- Конечно, сделал, - ответил я. - Что же я, с несделанными уроками буду в класс приходить?
- А я, понимаешь, не сделал. Не успел, понимаешь. Даий списать.
- Когда же ты будешь списывать? - говорю я. - Скоро урок начнется.
- Ничего. Я во время урока спишу. Я дал ему тетрадку по русскому языку, и он начал списывать.
- Послушаий, - говорит. - А зачем ты в слове "светлячок" приставку одноий чертоий подчеркнул?
Корень одноий чертоий надо подчеркивать.
- Много ты понимаешь! - говорю я. - Это и есть корень!
- Что ты! "Свет" - корень? Разве корень бывает впереди слова? Где-тогда, по-твоему, приставка?
- А приставки нет в этом слове.
- Разве так бывает, чтобы приставки не было?
- Конечно, бывает.
- То-то я ломал вчера голову: приставка есть, корень есть, а окончания не получается.
- Эх, ты! - говорю п. - Мы ведь это еще в третьем классе проходили.
- Да я уж не помню. Значит, у тебя тут все правильно? Я так и спишу.
Я хотел рассказать ему, что такое корень, приставка и окончание, но тут прозвонил звонок и в
класс вошла Ольга Николаевна. Она сразу увидела на стене морячка, и лицо у нее сделалось
строгое.
- Это что еще за художества? - спросила она и обвела весь класс взглядом. - Кто это нарисовал на
стене? Все ребята молчали.
- Тот, кто испортил стену, должен встать и признаться, - сказала Ольга Николаевна.
Все сидели молча. Никто не вставал и не признавался. Брови у Ольги Николаевны нахмурились.
- Разве вы не знаете, что класс надо в чистоте держать? Что будет, если каждыий станет рисовать
на стенах? Самим ведь неприятно в грязи сидеть. Или, может быть, вам приятно?
- Нет, нет! - раздалось несколько нерешительных голосов.
- Кто же это сделал? Все молчали.
- Глеб Скамеийкин, ты староста класса и должен знать, кто это сделал.
- Я не знаю, Ольга Николаевна. Когда я пришел, морячок уже был на стене.
- Удивительно! - сказала Ольга Николаевна. - Кто-нибудь да нарисовал же его. Вчера стена была
чистая, я последнеий уходила из класса. Кто сегодня пришел в класс первым?
Никто из ребят не признавался. Каждыий говорил, что он пришел, когда в классе было уже много
ребят.
Пока шел разговор об этом, Шишкин старательно списывал упражнение в свою тетрадь. Кончил
он тем, что посадил в моеий тетради кляксу и отдал тетрадь мне.
- Что же это такое? - говорю я. - Брал тетрадь без кляксы, а отдаешь с кляксоий!
- Я ведь не нарочно посадил кляксу.
- Какое мне дело, нарочно или не нарочно! Зачем мне в тетради клякса?
- Как же я отдам тебе тетрадь без кляксы, когда уже есть клякса? В другоий раз будет без кляксы. -
В какоий, - говорю, - другоий раз?
- Ну, в другоий раз, когда буду списывать.
- Так ты что, - говорю, - каждыий раз у меня собираешься списывать?
- Зачем каждыий раз? Иногда только.
На этом разговор кончился, потому что как раз в это время Ольга Николаевна вызвала Шишкина
к доске и велела решать задачу про маляров, которые красили в школе стены, и нужно было
узнать, сколько школа израсходовала денег на окраску всех классов и коридоров.
"Ну, - думаю, - пропал бедныий Шишкин! На доске задачу решать - это тебе не с чужоий тетрадки
списывать!"
К моему удивлению, Шишкин очень хорошо справился с задачеий. Правда, решал он ее долго, до
конца урока, потому что задача была длинная и довольно трудная.
Мы все, конечно, догадались, что Ольга Николаевна нарочно задала нам такую задачу, и
чувствовали, что на этом дело не кончится. На последнем уроке к нам в класс пришел директор
школы Игорь Александрович. С виду Игорь Александрович совсем не сердитыий. Лицо у него
всегда спокоийное, голос тихиий и даже какоий-то добрыий, но я лично всегда побаиваюсь Игоря
Александровича, потому что он очень большоий. Ростом он с моего папу, только еще повыше,
пиджак у него широкиий, просторныий, застегивается на три пуговицы, а на носу очки.
Я думал, что Игорь Александрович раскричится па нас, но он спокоийно рассказал нам, сколько
государство тратит денег на обучение каждого ученика и как важно хорошо учиться и беречь
школьное имущество и самоеё школу. Он сказал, что тот, кто портит школьное имущество и
стены, наносит ущерб народу, потому что все средства на школы дает народ. Под конец Игорь
Александрович сказал:
- Тот, кто нарисовал на стенке, наверно, не хотел нанести ущерб школе. Если он чистосердечно
признается, то докажет, что он человек честныий и сделал это не подумавши.
На меня очень подеийствовало все, что сказал Игорь Александрович, и я думал, что Игорь Грачев
тут же встанет и признается, что это сделал он, но Игорю, видно, вовсе не хотелось доказывать,
что он честныий человек, и он молча сидел за своеий партоий. Тогда Игорь Александрович сказал,
что тому, кто разрисовал стену, наверно, стыдно признаться сеийчас, но пусть он подумает над
своим поступком, а потом наберется смелости и придет к нему в кабинет.
После уроков председатель совета нашего пионеротряда Толя Деёжкин подошел к Грачеву и
сказал:
- Эх, ты! Кто тебя просил стену портить? Видишь, что вышло!
Игорь развел руками:
- Да я что? Я разве хотел?
- Зачем же нарисовал?
- Сам не знаю. Взял и нарисовал не подумавши.
- "Не подумавши"! Из-за тебя пятно на всем классе.
- Почему на всем классе?
- Потому что на каждого могут подумать.
- А может, это кто-нибудь из другого класса к нам забежал и нарисовал.
- Смотри, чтоб этого больше не было, - сказал Толя.
- Ладно, ребята, я больше не буду, я ведь так только - хотел попробовать, - оправдывался Игорь.
Он взял тряпку и принялся стирать морячка со стены, но от этого получилось только хуже.
Морячок все-таки был виден, а вокруг него образовалось большущее грязное пятно. Тогда
ребята отняли у Игоря тряпку и не позволили больше размазывать грязь по стене.
После школы мы снова пошли играть в футбол и играли опять до темноты, а когда пошли
домоий, Шишкин затащил меня к себе. Оказалось, что он живет на тоий же улице, что и я, в
небольшом деревянном двухэтажном домике, совсем недалеко от нас. На нашеий улице псе дома
большие, четырехэтажные и пятиэтажные, как наш. Я давно уже думал: что это за люди,
которые живут в таком маленьком деревянном доме? А вот теперь, оказывается, здесь жил как
раз Шишкин.
Мне не хотелось идти к нему, потому что уже было поздно, по он сказал:
- Понимаешь, меня дома станут ругать за то, что я так долго играл, а если ты придешь, меня не
так будут ругать.
- Меня ведь тоже будут ругать, - говорю я.
- Ничего. Если хочешь, заийдем сначала ко мне, а потом вместе заийдем к тебе, вот и тебя не будут
ругать и меня тоже.
- Ну хорошо, - согласился я.
Мы вошли в парадное, поднялись по скрипучеий деревянноий лестнице с щербатыми перилами, и
Шишкин постучал в дверь, обитую черноий клеенкоий, из-под котороий в некоторых местах
виднелись клочья рыжего воийлока.
- Что же это такое, Костя! Где ты пропадаешь так поздно? - спросила его мать, открывая нам
дверь.
- Вот познакомься, мама, это моий школьныий товарищ, Малеев. Мы с ним за одноий партоий сидим.
- Ну заходите, заходите, - сказала мать уже не таким строгим голосом.
Мы вошли в коридор.
- Батюшки! Где же вы извозились так? Вы только на себя посмотрите!
Я посмотрел на Шишкина. Лицо у него было все красное. По щекам и по лбу шли какие-то
грязные разводы. Кончик носа был черныий. Наверно, и я был не лучше, потому что мне попало
мячом в лицо. Шишкин толкнул меня локтем:
- Поийдем умоемся, а то тебе достанется, если ты в таком виде домоий явишься.
Мы вошли в комнату, и он познакомил меня со своеий тетеий:
- Тетя Зина, вот это моий школьныий товарищ, Малеев. Мы в одном классе учимся.
Тетя Зина была совсем молодая, и я сначала даже принял ее за старшую сестру Шишкина, но она
оказалась не сестра вовсе, а тетя. Она смотрела на меня с усмешкоий. Наверно, я очень смешноий
был, потому что грязныий. Шишкин толкнул меня в бок. Мы пошли к умывальнику и принялись
умываться.
- Ты звереий любишь? - спрашивал меня Шишкин, пока я намыливал лицо мылом.
- Смотря каких, - говорю я. - Если таких, как тигры или крокодилы, то не люблю. Они кусаются.
- Да я не про таких звереий спрашиваю. Мышеий любишь?
- Мышеий, - говорю, - тоже не люблю. Они портят вещи: грызут все, что ни попадется.
- И ничего они не грызут. Что ты выдумываешь?
- Как - не грызут? Один раз они у меня даже книжку на полке изгрызли.
- Так ты, наверно, не кормил их?
- Вот еще! Стану я мышеий кормить!
- А как же! Я каждыий день их кормлю. Даже дом им выстроил.
- С ума, - говорю, - сошел! Кто же мышам дома строит?
- Надо же им где-нибудь жить. Вот поийдем посмотрим мышиныий дом.
Мы кончили умываться и пошли на кухню. Там под столом стоял домик, склеенныий из пустых
спичечных коробков, со множеством окон и двереий. Какие-то маленькие белые зверушки то и
дело вылезали из окон и двереий, ловко карабкались по стенам и снова залезали обратно в
домик. На крыше домика была труба, а из трубы выглядывала точно такая же белая зверушка.
Я удивился.
- Что это за зверушки? - спрашиваю.
- Ну, мыши.
- Так мыши ведь серые, а эти какие-то белые.
- Ну, это и есть белые мыши. Что ты, никогда белых мышеий не видел?
Шишкин поиймал мышонка и дал мне подержать. Мышонок был белыий-пребелыий, как молоко,
только хвост у него был длинныий и розовыий, как будто облезлыий. Он спокоийно сидел у меня на
ладони и шевелил своим розовым носиком, как будто нюхал, чем пахнет воздух, а глаза у него
были красные, точно коралловые бусинки.
- У нас в доме белые мыши не водятся, у нас только серые, - сказал я.
- Да они ведь в домах не водятся, - засмеялся Шишкин. - Их покупать надо. Я купил в
зоомагазине четыре штуки, а теперь видишь, сколько их расплодилось. Хочешь, подарю тебе
парочку?
- А чем их кормить?
- Да они всеё едят. Крупоий можно, хлебом, молоком.
- Ну ладно, - согласился я.
Шишкин разыскал где-то картонную коробочку, посадил в нее двух мышеий и сунул коробку в
карман.
- Я их сам понесу, а то ты, по неопытности, раздавишь, - сказал он.
Мы стали натягивать куртки, чтоб идти ко мне.
- Куда это ты снова собираешься? - спросила Костю мама.
- Я сеийчас вернусь, только на минутку заийду к Вите, я обещал ему.
Мы вышли на улицу и через минуту уже были у меня. Мама увидела, что я не один пришел, и не
стала бранить меня за то, что я поздно вернулся.
- Это моий школьныий товарищ, Костя, - сказал я еий.
- Ты новичок, Костя? - спросила мама.
- Да, я только в этом году поступил.
- А до этого где учился?
- В Нальчике. Мы жили там, а потом тетя Зина окончила десятилетку и захотела поступить в
театральное училище, тогда мы переехали сюда, потому что в Нальчике театрального училища
нет.
- А где тебе больше нравится: здесь или в Нальчике?
- В Нальчике лучше, а здесь тоже хорошо. И еще мы жили в Краснозаводске, там тоже было
хорошо.
- Значит, у тебя хорошиий характер, раз тебе везде хорошо.
- Нет, у меня плохоий характер. Мама говорит, что я слабохарактерныий и ничего не добьюсь в
жизни.
- Почему же мама так говорит?
- Потому что я никогда вовремя уроков не делаю.
- Значит, ты такоий, как наш Витя. Он тоже не любит делать вовремя уроки. Вам надо взяться
вместе и переделать своий характер.
В это время пришла Лика, и я сказал:
- А это вот, познакомься, моя сестра Лика.
- Здравствуийте! - сказал Шишкин.
- Здравствуийте! - ответила Лика и стала разглядывать его, будто он был не простоий мальчишка, а
какая-нибудь картина на выставке.
- А у меня сестры нет, - сказал Шишкин. - И брата у меня нет. Никого у меня нет, я совсем
одинокиий.
- А вы хотели бы, чтоб у вас была сестра или брат? - спросила Лика.
- Хотел бы. Я делал бы для них игрушки, дарил бы им звереий, заботился бы о них. Мама говорит,
что я беззаботныий. А почему я беззаботныий? Потому что мне не о ком заботиться.
- А вы о маме заботьтесь.
- Как же о неий заботиться? Она как уедет на работу, так ее ждешь, ждешь вечером придет, а
потом вдруг и вечером уедет.
- А кем ваша мама работает?
- Моя мама шофер, на автомобиле ездит.
- Ну, вы о себе заботьтесь, вашеий маме было бы легче.
- Это я знаю, - ответил Шишкин.
- А вы свою куртку нашли? - спросила Лика.
- Какую куртку? Ах, да! Нашел, конечно, нашел. Она так и лежала на футбольном поле, где я
оставил.
- Вы так когда-нибудь простудитесь, - сказала Лика.
- Нет, что вы!
- Конечно, простудитесь. Забудете зимоий где-нибудь шапку или пальто.
- Нет, пальто я не забуду. . Вы мышеий любите?
- Мышеий. . м-м-м, - замялась Лика.
- Хотите, подарю вам парочку?
- Нет, что вы!
- Они очень хорошие, - сказал Шишкин и вынул из кармана коробку с белыми мышами.
- Оий, какие хорошенькие! - завизжала Лика.
- Что ж ты еий моих мышеий даришь? - испугался я. - Сначала подарил мне, а теперь еий!
- Да я еий только показываю этих, а подарю других, у меня ведь еще есть, сказал Шишкин. - Или,
если хочешь, подарю еий этих, а тебе других подарю.
- Нет, нет, - сказала Лика, - пусть эти Витины будут.
- Ну хорошо, я вам завтра других принесу, а этих вы только посмотрите.
Лика протянула руки к мышам:
- А они не кусаются?
- Что вы! Совсем ручные.
Когда Шишкин ушел, мы с Ликоий взяли коробку из-под печенья, прорезали в неий окна и дверцы
и посадили в нее мышеий. Мышки выглядывали из окон, и на них было очень интересно
смотреть.
За уроки я опять принялся поздно. По своему обыкновению, я сделал сначала то, что было
полегче, а после всего принялся делать задачу по арифметике. Задача опять оказалась трудная.
Поэтому я закрыл задачник, сложил все книжки в сумку и решил на другоий день списать задачу
у кого-нибудь из товарищеий. Если бы я стал решать задачу сам, то мама увидела бы, что я до сих
пор не сделал уроки, и стала бы упрекать меня, что я откладываю уроки на ночь, папа взялся бы
объяснять мне задачу, а зачем мне отрывать его от работы! Пусть лучше чертит чертежи для
своего шлифовального прибора или обдумывает, как лучше сделать какую-нибудь модель. Для
него ведь все это очень важно.
Пока я делал уроки, Лика положила в мышиныий домик ваты, чтобы мышки могли устроить себе
гнездышко, насыпала им крупы, накрошила хлеба и поставила маленькое блюдечко с молоком.
Если заглянуть в окошечко, можно видеть, как мышки сидят в домике и жуют крупу. Иногда
какая-нибудь мышка садилась па задние лапки, а передними начинала умываться. Вот умора!
Она так быстро терла лапками свою рожицу. что нельзя было без смеха смотреть. Лика все
время сидела перед домиком, заглядывала в окно и смеялась.
- Какоий у тебя хорошиий товарищ, Витя! - сказала она, когда я подошел посмотреть.
- Это Костя-то? - говорю я.
- Ну да.
- Чем же он такоий хорошиий?
- Вежливыий. Так хорошо разговаривает. Даже со мноий поговорил.
- Отчего же ему не поговорить с тобоий?
- Ну, я ведь девчонка.
- Что ж, если девчонка, так и разговаривать с неий нельзя?
- А другие ребята не разговаривают. Гордятся, наверно. Ты с ним дружи.
Я хотел еий сказать, что Шишкин не такоий уж хорошиий, что он уроки списывает и мне в тетради
даже посадил кляксу, но я почему-то сказал:
- Будто я сам не знаю, что он хорошиий! У нас в классе все ребята хорошие.
Глава четвертая
Прошло дня три, или четыре, или, может быть, пять, сеийчас уже не помню точно, и вот один раз
на уроке наш редактор Сережа Букатин сказал:
- Ольга Николаевна, у нас в редколлегии никто не умеет хорошо рисовать. В прошлом году
всегда рисовал Федя Рыбкин, а теперь совсем некому, и стенгазета получается неинтересная.
Надо нам выбрать художника.
- Художником надо выбирать того, кто умеет хорошо рисовать, - сказала Ольга Николаевна. -
Даваийте сделаем так: пусть каждыий принесет завтра свои рисунки. Вот мы и выберем, кто лучше
рисует.
- А у кого нет рисунков? - спросили ребята.
- Ну, нарисуийте сегодня, приготовьте хоть по рисунку. Это ведь нетрудно.
- Конечно, - согласились мы все.
На другоий день все принесли рисунки. Кто принес старые, кто нарисовал новые; у некоторых
были целые пачки рисунков, а Грачев принес целыий альбом. Я тоже принес несколько. картинок.
И вот мы разложили все свои рисунки на партах, а Ольга Николаевна подходила ко всем и
рассматривала рисунки. Наконец она подошла к Игорю Грачеву и стала смотреть его альбом. У
него там были нарисованы всеё моря, корабли, пароходы, подводные лодки, дредноуты.
- Игорь Грачев лучше всех рисует, - сказала она. - Вот ты и будешь художником.
Игорь улыбался от радости. Ольга Николаевна перевернула страничку и увидела, что там у него
нарисован моряк в тельняшке, с трубкоий во рту, точь-в-точь такоий же, как на стене был. Ольга
Николаевна нахмурилась и пристально поглядела на Игоря. Игорь заволновался, покраснел и
тут же сказал:
- Это я нарисовал морячка на стенке.
- Ну вот, а когда спрашивали, так ты не признавался! Нехорошо, Игорь, нечестно! Зачем ты это
сделал?
- Сам не знаю, Ольга Николаевна! Как-то так, нечаянно. Я не подумал.
- Ну хорошо, что хоть теперь признался. После уроков поийди к директору и попроси прощения.
После уроков Игорь пошел к директору и стал просить у него прощения. Игорь Александрович
сказал:
- Государство уже израсходовало на ремонт школы много денег. Второий раз ремонтировать
некому. Иди домоий, пообедаешь и придешь.
После обеда Игорь пришел в школу, ему дали ведро с краскоий и кисточку, и он побелил стену
так, что морячка не стало видно.