– В разделе предусмотрены исключения: в частности, в случае, если дела уже расследуются другим отделом. – Ева глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Мой рапорт по данному вопросу будет готов не позднее чем через час.
– Исключения делаются не автоматически, лейтенант. – Капитан из соперничающего отдела сцепил пальцы. – Я считаю, что в данном случае подобное исключение недопустимо. Дело в том, что в отделе расследования убийств отсутствуют специалисты, опыт, аппаратура для работы с незнакомыми веществами. У нас все это есть. Мы полагаем, что утаивание новых сведений от нашего отдела идет вразрез с духом сотрудничества.
– Ваш отдел и лично лейтенант Касто получат копии моего рапорта. Это мои дела, и…
Уитни поднял руку, не позволив ей наговорить лишнего.
– Лейтенанту Даллас поручено вести следствие по названным делам. Даже будучи связанными с наркотическими веществами, они остаются делами об убийствах, которые лейтенант и расследует.
– При всем к вам уважении, господин майор, – заговорил Касто, пряча усмешку, – в Управлении полиции хорошо известно, что вы покровительствуете лейтенанту Даллас. Впрочем, учитывая ее послужной список, это не вызывает удивления. Мы попросили мистера Тиббла об этой встрече, чтобы решить вопрос о приоритетах. У меня больше контактов с уличными торговцами и более крупными наркодельцами. Работая под прикрытием, я получил доступ к лабораториям и производствам, каковой у лейтенанта попросту отсутствует. К этому надо прибавить тот факт, что подозреваемая по делу Пандоры…
– Подозреваемая не имеет никакого отношения к делу Йохансена, – перебила его Ева. – А оба убийства совершило одно и то же лицо, мистер Тиббл.
Взгляд начальника полиции остался холодным. Если у него и были свои предпочтения, он их тщательно скрывал.
– Это ваша догадка, лейтенант?
– Профессиональное суждение, сэр, каковое я разовью в своем рапорте.
– Не секрет, что лейтенант Даллас лично заинтересована в оправдании подозреваемой, – заявил капитан. – Не думаю, что это пойдет на пользу делу. Как она может сохранить профессиональную объективность, раз подозреваемая – ее близкая подруга?
Тиббл поднял палец, чтобы предотвратить вспышку Евиного гнева.
– Ваше мнение, майор Уитни?
– Я по-прежнему полностью доверяю лейтенанту Даллас. Она с честью исполнит свой долг.
– Согласен с вами. Меня не устраивают раздоры в рядах полиции, капитан. – Выговор был достаточно мягким, но бил прямо в цель. – Следует признать, что оба отдела имеют к делу одинаковое отношение. Исключения действительно не делаются автоматически; с другой стороны, речь идет о неизвестном веществе, с которым связаны как минимум две смерти. Лейтенанты Даллас и Касто имеют безупречные послужные списки и в высшей степени пригодны для ведения следствия. Вы согласны, майор?
– Да, сэр, оба – превосходные полицейские.
– Вот я и предлагаю: пусть не перетягивают канат, а сотрудничают. Лейтенант Даллас остается ведущим следователем по делу и в этом качестве будет посвящать лейтенанта Касто и его отдел во все свои находки. Годится вам такое решение или мне придется уподобиться царю Соломону и пригрозить, что дело будет разрублено на две части, как злосчастный младенец?
– Жду вашего рапорта, Даллас, – проворчал Уитни, выйдя от начальника. – И в следующий раз, пожалуйста, аккуратнее давайте Дикарю Дикки взятки.
– Слушаюсь, сэр.
Ева проводила взглядом Уитни и покосилась на Касто.
– Пришлось постараться, – усмехнулся он. – Наш капитан – тоже любитель бейсбола.
– Посмотрим, как он будет отбивать мои подачи! Я передам вам свой рапорт, Касто.
– Буду вам признателен. А я тем временем разнюхаю, что происходит на улицах. Пока что там не знают о новом составе. Но тропическое происхождение вещества позволяет взглянуть на проблему иначе. На таможне у меня есть знакомые, у которых передо мной должок…
Немного поколебавшись, Ева решила, что настало время сотрудничать по-настоящему.
– Начни с Гаити, – посоветовала она. – Пандора вернулась оттуда за два дня до гибели. Я, правда, еще не занималась ее маршрутом и не знаю, побывала ли она заодно и в других местах.
– Хорошо. Когда узнаешь, сообщи. – Касто улыбнулся и взял ее за руку. – У меня ощущение, что теперь, когда мы во всем разобрались, у нас получится чудо-команда. Кстати, нам обоим будет очень полезно добиться успеха в этом расследовании.
– Я, признаться, больше заинтересована в разоблачении убийцы, чем в служебном росте.
– Я тоже всецело за торжество правосудия! – Он широко улыбнулся, бесстыдно эксплуатируя ямочки в углах рта. – Но, поверь, если это приблизит меня к капитанскому жалованью, я не стану плакать. А ты?
– На твоем месте я бы, наверное, относилась к этому так же.
– Вот и славно. Если не возражаешь, я на днях загляну еще и поклянчу твоего кофе. – Он выразительно сжал ее руку. – Честное слово, Ева, я очень надеюсь, что ты докажешь невиновность своей подруги.
– Обязательно докажу. – Он уже зашагал прочь, но Ева, не выдержав, окликнула: – Касто!
– Да, золото мое?
– Что ты ему посулил?
– Дикарю? – Его улыбка соперничала шириной со штатом Оклахома. – Ящик чистого виски. Он схватил приманку так же жадно, как лягушка комара. – Касто для большей выразительности высунул язык и подмигнул. – Ребята из нашего отдела – непревзойденные мастера по части взяток.
– Буду иметь в виду. – Ева засунула руки в карманы и не удержалась от ухмылки, провожая Касто взглядом. – Стильный мужчина.
– И фигура – пальчики оближешь! – добавила Пибоди. – Это я так, к слову.
– Согласна с вами, Пибоди. Ладно, одно сражение мы выиграли. Теперь постараемся победить во всей кампании.
Ева так добросовестно трудилась над рапортом, что у нее от напряжения заболели глаза. Направив копии всем, кому следовало, она отпустила Пибоди и подумала, что имеет полное право отменить встречу с психиатром: надо же когда-нибудь и отдохнуть.
Тем не менее в назначенный час она сидела в приемной доктора Миры, вдыхая знакомые запахи травяного чая и приятных духов.
– Рада, что вам захотелось ко мне заглянуть. – Мира закинула ногу на ногу. Ева обратила внимание на ее шелковые чулки и новую прическу – короткую стрижку, сменившую пучок на затылке. Зато глаза остались прежними: синими и спокойными, всепонимающими. – Хорошо выглядите!
– Со мной все в порядке.
– Нелегко в это поверить, учитывая последние события в вашей жизни – как профессиональной, так и личной. Подозрение в убийстве, павшее на лучшую подругу, – серьезное испытание. Как вы с этим справляетесь?
– Просто делаю свое дело. То есть вывожу из-под удара Мэвис и пытаюсь выяснить, кто ее подставил.
– Вы не видите здесь противоречия?
– Нет. Я много думала об этом… – Ева провела ладонями по коленям: на приеме у Миры у нее всегда потели ладони. – Будь у меня малейшее, самое микроскопическое сомнение в невиновности Мэвис, проблема бы наверняка возникла. Но сомнений нет – и моя совесть спокойна.
– Рада за вас.
– Разумеется, мне будет в тысячу раз спокойнее, когда я завершу расследование и полностью сниму с нее подозрение. Но, признаться, договариваясь с вами о встрече, я волновалась гораздо больше, чем сейчас. Теперь я полностью контролирую и себя, и события.
– Это для вас очень важно?
– Конечно. Я не могу нормально работать, если штурвал находится не у меня.
– А в личной жизни?
– Ну, кто же сможет отнять штурвал у Рорка?
– Значит, в ваших отношениях верховодит он?
– Верховодил бы, если дать ему волю. – Ева усмехнулась. – Наверное, он сказал бы то же самое обо мне. Кажется, мы с ним только тем и занимаемся, что оспариваем друг у друга главенство. Но в конечном счете плывем в одном направлении. Он меня любит…
– Это вас удивляет?
– Признаться, да. Меня ведь никто никогда не любил. Я понимаю, для некоторых это просто слова, и им ничего не стоит их произнести. Но для Рорка это больше чем слова! Он видит то, что у меня внутри, это его не отпугивает…
– А должно бы отпугнуть?
– Не знаю. Самой себе я не всегда нравлюсь, а ему – всегда. Во всяком случае, он меня понимает. – Только сейчас Ева сообразила, что именно это ей и следовало обсудить с доктором Мирой – темные закоулки души. – Наверное, так происходит потому, что у нас обоих было очень тяжелое детство. В возрасте, когда лучше этого не знать, мы уже знали, какими жестокими бывают люди. Что власть, оказавшаяся в дурных руках, не просто портит – калечит. Рорк… До встречи с ним я просто не знала, что такое любовь. Я занималась сексом, но не чувствовала ничего, кроме физического удовлетворения. Мне никогда не была доступна настоящая… близость. Я правильно выбрала слово?
– Совершенно правильно. А почему то, что происходит между вами, вы назвали близостью?
– Совершенно правильно. А почему то, что происходит между вами, вы назвали близостью?
– Потому что с ним можно только так! Ведь он… – Ева почувствовала, что на глаза ее навернулись слезы, и поспешно их вытерла. – Он открыл внутри меня что-то такое, что сама я боялась открыть. Вернее, он каким-то образом завладел той частью моего естества, которую я считала отмершей. Мне всегда казалось, что я высохла душой в детстве, когда…
– Вам станет лучше, если вы найдете для этого слова, Ева.
– Когда меня насиловал родной отец! – Она вздохнула так, что чуть не лопнули легкие, и больше не пыталась сдерживать слезы. – Это было насилие, надругательство, боль… Он употреблял меня как последнюю шлюху, а я была еще слишком мала и слаба, чтобы этому воспротивиться. Он наваливался на меня, а если я пыталась увернуться – связывал. Избивал так, что у меня заплывали глаза, зажимал ладонью рот, чтобы я не могла кричать. Он насиловал меня так яростно, что я уже не знала, что хуже – само унижение или нестерпимая боль. Мне никто не мог помочь! Оставалось только в страхе ждать следующего раза…
– Вы понимаете, что себя вам не в чем винить? – тихо спросила Мира. Сейчас, когда нарыв прорвался, она старалась осторожно и тщательно выдавить весь гной. – Ни тогда, ни сейчас. Никогда.
Ева вытерла со щек слезы.
– Когда я приехала в Нью-Йорк, мне хотелось поступить в полицию. Ведь полицейские призваны бороться за справедливость, они сами вершат судьбы, хватают за руку преступников. Все казалось просто. Но, прослужив какое-то время, я увидела, что некоторые полицейские тоже паразитируют на слабых и невинных. – Она уже дышала ровнее. – Нет, виновата была не я, а он и люди, делавшие вид, будто ничего не видят и не слышат. Но мне по-прежнему приходится жить с памятью о своем страшном детстве. Когда я не помнила, мне было гораздо легче.
– Но ведь вы, кажется, давно все вспомнили?
– Очень отрывочно. Все, что происходило со мной до того, как в восемь лет меня подобрали на задворках, походило на лоскутья…
– А теперь?
– Теперь лоскутьев гораздо больше. Их слишком много! Все стало яснее, ближе… – Ева поднесла руку ко рту, потом уронила ее на колени. – Я даже вижу его лицо. Раньше не видела. Зимой я расследовала дело об убийстве Шерон Дебласс, в судьбе которой было сходство с моей судьбой. Наверное, поэтому я начала вспоминать. А благодаря Рорку воспоминания превратились в лавину. Я уже не могу им воспрепятствовать!
– А хотели бы?
– Если бы я могла вообще вытравить память о первых восьми годах своей жизни! – с ненавистью произнесла Ева. – К настоящему они не имеют ни малейшего отношения.
– Поймите, Ева, как ни ужасны были эти восемь лет, они вас сформировали. Это благодаря им вы способны сострадать невинным, благодаря им вы так сильны, содержательны и жизнеспособны. То, что вы все вспомните, уже не повлияет на вашу сущность. Я часто рекомендовала вам заняться аутогипнозом, но больше не рекомендую. Теперь ваше подсознание выпускает эти воспоминания на свободу в собственном ритме.
Ева покачала головой. Даже если доктор Мира права, она не возражала бы, чтобы этот ритм замедлился.
– Мне кажется, к кое-каким воспоминаниям я еще просто не готова. Однако мой мозг не знает отдыха. Мне все время снится один и тот же сон – никак не могу от него избавиться. Комната, отвратительная комната с мигающим красным светом в окне. Загорится – выключится, загорится – выключится… Кровать – пустая, но вся в пятнах. Я знаю, что это кровь. Очень много крови! Я лежу на полу, в углу, поджав ноги. Я тоже вся в крови. Своего лица я не вижу – оно повернуто к стене. Все вообще как в тумане, но это скорее всего я.
– Одна?
– Вроде бы. Не знаю… Я вижу только кровать, угол, мигающий свет. Рядом со мной, на полу, лежит нож.
– Когда вас нашли, на вас не было ножевых ран.
На Миру глянули затравленные глаза.
– Я знаю.
10
Входя в дом, Ева была готова к ледяному душу – осуждению, которым ее обдаст Соммерсет. Она успела к этому привыкнуть, даже испытала противоестественное разочарование, когда дворецкий не встретил ее очередным презрительным замечанием. Он вообще почему-то не появился в прихожей.
Ева подошла к переговорному устройству на стене и нажала кнопку.
– Где Рорк?
– В спортзале, лейтенант. Хотите с ним поговорить?
– Нет.
Она решила, что лучше сама его навестит. Возможно, хорошенько вспотеть от физической нагрузки – это как раз то, что ей нужно, чтобы прояснилось в голове.
Ева отодвинула панель в стене, спустилась на один этаж, прошла мимо бассейна с темным дном, окруженным тропической зеленью. Здесь, внизу, был совсем другой мир. Еще один из миров Рорка! Над бассейном располагалась панель, способная по мановению хозяйской руки излучать свет солнца, луны, звезд. Рядом находились комната компьютерных игр, турецкая баня, тир, маленький видеотеатр – в общем, все, чем мог побаловать самый дорогой современный курорт.
Все это Ева считала игрушками богача. Сам же Рорк называл свое подземное хозяйство инструментами выживания, помогающими расслабиться в мире, который день за днем ускорял свой бег. Он вообще гораздо лучше ее сочетал работу и отдых, и Ева даже не мечтала с ним соперничать. Рорк нашел способ наслаждаться тем, что у него есть, сберегать свое достояние – и приумножать его.
За прошедшие месяцы Ева многое почерпнула у Рорка. Один из главных уроков состоял в том, что следует забывать время от времени про все тревоги, ответственность, даже про неразгаданные загадки и становиться просто самой собой. Именно так она и собиралась поступить сейчас, войдя в спортивный зал.
Рорк был не из тех, кто экономит на инвентаре и предпочитает упрощенные способы поддержания формы. Но простые мышечные усилия и пот были для него не менее важны, чем гравитационная скамья, водяная полоса, центр силовой нагрузки. Зал свидетельствовал о приверженности Рорка традициям: здесь были и старомодные гири, и наклонные снаряды, и велотренажер.
Сейчас Рорк поднимал гири, медленно описывая ими круги в воздухе, одновременно глядя на монитор с какими-то сложными схемами и беседуя по сотовому телефону, который лежал перед ним на столе.
– Безопасность на курорте – основа основ, Тисдейл. Если есть упущение, найдите его и исправьте. – Хмурясь, он взялся за эспандер. – Ваша обязанность – все предусмотреть. Если понадобятся затраты сверх сметы, извольте доказать мне их необходимость. Я не сказал «найти доводы в их пользу», Тисдейл, я сказал «доказать»! Доклад должен быть в моем кабинете в девять утра. Конец связи.
– Ну и крут же ты, Рорк!
Он оглянулся и улыбнулся Еве:
– В бизнесе как на войне.
– Да, ты воюешь не понарошку. На месте Тисдейла я бы так задрожала от страха.
– Я к этому и стремился.
Он поставил на пол гири, подошел к центру силовой нагрузки, выбрал программу и приступил к тренировке ножных мышц. Ева рассеянно подняла гирю и стала разминать бицепсы, не сводя взгляд с Рорка.
Черная лента на голове делала его похожим на античного воина. Темная майка без рукавов и шорты выставляли напоказ каждый мускул, щедро политый потом. Зрелище его ритмично раздувающихся мышц неожиданно разожгло в Еве желание.
– Кажется, ты довольна собой, лейтенант.
– Скорее тобой. – Она наклонила голову, окинула его прищуренным взглядом, а потом подошла и потрогала бицепс, вызвав у него самодовольную усмешку. – У тебя хорошая фигура. Силач!
Усмешка сменилась широкой улыбкой. Рорк чувствовал, что она в каком-то странном настроении, но пока не мог определить, что это за настроение.
– Хочешь проверить, насколько я силен?
– Думаешь, я тебя боюсь? – Не сводя с него взгляда, она расстегнула портупею и повесила ее на ближайший снаряд. – Иди-ка сюда. – Она вызывающе поманила его пальцем. – Посмотрим, сможешь ли ты со мной сладить.
Лежа на спине, Рорк молча изучал ее. В глазах Евы читался не только вызов. Это походило на вожделение, хотя он не был до конца уверен.
– Я весь потный, Ева.
– Трус! – фыркнула она.
– Вот приму душ, тогда посмотрим, кто из нас…
– Малодушнее? Некоторые мужчины по-прежнему воображают, что с женщиной нельзя всерьез мериться силами. Я знаю, ты не из таких. Напрашивается вывод: ты боишься, как бы я не надрала тебе задницу!
Она добилась своего. Рорк сел, потянулся за полотенцем и промокнул лицо.
– Хочешь сразиться? Даю тебе время на разминку.
У нее уже закипела кровь.
– Я и так готова. Стандартная рукопашная?
– Только, чур, бороться, а не бить! – предупредил он, ступая на мат, и прищурился от ее презрительного фырканья. – Лично я не буду тебя бить.
– Ты еще попробуй дотянуться…
Ева не успела договорить: Рорк молниеносно сбил ее с ног.
– Так не честно! – воскликнула она и вскочила.
– Вспомнила о правилах? Вот оно, полицейское нутро!