– Чего ты? – спросил я. – Чего разорался? Можешь помолчать немного. У меня и так в ушах сильно звенит.
– Ты зачем меня сюда притащил?
– Подожди, сейчас все скажу.
– Ты меня специально сюда притащил, чтобы вот эти железки мне на руки нацепить?
– Стой смирно, а то я могу случайно нажать на курок.
– Ты меня кинул!
– Ну и что?
– Нет никакой «Феррари»?!!
– Откуда она возьмется в лесу, сам подумай.
– Я не смогу поездить на ней?!!
– Как-нибудь в другой раз.
– Ты обещал мне, что я буду водить «Феррари»!
В отчаянии он пнул ногой ствол дерева и тут же скривился от боли. На секунду я даже подумал, что все-таки придется, наверное, выстрелить в него. Он никак не мог успокоиться. Я даже не представлял, до какой степени для него все это было серьезно. Пистолет его уже практически не волновал. Он продолжал колотить ногами мой джип, и я начал серьезно волноваться, что он сломает либо ноги, либо машину.
– Эй, кончай! – крикнул я ему. – Завязывай. Ехать пора.
– Да пошел ты! – закричал он, поворачиваясь ко мне. – Козел!
В глазах у него блестели настоящие слезы.
– Я из-за тебя ноги промочил!
Он продолжал ругаться без остановки, поэтому в конце концов я вынужден был достать клейкую ленту и заклеить ему рот. Не мог же я слушать его бесконечно.
Впрочем, довольно скоро выяснилось, что лучше мне было этого не делать.
Как только мы выехали на Кольцевую, он начал издавать странные звуки. В детстве в деревне у бабушки я слышал такие звуки, когда закипал ее старый медный самовар. Сначала в него надо было накидать всяких щепочек, которые мы с двоюродным братом собирали по всему двору, а потом он начинал пыхтеть, окутавшись горьким дымом. Саша-Мерседес теперь пыхтел почти так же. Сидел со скованными руками и заклеенным ртом на переднем сидении моего джипа и пыхтел как бабушкин самовар.
В начале я решил не обращать на него внимания. Он и так мне уже всю плешь переел. То отказывался ехать, то проваливался под лед, то бампер мне чуть не погнул из-за того, что я кинул его насчет «Феррари». А как, спрашивается, мне было утащить его из этого паршивого магазина?!! Так нет, ему и этого было мало! Теперь он задумал пыхтеть. Ненависть с каждой минутой закипала во мне все сильнее.
Однако он не ограничился одним самоварным пыхтением. Видимо, для того, чтобы разозлить меня по настоящему, он скоро начал выкатывать глаза. На мгновение затихал, поворачивался ко мне, чтобы я лучше видел, а потом выкатывал белки, красные как у негра. Не знаю, как он сумел их так налить кровью, но мне было ужасно противно.
– Ты кончишь, блин, свой цирк или нет?!! – в итоге заорал я.
На моем месте любой бы так закричал. Всякому терпению есть конец. Кому будет приятно все это видеть?
– Кончай, я тебе говорю! Если не перестанешь, я тебя монтировкой по башке тресну.
Но он по-прежнему вертел головой и мычал что-то через клейкую ленту.
– Заткнись! Ты меня достал, идиот!
Я уже не знал, что с ним делать. Бить его монтировкой я бы, разумеется, не решился. Ему и так сегодня не повезло. К тому же кровь, наверное, испачкала бы сиденье.
Наконец он стал затихать, и я подумал: «Ну, слава Богу». Ехать оставалось не больше пятнадцати минут.
Чуть-чуть помолчав, он вдруг захрипел и начал заваливаться на бок. Причем как раз на тот бок, где сидел я. Он навалился на меня всем телом, и мы едва не въехали в задницу темно-синей «восьмерки». Не знаю, как я сумел удержать руль. Меня прошибло таким потом, как будто я в шубе вошел в парную.
– Ты что, сдурел?!! – заорал я, притормаживая у обочины. – Совсем обалдел, что ли?!!
Он никак не отреагировал и продолжал лежать на моем плече. Чтобы оттолкнуть его, мне пришлось изрядно напрячься.
– Ты чего? – сказал я, когда его башка глухо стукнулась о стекло. – Ты меня слышишь?
Он бессмысленно таращил глаза, практически не подавая признаков жизни.
– Эй, ты чего? – я вдруг забеспокоился. – У тебя все нормально?
Он так же тупо смотрел то ли на меня, то ли в пространство.
– Ты меня слышишь?
Он не отвечал.
– Ты как себя чувствуешь?
И вдруг я понял, что он умирает. Я увидел это в его глазах.
Вообще-то, я много чего не ожидал сегодня утром, но вот к этому, честно сказать, я точно не был готов. На сто процентов не был готов. На миллион процентов. На миллиард, если хотите.
* * *– Ты что, не можешь дышать? – заорал я как сумасшедший. – Дышать не можешь? Эй, ты слышишь меня?!!
Я изо всех сил треснул его по щеке.
– Смотри на меня! Что с тобой?!! Ты меня видишь?
Он попытался поймать меня в фокус, но я понял, что ему это не удается. Он ускользал от меня.
– Дыши! – закричал я и сорвал с его лица клейкую ленту. – Дыши! Давай, дыши! Дыши глубже!
Лента оторвалась с таким ужасным треском, что мне показалось будто вместе с ней отошел кусок кожи. Однако Саша-Мерседес даже не вздрогнул. Судя по всему, он уже почти не соображал, что с ним происходит.
– Астма, – просипел он. – Пластырь… Нельзя… Аллергия…
– У тебя астма? – закричал я. – Астма? Чего же ты раньше не предупредил?
Идиотский, конечно, вопрос, но у меня в этот момент у самого крыша чуть не поехала. В мои планы никак не входило убийство.
– Эй! Эй! – продолжал кричать я. – Не отключайся! Слушай меня!
Он захрипел и снова выкатил налитые кровью белки.
– Лекарство! У тебя должно быть какое-нибудь лекарство! Чем ты лечишься? Ты слышишь меня?
– В магазине… – прошипел он. – Киря знает…
Вот это был уже настоящий косяк. Насколько я понимал, без лекарства он должен был скоро загнуться, и тогда его смерть оставалась полностью на моей совести. Впрочем, совесть была тут не самая крупная проблема. Куда я потом дену его труп? Вот от чего у меня мгновенно взмокло подмышками. А с другой стороны, что я мог сказать Кире? «Ты знаешь, у нас вышел небольшой косячок. Я твоему боссу залепил рот клейкой лентой, и он теперь помирает. Быстрее покажи, где у него тут лекарство». Так, что ли, я должен был ему сказать?
– Слушай, – опять закричал я. – Как оно называется, это лекарство? Ты мне скажи. Может, в аптеке купим?
Но он больше не отзывался. Просто закатывал глаза и сипел как испорченный электрический чайник. У меня от одного этого звука по коже пробивал мороз. Откуда мне было знать, что теперь делать? Я в реанимации не работал.
– Киря знает, – снова вдруг просипел он. – У Кири спроси… Помоги мне…
Вот так получилось, что я должен был спасать его жизнь. Причем времени оставалось явно не много.
* * *– А где он? – сразу спросил меня Киря. – Где ты его оставил?
Лично я на его месте вряд ли стал бы так глубоко интересоваться географией.
– Ты давай, лекарство тащи! Ему уже совсем плохо.
– Вот оно, – сказал он, появляясь через минуту из подсобки. – Я поеду с тобой. Где у тебя машина?
Оп! Это был еще один поворот, к которому я опять оказался не готов.
– Подожди, подожди. Куда ты собрался?
– Еду с тобой. Пошли скорей.
– Никуда ты не едешь.
Не мог же я позволить ему выйти из ворот рынка и увидеть его драгоценного Сашу-Мерседеса в моей машине без сознания, с окровавленным лицом и в наручниках из «Детского мира». Представляю, во что бы он тогда превратил мою физиономию. Да и не только физиономию скорее всего.
– Как это я не еду? А ну-ка, пошли быстрей.
– Да иди ты в задницу! Будешь еще мне указывать!
Он опешил, явно не ожидая такой реакции. Что там он! Я сам ее не ожидал. А что еще мне оставалось делать?
– Чего? – наверное, ему показалось, будто он неправильно меня понял.
Ну что ж, я не гордый. Могу повторить.
– Пошел ты в жопу, козел! Командовать будешь в морге!
Насчет морга я, кажется, перебрал. Впрочем, сейчас важно было не дать ему опомниться. Тем более, что лекарство он все еще держал у себя в руке.
– Давай мне его сюда!
– Что ты сказал? Ты меня назвал козлом?
– А кого же еще? Ты и есть натуральный козел. Только еще к тому же тупой в придачу. Потому что, если бы ты не был тупым, ты бы давно уже отдал мне это лекарство и не приставал бы со своими тупыми вопросами.
– Ну, вонючка, пришел тебе пиздец! – замычал он, наконец опомнившись.
Я понял, что наступает самый критический момент. Проиграть сейчас означало проиграть все.
– Только попробуй, – как можно более спокойно сказал я. – Тогда твой босс загнется через двадцать минут, и хрен я тебе скажу, где его искать. А потом за его смерть спросят с тебя. Потому что ты, козел, принял неверное решение. Думаю, Николай Николаич не спустит Сашину смерть тебе так легко. За базар придется ответить. Так что лучше давай сюда это долбаное лекарство, а сам отойди за прилавок. И чтобы я тебя видел, козел.
Я затаил дыхание, ожидая его реакции. Моя жизнь была теперь полностью в его руках. На широком, покрытом толстым слоем мяса лице нельзя было ничего прочитать. Надо быть мясником, чтобы читать по таким лицам.
– А почему я не могу поехать с тобой? – наконец разродился он от своих сомнений.
Это был хороший вопрос. По крайней мере, для меня. Он означал, что я уйду отсюда своим ходом. В том смысле, что меня не вынесут ногами вперед.
– Потому что я не хочу.
Теперь мне можно было куражиться сколько влезет. Этот бегемот спасовал. К счастью для меня, он боялся начальства. Впрочем, я об этом уже, кажется, говорил.
– А почему?
Он пытался соблюсти приличия. Видимо, ему было важно оправдаться перед самим собой. Но я решил, что не сегодня, и точно не за мой счет. Я не испытывал к нему жалости.
– Потому что ты просто шестерка. А я пускаю в свою машину только нормальных людей. Шестерки должны стоять на подхвате. Они не ездят в моей машине. Они шестерят. Достаточно того, что я трачу время на твоего босса. Потому что, в принципе, это вообще не мое дело. Такими вещами должна заниматься «Скорая помощь». Давай сюда эту дрянь…
Я снова хотел назвать его «козлом», но на этот раз удержался. Кто его знает, насколько сильно он боялся начальства.
Когда он передавал свой синий флакончик, мне все-таки удалось прочитать кое-что на его лице. На нем было написано, что это не последняя наша встреча. Не очень ясно написано, но я сумел разобрать. Даже на таких лицах сквозь мясо иногда кое-что проступает.
* * *– Ну как? – спросил я у Саши, когда он немного пришел в себя. – Получшело?
– Я думал – уже все, – еле слышно прошептал он. – Так сильно еще никогда не было.
– Длинный коридор видел? Яркий свет и белая дверь в конце?
– Ни хрена я не видел.
– Не ругайся, – сказал я.
– Почему? – он так удивился, что даже смог нормально держать голову.
– Когда ты ругаешься, от тебя ангел улетает. Плачет и улетает.
– Да? – он вытаращился на меня, как будто услышал глас Божий.
– Точно. Возвращается только, когда ты больше не материшься.
– Правда? А ты откуда знаешь?
– Один человек сказал. Он в церкви работает.
Не мог же я ему признаться, что я это сам сейчас выдумал. Так просто на ум вдруг пришло.
– Нет, я ничего не видел, – снова сказал он и опустил голову на спинку сиденья.
– А тебя как в армию-то забрали с твоей астмой?
– У меня ее не было тогда.
– Потом, что ли, заболел?
– Но. Когда ногу этой весной сломал, в травматологии обкололи какой-то… херней.
Прежде чем сказать последнее слово, он на секунду запнулся и посмотрел на меня.
– Слышь, ты правду сказал насчет матерщины?
– Что ангел от тебя улетает?
– Но.
– Сто процентов верняк. Мне очень надежный человек по секрету сказал. А когда ангел улетает, ты остаешься совсем беззащитный.
– Теперь понятно, – еле слышно пробормотал он.
– Что тебе понятно?
– Да я тут все думал, почему со мной вся эта… – он снова запнулся, – ерунда происходит.
– Какая ерунда?
– Не везет мне. Только начинает масть вроде идти, и тут – хоп! обязательно какой-нибудь косяк вылезает. То ногу сломаю, то астму вдруг подцеплю, а теперь еще ты, блин, со своей пушкой…
Он опять на секунду задумался и тревожно посмотрел на меня.
– А «блин» можно говорить? Или все равно улетает?
Вид у него был очень обеспокоенный.
– «Блин» говорить можно, – разрешил я.
– Хорошо, – он облегченно вздохнул. – А то я думал совсем ни фига нельзя.
– Так откуда у тебя астма?
– Говорю тебе, в больнице не тот какой-то укол воткнули. Ну и началась аллергия. А потом в астму все перешло.
– Ты же молодой совсем.
– А ты думал астмой только старики болеют? – он усмехнулся. – Мне рассказывали у одних знакомых трехлетний пацан умер.
– Да ты что?
– Серьезно. В два года заболел, а в три уже умер.
– Ни фига себе.
– Так что зря ты мне этой штукой рот залепил. У меня от нее началась аллергия.
– Я не знал.
– И рожа вся в крови.
Он поднес руки к лицу и осторожно потрогал губы.
– Ты бил меня, что ли?
– Нет… это… – я не сразу нашелся, что ему ответить. – Лента так сильно прилипла.
– С кожей оторвал, на фиг.
– Так получилось.
У меня почему-то выходило будто я перед ним оправдываюсь.
– Ну, и что теперь делать-то будем? – сипло сказал он. – Ты зачем все это затеял?
– Что? – переспросил я, хотя прекрасно его расслышал.
– На фига ты устроил весь этот шухер?
– Мне бабки нужны, – сказал я после небольшой паузы.
– Бабки? Это понятно. Бабки всем нужны. И ты надумал меня похитить?
– Что-то вроде того.
– Круто. Меня еще никто не похищал. И сколько тебе надо?
– Мне надо… – я снова запнулся. – Мне надо пятьдесят штук.
– Зелеными? – уточнил он.
– Да.
– Круто. А где я столько возьму?
– Не знаю. У тебя магазин…
– С этого магазина я получаю десять процентов. Остальное идет Николай Николаичу.
– Ну, он пусть заплатит.
– Ему дешевле будет нас обоих с тобой завалить.
– Ну, я не знаю тогда. Что-то надо придумать… Короче, это не мои проблемы. Ты называешь мне телефон, а я звоню туда и прошу бабки.
– Вот так вот?
– Именно так.
– А если я сейчас открою дверцу и просто уйду?
– Тогда я выстрелю тебе в голову.
Он внимательно посмотрел мне в глаза.
– Правда выстрелишь?
– На сто процентов не знаю. Но можно проверить. Ты азартный?
Он слизнул кровь с верхней губы.
– Не настолько.
– Хорошо, – сказал я.
– Чего уж хорошего. А почему, интересно, Киря с тобой не пошел?
– Он собирался.
– Да? Ну и что?
– Я его не взял.
– И он тебя послушал?
– Не сразу.
– А ты, оказывается, крутой, – усмехнулся Саша. – Кирю обычно трудно уговорить.
– К каждому нужен индивидуальный подход.
– К нему лучше подходить сзади, и с ломом в правой руке.
– Есть и другие способы.
– Он тебя убьет.
– Я уже понял.
– Нет, он серьезно тебя убьет. Насмерть.
– Для этого ему придется сначала меня найти.
– Он от тебя теперь не отстанет.
– Ничего. Как-нибудь переживем.
– А тебе зачем столько бабок?
Он задавал слишком много вопросов.
– Хочу свой бизнес открыть.
– Зря ты не пошел ко мне на рынок работать. Я бы и так тебе хорошо платил. А теперь Киря тебя убьет.
– Я это уже слышал.
Сначала я планировал заклеить ему глаза, чтобы он не видел дороги. Но потом просто откинул спинку его сиденья и набросил ему на голову свою куртку.
– Лежи смирно, а то она упадет.
– Мне-то какое дело. Пусть падает, – глухо пробурчал он из-под куртки.
– Тогда я не смогу тебя отпустить.
– Убьешь, что ли?
– Еще не знаю. На эту тему я не думал пока… Просто не смогу отпустить.
– Так у тебя никакой жратвы не хватит. Ты сколько меня собираешься держать?
– Не знаю еще. Это не от меня зависит.
– Понятно, – сказал он. – Слышь!
– Что?
– Спасибо тебе.
– За что? – удивился я.
– За то, что глаза мне не заклеил. Все брови потом на хрен бы оторвал. Ты ведь хотел, спорим?
Он помолчал, но потом из-под куртки снова раздался его голос:
– Слушай, а «на хрен» можно говорить или нельзя?
– Я думаю, лучше не надо.
* * *Когда мы подъехали к моему дому, мне пришлось снять с его головы куртку. Я не мог провести его от машины к подъезду в таком виде. Мало ли кто выглянул бы в этот момент из окна. Риск, что он запомнит дом, разумеется, был, но я так долго кружил по окрестностям, что найти именно это место впоследствии он мог лишь случайно.
– Только будь поосторожней с этими наручниками, – сказал я, приковывая его к батарее.
– Да? А что такое? – настороженно спросил он.
– Они не совсем обычные. Ты же видишь, у них немного другая форма.
– Вижу. Ну и что?
– Да ничего. Просто, если ты будешь сильно дергаться, они взорвутся и разнесут мне всю кухню.
– Как это взорвутся?
– У них вот здесь под этой штуковиной скрыт детонатор.
– Да иди ты.
На этот раз он явно не поверил мне с первого раза.
– Сам попробуй. Дерни посильней, и увидишь. Мне лично терять нечего. Если тебе тоже без разницы, то давай.
Он внимательно посмотрел на наручники, а потом перевел недоверчивый взгляд на меня.
– Ерунда какая-то. Где ты их взял? Я про такие даже не слышал.
– Один эфэсбешник подарил. Я ему с сыном помог. Помнишь пацана, которого я притащил к Петровичу на проводины, когда мы с тобой познакомились? Вот это и был его сын. А наручники эти до прошлого года были засекречены. Поэтому ты про них ничего и не слышал. Но теперь в спецслужбы поступает на вооружение другая модель, так что эти уже не актуальны. Но ты с ними все равно поосторожней.
– Какая еще другая модель?
Надо было что-то очень быстро придумать.
– Те будут еще круче. Они впрыскивают яд. Цианистый калий. Ураганный отек легких, и задыхаешься через пятнадцать секунд. Как будто тебе в дыхательное горло влили пять литров воды.