– Желаю успеха, капитан!
Разговор прервал подошедший Карлсон.
– Здравствуйте, мистер Лекок… А этот джентльмен, очевидно, ваш тесть?
Сайрус представил их друг другу, и начальник полиции не удержался от едкого замечания:
– Вы попали в крайне неприятное положение, сэр… Без вашего вмешательства…
И полицейский, боясь рассердить Лекока, вовремя прикусил язык. Сайрус перевел слова Карлсона тестю, но тот не желал сдаваться раньше времени:
– …Без моего вмешательства невиновного бросили бы в тюрьму по ложному обвинению. То, что этот человек впоследствии, возможно, совершил убийство, не меняет дела. Арестовали-то его ни за что, ни про что, верно? А если бы вы так не торопились поверить навету только потому, что он исходил от влиятельного лица, Мерси наверняка не испытал бы горьких сомнений в справедливости закона, которые, быть может, толкнули его на преступление. Сначала у бедняги отнимают возлюбленную и его же сажают в тюрьму. Потом рассеянная барышня разбивает ему машину, и его снова отправляют за решетку. Попробуйте же стать на место Мерси и понять причины его поступков, а?
– Тем не менее он сядет на электрический стул!
– Ну, до этого дело еще не дошло.
– Почти!
– Ma que! Насколько я понимаю, следствие закончено, даже не начавшись?
Разозленный Карлсон весьма невежливо повернулся к итальянцу спиной и, взяв Сайруса за руку, отвел в сторону.
– Мистер Лекок, вам следовало бы попросить своего тестя не вмешиваться в это дело… Не стоит забывать, что, если бы не он, Паркер был бы жив и здоров…
– Не стоит преувеличивать, Карлсон. Они малость повздорили, но расстались в самых дружеских отношениях.
– И однако на нас свалилась очень скверная история. Уже звонили из Вашингтона. Гибель Паркера может вызвать довольно серьезное волнение на Уолл-стрит.
– Как вы узнали о преступлении?
– Нам позвонила Джанет Паркер. Они с мачехой возвращались из кино. Увидев, что в кабинете отца еще горит свет, девушка решила пожелать ему спокойной ночи, а вместо этого обнаружила труп Джереми и предполагаемого убийцу.
– Так Мерси оставался в кабинете?
– Похоже, преступление совершилось в тот самый момент, когда хозяйки подъезжали к дому. Впрочем, Мануэль – вон тот тип – уверяет, будто слышал шум, похожий на выстрел. Он как раз вел машину.
– А слуги?
– Они спали.
– И ничего не слышали?
– Нет.
– Как, по-вашему, чего ради Мерси понадобилось убивать?
– Вероятно, из мести… а может, пытался выжать из Джереми деньги, но тот был крепким малым и не пожелал сдаваться. А в результате Мерси остался с носом.
– Джереми тоже не позавидуешь. А оружие?
– Оно принадлежало Паркеру. Я представляю дело так: банкир вытащил пистолет, надеясь припугнуть Мерси, но тот стукнул его, обезоружил и прикончил, возможно, просто от испуга?
– Ладно, я разберусь.
Сайрус вместе с Ромео перебрался в кабинет. Тело Паркера все еще лежало на полу – фотографы делали последние снимки. Мерси, опустив голову, сидел на стуле, руки его были скованы наручниками. Тарчинини направился прямо к нему и с помощью зятя начал допрос.
– Ma que! Вы что же, Стив, не могли сидеть спокойно, а?
Молодой человек поднял голову. Узнав Ромео, он радостно улыбнулся.
– Это вы? И вы снова вырвете меня из их когтей?
Такая доверчивость растрогала добряка Тарчинини до слез.
– Чувствительный малый, верно? – заметил он Сайрусу. – Из тех, кого вечно мучают женщины… Уж очень наивен… Он похож на меня… В его возрасте я каждую девчонку готов был наделить всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами и отчаянно страдал, когда выяснялось, что это самая обыкновенная дура. Мерси – романтик и вечный влюбленный… он ужасно доверчив… и будет мыкаться до конца жизни, разве что ему повезет встретить женщину вроде моей Джульетты.
Иногда Ромео чертовски раздражал Сайруса, и сейчас настал как раз такой момент.
– Послушайте, тесть, напоминаю вам, что мы в Соединенных Штатах, а здесь действия ценят куда больше, чем слова.
– Это-то мне в вас и не нравится! Скажите мальчику, что, если он ни в чем не виноват, я верну ему свободу.
– Хотелось бы верить, но, поскольку он скорее всего виновен…
– Откуда вы знаете?
Лекок рассердился.
– Надеюсь, вы не станете спорить, что я кое-что смыслю в таких вещах?
Ромео пожал плечами.
– Ох, уж эти теоретики! Но теория… суха и бесчеловечна, а в подобных случаях важнее всего установить человеческий контакт.
– С кем?
Тарчинини кивнул в сторону Стива.
– С ним.
Потом точно так же указал на тело Паркера.
– И с ним тоже.
Сайрус смутился. Не хватало еще, чтобы его тесть в присутствии виднейших представителей бостонской полиции позволил себе какие-нибудь эксцентричные выходки вроде тех, что он, Лекок, наблюдал в Вероне и счел самым непристойным паясничаньем.
– Как бы я хотел втолковать вам, что у нас не в чести всякие… фокусы!
– Ma que! О каких фокусах вы говорите?
– Да о ваших обычных пассах и выкрутасах!
– Мои «пассы и выкрутасы», раз вам угодно так их называть, как правило, помогают очень быстро найти преступника. У нас, в Италии, почти нет такой техники, как здесь, и тем не менее мы добиваемся гораздо лучших результатов.
– И в чем, по-вашему, причина?
– Просто мы, несомненно, умнее.
И, не желая показаться слишком жестоким, Ромео поспешно добавил:
– Ведь наша цивилизация намного древнее, верно? Ну, Мерси, неужто вам в голову взбрела дурная фантазия прикончить банкира?
Лекок перевел вопрос, и молодой человек ответил отрицательно, а потом рассказал все, что с ним произошло. Говорил он медленно, так, чтобы Сайрус успевал переводить.
– Я вышел из участка около шести вечера и заглянул в ближайший бар пропустить стаканчик. Когда я уже собирался уходить, подошел какой-то тип и спросил, не я ли Стив Мерси. Получив утвердительный ответ, этот человек сказал, что он личный секретарь Джереми Паркера и банкир, мол, хочет возместить мне моральный ущерб, а потому просит зайти сегодня в одиннадцать вечера. К этому времени слуги уже расходятся, и я должен сразу подняться на террасу – балконная дверь открывается в кабинет Паркера. Он будет меня ждать.
– И вам это не показалось странным?
– Да, но Паркер ведь банкир…
Очевидно, Мерси искренне полагал, что человек, имеющий такой счет в банке, не может жить, как все прочие смертные.
– А потом?
– В кабинете горел свет, дверь была приотворена. Я вошел и тут же увидел тело… Мне сразу захотелось сбежать, но тут фасад дома осветили фары машины, и я замер, парализованный ужасом. Почти тотчас в кабинет вошла девушка и закричала. Тогда я все же попробовал удрать, но какой-то мужчина скрутил меня и снова приволок сюда. Вот и все, что я знаю. Клянусь, это правда.
Сайрус пожал плечами.
– Не слишком правдоподобно! – заметил он по-итальянски.
– Вот именно! Настолько неправдоподобно, что вполне может оказаться правдой
– Ох, ради Бога! Все это и так достаточно сложно…
В комнату вошли Карлсон и Нортон.
– Уже очень поздно, мистер Лекок, – проговорил начальник полиции, – и мои люди, равно как и я сам, хотели бы разойтись по домам и лечь спать. Ну что, мы забираем и этого типа, и труп?
Сайрус кивнул, однако прежде чем полицейские успели увести Мерси, а санитары – положить на носилки тело Паркера, всем присутствующим пришлось наблюдать более чем странную сцену. Тарчинини опустился на колени рядом с покойником и, по обыкновению, завел с ним задушевную беседу. К счастью, лишь зять итальянца понимал, о чем тот говорит.
– Ну что, Джереми, ты чувствовал себя в полной безопасности за кучей долларов, а они тебя не уберегли? Я не забыл, что мы с тобой пожали друг другу руки и, раз мне удалось пробудить твою совесть, мы, возможно, смогли бы подружиться… Я не допущу, чтобы твой убийца вышел сухим из воды, нет, положись на меня. Но ты должен назвать мне его имя, подать какой-нибудь знак, натолкнуть на его след…
Лекок, испытывая все муки ада, хлопнул тестя по плечу.
– Прошу вас…
Но поглощенный своим монологом Ромео ничего не видел и не слышал.
– Я не верю в виновность Мерси… А ты что об этом думаешь? Остальных это бы вполне устроило – потому что это проще всего и не надо ломать голову, но я здесь, Джереми, и не позволю от твоего имени совершить несправедливость, которой ты бы и сам не одобрил… Не беспокойся. Ты будешь отмщен.
Вконец сбитые с толку Карлсон и Нортон смотрели то друг на друга, то на Ромео и Лекока, явно не понимая, что происходит, – действительно ли они стали свидетелями столь неприличного зрелища или это кошмарное видение.
Тарчинини леголько ощупал лицо покойника и повернул к свету, стараясь разглядеть получше. К Карлсону наконец вернулся дар речи.
– Ваш тесть, что, спятил? – шепнул он Сайрусу.
– Это особая, итальянская метода… – смущенно пробормотал тот.
– А-а-а…
Полицейские даже не пытались скрыть удивление. Решительно, эти жители старой Европы – настоящие дикари! Итальянец встал.
– Теперь они могут забрать труп. Джереми рассказал мне все, что сумел, – бросил он зятю.
Сайрус пожал плечами.
– Ну, за дело! – сердито рявкнул он санитарам.
Тело убрали, Мерси увели, и Карлсон стал прощаться с Лекоком. Указав на Ромео, он тихонько шепнул:
– Вам бы надо за ним приглядывать… Не обижайтесь, но, по-моему, старик малость не в себе…
Оставшись наедине с тестем, Сайрус дал волю раздражению.
– Ну, довольны собой? Теперь над нами будет смеяться весь город!
– Ma que! Стоит ли огорчаться из-за насмешек дураков?
– Карлсон не дурак!
– Как полицейский – бесспорно!
– Только потому, что он считает Мерси виновным? В таком случае, можете точно так же назвать и меня!
– Не стану спорить.
– Спасибо! Если вы намерены продолжать в том же духе, скоро мне придется запретить вам вмешиваться в ход расследования.
Тарчинини улыбнулся.
– Не верю, Сайрус.
– Почему же?
– Во-первых, вы человек справедливый и хотите, чтобы настоящий убийца получил по заслугам, а кроме того, я чувствую, что вам понадобится моя помощь.
– Ну, уж от скромности вы точно не умрете!
– А зачем мне скромничать, если я хорошо знаю себе цену?
– И вы убеждены, что комиссар веронской полиции сумеет обскакать самых лучших американских ищеек?
– Да, потому что означенный комиссар никогда не забывает о чисто человеческой стороне проблемы, в то время как вы уповаете исключительно на свои электронные игрушки и формальную логику, а потому учитываете все, кроме самого главного.
Сайрус фыркнул.
– Ах да, я и забыл: ЛЮБОВЬ!
– Вот именно – любовь, основной и единственный двигатель всего на свете!
– И где, черт возьми, вы углядели любовь в этой мерзкой истории?
– Я отвечу вам после того, как потолкую с Джанет Паркер.
* * *
На следующее утро все газеты крупным шрифтом оповестили мир о трагической кончине Джереми Паркера. Сообщалась и нелепая история, рассказанная следователям Стивом Мерси. Однако на очной ставке подозреваемый не сумел опознать личного секретаря банкира, и вся его система защиты развалилась. С точки зрения прессы, Паркер пал жертвой великодушия. Он хотел помочь Мерси начать новую жизнь, но нарвался на закоренелого преступника, и тот застрелил его то ли в приступе бешенства, то ли надеясь обокрасть. Журналисты дали Стиву самую зловещую характеристику. Сообщив, за что он отбывал наказание в тюрьме, они делали вывод, что Мерси агрессивен, легко теряет голову и способен на любые крайности. Мисс Дебора Ф. на расспросы газетчиков ответила, что и в самом деле несколько раз встречалась со Стивом, но ни разу не позволила себе ничего такого, чтобы молодой человек вообразил, будто имеет на нее права. Ей бы не хотелось окончательно топить Мерси теперь, когда его дела так плохи, но, по правде говоря, он дьявольски ревнив и даже по пустякам впадает в бешенство. Так, однажды, войдя в кабинет директора, мистера X., когда тот диктовал ей письмо, Стив, вообразив Бог знает что, бросился на несчастного и зверски избил. Мисс Дебора уверяла, что это было и крайне жестоко и, главное, несправедливо, поскольку мистер X. – человек очень твердых нравственных устоев и глубоко предан жене и детям. Нет, ее не особенно удивляет преступная глупость Мерси. Наверное, он потерял голову от ярости. Тем не менее Дебора весьма сожалеет обо всем случившемся, ибо в те времена, когда они еще встречались, Стив казался очень милым молодым человеком. Разумеется, она не видела его со дня первого ареста, поскольку, заботясь о своей репутации, не желала иметь ничего общего с человеком, который так гадко поступил с мистером X., чьи моральные качества… и тому подобное.
Большинство репортеров не сомневались, что начальник полиции Карлсон и капитан Нортон, на чьем участке произошло убийство, не замедлят добиться от Мерси признаний и тому не отвертеться от электрического стула. Упоминали они и о том, что Карлсону помогает блестящий специалист по уголовному праву Сайрус У.Лекок – он не мог остаться равнодушным к печальной истории, погрузившей в траур одно из самых достойных семейств Бостона.
Ромео внимательно слушал перевод Анджело и, когда тот наконец умолк, подвел итоги:
– Все они толкут воду в ступе, кроме этой маленькой стервы Деборы, которая топит бывшего поклонника в угоду своему шефу и, вероятно, любовнику (судя по тому, что мне рассказывал Мерси), иначе мне пришлось бы признать, что у американских бизнесменов более чем своеобразный способ диктовать письма. Послушай, Анджело, ты должен мне помочь проучить этих самоуверенных американцев, и не вздумай болтать, будто они твои соотечественники! Если тебе повезло и в твоих жилах течет итальянская кровь, ты навеки останется итальянцем. А теперь принеси мне попить – я умираю от жажды.
– А чего бы вам хотелось, синьор? В холодильнике – только кока-кола и фруктовые соки.
Тарчинини сморщился.
– Неудивительно, что им не хватает воображения! А ты не мог бы раздобыть бутылочку «Кьянти»?
– Если выяснится, что я принес в этот дом вино, меня вышвырнут за дверь!
Отец Джульетты вздохнул.
– Ну что ж, ладно, придется потерпеть… Позови ко мне дочь. Я подожду здесь.
Через несколько минут появилась Джульетта.
– Ты хотел меня видеть, папа?
– Да… Ты свободен, Анджело, но не уходи далеко.
– Я буду в буфетной.
– Ты что, не рада меня видеть? – осведомился Ромео, как только метрдотель исчез.
– Это потому, что я очень сержусь на тебя!
– На меня? Ma que! А что плохого я тебе сделал?
– Ты ужасно поступил с Сайрусом!
– Вот еще новости!
– Он рассказал мне, как ты, видимо, желая поразить публику, кривлялся у трупа Джереми Паркера! Да, и ты выставил посмешищем не только себя, но и моего мужа!
Потрясенный Тарчинини, не говоря ни слова, смотрел на дочь. Необычное молчание настолько смутило Джульетту, что все ее дурное настроение улетучилось.
– Что с тобой, папа?
– Ты перестала быть одной из нас, верно, детка? – тихо, дрожащим от волнения голосом проговорил Тарчинини.
– Почему ты так говоришь?
– Останься ты прежней – вспомнила бы, как верила в меня, восхищалась мной и понимала то, что теперь называешь кривляньем… В Вероне моя Джульетта восторгалась всем, что делает ее папа, потому что привыкла доверять ему, с тех пор как начала соображать…
– Но Сайрус сказал мне…
– Молчи, девочка… Бог свидетель, я ничего так не хотел, как твоего возвращения в Верону. А теперь я прошу тебя остаться в Бостоне… не возвращайся к нам…
– Почему?
– Потому что в Вероне нет места тем, кто лишен воображения, тем, кто верит только в статистику, тем, кто утверждает, будто Ромео и Джульетты никогда не было на свете… Не возвращайся, дочка, потому что твоей матери необходимо верить в меня до конца, иначе у нее не хватит мужества терпеть мое присутствие и воспитывать малышей… Только теперь я понял, что тебя похитили безвозвратно, а этот Сайрус – настоящий злодей!
– Папа!
– Забрать у отца дочь, которая ему дороже жизни, – это уже преступление! Ma que! Но отнять у девочки родину – еще хуже! Это очень дурной поступок… а?
– Бедный мой старый папа…
– Уходи… дай мне спокойно пережить свою печаль…
Разумеется, они, мешая слезы, упали в объятия друг друга, и Ромео понял, что его Джульетта навсегда останется прежней.
* * *
Устав от тяжкого, хотя и обожаемого им бушевания страстей, Тарчинини решил часок отдохнуть и заодно написать жене.
«Garissima mia,
Я уже собирался ехать домой – совсем зачах без тебя. Их Бостон не идет ни в какое сравнение с нашей Вероной, и потом, у них тут калькуляторы вместо сердца. Не стану скрывать, моя голубка, наша дочь, по-моему, уже заразилась этой болезнью. Джульетте надо как можно скорее вернуться домой, иначе мне придется ее проклясть, а ты ведь знаешь, светоч моих очей, это разобьет мне сердце, я высохну, как скелет, и ты скоро станешь вдовой. Мысль об этом отнюдь не доставляет мне удовольствия, ибо без тебя, моя горлица, я не хочу даже в рай. Не говоря о том, что, как только я исчезну, наверняка налетят тучи воздыхателей, жаждущих занять мое место, а я оттуда, сверху, увидев тебя в объятиях другого, не выдержу и спущусь хотя бы только затем, чтобы пристыдить!
Послезавтра я уже думал сесть в самолет, но, представь себе, тут убили хорошо известного в высшем свете банкира, и полицейские в полной растерянности. Ну и, конечно, все они валялись у меня в ногах (моя репутация хорошо известна) и умоляли помочь. Ради зятя и чести Италии (ибо она – наша Мать, и тут затронута национальная гордость) я не смог отказаться. Как только я найду им преступника и докажу, что по сравнению с нами американцы дети малые, сразу помчусь в аэропорт – слишком соскучился по тебе и детишкам.