Судя по обстановке в комнате Павла, он явно не убирался здесь не то что каждый день, но даже и раз в неделю. В других комнатах было гораздо больше порядка, но Гуров подозревал, что это оттого, что Павел в них практически не находится, проводя основное время за своим компьютером. Об этом же свидетельствовали и три грязные тарелки, сложенные одна в другую и торчавшие за монитором. Павел заметил брошенный на них взгляд и задвинул подальше.
– А когда мама должна вернуться? – спросил Гуров.
– Говорит, что недели через две, не раньше.
По тону Павла сложно было определить, радует его такое положение вещей или нет. Беседуя с ним, Гуров, обладая очень хорошими задатками психолога, сделал вывод, что парень очень привязан к матери и хотел бы от нее большего внимания. В глубине души его наверняка таилась обида за то, что когда-то мать встретила Семена Абрамова и часть своей любви перенесла на него. Большую часть, как полагал Гуров. С другой стороны, он входил в тот возраст, когда человек, особенно мужчина, уже не так нуждается в материнской опеке и внимании. У него появляются другие интересы, для него куда больше значимыми становятся друзья и подруги. Примерно такое раздвоение переживал сейчас Павел Колесов.
– Слушай, Паша, а как вообще погиб твой отчим?
Колесов поглядел на него удивленно.
– Он утонул, – пожал он плечами.
– Это я знаю, – кивнул Гуров. – А что, он собирался в тот день в Хорошаево?
– Он мне не докладывал, куда собирается. Это лучше у матери спросить, – парень помолчал, потом сказал: – Вообще-то он неплохой мужик был. И ко мне нормально относился. Просто меня раздражало, что мать так уж с ним носится, как с писаной торбой. Она со мной-то с маленьким так не носилась!
– Ну, Паша, ты уж постарайся ее понять, – проговорил Гуров, стараясь не оборвать ту ниточку контакта, которая образовалась у него с парнем в ходе беседы. – Все-таки этот человек был ее мужем. Но я убежден, что при этом она очень любит и тебя. Наверное, ты сам часто задираешься, вот она и не решается проявить к тебе свои чувства.
Павел ничего на это не ответил, лишь нахмурился. Гуров решил продолжать:
– Ты не знаешь, твой отчим хорошо плавал?
– Нормально. Когда мы все вместе на море ездили, он спокойно плавал. Это мама боялась, все время на берегу лежала. Она вообще плавать не умеет и трусиха жуткая! – парень улыбнулся.
– Понятно, – кивнул Гуров. – А в Хорошаеве он часто бывал?
– Понятия не имею! Я не спрашивал.
«Да, похоже, без беседы с вдовой не обойтись, – подумал полковник. – Хотя кое-чем и этот разговор оказался полезным».
– Ладно, Паша, я тебя долго мучить не стану, скажи мне только: ты вот испугался, когда я появился в твоей квартире. А чего?
И Гуров испытующе посмотрел парню в глаза. Пару секунд Павел водил ими из стороны в сторону, потом и вовсе опустил.
– Да так просто… – пробормотал он. – Чужой мужик какой-то в квартире… Вы бы не испугались?
– Ну, если бы я опасался, я не стал бы открывать дверь неизвестно кому. Только мне кажется, у тебя есть основания для опасений. Может, скажешь мне, в чем дело? Я постараюсь помочь.
И Гуров снова смерил Павла длинным взглядом. Однако тот упорно стоял на том, что ничего и никого не боится, просто не ожидал увидеть незнакомого человека у себя дома. При этом он уже нетерпеливо поглядывал то на часы, то на экран монитора, и Гуров понял, что мысли парня находятся уже в другом месте.
Вскоре раздался звонок в домофон, и Павел вышел из комнаты, а вернулся вместе с долговязым парнем своего возраста, который сразу же плюхнулся на соседний с хозяйским стул, заткнул уши наушниками и принялся быстро что-то набирать на клавиатуре.
Гуров узнал у Павла на прощание номер сотового телефона матери, который тот с неохотой, но дал, а также спросил, не было ли у Семена Абрамова каких-либо неприятностей в последнее время. Павел ответил, что «вроде все было нормально». Гуров уже убедился, что это была стандартная форма ответа для представителя его поколения. Он его не удовлетворил, и полковник продолжил расспросы в этом направлении. Павел отвечал вяло, уклончиво и явно стремился уйти от разговоров о проблемах своего отчима. Гуров и так и сяк подводил его к теме бизнеса Абрамова, спрашивал, чем конкретно тот занимался в своем агентстве, не было ли острых углов в отношениях с партнерами или конкурентами и не случалось ли каких-то угроз в его адрес. Тут Павел Колесов совсем замкнулся, твердил только: «Не знаю, не знаю», чем еще сильнее убедил Гурова в том, что он что-то скрывает и чего-то боится. Но сейчас продолжать этот разговор было бессмысленно, и Гуров про себя решил, что обязательно проверит свои подозрения, но уже пообщавшись с другими людьми, с которыми пересекался Абрамов, начиная с его жены. А если и она начнет мяться, придется встретиться с его партнерами по бизнесу. Собственно, это нужно было сделать в любом случае.
А пока что Гуров, покинув квартиру Абрамова, решил проехать по оставшемуся адресу – архитектора Бориса Вельчинского. Тот проживал далековато от центра, и полковнику пришлось потратить на дорогу около часа. Тут он, правда, поступил умнее: предварительно позвонил по домашнему и, когда ему ответили, представился как полковник Гуров из МВД. Услышав равнодушное «приезжайте», Гуров направился в Новогиреево.
Каково же было его разочарование, когда в квартире Вельчинских его никто не встретил. В подъезд Гуров прошел беспрепятственно, поскольку кирпичная пятиэтажка была оснащена не домофоном, а кодовым замком, уже практически вышедшим из употребления. Несколько цифр на замке были стершимися, и Гурову удалось открыть его без проблем.
Да, за дверью квартиры Вельчинских явно никого не было. Стараясь унять поднявшуюся волну раздражения – столько времени потрачено зря, еще и на обратную дорогу! – Гуров уже достал из кармана листок, собираясь написать записку с приглашением завтра же посетить его кабинет. Однако тут открылась дверь напротив и из нее показалась женщина средних лет, с флегматичным лицом, которая спросила:
– Это вы из МВД?
– Совершенно верно, а вы откуда знаете?
– Так это вы со мной разговаривали по телефону. Тамара Юрьевна уехала, а меня попросила цветы поливать.
– Тамара Юрьевна – это…
– Хозяйка, – пояснила соседка.
– А Борис Вельчинский кем ей приходился?
– Сыном. Причем единственным. Неудивительно, что она так сдала после его смерти! К тому же парень он действительно был золотой. Редкость по нынешним временам. И учился отлично, и институт с красным дипломом окончил, и к ней относился заботливо. А у меня вот две девочки – и те не такие послушные! – она покачала головой.
– Скажите, а вам что-нибудь известно о смерти Бориса?
– Так утонул он, – пожала плечами женщина и вздохнула. – Вот ведь судьба! Не знаешь, где найдешь! И ведь плавал отлично!
– Отлично плавал? – заинтересовался Гуров. – Вы это точно знаете?
– Конечно, он еще с детства в бассейн ездил. Сначала мать возила, потом сам. Он вообще самостоятельный был. И умница! Не успел институт окончить, сразу работу нашел. И такую хорошую! Его там сразу заметили, он стал даже в каких-то конкурсах участвовать и что-то там выигрывать. Вот недавно как раз к очередному готовился.
– Так-так… – пробормотал Гуров, размышляя про себя. – А куда уехала его мать?
– В санаторий. Она, как Бориса похоронила, немного будто бы… умом повредилась, – понизила голос женщина. – Вот ей и посоветовал кто-то из знакомых там подлечиться. Что ж, оно и к лучшему! У нее ведь муж только два года назад умер, а тут следом такое несчастье! Так что пусть немного в себя придет. А пятьсот рублей – деньги небольшие.
– Какие пятьсот рублей? – не понял Гуров.
– Ну, те, что она мне платит за то, что я цветы ее поливаю, – спокойно пояснила женщина. – Мне же каждый день сюда заходить приходится.
Гуров никак не прокомментировал это заявление, однако про себя подивился тому, что женщина говорит об этой сделке столь естественно. И подумал о том, как изменились отношения между людьми. Разве лет пятнадцать-двадцать назад можно было представить, что соседка потребует денег за то, чтобы раз в день зайти в твою квартиру с лейкой? Гуров помнил, как люди, жившие с ним на лестничной клетке, спокойно доверяли ключи от своих квартир другим жильцам – то чтобы кота покормить, то проветрить, то еще что-нибудь, – и никому и в голову не приходило просить за это какую-то плату.
«Хватить ностальгировать, – грустно усмехнулся про себя Гуров. – Тогда были одни времена и нравы, сейчас другие. Многие тебя, полковник, вообще не поняли бы! Нормальные товарно-денежные отношения!»
– Скажите, а как называется санаторий, в который поехала Тамара Юрьевна? – спросил он.
– «Лучшая планета», – не задумываясь, ответила та. – Это по Калужскому шоссе. Вторую неделю уж она там. А возвращаться пока не собирается. Ну а мне-то что? Пускай отдыхает!
– «Лучшая планета», – не задумываясь, ответила та. – Это по Калужскому шоссе. Вторую неделю уж она там. А возвращаться пока не собирается. Ну а мне-то что? Пускай отдыхает!
– А у вас нет ее номера сотового телефона?
Соседка молча прошла в свою квартиру, откуда вернулась с листком, на котором было написано несколько цифр.
– Вот, – протянула она его Гурову. – Только он у нее отключен почти постоянно. Я за все время только один раз и смогла до нее дозвониться.
– Ничего, спасибо, – поблагодарил сыщик и стал спускаться по лестнице.
Глава третья
Сев в свою машину, полковник погрузился в размышления. Естественно, он не мог не обратить внимания на тот факт, что ближайшие родственницы двоих утонувших, найденных в хорошаевском пруду, оказались одновременно в одном и том же санатории. И хотя никакого объяснения этому факту у Гурова пока не было, он не считал это случайным совпадением. По всему выходило так, что нужно было отправляться в санаторий и уже там искать ответы на возникшие новые вопросы.
Гуров бросил взгляд на часы. Если отправляться в «Лучшую планету» немедленно, то все равно дорога туда-обратно плюс время на беседу отнимут немало времени. И это значит, что в управление он попадет уже после окончания рабочего дня. Если вообще будет смысл туда ехать. И все-таки Гуров решил не откладывать эту поездку на завтрашнее утро: на данный момент одновременное нахождение в санатории вдовы Абрамова и матери Вельчинского было самым настораживающим фактом.
Единственное, что Гуров позволил себе сделать перед тем, как отправляться в «Лучшую планету», так это остановиться возле одного из кафе, чтобы пообедать. Ехать в такую даль на пустой желудок ему совершенно не хотелось. Потратив на это около двадцати минут, Гуров с удовлетворением отметил, что теперь чувствует себя гораздо лучше, да и настроение поднялось. Сев за руль, полковник выехал на Ленинский проспект, направляясь в сторону МКАД.
Санаторий с несколько претенциозным, но оптимистичным названием «Лучшая планета» уютно скрывался за покрытыми густой зеленой листвой деревьями. Само здание, видневшееся за металлическим воротами, показалось Гурову не слишком большим. Куда просторнее была окружавшая его площадка двора.
Ворота были заперты. Заприметив сверху кнопку звонка. Гуров нажал на нее. Поначалу никто не реагировал, и полковнику пришлось несколько раз повторить звонок. Наконец по чисто выметенной асфальтированной дорожке прошагал плечистый мужчина в униформе. Не отпирая ворот, он вопросительно уставился на Гурова.
– Полковник Гуров, МВД, – Гуров показал ему удостоверение. – У меня разговор к некоторым из ваших пациенток.
– Вообще-то сейчас не приемный час, – ответил мужчина, скользнув по Гурову не слишком дружелюбным взглядом.
– Я понимаю, но, увы, не располагаю настолько временем, чтобы подгонять его под ваш режим, – холодно проговорил Гуров. – К тому же, если уж они так крепко спят, я вполне удовлетворюсь пока разговором с администрацией.
Мужчина достал ключ и молча отпер ворота. Гуров оставил свой автомобиль за пределами санатория и прошел внутрь. Двор был чистым и аккуратным, с фонтаном в центре, разбегающимися от него в разные стороны аллейками со скамеечками и растущими вокруг деревьями. Ко входу в здание вела широкая лестница.
За воротами Гурову казалось, что территория двора заканчивается там, где стоит здание самого санатория. Оказалось, что это не так. Подойдя ближе, Гуров увидел, что позади открывается большой участок леса. Перед ним был расположен водоем с чистой, почти прозрачной водой, оборудованный для купания.
Гуров невольно нахмурился и подошел прямо к пруду, склонившись над ним. С берега было видно песчаное дно, постепенно уходящее в глубину. Однако проверить, насколько, Гуров не мог, не войдя в воду сам.
Немного подумав, полковник снял ботинки, закатал штанины и вошел в воду. Приятная прохлада сейчас же обволокла ступни, освежая все тело. Гуров сделал несколько шагов. Дно уходило вниз, но не очень круто.
– Эй! – послышалось сзади. – Господин полковник!
Гуров обернулся. На берегу стоял мужчина, открывший ему ворота, и криво улыбался одним уголком рта.
– Администрация там! – показал он рукой на небольшое ярко-белое здание, стоявшее неподалеку от основного корпуса.
– Я знаю! – чуть смущенно улыбнулся Гуров. – Просто после городской жары так захотелось немного охладиться! Ноги все аж горят! Вас как зовут?
– Сергей Васильевич, – проговорил мужчина.
– Вы не могли бы оказать мне одну любезность? – продолжал улыбаться Гуров.
Мужчина, ничего не говоря, вопросительно смотрел на него.
– Будьте добры, узнайте, можно ли мне поговорить с пациентками Абрамовой и Вельчинской? Сделаете?
Мужчина чуть постоял, потом, ни слова не говоря, направился к административному корпусу. Когда он исчез из поля зрения, Гуров быстро прошел к забору и, стараясь держаться его, добрался до ворот. Открыв машину, он схватил лежавшую на панели наполовину пустую бутылку с минералкой, выплеснул остатки воды на землю и поспешил обратно. Вернувшись к пруду, Гуров зачерпнул из него воды бутылкой, плотно завинтил крышкой и сунул во внутренний карман.
Когда Сергей Васильевич вернулся, Гуров уже обувал ботинки. Потом достал из кармана бутылку, открыл и сделал вид, что пьет.
– Ох, хорошо! – вытирая губы, удовлетворенно проговорил он. – Вот она, благодать-то, а? А мы ее в городе даже близко не ощущаем.
– К пациенткам нельзя, доктор запретил, – проговорил Сергей Васильевич.
– Вот как? – расстроился Гуров. – А его самого как найти?
Сергей Васильевич секунду подумал, потом ткнул пальцем в корпус:
– Вон там у него кабинет. Двенадцатый.
– Большое спасибо, – Гуров развернулся и быстро направился в указанном направлении.
Лечащего врача он без труда нашел в том самом кабинете номер двенадцать. Доктор, представившийся Владиславом Николаевичем Шестопаловым, был примерно ровесником Гурова, да и роста они были одинакового. Только Владислав Николаевич был худым и из-за этого казался долговязым. И лицо его было длинным, из-за чего выглядело унылым, да еще впечатление усиливала отвисшая нижняя губа. Реденькие русые волосы, очки – вид типичного интеллигента-бессребреника. Однако, судя по месту работы, Шестопалов не должен был таковым являться.
Он посмотрел на Гурова взглядом крайне занятого человека, когда тот вошел в его кабинет, предварительно постучав. И даже представленное Гуровым удостоверение не добавило ему приветливости.
– Пациенток нельзя беспокоить. – У Шестопалова оказался довольно густой баритон, плохо вяжущийся с его внешностью: Гуров ожидал, что тот заговорит жиденьким тенорком.
– Я подожду, – кивнул Гуров. – Пока можно побеседовать с вами.
Шестопалов окинул его внимательным взглядом.
– Вы не поняли, – сказал он. – Я имел в виду, что их вообще нельзя беспокоить во время лечения!
– Что, столь серьезное заболевание? – скосился на него полковник.
– Опасности никакой нет. Но рекомендован полный покой. Обе женщины недавно пережили глубокий стресс…
– Это я знаю. Собственно, потому и приехал.
– Вы имеете в виду… – протянул Шестопалов и не закончил фразы.
– Я расследую обстоятельства гибели близких им людей. Вы же это подразумевали, говоря о стрессе?
Врач медленно кивнул.
– Но вот видите! – воскликнул он. – Вы же сами все понимаете!
– Не совсем, – покачал головой Гуров. – И чтобы многое прояснить, я и приехал.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Шестопалов медленно произнес:
– Насколько мне известно, их близкие умерли от несчастного случая.
– Возможно, – не стал спорить Гуров. – Но уверенности в этом у меня нет.
– То есть? – Шестопалов нахмурился. – Вы хотите сказать, что их смерть была насильственной?
– Вполне вероятно.
Владислав Николаевич задумался, потом с некой растерянностью произнес:
– Но тогда мне и вовсе непонятно, чего вы хотите добиться от этих несчастных женщин! Неужели вы рассчитываете, что они скажут вам нечто, что поможет раскрыть картину происшествий? Да они убиты горем! И если бы у них имелись хоть какие-то подозрения, они сами бы к вам примчались!
Гуров иронично посмотрел на Шестопалова.
– Владислав Николаевич, я же не пытаюсь вас убедить, что вы неправильно лечите своих больных. Не вступаю с вами в споры по вашей профессиональной части. А вы почему-то считаете, что лучше меня знаете методы оперативной работы.
– Я вовсе так не считаю… – пошел на попятную врач. – Просто мне непонятно, чем вам могут помочь вдова и мать!
– А вам и не нужно этого понимать. Вам нужно всего лишь дать мне возможность побеседовать с ними.
Шестопалов тут же замотал головой.
– Об этом не может быть и речи! Забудьте! По крайней мере, на ближайшее время.