– Он… был как привидение – настолько незаметным он казался. Нужно было прямо в упор на него смотреть, чтобы обратить на него внимание. – Она снова замолчала, нахмурилась и покачала головой. – Я прошу прощения, я что-то бессвязное говорю.
– Как вам кажется, по какой причине Нельсон мог захотеть убить Лестера и Мелани? – спросил Уинтер. – Скажите все, что приходит в голову. Но сначала немного подумайте, вспомните.
Она немного помолчала и замотала головой:
– Простите. Мне и тогда ничего не пришло в голову, и сейчас не приходит. Я не могу представить себе, что могло бы связывать Лестера и Мел с Нельсоном. Это была какая-то роковая случайность.
– А что вы можете сказать об Амелии Прайс?
– Только то, что и она была как привидение. Насколько я знаю, она все еще живет на окраине города, но я не видела ее много лет.
– А многим удается вырваться из Хартвуда?
Хейли почти что рассмеялась, услышав вопрос.
– Говорят, что изредка это с кем-то случается.
Уинтер поднял руку.
– Женщина, которую я ищу, вот такого роста. Она худая, немного старше Мелани с Лестером, то есть ей сейчас ближе к тридцати.
– Простите, я никого не могу предложить под это описание. Может, есть еще какая-то информация?
– Она уверена в себе, высокомерна, не допустит, чтобы за нее принимали решения.
– Сожалею, никто не приходит на ум, – еще раз покачала головой Хейли.
Зазвонил входной колокольчик, и все повернулись на его звук. В дверях стоял мужчина средних лет с сединой в волосах. Он подозрительно оглядывал всех присутствующих. На нем были джинсы, тяжелые ботинки, из-под непромокаемой куртки виднелась красная рубашка.
– Все нормально, Хейли? – спросил он, подходя к стойке.
– Все хорошо, Карл.
– Ты уверена? Похоже, ты недавно плакала.
– Все хорошо, Карл. Честно. Это полицейские из Нью-Йорка, они пришли задать вопросы.
– А-а-а, – протянул Карл, не сводя глаз с Уинтера и Мендозы. – Длинный путь вы проделали.
– Почти пятьсот километров, плюс-минус.
– Это шутка такая?
– А вы всегда так подозрительно к полиции относитесь? По идее, все должно быть наоборот. Это нам стоит смотреть на вас с подозрением. Вы похожи на человека, который что-то скрывает.
Карл хотел что-то ответить Уинтеру, но Хейли подняла руку вверх, остановив его.
– Все нормально, – сказала она.
– Уверена?
– Уверена.
– Пачку моих обычных, – сказал он.
Слова были обращены к Хейли, но он не сводил глаз с Уинтера. Заплатив за сигареты, он засунул пачку в карман куртки, повернулся и пошел к двери. Колокольчики зазвенели, внутрь ворвался вихрь холодного воздуха, и дверь захлопнулась.
– Прошу прощения, – сказала Хейли. – Карл иногда перебарщивает с опекой. В нашем городе люди присматривают друг за другом. В большинстве ситуаций это хорошо.
– Но не всегда, – закончил за нее Уинтер.
– Иногда это слишком, да, – согласилась Хейли.
Уинтер подошел к полкам и взял себе четыре «сникерса». По дороге к кассе он взял упаковку чипсов, которую Мендоза положила не на ту полку, и вернул ее на место.
– Сдачи не нужно, – сказал он, вытащив из кошелька двадцать долларов.
Хейли взяла деньги и положила их в кассу.
– Вы в городе закупки делаете или куда-то ездите?
– Что? – переспросила она.
– Когда товар заканчивается, вы заказываете доставку или сами куда-то ездите за ним?
– Каждый вторник и пятницу у нас поставки из Рочестера.
– То есть Лестер никуда не ездил, когда здесь работал?
– Лестер никуда не ездил, – засмеялась она.
– То есть вне города Лестер ни с кем не мог познакомиться?
– Вы имеете в виду женщину? Нет, это исключено! Он на это не был способен. Он любил Мел.
– Иногда люди делают не очень хорошие вещи, даже когда они кого-то любят.
– Вы ошибаетесь, и очень сильно. Они любили друг друга. Кого хотите спросите. Год перед гибелью был очень тяжелый для них обоих. У Мел было два выкидыша, ей было тяжело, и Лестер не знал, что делать. Но они справились с этим и были очень счастливы. А потом их убили.
Слезы текли по щекам Хейли, но она не обращала на них внимания.
– Я только потом узнала, что Мел была беременна. В предыдущие разы она не могла выносить ребенка дальше первого триместра. Больше всего на свете они хотели этого ребенка. – Хейли уже рыдала.
– А Мелани? Она никогда из города одна не выезжала?
– Что? Теперь вы намекаете на то, что у Мелани был роман на стороне? Вы что, не слушаете меня? Они любили друг друга, у них ребенок должен был родиться. – Хейли сделала глубокий вдох и взяла себя в руки. – Я прошу вас уйти.
Уинтер не двигался. На лице Хейли отразились злость и грусть. Слезы, стоявшие у нее в глазах с самого начала, беспрепятственно лились из глаз.
– Пожалуйста, – прошептала она, – уходите.
19
Уинтер сел на бордюр перед магазином и невидящим взором смотрел на припаркованную рядом машину. Мендоза осталась внутри, явно пытаясь успокоить Хейли. Прошло минут пять. Он не хотел так сильно давить на сестру Лестера, но вопросы эти задать было нужно. Иногда прорыв в расследовании наступал после того, как задашь неудобные вопросы. Не всегда, но иногда так было. С учетом того, как сильно в городе любили Лестера и Мелани, вряд ли кто-то отважился спросить об этом сразу после убийства.
Мейн-стрит поворачивала направо, и там уже ничего не было видно. Их «БМВ» стояла у полицейского участка, и Уинтер легко мог представить себе, чем сейчас занимались Берч и Питерсон. Первый просиживал штаны, а второй подносил ему кофе и пончики. Питерсон взял трубку уже через пару гудков, и Уинтер попросил соединить его с Берчем. В режиме ожидания ему пришлось слушать электронную версию Серенады № 13 Моцарта, и это было мучительно. Она звучала так, как будто из нее высосали всю жизненную силу. После щелчка послышался голос Берча:
– Ну что еще?
– Документы не нашлись?
– Все еще ищем.
– Рад слышать. Мне очень нужно на них взглянуть.
– Как только они найдутся, я обязательно позвоню.
«Ну да, конечно!» – подумал Уинтер, нажав на отбой.
Когда Мендоза наконец вышла из магазина, он все еще сидел на бетонном бордюре и смотрел вдаль. Пятая точка к этому времени уже онемела от холода. Уинтер слышал, как Мендоза подошла к нему сзади и остановилась. Он обернулся, не отнимая руку ото лба и щурясь от яркого солнца. Мендоза недовольно смотрела на него.
– Поехали, – сказал он. – Еще много куда надо успеть.
Поднявшись на ноги, он отряхнул джинсы и направился к полицейскому участку. Не успел он пройти и несколько шагов, как Мендоза схватила его за руку и повернула к себе. Уинтер сразу же убрал ее руку с плеча.
– Да, ты расстроена из-за Хейли. Я это понимаю. Тебе очень жаль, что я довел ее до слез. Это я тоже понимаю. Но кто-то должен был задать эти вопросы.
– Хейли здесь ни при чем! Меня бесит, что ты притащил меня не пойми куда, чтобы ковыряться в убийстве, которое расследовано много лет назад.
– Ты говоришь ерунду.
– Что?
– Ты не тот крепкий орешек, каким пытаешься казаться, Мендоза. Иначе ты не стала бы семь минут и сорок три секунды успокаивать Хейли.
– Да ты только что надругался над ее памятью о брате и невестке. Кто-то же должен собрать осколки.
Уинтер удивленно повел бровью:
– Напоминаю, что у меня не было цели причинить боль Хейли, я хотел ей помочь. А для этого нужно раскрыть ей глаза. С убийствами Ридов все не так просто, как всем кажется.
– Нет, с ними как раз все просто. Нельсон ворвался в дом и убил их. Хейли так считает, весь город так считает, и я так считаю. Признай, что твоя магазинная выходка была абсолютно бессмысленной.
– Нет, не была. Вспомни основные принципы любого расследования: мы должны анализировать мотив. Ты много видела убийств на почве любви? Их несметное количество. На первый взгляд они очень сложные, но когда начинаешь разбираться в причинах, оказывается, что кто-то спал с кем-то, с кем не должен был. Итог: я лишь сделал то что должно. Кто-то должен был задать эти вопросы.
– И что, ты выяснил что-то новое?
– Ладно, хочешь узнать, в чем заключается громадная разница между нами? Твоя цель – схватить преступника.
– А твоя, значит, не в этом? Да ладно, Уинтер. Я видела твое лицо, когда мы взяли Райана Маккарти. Ты был так рад, как будто все дни рождения и сочельники слились в одном том дне.
– Но это не моя задача-максимум. Я хочу остановить этих мерзавцев.
– Прости, конечно, но в чем разница?
– Разница в том, что мне наплевать на самого преступника или преступницу. Мне важно только, чтобы они больше не были на свободе. Если бы Теда Банди не остановили, сколько еще женщин погибло бы?
– То есть ты все это делаешь ради будущих жертв, так?
– Мы не можем быть уверены на сто процентов, что Ридов убил Нельсон Прайс. Да, у этой версии есть доказательства, но реально правду знают только те, кого уже нет в живых: Лестер, Мелани и Нельсон. Но мы знаем, что на свободе по-прежнему находится очень опасная и непредсказуемая убийца и ее нужно остановить. Если для этого мне нужно довести до слез несколько человек, я готов это проделать нужное количество раз. Чьи-то расстроенные чувства я переживу, а вот еще чей-то труп – нет.
Через десять минут они снова ехали по мосту поцелуев в направлении из города. В машине повисла напряженная тишина. Уинтер думал о том, что они не первые едут по этому мосту и не думают о поцелуях. Они проехали знак, обозначающий городские границы, и через несколько секунд небо заслонили кроны деревьев.
– С самоубийством матери тоже не сходится, – прервал тишину Уинтер.
– Люди кончают с собой каждый день, Уинтер, – взглянув на него, заметила Мендоза.
– Да, но при наличии детей все меняется. Раз Юджин Прайс бил жену, то и образцовым отцом он явно не был. Ты слышала, что сказал Кларк: все подозревали, что детей каким-то образом мучают, но никто не смог ничего доказать. Связь матери с детьми – самая сильная связь в мире. Она знала, что за человек ее муж. И чтобы она решилась оставить детей наедине с этим чудовищем, жизнь должна была стать для нее совсем уж невыносима.
– Может, так оно и было. Жизнь стала невыносима.
– Я так не думаю.
Уинтер снова вспомнил свою мать. Для нее жизнь стала невыносима, но она держалась. Он часто думал о том, почему она не покончила с собой. Единственная причина, до которой он додумался, – она не хотела оставлять его одного. С тех пор, как он уехал учиться в университет, он ждал телефонного звонка с сообщением о том, что она наглоталась таблеток или вскрыла вены в ванне, но никто не звонил.
Увиделся он с ней всего один раз, когда конец был уже близок. Она лежала в больнице, слабея умом и телом. В спутавшемся сознании она обращалась к нему по имени отца, и этот факт делал и без того тяжелую ситуацию невыносимой для Уинтера. Он не смог пробыть с ней и пяти минут. Возвращаясь на работу в Куантико, он организовал ее перевод в больницу получше и сделал все, чтобы ее последние дни прошли в комфорте. И продолжал ждать звонка. В конце концов ее убили не таблетки и не бритва, а выпивка.
– И что, по-твоему, случилось с матерью? – спросила Мендоза.
Дорога резко ушла вправо, и солнце стало светить прямо в глаза. Он закрылся от ослепляющих лучей и повернулся к Мендозе.
– Думаю, ее убили. Скорее всего, Юджин Прайс привел ее в сарай, накинул веревку на шею и повесил. И, думаю, он заставил детей смотреть. Что мне по-прежнему непонятно – какое отношение к этому всему имеет Нью-Йорк, кафе в два часа ночи и психопатка со страстью к драматическим жестам.
20
Отделение судмедэкспертизы округа Монро располагалось в Брайтоне, небольшом городке в южном пригороде Рочестера. Рядом стоял комплекс зданий исправительной колонии, похожий на кубики из конструктора «Лего». Тюрьма выглядела так, словно ее строил ребенок с неразвитым воображением.
Выйдя из машины, Уинтер потянулся, зажег сигарету и застегнул куртку. Немного погодя еще раз вытянулся и похрустел суставами. Мендоза обошла машину и встала рядом с Уинтером – надела очки, поправила форму. Уинтер еще не видел, чтобы она выглядела неряшливо или неопрятно – вне зависимости от времени суток ее внешний вид всегда был безупречен.
Пройдя через парковку, они подошли к краснокирпичному зданию бюро судмедэкспертов. Похоже было, что его строил тот же самый унылый ребенок, который работал над зданием тюрьмы. Уинтер сделал последнюю затяжку, затушил сигарету об урну у входа и прошмыгнул вслед за Мендозой в закрывающуюся дверь.
Внутри здание было таким же безликим, как и снаружи. В отделке доминировал бежевый цвет, бетон и ламинированное дерево. Единственным ярким пятном была большая монстера. Женщина на ресепшене подняла голову от компьютера и широко улыбнулась всеми своими зубами.
– Следователь Мендоза?
– Да, верно. Мы к доктору Гриффин, – с улыбкой сказала Мендоза.
На лице секретаря отразилась крайняя степень недоумения.
– Что-то не так? Доктор Гриффин ведь на месте?
– Да, она здесь. Просто по телефону ваш голос звучал иначе.
Мендоза негодующе взглянула на Уинтера, но он лишь пожал плечами. Секретарь вышла из-за стойки и жестом пригласила их следовать за собой.
– Ты в курсе, что представляться офицером полиции противозаконно? – зашипела она, пока они шли.
– Так арестуй меня, – прошептал в ответ Уинтер.
Они свернули в коридор и остановились у двери почти в самом конце. На стальной табличке было написано: «Доктор Розалия Гриффин. Главный судмедэксперт». Секретарь постучала в дверь.
– Войдите, – донеслось изнутри.
Секретарь толкнула дверь и отошла в сторону, чтобы пропустить Уинтера и Мендозу. Доктор Гриффин подошла поприветствовать их. Ей было около пятидесяти пяти, и выглядела она очень хорошо. Форму седым волосам придавала короткая стрижка, не требующая сложной укладки. Пиджак был не дизайнерский, но сшит по ее меркам. Либо же ей повезло и стандартная модель села на нее идеально, что при росте метр девяносто – большая удача. На коротко стриженных ногтях – аккуратный маникюр. На левом глазу она патриотично носила повязку с красно-бело-голубыми стразами по контуру.
– Детская травма, – объяснила она южным медленным говором.
Уинтер ждал подробностей, но не дождался.
– Хотите кофе? – спросила она.
– Черный, два сахара, пожалуйста, – попросил Уинтер.
– Мне с молоком, без сахара, – сказала Мендоза.
– Сделайте три кофе, пожалуйста, Анджела.
Анджела вышла, прикрыв за собой дверь. Гриффин села и жестом пригласила их занять кресла перед ее столом. Кроме телефона, лэптопа и единственной папки на столе не было абсолютно ничего. Уинтер расстегнул куртку и сел. В этом кабинете, как и повсюду в здании, тоже царил ламинат – им были отделаны пол, стол и книжный шкаф. На стене за спиной доктора Гриффин в сосновых рамках висели сертификаты, подтверждающие ее профессионализм.
– Прошу прощения за любопытство, но почему полиция Нью-Йорка вдруг заинтересовалась убийством, раскрытым шесть лет назад? – спросила Гриффин у Мендозы.
– Оно связано с текущим расследованием, но это все, что я сейчас могу сказать.
Раздался стук в дверь, и Анджела внесла поднос с кофе. Поставив чашки на подставки, она тихо выскользнула из кабинета.
– Хорошо, начнем с начала, – предложила Гриффин, когда закрылась дверь, и демонстративно постучала пальцем по папке, привлекая к ней внимание. – Насколько я могу судить, у нас намечается сделка. У меня есть нечто, что нужно вам, а у вас – то, что нужно мне.
– А почему вы так заинтересовались? – спросила Мендоза.
Гриффин засмеялась так, словно ответ был абсолютно очевиден.
– Потому что я любопытна, и я люблю тайны. Если есть какая-то тайна, я обязательно должна ее разгадать.
Уинтер улыбнулся. Он прекрасно ее понимал. Неразгаданные тайны и его сводили с ума. Он посмотрел в единственный глаз Гриффин и перевел взгляд на папку. Вряд ли в ней содержались все необходимые ему сведения, но что-то полезное там быть могло. А значит, и думать было не о чем.
Он начал рассказывать.
21
– Да, интересно, – заявила Гриффин, когда Уинтер замолчал, и снова застучала пальцами по папке. – Однако если вы рассчитываете найти здесь доказательства вины вашей таинственной незнакомки или пролить свет на ее личность, вас ждет разочарование.
– Почему вы так уверены?
– Статистика на моей стороне. Эта ваша женщина – правша?
Уинтер прокрутил в голове картинки из кафе. Блондинка. Левой рукой хватает повара. Нож в правой руке. Он понял, куда клонит Гриффин. Девять из десяти людей – правши, а она сказала, что статистика на ее стороне.
– Убийца Ридов – левша?
Она кивнула.
– Я подозреваю, что ваша женщина к ним не относится?
– Нет.
– У меня нет сомнений в том, что убийца Ридов – левша.
– А Нельсон Прайс тоже был левшой?
– Да, – кивнула Гриффин. – А может эта женщина одинаково хорошо владеть обеими руками?
– Это теоретически возможно, но статистика против нас.
– Вы ведь уже поняли, что она не может быть убийцей, так?
– Пока все говорит в пользу того, что убийца – Нельсон Прайс.
– Мой вопрос не об этом, – прищурив свой единственный глаз и глядя на Уинтера, сказала Гриффин. Тут Уинтер заметил, что и Мендоза тоже пристально смотрит на него. Складывалось ощущение, что они на одной стороне. Как будто они вместе вели против него какую-то игру.
– Что?
– Говори, – сказала Мендоза. – Какие бы сумасшедшие идеи ни пришли в твой необъятный мозг, я хочу их слышать.
Уинтер взял кружку с кофе, подул на него, сделал глоток и поставил чашку на стол.
– Как можно доказать, что что-то не произошло?
– С трудом, – ответила Гриффин.
– Вот именно. И сейчас именно это здесь и происходит. Мы пытаемся доказать, что женщина не убивала Ридов.
Мендоза изобразила недоумение.
– Разве мы это еще не доказали? Ведь все имеющиеся факты указывают на то, что убийца – Нельсон Прайс. Мне казалось, это решенный вопрос.
– В том-то и дело. То, что Нельсон Прайс убил Ридов, не означает, что их не могла убить эта женщина.