– Привет еще раз, Гуров! – проговорил он, радостно протягивая сыщику щуплую ладонь.
Ответив на приветствие, Гуров сделал заказ, полагаясь на собственный вкус, так как знал, что Фукин в своем восторге может забыться и проявить неумеренность. Что касается спиртного, то от него Лев решил отказаться вовсе.
Когда Фукин принялся уплетать за обе щеки, Гуров в очередной раз подивился не столько его аппетиту, а тому, как Костику удается сохранять стройность при потреблении такого количества пищи. Костик всегда ел много и охотно, при этом был постоянно голодным и худым. Поговорка «не в коня корм» была прямо про него.
– У тебя не глисты часом? – поинтересовался сыщик.
Фукин изумленно оторвал голову и с возмущением отшвырнул ложку.
– Слушай, Гуров, язва ты эдакая, если ты позвал меня сюда, чтобы оскорблять…
– Да что ты, у меня и в мыслях не было! – тут же проговорил полковник, хотя знал, что возмущение Костика скорее напускное, поскольку тот никогда не страдал повышенной обидчивостью.
«Цену набивает, – усмехнулся про себя полковник. – Ладно, сделаю вид, что он меня пронял!»
– Костик, я тебя безмерно уважаю, просто неудачно пошутил, – примирительно произнес Гуров. – Давай лучше к делу.
– Давай, – проворчал тот, принимаясь за салат.
– Ты слышал такое имя – Борис Вельчинский?
– Ну да, он работал в бюро архитекторов, – кивнул Костик. – Слышал, что он утонул недавно.
– Верно. И он должен был принимать участие в том самом конкурсе, о котором мы говорили по телефону. В связи с этим меня интересует, знакомы ли тебе такие люди, как Семенцова, Бахрушев, Лебединский?
– Разумеется, они знакомы каждому журналисту, считающему себя культурным человеком, – с важностью произнес Костик, откусывая большой кусок слоеного пирога с курицей и вальяжно раскидываясь на стуле.
– Расскажи, – коротко попросил Гуров.
– Ну, Семенцова – архитектор, она так широко не известна. Работает в бюро, по-моему, уже много лет.
– Что можешь сказать о ней?
– Грамотная баба. С характером. Просто так к ней не подкатишь. Помимо бюро архитекторов, преподает в институте архитектуры.
– А Бахрушев?
– Душа-человек, – расплылся в улыбке Костик. – Мы с ним неоднократно тепло проводили время в буфете Дома культуры… Там в свое время хороший буфет был, просто отличный!
– Так, поехали дальше, – перебил его Гуров. – Что можешь сказать о Лебединском?
– Слушай, Гуров, а что ты ими так интересуешься-то? – спросил Костик. – И при чем тут утонувший Вельчинский?
– Да понимаешь… – задумчиво проговорил Гуров. – Не очень мне нравится его смерть!
– Ну, смерть – штука вообще дерьмовая, кому она может нравиться? – вздохнул Костик.
Гуров совершенно не собирался вводить его полностью в курс дела, но кое-какие нюансы приоткрыть был просто обязан, иначе ему трудно было бы получить от журналиста действительно полезные сведения. Костик, не оценив ситуации, мог просто не понять, чего именно от него хотят. Информации какого рода.
– А тебе не кажется странным, что он, будучи прекрасным пловцом, с детства занимавшимся плаванием, вдруг утонул в загородном пруду, к тому же перед самым конкурсом? На котором, как я слышал, мог взять победу?
Фукин сдвинул брови и оттопырил губу.
– Знаешь, мне это в голову не приходило! – признался он. – Но я и не знал подробностей! Например, про то, что он хорошо плавал. Да, да, интересно… – Быстрые глаза Костика забегали, он явно что-то обдумывал. – Эх, жаль, что я не в криминальной хронике работаю! – произнес он.
– Костик… – Гуров внимательно посмотрел на журналиста, с честными глазами жующего пирог. – Вообще-то это я тебя просил рассказать о том, что ты знаешь. Я ведь понимаю, почему ты заинтересовался. Тебе нужен новый материал для статьи. Подающий надежды архитектор, который мог стать миллионером, утонул перед конкурсом – на этом ведь можно сделать громкий репортаж!
– Лева, Лева, о чем ты говоришь? – рассмеялся Костик. – Я же не в детективной редакции работаю! Да и газета у нас с социальной направленностью, а не с криминальной!
– Знаем мы вас, продажных журналюг! – насмешливо сказал Гуров. – Материал-то коллегам можно выгодно продать! Так вот, предупреждаю тебя серьезно: информация конфиденциальная! И если хоть что-то просочится в прессу раньше времени и без моего разрешения, я распоряжусь, и вашу газетенку вообще закроют! А тебя не просто вышибут на улицу, а отправят под суд, это я тебе гарантирую!
– Злыдень ты, Гуров! – со вздохом произнес Костик. – Сам позвал, сам теперь стращаешь и грозишь небесными карами! А ведь я для тебя человек полезный! А ты с наездов начинаешь!
– Ну, начал я не с наездов! – Гуров окинул выразительным взглядом пустые тарелки, стоящие перед репортером. – И тебя не пугаю, а предупреждаю, что это действительно серьезно и разглашению не подлежит! Просто чтобы помнил!
– Гуров, кого ты учишь! – Костик преданно сложил руки лодочкой. – Так ты, значит, спрашивал о Семенцовой, Бахрушеве и Лебединском? В связи с конкурсом?
– Ну да. Лебединский участвует в нем?
– Конечно! Куда же без него!
– А Семенцова?
– Только как член комиссии.
– Слушай, расскажи-ка мне об этом конкурсе поподробнее, – попросил Гуров. – Хочется посмотреть на ситуацию твоими глазами.
– Да там особо рассказывать нечего! Конкурс как конкурс, такие довольно часто проводятся. Да вообще при любом новом строительстве выбираются кандидатуры, представляющие проекты на утверждение. Создается комиссия – чаще всего из числа самих же архитекторов. Ну, те смотрят, оценивают… Один говорит, мне, мол, нравится эта работа. А другой – а мне вот эта! А третий – я бы вот это убрал, а вот это оставил, а вот тут немного изменил. Словом, потом они совещаются и выбирают лучший, по их мнению, проект. Но иногда бывает и так, что кандидат известен заранее. Тогда все вообще проще.
– А здесь не такой ли случай? – прищурился Гуров.
– Не знаю, – честно признался Костик. – Слушай, Гуров, ну а если даже и так? Ты что, думаешь, что Семенцова сговорилась с Лебединским, и они вместе утопили Вельчинского?
– Разумеется, я именно так и думаю, – сквозь зубы процедил Гуров. – Как же еще? Костик, я прошу тебя, не спрашивай меня ни о чем, а только отвечай, ладно? Я понимаю, что ты по роду своей деятельности куда больше привык задавать вопросы. Я тоже. Но сейчас побудь, пожалуйста, по другую сторону!
– Ладно, постараюсь, – кивнул Фукин.
– Честно говоря, – задумчиво продолжал Гуров, – из всей этой троицы меня волнует лишь фигура Лебединского. Я так понял, что это один из главных конкурентов Вельчинского. А Семенцова и Бахрушев мне интересны лишь в свете внутренних отношений всей этой среды!
– Хорошо, – посерьезнел Костик. – Что тебе нужно знать о Лебединском?
– Как можно больше. Возраст, заслуги, характер, личная жизнь…
– Лет ему уже где-то под шестьдесят, – начал Костик. – Заслуги… Ну, он многого добился в свое время. Его проекты принимались на ура, здания шлепались одно за другим. Он даже одно время уехал в Штаты и пытался работать. Но что-то у него там не пошло, не нашел он с америкашками общего языка и лет пять назад вернулся. О его характере тебе мало что могу сказать, так как близко не общаюсь.
– Он действительно талантлив? – спросил Гуров.
– Ну, без этого было бы сложно получить признание и, что немаловажно, деньги. Хотя… Не гений. На мой взгляд, довольно стандартен. Все его ноу-хау, по сути, являются хорошо замаскированными компиляциями. Если тебе интересно мое мнение, то он не творец, а стилист. Если ему дать основу и попросить оформить ее, красочно подать, то он справится блестяще. Самому же придумать что-то ему удается редко. Слушай, Гуров, я закажу два по пятьдесят коньячку? – посмотрел на полковника Костик.
– Себе заказывай, я не буду, – махнул тот рукой.
Костик потер руки и сделал заказ.
– Из беседы с Семенцовой и Бахрушевым я понял, что победа в этом конкурсе не так уж для него важна? – задумчиво посмотрел на Костика Гуров.
– Почему? – искренне удивился репортер, ставя пустую рюмку на стол.
– Он же вроде уже сто раз побеждал.
– Ну ты даешь! – крутанул головой Костик. – Во-первых, кто откажется от лишних денег? Во-вторых, победа в конкурсе – это отличный способ напомнить о себе.
Гуров воззрился на Костика с непониманием.
– Последний раз Лебединский чего-то добивался лет восемь назад, а период его расцвета вообще приходится на конец прошлого века, – принялся объяснять тот. – Причем, пока он жил в Штатах, его, естественно, начали забывать. Там он, как я уже говорил, ничего особо не достиг, наоборот, поиздержался. Вернувшись в Москву, обнаружил, что зарабатывает здесь не те деньги, которые хотелось бы. Конечно, ему нужна реклама! И вообще напомнить всем, что он все-таки известный архитектор. Тем более что в свете последних пикантных событий о нем больше говорят в другом качестве… – Костик хихикнул.
– В каком? Что за пикантные события? – заинтересовался Гуров.
– Да, понимаешь… – Костик придвинулся ближе. – Пару лет назад Лебединский завел романчик с одной своей ученицей. А человек он, между прочим, женатый, двое взрослых детей, сын в Англии учится – опять же, к вопросу о деньгах. А девчонка – ученица института архитектуры, шестнадцать лет, только после школы, он ее препод… Чувствуешь пикантность, да?
Гуров кивнул.
– Потом их связь раскрылась, был, естественно, жуткий скандал… Лебединского чуть не турнули из института. Вернее, он все-таки сам ушел в итоге.
– А что с этой девочкой?
– Что-что, – посмеиваясь, продолжал Костик. – Лебединский в этой ситуации сумел выкрутиться с наименьшими для себя потерями. С женой он быстренько развелся, оставив ей в качестве отступного квартиру, машину и энную сумму денег, а на студенточке своей столь же быстренько женился. Так что теперь он не просто новоявленный супруг, но еще и молодой отец годовалой малышки!
– Вон даже как… – протянул Гуров.
– Да-да, – кивал Костик. – Так что в чем-то он даже выиграл. Ну, если иметь в виду, что жить с шестнадцатилетней девчонкой приятнее, чем с пятидесятилетней женой!
– Не знаю, не жил ни с той, ни с другой, – хмыкнул Гуров. – Но могу тебе сказать, что за связь с несовершеннолетней у нас в тюрьму сажают!
– А его и хотели посадить, – понизил голос Костик.
– Да? И что же не посадили?
– Я же говорю, он вовремя ускребся: женился на девочке!
– Ну и что? – Гуров пожал плечами. – Это не освобождает от ответственности!
– Слушай, этих тонкостей я не знаю! Ну, может, сунул кому надо, дело и замяли – обычная история!
– А как вообще все вскрылось?
– О! – с усмешкой поднял палец Костик. – Тут тоже очень все интересно… Если ты будешь беседовать с Лебединским, то непременно обратишь внимание, что возле него крутится один молодой человек. Это некто Алеша Соколов, любимый ученик Лебединского.
– Я слышал это имя, – припомнил Гуров. – От Семенцовой. Ну, и при чем тут он?
– А знаешь, как зовут новую жену Георгия Яковлевича? Анастасия Викторовна Соколова, – и он победно посмотрел на полковника. – Она родная сестра Алеши, они близнецы. Учились на одном курсе, приехали откуда-то из Аткарска, кажется. Хорошенькая юная Настенька понравилась стареющему ловеласу, и через некоторое время ему удалось заморочить ее головку, и она ее просто потеряла, – Костик разглагольствовал в своем излюбленном литературном стиле, словно статью писал. – И однажды братец застал ее вместе с любимым преподавателем в квартире, которую они на двоих снимали. Брат с сестрой, я имею в виду. Ну а Алеша мальчик не промах оказался, должен тебе заметить. Он не стал устраивать скандал до поры до времени, а знаешь, что сделал?
Гуров молчал.
– Он просто позвонил жене Лебединского и рассказал, с кем развлекается ее муж, – насмешливо проговорил Костик.
– Но зачем? – не понял Гуров.
– Ну как зачем? Супруга, естественно, примчалась по указанному адресу, подняла скандал… Лебединский метался направо-налево, разрываясь между женой и любовницей, нарезал круги с извинениями вокруг обеих, хотя склонялся к тому, чтобы помириться с супругой. Он даже публично покаялся в институте, сказал, что осознает всю аморальность своего поведения, и заявил, что обрывает порочную связь раз и навсегда. Тогда Алеша заявил ему, что, мол, Георгий Яковлевич, я все прекрасно понимаю и предлагаю вам жениться на моей сестре. За это она не станет подавать на вас заявление об изнасиловании… Понимаешь, да? Если бы Алеша не предал это дело огласке, то и доказательств их связи с Настей не было бы. Лебединский мог от всего отказаться, а так он сам признал свою вину. В общем, пришлось художнику постыдно ретироваться из супружеской квартиры и жениться на молоденькой Насте. А та не будь дурой – тоже, думаю, с подачи братца – быстренько забеременела и – хоп-цоп! – родила наследника, чем существенно укрепила свое положение. Вот такие истории бывают в нашем мире, – со вздохом закончил Костик.
– М-да, – протянул Гуров. – И чем он теперь занимается?
– Усиленно работает над новыми проектами. У него студия в павильоне кинотеатра «Арс-Ново». Знаешь, где это?
– Да, это я знаю. А этот Алеша, что же, стал его любимым учеником? После всего, что было?
– Ну, понимаешь, во-первых, они теперь родня. И чтобы эта история выглядела пристойной, а грязные подробности были забыты, Лебединскому нужно изображать из себя близкого родственника. Во-вторых, в душу-то ты ему не залезешь, не проверишь, насколько искренна эта любовь. Что же касается самого Алеши, то здесь, думаю, не стоит тебе объяснять, что стоит за его «любовью» к своему учителю.
– Не стоит, я не настолько наивен, чтобы поверить в нее, – усмехнулся Гуров. – То есть все устроились самым выгодным для себя образом.
– Да, и все было бы прекрасно, если бы не отсутствие перспектив, а значит, и средств. Лебединский прекрасно осознает, что он уже в летах, что скоро выйдет в тираж и станет никому не нужен. В том числе и своей юной женушке, которая ждет не дождется, чтобы получить его наследство.
– Какое? Если, как ты говоришь, он все отдал бывшей жене, а сейчас на мели?
– Ну, не все, конечно, отдал, – возразил Костик. – Многое осталось. Например, новая квартира, которую он купил перед свадьбой и где они живут сейчас. Потом, наверняка какие-то сбережения он заначил. В общем, Лебединскому нужен новый этап взлета, – заключил Костик.
– А его ученику – удачный старт, – добавил Гуров.
– И это тоже, – согласился журналист.
– Понятно. Скажи, а что за отношения у него с Семенцовой? Мне показалось, что она его явно защищает. Относится предвзято, но со знаком плюс. Ты что-нибудь знаешь об этом?
– Да здесь все просто! – махнул рукой репортер. – Они с Лебединским вместе начинали свой трудовой путь, вместе учились. Она дружна с его женой. С бывшей, разумеется.
– Вот как? – удивился Гуров. – И болеет за человека, который так поступил с ее подругой?
– Гуров, ты так и не понял до конца суть ситуации, – поморщился Костик. – Плохо ты разбираешься в любовно-семейных драмах!
– Ну извини, – фыркнул Гуров. – Что выросло, то выросло.
– Я же тебе говорил, что Лебединский заключил с бывшей женой сделку. Да и с нынешней тоже. Бывшей он оставил нажитое добро, да и сейчас помогает материально. Она постоянно тянет из него денежки, раз уж не удалось сохранить его в качестве официального супруга. И чем больше Лебединский получит, тем больше, соответственно, достанется ей. Разумеется, Семенцова заинтересована в том, чтобы Лебединский процветал.
– То есть она может подстроить так, что победа достанется Лебединскому? – уточнил Гуров.
Костик снова поморщился.
– Ты мыслишь слишком прямолинейно, – заявил он и заказал еще пятьдесят граммов коньяку. – Во-первых, в комиссии не одна Семенцова. Она, конечно, среди первых лиц, но решает далеко не все. Во-вторых, если работы Лебединского окажутся лажей, она не сможет представить их как лучшие на конкурсе. Особенно, если чьи-то будут выглядеть талантливее. И вообще, ни на какое откровенное мошенничество, а уж тем более подлог Семенцова не пойдет. Все-таки в этом околотворческом и одновременно экономическом мире все друг друга знают, в архитектуре разбираются и в состоянии оценивать объективно. Семенцовой вовсе не нужно, чтобы ее обвинили в подсуживании. Она за эти конкурсы имеет свои гонорары, и, между прочим, весьма неплохие.
– А Бахрушев? – спросил Гуров.
– О, это настоящий феномен, – засмеялся Костик. – Все эти внутрисемейные, личностные разборки, сплетни и пересуды ему по барабану! Он одержим искусством! Особенно рьяно ратует за открытие и развитие новых талантов. Но он не архитектор, он художник. Очень благоволит к молодым дарованиям.
– Да, я это заметил, – осторожно кивнул Гуров. – А из каких соображений?
– Ничего личного! – категорически мотнул головой Костик. – Это тебе не старый ловелас Лебединский, Бахрушева по-настоящему волнует только дело, а не собственная выгода. Он даже частенько занимается с учениками просто так, бесплатно. Деньги, премии, мировой успех – все это ему неинтересно. Увы, сейчас таких людей мало. Так что он просто раритет.
– А мне он показался довольно честолюбивым, – заметил полковник.
– Ой, это только на уровне табуретки! – заявил Костик. – Ему, конечно, льстит, когда его узнают, отмечают его талант художника. Но именно талант художника, а не победы в различных номинациях. Между нами говоря, если бы он подал заявку на участие в каком-нибудь конкурсе дизайнеров, то легко получил бы первое место. Но его это не волнует. Он уже сто лет нигде не выставляется.
– Да, интересный персонаж, – согласился Гуров. – Но меня сейчас больше волнует Лебединский.
– Ты что, хочешь заняться его разработкой? – Костик с интересом взглянул на Гурова.