ГЛАВА 1
Он стоял, по привычке опершись на стену, непричастный к веселью шумной вечеринки. Черные глаза, горящие на худом утомленном лице, видели буквально все, — вот он и заметил девушку в голубом платье.
Все дамы были либо в красных, либо в черных или же, вот уж несусветица, в белоснежных нарядах, которые что нужно оголяли, а что нужно обтягивали. Дамы позировали, их взгляды, откровенно вызывающие у одних или же замаскированно похотливые у других, преследовали вполне определенные цели. Но эта, в голубом, тихонько сидела на деревянном стуле у стены и с приветливым любопытством взирала на происходящее. Подумать только! В квартире шурина Эммануэля! Молодая леди!
Он отделился от стены и направился прямо к ней.
— Приветствую вас!
— О, привет!
— Хотите выпить?
— Благодарю вас, у меня есть, — ответила она.
Он снова прислонился к стене. Он разглядел, как изящна и элегантна вышивка на голубом платье, и понял (а он многое понимал с первого взгляда), что платье, и в самом деле, очень дорогое.
— Золушка, голубушка, на тот ли бал вы попали? — тихонько поинтересовался он.
— Я всего на минутку, — пояснила она. — Приглядываюсь.
Она согласилась, что здесь ей на самом деле не место, и ее совсем не удивляло то, что он тоже это понял. Ох, и молода же она — чуть ли не вполовину моложе его. Когда улыбается, заметно, что один зуб выступает немного вперед. И есть что-то мальчишеское в этом юном, поднятом вверх личике. Удивительно, как странно вдруг дрогнуло его сердце.
Он рылся в себе, быть может, в поисках какого-то воспоминания, которым можно бы было объяснить это странное мимолетное чувство, и тут она с упреком заметила:
— А вы ведь тоже приглядываетесь, верно? Я обратила внимание.
Он не выказал удивления и вообще редко это делал.
— Кажется, вы правы, сестрица, — согласился он и повторил: — Сестра...
— А вы знаете, кто эти люди? — Она ерзала на стуле, как ребенок в цирке. — Вы ведь знаете, а? Пожалуйста, скажите мне.
Он снова прислонился к стене и смотрел сверху вниз на ее каштановую головку и рассказал, что знал. Назвал имена этих так называемых актрис и манекенщиц, кое-кого из мужчин, рассказал о некоторых источниках их доходов.
— Вон тот человек, который беседует со светловолосым парнем, — наш хозяин. Так называемый «аферист». Вы с ним знакомы, сестра?
— Знакома, — весело кивнула она. — Только что представили. На мой взгляд, все это жутко интересно.
Он вспомнил полуприкрытые глаза хозяина и кривляющиеся физиономии гостей.
— Вас отсюда проводят? — неожиданно спросил он.
— С минуты на минуту, — призналась она. — Пожалуйста, расскажите что-нибудь еще.
— Так значит, вы находите интересным проводить время в обществе воров, мошенников и парочки профессиональных убийц? — спросил он, растягивая слова.
— Да что вы говорите? — Она недоверчиво вскинула на него глаза: уж не шутит ли он? — Они на самом деле этим занимаются?
Он отделился от стены, чтобы загородить ее от чьих-то любопытных глаз, и сам себе удивился, даже смутился.
— А чем занимаетесь вы, сестра? — подтрунивал он.
— Ну, наверное, пока я всего-навсего живу, — отвечала она, глядя на него с такой доверчивостью, что он поморщился. Такой взгляд был непереносим для него. — Разумеется, хожу в школу. — Она поднесла к зубам большой палец, снова напомнив ему мальчишку-сорванца, но тут же его убрала. — Мне просто непонятно, что это с ними произошло? — с серьезным видом рассуждала она. — И куда катится общество?
Он давился от смеха.
— Вы изучаете... Это... ну... социологию?
— Не в этом семестре. Однако собираюсь заняться ею в следующем. — Ее спокойный взгляд прогнал с его лица веселье.
— Небось, считаете, я должна сидеть дома с няней? Так ведь? Но почему?
— Только потому, что так оно и должно быть, — грустно кивнул он.
— Как глупо, — высокомерно заявила она. — Какой от этого вред? От того, что просто сижу и присматриваюсь? Что случится, если я каких-то пятнадцать минут посижу здесь и просто понаблюдаю за ними? Разве от этого изменится что-либо в моей жизни или же в чьей-то еще?
Заученный аргумент. Не впервой она его приводит. Девушка подняла головку, взглянула на него, и снова ему стало не по себе, а по спине даже забегали мурашки.
— В чем Дело? — тут же потребовала она ответа.
— Гм? — он отхлебнул из своего стакана. — Небось, по моей могиле пробежал кот. С вами такое случается? — Он не улыбался. — Ничего не изменится, пока вы не свяжетесь с одним из здешних типов, включая меня.
Она улыбнулась.
— А вы чем занимаетесь? Вы тоже преступник?
В его черных глазах было отчаяние.
— Это нетактично. О таком не спрашивают. — Девушка рассмеялась. — Ясно? Вы ведь сами ни капельки не верите в это. Но исходя из того, что вам обо мне известно, я мог бы оказаться и преступником.
— Но ведь это не так? — торжествующим тоном спрашивала она.
— Нет. Как ни странно. Мне кажется, вам бы следовало угадать, что я писатель. — Он не спускал с нее глаз.
— А я читала что-нибудь ваше? — Она восприняла это всерьез и собралась перейти на почтительный тон.
Он расхохотался и затряс головой.
— Я не пишу романов. Я пишу репортажи.
— О... — Она чуточку порозовела, заволновалась. — Но вы ведь не станете... Вы ведь не напишете колонку, да? Мои родители ужаснутся.
— Очень рад, — сухо буркнул он.
— Нет, нет, понимаете, они во всем обвинят Алэна, а это не так, потому что это я уговорила его взять меня сюда — просто мне не хотелось дожидаться его в ресторане.
— Кто знает, быть может, для вас было бы лучше подождать его в ресторане, — вслух размышлял он. И вдруг отчеканил: — Кого?
— Алэна Дюлейна. О, вы знаете Алэна? Он вон там, разговаривает с нашим хозяином. Ему это понадобилось по долгу службы.
— А какое вы, сестра, имеете отношение к этому юнцу Дюлейну? — В его черных глазах светилось любопытство.
Она улыбнулась.
— Ну, прежде всего, мы с ним помолвлены, — серьезно пояснила она. — Так вы не станете, да? Не станете упоминать моей фамилии? Пожалуйста, не говорите кто я. Я хочу сказать...
— Я и не знаю, кто вы, — осторожно напомнил он ей.
Она вглядывалась в его лицо. Спокойный взгляд серых глаз, от которого снова испуганно вздрогнуло его сердце.
— Я Кэй Солсбери, — назвалась она. — Кэй от Кэтрин.
Он закрыл глаза. Кожа вокруг них была тонкая, как папиросная бумага, с коричневыми, будто от вечной усталости, пятнами.
— А я Сэм Линч, — представился он. — Сэм от Сэмуэла. Сестра, ступайте домой, ясно? Немедленно ступайте домой.
— Кажется, я так и сделаю, — безмятежно сказала она, — потому что сюда идет Алэн. — Она встала. Ему она доставала как раз до подбородка. Изящный поворот, словно она у себя в гостиной. О, эта юная леди!
— Алэн, хочу представить тебе...
У подошедшего к ней светловолосого парня были четко очерченные черты, острый нос, дерзко высеченный подбородок.
— Линч, — опередил он ее.
— Дюлейн, — парировал черноглазый, точно копируя вызывающий тон светловолосого.
— О, выходит, вы уже знакомы? — Девушка переводила взгляд с одного на другого, но мужчинам нечего было сказать друг другу — как будто они секунду назад столкнулись лбами, и она поспешила прервать неловкое молчание. — Спасибо вам за беседу, мистер Линч. Вы были так добры, и с вами было очень интересно. Всего доброго.
Черноглазый даже не притронулся к ее руке. Он привалился к стене.
— Пока, сестра, — протяжно сказал он, чуть-чуть приподняв руку. — Свидимся когда-нибудь.
Кровь прилила к лицу Дюлейна, когда он вел девушку к выходу.
— Кто он, Алэн? — шепотом спрашивала она.
— Он нехороший, Кэй. Идем. Тебе здесь больше нечего делать...
— Что ты хочешь сказать этим «нехороший»? — удивилась она. — Алэн, он был очень мил, и он все знает о каждом...
— Он слишком много знает и слишком мало говорит, — перебил ее Алэн. — Слишком уж он хитер. Скользкий тип. — Он помог девушке одеться и крепко прижал ее руку к своему боку. Они вышли на улицу. — Ну? — спрашивал он.
Девушка наклонила головку.
— Было очень интересно, — рассудительно заметила она.
Он рассмеялся.
— Давай, давай, — подначивал он ее. — Небось, думаешь, Линч — международный похититель бриллиантов? Просто он выдохшийся старый плут.
— Но я хочу сказать, мне было интересно...
— Я ведь предупреждал тебя, что в этом нет ничего романтичного.
— Алэн, — серьезно начала она, — если я когда-нибудь стану твоей женой...
Он рассмеялся и поцеловал ее.
— А теперь, когда ты спустилась с небес на землю, а я завершил свою грязную работу, может, потанцуем, а?
ГЛАВА II
Месяца два спустя, где-то во второй половине апреля, в ресторан на Третьей Авеню вошли двое: верзила и коротышка. Время приближалось к полудню, однако бар-ресторан «Ника» был скорее баром, чем рестораном, поэтому ряд старых деревянных кабин пустовал.
Коротышка был в хорошо сшитом новом костюме темного цвета, который болтался на нем как на вешалке. Он долгое время провел на солнце, причем в темных очках: лицо и шею покрывал ровный загар, а кожа вокруг тусклых карих с красноватым отливом глаз, которыми он вращал из стороны в сторону, была бледной, иссиня-бледной.
Из рукавов потертого коричневого пиджака его приятеля-верзилы висели толстые мясистые пальцы. Его круглую багровую физиономию, казалось, специально поджаривали на солнце. Когда верзила забывал насупить свои широко расставленные брови, он смахивал на рассерженного ребенка, нижняя губа которого вот-вот задрожит в истерике.
Они уселись.
Фред, официант, поспешил за кулисы.
— Эй, Ник, Амбиелли. — Он кивнул головой в сторону зала. — Только вошел.
Физиономия Ника выразила покорность.
— Что ж, обслужи его, Фред. Если он захочет со мной повидаться... — Ник пожал плечами: мол, от судьбы не уйдешь. — В общем, скажи ему: я у себя.
Официант робко приблизился к сидящим. Он хотел было сменить скатерть, но на столе лежали громадные руки верзилы.
— Прошу прощения, — проблеял Фред, — скатерть...
Физиономия верзилы перекосилась в воинственной гримасе.
— Ну и что?
— Ничего, ничего. Позвольте мне только ее переменить. Неторопливо, недоверчиво, словно борец, разжимающий тяжелые объятья, поднял верзила свои ручищи.
— Чего прикажете, мистер Амбиелли? — подобострастным голосом вопрошал Фред. — Выпьете для начала?
— Принеси мне бифштекс, Фред, — притворно приятным голосом приказал коротышка.
— С кровью или прожаренный, мистер Амбиелли?
— Прожаренный.
— Это значит, чтоб он и в самом деле был прожарен, ясно? — пригрозил верзила.
— Ясно, сэр. Разумеется. А вам, мистер Хохенбаум?
Фред, официант, запоминал не только лица, но и фамилии.
— Мне неси салат из цыпленка, — надув губы, потребовал верзила. — И жареной картошки.
— Хорошо, сэр. Какие-нибудь овощи? Зеленый горошек? А может, тушеные бобы?
— Пусть Ник порежет парочку помидорчиков, тоненько. — Амбиелли капризно повел костлявой загорелой рукой, поерзал и откинулся на спинку. Он закрыл глаза, и синевы на его лице стало еще больше.
— Как мило, что вы навестили нас, мистер Амбиелли, — лепетал официант, передвигая соль и перец. — Вы здорово выглядите, — врал он. — Долго болели?
— Нет, не долго, — пропел Амбиелли.
Верзила нахмурился, приподнял туловище, будто собираясь встать.
— Сядь, Малыш, — спокойно велел Амбиелли. Фред поспешно удалился.
— Не переношу любопытных, — проворчал Малыш.
— У тебя есть с собой деньги?
— Парочка пятерок.
— Давай сюда.
Малыш Хохенбаум достал деньги, и Амбиелли плавным, едва заметным движением руки быстро спрятал их себе в карман. В красновато-карих, глазах появилась злость.
— Я передумал, — сказал он. — Никто мне не нужен. Сами управимся.
— Вы это серьезно? — удивился Малыш. — А кто сядет за руль?
— Я.
— А кто достанет машину?
— Я достану.
— А ваше алиби?
— И это устроим. Здешний Ник мне кое-чем обязан.
— Не нравится мне все это, босс.
— Не нравится? — Амбиелли не слишком удивился.
— Нет. Мы всегда делали обстоятельно. А это не внушает...
— Оставим этот разговор.
— Но в былые времена...
— Теперь настали новые времена. — Что-то промелькнуло на нездоровом загорелом лице коротышки.
— Как хотите, босс, — сдался Малыш.
— Тонкие пальцы Амбиелли играли черенком вилки.
— Единственное, о чем стоит призадуматься, это насчет передачи денег.
Малыш нахмурился — это значило, что он размышляет.
— Сделаем по старинке, — предложил он. — Велим упаковать в посылку и сдать под расписку на хранение.
— Ну а дальше? Как достать ключ? Как попасть туда и отпереть замок? И кто будет нас караулить, пока мы там возимся? — Амбиелли говорил плавно, спокойно.
Казалось, Малыша обидели. Его губы задрожали.
— Но ведь они не посмеют обратиться в полицию...
Амбиелли усмехнулся, передернул плечами. Потом извлек из бумажника клочок газеты с фотографией.
— Она, босс?
— А его ты знаешь?
Клочок казался легкой былинкой в толстых, как сосиски, пальцах Малыша.
— Мисс Кэтрин Солсбери, — громко с запинками прочитал он.
Амбиелли издал сквозь зубы звук, похожий на быстрый шепот. Он лезвием ножа прошел между бумажкой и рукой верзилы. Бумажка выпала. Верзилу проняла дрожь.
— Босс, мне показалось, вы хотите, чтобы я прочитал.
— Читай глазами. А рот держи на замке, — Амбиелли быстро прижал бумажку к столу. — Это ее жених.
— Да? Так это ее кавалер? — Малыш разгладил брови и принял смиренный вид.
— Тоже при деньгах, — постукивая хорошо ухоженным ногтем по лицу на фотографии, пояснил Амбиелли.
— Ну да.
— При больших деньгах.
— Можно прочитать, босс?
Амбиелли расхохотался. Когда он смеялся, его загорелая, худющая физиономия, не лишенная некоторой привлекательности, принимала зверское выражение.
— Ты умеешь читать, не шевеля губами? Валяй, пока я здесь. Опусти ниже. — Он презрительно ухмылялся.
Молча вращая глазами, Малыш прочитал запретное имя, потом забормотал себе под нос:
— ...в пасхальном шествии, одетая в легкий шерстяной костюм светло-серого цвета от Мэри Кейн, искусно отороченный... Отороченный?
— Именно.
— ...багровым. Э?
Валяй дальше.
— ...и украшенный у шеи шелковым шарфом, багровым с белым, настоящий йонадабский шелк от самого Йонадаба, Мэдисон А в. Туфли из темно-красной замши...
— Замши, — Амбиелли развеселился.
— ...от Мартина, — продолжал Малыш, — шляпка без полей от Белами. Что?!
— Это модистка. Фасон.
— Сопровождающий ее... — Малыш никак не мог произнести фамилию.
— Алэн Дюлейн, — вполголоса подсказал Амбиелли.
— Одет... Ой, босс, хватит. Они хотят рассказать, в чем он. — Малыш чуть не прыснул со смеху.
Амбиелли снова издал этот острый звук. Быстрый. Повелительный. Малыш сделал руками по швам. Появился Фред с их заказом.
— И принеси мне чашечку кофе, — томным голосом потребовал Коротышка.
— Сию минуту, мистер Амбиелли.
В зал вошел еще один посетитель. Он снял на ходу шляпу, обнажив темные волосы. Судя по всему, он не заметил парочку за столиком, прошел мимо них и устроился в соседней кабине.
— Когда зажарили этих цыплят? — грозно вопрошал Малыш, тыкая вилкой воздух.
— Вчера, только вчера, мистер Хохенбаум, — официант Фред пятился назад. — Я вас слушаю, сэр, мистер Линч, — взмахнув салфеткой, обратился он к новому посетителю.
— Принеси мне пару бараньих отбивных, прожаренных, чашку кофе и... — черноглазый кивнул в сторону булочек в корзинке, — парочку свежих булочек.
— Хорошо, сэр. Выпить, сэр?
— Нет.
Амбиелли потянулся за солью. Малыш взял бутылочку с кетчупом и плеснул себе в салат.
— Знаете, босс, мне вдруг пришло в голову...
— Ну?
Услышав это единственное, произнесенное шепотом слово, Сэм Линч навострил уши. Его черные глаза оживленно заблестели.
— Что... — Малыш проглотил пищу, — хочешь жить — надо есть.
— Верно.
— Ну вот, и это значит, что потребуется всякая бакалея, а? Я хочу сказать, для...
— Для уик-энда? — спокойно докончил фразу Амбиелли. Однако Малыша Хохенбаума снова проняла дрожь — что-то зловещее углядел он то ли во взгляде, то ли в жестах своего босса. Молчание затягивалось. — Валяй дальше, — потребовал Амбиелли. — Что у тебя еще?
— Знаете, оно дешевле, кабы, понимаете... им... во-первых, харч только для нас с вами.
— Так ты все хочешь сам? — с издевкой спросил Амбиелли.
— Вы не так меня поняли. — У Малыша был обиженный вид. — Просто с дамочкой столько возни. Нельзя ли...
— Минутку, — остановил его Амбиелли. Он вышел из кабины. Сделал несколько шагов. — Я так и думал, — приветливо сказал он. — Здорово, Сэм. Как жизнь?
— Потихоньку, — ответил Сэм.
Мужчины обменялись рукопожатием.
— Как твои дела, Сэм? Все так же работаешь в газете?
— Последнее время я свободный художник.
— Читал твою заметку об Эммануэле. — Тонкие губы на загорелом лице скривились в гримасу.
— Правда? Понравилось?
Амбиелли пожал плечами.
— А Эммануэлю понравилось, Сэм?
— Должно быть. Там ведь одно вранье.
Амбиелли осклабился.
— Присядешь к нам, старина?
— С удовольствием. Привет, Малыш. Тоже вернулся, да?
Верзила вскочил со стула, перегнулся через стол, замотал головой, посаженной на жирной шее, на складках которой щетинились короткие волосы.
— А, это ты, — проворчал он.
— Да, всего лишь я. — Сэм хотел было войти в кабину, но Малыш не позволил.
— Обожди. С краю сяду я.
Сэм любезно посторонился и проскользнул в уголок.