий, и даже, как бы
это сказать, на душе веселеий.
И вот на следующиий день, когда я пришел в класс, то увидел, что на стене рядом с доскоий
нарисован углем морячок. Он был в полосатоий тельняшке, брюки клеш развевались по ветру, на
голове - бескозырка, во рту - трубка, и дым из нее кольцами поднимался кверху, как из
пароходноий трубы. У морячка был такоий залихватскиий вид, что на него нельзя было без смеха
смотреть.
- Это Игорь Грачев нарисовал, - сообщил мне Вася Ерохин. - Только, чур, не выдавать!
- Зачем же мне выдавать? - говорю я. Ребята сидели за партами, любовались морячком,
посмеивались и отпускали разные шуточки:
- Морячок с нами будет учиться! Вот здорово! Перед самым звонком прибежал в класс Шишкин.
- Видел морячка? - говорю я и показываю на стену. Он взглянул на него.
- Это Игорь Грачев нарисовал, - сказал я. - Только не выдавать.
- Ну ладно, сам знаю! Ты по русскому упражнение сделал?
- Конечно, сделал, - ответил я. - Что же я, с несделанными уроками буду в класс приходить?