— И чего ж делать? — окончательно расстроился Павел Григорьевич, предчувствуя, что все труды уйдут коту под хвост, авторитет не поднимется, а телевидение не приедет.
— Ладно, так и быть, помогу. Практически безвозмездно. Полянка в «Службе спасения» не в счет.
— Без вопросов.
Виктор Романович поднялся из-за стола, размял уставшую от писанины руку и подошел к старому дивану, обитому черным потрескавшимся дерматином. Подняв сиденье, он извлек толстый рулон. Это была трехметровая карта бывшего СССР, когда-то украшавшая стену кабинета еще в старом Большом доме. Развернув карту, оперативник достал из нее древнюю трехлинейку имени Мосина времен Первой мировой, с украшением на прикладе в виде семи зазубрин, свидетельствующих, что минимум семеро несчастных пали замертво от ее пуль.
Несмотря на почтенный возраст, винтовка была в хорошем состоянии, даже в смазке. Тут же, в рулоне, в небольшой металлической коробочке из-под индийского чая со слонами хранились десятка два патронов.
Виктор Романович передернул затвор, лихо вскинул винтовку к плечу и прицелился в окно, выходившее прямо на Смольный.
— По врагам революции залпом — огонь!
Звонко щелкнул курок.
— Отличная вещь, — погладил приклад оперативник, — сноса нет. Кабана валит наповал.
— Откуда она у тебя?
— Дедок один принес. Помнишь, по городу клич бросили, чтоб народ бесхозное оружие сдавал? Даже деньги предлагали. По сотне за единицу.
— Помню. Нам в отдел тоже приносили. Один умалишенный археолог штук пять противотанковых мин в рюкзаке приволок. Откопал в Синявино. Весь отдел чуть не разнес.
— Вот и дедок сдал. Прямо сюда притащил. Якобы от папаши героического осталась. Басмача, наверное. Дедок одинокий, боялся, что после смерти винтарь к плохим людям попадет, и решил отдать хорошим. То есть — нам. Никаких документов на игрушку, конечно, не имелось. А я тогда как раз дежурил. Принял, протокол составил, стольник деду вручил и предложил поискать дома еще чего-нибудь полезное. Сначала хотел шефу доложить, а потом прикинул — вещь отличная, патроны есть, на охоту можно ходить, да и вообще всегда пригодится по нынешним временам. Где ты такую прелесть за сто рублей купишь? Протокол порвал, винтовочку в диван спрятал. Держи. — Виктор Романович протянул оружие соратнику по борьбе.
Тот принял дар, тоже прицелился в окошко, затем повесил на плечо.
— А зачем она мне?
— Не тормози… Она нигде не числится, можно смело продавать.
— По-настоящему?
— Опять тормозишь… Гляди, колодки тормозные сносишь раньше срока. Конечно, по-настоящему! Объясняю на пальчиках, — Виктор Романович растопырил пятерню, словно павлин хвост, — забиваешь стрелу, встречаешься с этим продавцом, впариваешь винтарь, а через метров двести я его торможу якобы случайно. Все, кайло в руки он уже заработал. Тебя он не знает, поэтому пускай что хочет, то и грузит. А дальше я буду с ним работать. И кто он такой, посмотрю, и зачем ему волына, поинтересуюсь. С пристрастием. Никуда не денется, скажет. Правда, тебе до конца комбинации придется посидеть в другом кабинете или взять больничный. Засветишься перед ним здесь, все — явки провалены.
— А если он откажется покупать ружье? Ему ж автомат нужен.
— Так ты убеди! И цену-то не заряжай сверх меры. Но и не продешеви. Тысяч за десять, так и быть, соглашайся. Захочет проверить, пожалуйста, пусть пальнет. А ружьецо в иных случаях получше автомата будет. Ежели, например, с чердака кого шлепнуть, в самый раз. Оптику на рынке покупаешь, и Бог в помощь… Да, самое главное. Ты не просто так продавай, а постарайся уточнить, зачем винтовочка понадобилась, для кого. И кто вы, ребята, вообще, такие… Только аккуратно, не проколись.
— Так, может, ты пойдешь?
— А ты их сумеешь после расколоть? То-то же… Ничего, справишься. Все-таки второй месяц в Главке.
— Погоди, — спохватился Павел Григорьевич, — но ведь винтовку ты себе обратно уже не вернешь… Она ж как вещдок пойдет. А как же охота, кабан?
— Чего не сделаешь ради долга, — тяжело вздохнул Виктор Романович, будто ставил на кон последнюю фишку.
— Не понял, кому ты задолжал?
— Я про другой долг. Единственный и неповторимый. Поэтому и говорю — не продешеви. Не так обидно будет. А на охоту я б с ней все равно не смог ходить. Нарвешься в лесу вместо кабана на уэсбэшника,[2] объясняйся потом, что случайно во мху ствол нашел и шел сдавать в ближайший отдел.
— А шефу докладывать будем? — с оттенком досады, что победу придется разделить одну на всех, уточнил старший оперуполномоченный.
— Придется. Тут не скроешь. Во-первых, люди понадобятся для задержания, человек пять минимум, во-вторых, он и так узнает. Если уже не узнал, — Виктор Романович подозрительно скосился на верхний угол кабинета и перешел на низкие частоты: — насчет ружья скажем ему, что взяли у экспертов бесхозное. У них такого добра навалом, хоть банду лесную формируй.
— А деньги?
— Что «деньги»?
— К делу прикладывать придется.
— Ну и приложим!.. Тысячу. Ты ж не говори, за сколько ее на самом деле толкнул. Штука, и все тут! Короче, это самый реальный план. Все остальное — порожняк. Звони своему узбеку, пусть назначает встречу. Где-нибудь в пригороде.
Виктор Романович сделал пару шагов к висевшей на стене карте Санкт-Петербурга и окрестностей, ткнул пальцем.
— Вот здесь, в Кронштадте. Константиновский форт. Лучшего места и не придумаешь. И народу никого, пострелять можно, и спрятаться есть где, и дорога одна оттуда ведет, задерживать проще. Я туда на шашлыки с мужиками ездил. И с девчонками. Славно угостились.
— Далековато.
— А ты предлагаешь в Летнем саду? Или на Дворцовой? А потом, ты ж туда не на маршрутке поедешь. Возьмем у знакомой братвы «мерина».
— А дадут?
— Не дадут — отключим газ… В первый раз, что ли?
— Ладно… Но я сначала бумаги оформлю, что информация моя.
— Не бойся, без премии не останешься. Народ у нас порядочный, на чужое не претендует.
— Узбека «отставлять»[3] будем?
— А как вы договаривались?
— Никак. Он кого-нибудь сдает, я выкидываю материал.
— Ну раз никак, пускай сам себя отставляет. В конце концов, не фиг ножи с собой таскать. Вот если б ты пообещал, тогда б пришлось голову поломать.
— Я просто думаю, может, его еще на крючке подержать? Глядишь, опять кого-нибудь сдаст.
— Не стоит. Компромат — это прекрасно, но лучше, когда человек помогает нам от чистого сердца, а не по принуждению. Даже если он абсолютно здоров…
* * *Мобильник запиликал, когда Фаррух вынимал из духовки очередной чебурек с бараниной, разогретый для мускулистого VIP-клиента, обеспечивавшего на рынке свободу торговли за дополнительную плату. Вежливо сунув чебурек в амбразуру, Фаррух захлопнул ее створкой и включил телефон:
— Алло…
— Это Павел Григорьевич, — суровый голос вырывался из трубки с такой силой, что Фаррух невольно спрятался под прилавок, опасаясь, что его услышат на улице.
— Да-да, слушаю, Павел Григорьевич…
— Короче. Беги сейчас к своему Руслану. Пускай передаст приятелю, что завтра в два его будут ждать в Кронштадте, возле Константиновского форта. Могут приехать вдвоем, но не больше. Наш человек будет на черном «Мерседесе». Товар — ружье. Не охотничье. В отличном состоянии. О цене договоримся на месте. Все понял?
— Да-да…. В два, в Кронштадте.
— Молодец. Если все пройдет нормально, обо мне можешь забыть. Но ножик я тебе не верну, извини…
«Да ничего, я уже новый купил!» — Фаррух хотел успокоить Павла Романовича, но вовремя спохватился и просто попрощался.
Нажав отбой, он прямо в фартуке пулей выскочил из ларька, словно тот был заминирован. Двух минут хватило, чтобы домчаться до лотка Руслана. Продавец ширпотребом скучал, сидя на ящике и подперев щеку рукой, точно роденовский мыслитель. Правая рука на левом колене. Увидев Фарруха, он быстро поднялся и принялся рекламировать товар. Конспирация — залог победы.
— Батарейки, фумигаторы, скотч…
— Отойдем на пару слов, — шепнул восточный кулинар.
Руслан в темпе прикрыл товар куском полиэтилена, положил сверху картонку с надписью «Отошел» и оставил рабочее место. Оба, зачем-то озираясь по сторонам и делая вид, что незнакомы, покинули территорию рынка и остановились возле цветущей мусорной свалки, в недрах которой копался клошар, добывая полезные ископаемые.
— В общем, так, — вполголоса начал Фаррух, вскользь бросая опасливый взгляд на клошара, — поспрашивал я народ. Есть у одного мужика волына. Готов продать.
— Что за пушка?
— Винтарь. Не охотничий… Снайперский, — чуть помолчав, добавил от себя кулинар. — Классная вещь, в отличном состоянии. Недорого отдаст.
— Сколько? — по-деловому спросил Руслан, будто сам собирался покупать оружие.
— Не знаю, но сказал, что договорятся. Но денег, наверное, лучше с запасом брать.
Фаррух назвал место, время и условия встречи.
— А звать-то как человека? — уточнил Руслан.
— Я забыл спросить… Да какая разница. Черный «мерин» увидите, значит, это он.
— Я ж сам не потащусь. Чего я там забыл? Мне торговать надо, а то шеф быстро замену найдет.
— А кто нашу долю заберет за посредничество? — вспомнил бдительный Фаррух, не столько из-за денег, сколько для отвода от себя подозрений. Он прекрасно понимал, что покупатель вряд ли останется на свободе.
— После работы встречусь да заберу. Послезавтра тебе занесу.
— По пятьдесят баксов, как договорились? Ага?
— Ага, — нехотя кивнул Руслан.
— А приятель тебя не кинет? Заберет, к примеру, ружье, а с баксами пошлет подальше.
— Не кинет. Он хороший…
Вернувшись на рабочее место, Руслан лихорадочно свалил в баул товар, сложил столик-лоток, сдал все это хозяйство на склад и помчался к ближайшему таксофону, сжимая в руке серую визитку. «Только бы застать Антона Сергеевича, только бы он не был на задании…»
Застал.
— Здравствуйте, Антон Сергеевич… Это Руслан. С холодильником. Помните?
— Узнал. И даже без холодильника. Чем порадуешь?
— Я сделал, что вы просили, — Руслан прикрыл трубку рукой, — насчет ствола.
— И что?
— Есть ствол… Могут продать.
— Я понял. Давай приезжай, обсудим.
— Куда приезжать? К вам?
— Нет, в Русский музей. Конечно, ко мне.
— А может, лучше опять у спортшколы? — Осторожный Руслан уже освоил некоторые азы конспиративной работы.
— Зачем? — удивился Антон Сергеевич и тут, видимо догадавшись о терзаниях агента, пояснил: — Если что, скажешь, за паспортом приходил. Сколько тебе времени надо на дорогу?
— Полчаса.
— Жду.
Когда минутная стрелка завершала тридцатый круг, Руслан переступил порог знакомого кабинета. Антон Сергеевич стоял у окна и взирал на открывавшийся городской пейзаж, словно Наполеон на Бородинское поле. Величественно и спокойно.
— Рассказывай. — Он отошел от окна, запер дверь на ключ и присел к столу.
Руслан вдохновенно рассказал. Про Фредди-Фарруха и снайперскую винтовку, добавив напоследок немножко от себя:
— У них якобы не только винтовка есть, но и автоматы. Серьезная команда.
— Молодец, — похвалил оперуполномоченный, — я ж говорил, главное — наступательность и инициатива.
Он достал из стола карту города, развернул и склонился над ней, как уже упомянутый Наполеон. Судя по жирным пятнам от снеди и круглым следам от бутылок в районе Васильевского острова, карта служила в милиции скатертью-самобранкой.
— Кронштадт… Константиновский форт. Это где-то здесь. Отлично. Черный «мерин», значит?
— Да. В два часа, — напомнил Руслан.
— Сколько их приедет?
— Не знаю, но Фаррух сказал, чтобы с вашей стороны было не больше двух человек, — отрапортовал Руслан и тут же осторожно переспросил: — Антон Сергеевич, а он тоже сядет?
— Кто, Фаррух?.. Смотря что скажет продавец. Если он его сдаст, пойдет твой друг как посредник, если, конечно, признается. Реальный срок за это он вряд ли получит, скорей всего условный.
— Да не друг он мне, так, учились вместе.
— Ну тем более не переживай. А будут мучить угрызения, приходи ко мне, я тебя успокою и дам полную индульгенцию. Нигде в мире не считается зазорным сообщать властям о совершенном преступлении. Наоборот, почет и уважение. А как иначе бороться с преступностью? Это только наши демократы недодавленные верещат…
Проведя политинформацию, Антон Сергеевич сложил карту и встал из-за стола:
— Как ты меня представил?
— Коммерсантом. Сантехникой торгуете.
— Почему сантехникой? Нельзя было что-нибудь посерьезнее придумать?
— Но зато на вас покушались три раза.
— Уже легче. Ладно, я все понял. Будем работать.
— Антон Сергеевич, — с бесконечной тоской в глазах посмотрел на опера Руслан, — но ведь, если вы возьмете Фарруха, он тоже скажет, кто его насчет ружья спрашивал. И я тоже под статью попаду.
— Вообще-то, ты и так под статьей, — с улыбкой напомнил Антон Сергеевич на всякий случай. — А во-вторых, давай сначала мы их возьмем, а после думать будем.
«Ага, вы-то возьмете, а сидеть мне… Или вообще в могилу ложиться, тьфу-тьфу, не приведи Боже…»
— На крайний случай, стой в отказе — ничего Фарруху не предлагал, он на меня наговаривает. А мы особо допытываться и не будем.
— А откуда ж вы тогда про ружье узнали? — не успокаивался Руслан.
— Да мало ли… Кто-нибудь присутствовал при вашей встрече с Фаррухом?
— Нет!.. Хотя погодите… Бомж какой-то в мусоре ковырялся.
— Ну и классно! А это мой человек. Услышал, стуканул, в смысле — сообщил. Я на всякий случай в Кронштадт приехал и действительно повязал торговцев оружием! И Фарруху ты так же объясни. Мол, сдала нас сволочь бездомная. В другой раз будем умнее… Где тебя завтра найти?
— На рынке буду. Как всегда.
— Хорошо, ступай.
Оперуполномоченный открыл дверь. Руслан поднялся со стула, натянул шапочку-петушок по самые глаза, но не уходил, а продолжал топтаться на месте, словно студент на экзамене, не знающий предмет и умоляющий профессора поставить ему тройку.
— Что еще? — чуть раздраженно спросил опер.
— Антон Сергеевич… А заява? Про холодильник… Вы обещали отдать.
— Я слово свое держу. Обещал — отдам. Завтра. После двух. Если все срастется.
— А если не срастется?
— Ну тогда не отдам, — простодушно ответил Антон Сергеевич.
Выпустив завербованного Руслана через черный вход отдела, он сразу направился к заместителю начальника по оперативной работе, чтобы доложить ситуацию.
— Неплохо, неплохо, — похвалил шеф, потирая руки, — нам палочки к «Арсеналу» очень кстати. Меня этот Виктор Романович из Главка совсем замучил. А у нас, кроме четырех патронов за всю неделю, одни баранки. Может, у этих бойцов, помимо ружьеца, еще что-нибудь припрятано.
— Наверняка, — согласился Антон Сергеевич.
— Поэтому ты завтра не просто винтарь покупай, как пешка. А аккуратненько разведай, нет ли еще чего? Мол, готовы выложить круглую сумму. Если есть, перебивай стрелку. Пусть все привозят. Тогда и накроем. Согласен?
— Согласен. Кстати, насчет суммы. Они ж сначала деньги попросят показать, если не лохи.
— Попросят, — шеф снял трубку телефона, — сколько надо?
— Баксов пятьсот хотя бы.
Начальник уголовного розыска позвонил в службу безопасности коммерческого банка и договорился с каким-то Борюсиком о ссуде в пятьсот долларов сроком на два дня. «Серьезнейшая операция, срочно нужны деньги… Не боись, не пропьем…» Затем снова набрал номер и попросил какого-то Толика прислать ему завтра пятерых орлов. Потолковее и покрепче. В гражданской форме одежды, но с оружием. Предстоит силовое задержание в Кронштадте.
— Все, вопрос решен, — сказал он подчиненному, повесив трубку, — у нас своих людей мало, поэтому завтра к десяти подтянутся спецназовцы. По гражданке. Бери их и вперед. А сейчас дуй в банк на Садовой, найдешь Бориса Эльдаровича, это шеф службы безопасности. Он даст на пару дней пятьсот долларов. Меня завтра не будет, номерок к зубному. Но ты и сам справишься.
— Без проблем… На чем ехать?
— На катке! Ну хоть это вы без меня можете решить?!
* * *Константиновский форт города-острова Кронштадт представлял собой заброшенные и поросшие травой катакомбы с бойницами для орудий, выходившими на Финский залив. Местами своды форта обрушились и периодически продолжали обваливаться, что не мешало бездомной публике устраиваться здесь на ночлег в ненастную погоду. Форт давным-давно утратил свое стратегическое значение, в силу чего его не восстанавливали. А как памятник он был никому не интересен, разве что любителям истории, пытающимся найти в его плесневелых подвалах следы ушедших веков.
Павел Григорьевич прибыл к его древним стенам первым, без одной минуты два. Как и договорились, на черном «Мерседесе» представительского класса. Прибыл не один, а в сопровождении личного водителя, в роли которого выступал хозяин машины, не рискнувший доверить дорогую иномарку ментам для всяких там операций. На Павле Григорьевиче была кожаная куртка цвета ноябрьской ночи, браслет 583-й пробы, взятый напрокат в отделе по борьбе с разбоями, и настоящий швейцарский хронометр, одолженный непосредственным начальником. Голову украшала прическа новобранца, специально сделанная накануне для полной достоверности. Подкачали ботинки, которые могли выдать с потрохами. Фирменных раздобыть не удалось, пришлось ехать в собственных — китайских с предательски стоптанными каблуками. Оставалось надеяться, что покупатель не обратит на них внимания. Хотя Виктор Романович, притаившийся сейчас с группой захвата в старом строительном вагончике, оставшемся от строителей дамбы, предупредил, что в таких делах мелочей не бывает. Когда-то он чуть не погорел именно на ботинках. Лет пятнадцать назад, в эпоху тотального дефицита, встречался с братвой под видом уголовника по поводу продажи партии анаши, а ментовские форменные боты с заклепками не снял. Потому как других у него просто не имелось. Придирчивая братва закосилась — не похож ты на нормального уркагана. Уважающий себя зек лучше босиком придет, чем в ментовских говнодавах. И стали плотно сжимать кольцо. От провала спас старый психологический прием. Виктор Романович со всего размаха врезал кулаком в челюсть старшему братку и заорал на всю улицу: «Ты, сохатый, когда порежешь с мое мусоров, тогда и будешь тявкать!» Братва одумалась, извинилась, анашу продала, за что и была жестоко наказана минутой позже… В общем, как говорит ментовская пословица, — хочешь жить, умей внедряться.