– Здесь столько всего чудесного, – живо отозвалась Дора. – Даже не знаю, с чего начать.
– Так ты ведь уже начала! – поддразнила Карсон. – Я уже видела, как ты ходишь по дому и разглядываешь предметы.
Щеки Доры покраснели.
– Неправда! Это не так, Мамма! – пробормотала она.
– Ой, да брось, Дора, – поддразнила Харпер. – Даже я видела, как ты поднимала фарфор, чтобы увидеть клеймо.
– В любознательности нет ничего плохого, – заявила Дора. – А как насчет тебя?
– Прошу тебя… – снисходительно протянула Харпер.
– Нечего валить все на меня. Ты вечно сидишь за этим компьютером. Пробиваешь в Интернете старинную американскую мебель, не иначе?
Харпер выдавила смешок.
– Едва ли. Но раз уж мы заговорили… – Ее глаза весело заблестели. Она повернулась к Карсон и показала на нее пальцем. – Я видела, как ты смотришь цены на старинные «кадиллаки»!
У Карсон от изумления открылся рот.
– Я просто надеялась купить у Маммы машину. Это сделка. Я должна знать ее примерную стоимость.
– Ага, – закатила глаза Харпер. – Не сомневаюсь.
– А твои глаза чуть не выскочили из орбит, когда ты увидела бриллиантовые серьги Маммы, – напомнила Дора.
У Харпер хватило духу засмеяться.
– Точно. Они потрясающие. Я очень люблю старинные украшения. – Она с невинным видом повернулась к Мамме. – Я в восторге от кольца, что ты надела сегодня. Его можно будет забрать?
– Нет! – почти закричала Дора, выпрямив спину. – Это семейное кольцо! Мьюры всегда отдавали его сыновьям, чтобы те подарили своим женам! Следуя этому порядку, кольцо достанется Нату. Он единственный наследник-мужчина.
– Погоди-ка, – вмешалась Карсон. – С чего ты решила, что у нас с Харпер не может быть сыновей?
– Ну, – поджала губы Дора, – тебе уже тридцать четыре, и у тебя даже нет парня.
– Удар ниже пояса, но я в порядке, – угрожающе ответила Карсон.
– Угомонитесь, сестренки, – самодовольно заговорила Харпер. – Мне всего двадцать восемь, и у меня полно поклонников. Это кольцо – первое, что я выберу.
– Ты не можешь! – разозлилась Дора. – Оно было подарено моей матери, но ей хватило порядочности после развода вернуть его Мамме. Кольцо должно достаться моему сыну.
– Дора, – не терпящим возражений тоном произнесла Мамма. – Твоя мать получила при разводе солидную компенсацию при условии, что вернет кольцо. Так что ни слова больше о ее благородных намерениях. Что же касается других жен… – Мамма вертелась в кресле, словно сидела на иголках. – Не хочу плохо говорить о покойных, – взглянула она на Карсон, – но ни одна из них не заслужила кольцо, и я говорила об этом Паркеру. Кольцо мое. И оно мне нравится. Что бы я ни решила, оно будет моим, и только моим. Понятно?
Все закивали.
Мамма строго продолжила:
– Дорогие, обо мне беспокоиться не стоит. Я всегда заботилась о себе сама. Каждой из вас тоже придется найти собственный путь в этом мире. Но послушайте мой совет: друзья приходят и уходят. Однако при любых обстоятельствах, в горе и в радости, вы можете рассчитывать на свою семью. – Мамма перевела дыхание, почувствовав, что ситуация снова под контролем. – Это главное. Семья. – Она оглядела девочек и убедилась, что они ее внимательно слушают. – Итак, мы подошли к следующему пункту.
– Еще одному? – пробормотала Харпер.
– Да, дорогая Харпер, – многозначительно сказала Мамма. – Еще одному. Я очень много об этом размышляла, и, надеюсь, вы не подумаете, что это прихоть старой чудачки. Меня беспокоит – очень беспокоит, – что мы, последние из Мьюров, не так близки, как были когда-то, когда вместе проводили лето в «Си Бриз». Мы стали чужими. Я размышляла, что можно сделать, чтобы возродить угасшее семейное тепло, пока «Си Бриз» еще не продан, а мы не разъехались на все четыре стороны.
– Я приезжала на Остров Салливана не из-за «Си Бриз», – сказала Харпер. – Если честно, я не сказала бы, что очень люблю «Си Бриз». Пойми меня верно, Мамма, я всегда приезжала, чтобы повидаться с тобой. И со своими сестрами. – Она застенчиво улыбнулась.
Мамма откинулась в кресле, растерявшись от этого комментария. Лица Доры и Карсон отражали согласие.
– Очень рада это слышать, – медленно сказала она. – Но я все сильнее боюсь, что после моей смерти семейные связи оборвутся.
– Не хочу думать о твоей смерти, – сказала Карсон.
– Я не могу жить вечно, – с мягким смешком напомнила Мамма. – Никто не может. Но когда меня не станет, что будет с моей семьей? Я ночами не сплю от беспокойства. Итак! – Она крепко схватилась за ручки кресла. – У меня есть план. Я прошу каждую из вас провести в «Си Бриз» целое лето. Наше последнее лето. Что скажете?
Карсон пожала плечами.
– Ты знаешь, что я скажу.
Дора подвинулась вперед.
– Я всегда приезжаю на пару недель в июле. Если хочешь, могу остаться еще на неделю-другую.
– Прости, Мамма. Я не смогу провести здесь даже месяц, не то что лето, – покачала головой Харпер. – Мне не дадут отпуск на месяц! Прости, Мамма. Заманчивое приглашение, правда. Но я смогла вырваться только на эти выходные. Поверь, и то было нелегко. Но у нас есть целые выходные, правда? – добавила она, пытаясь говорить оптимистично.
Мамма сложила ладони.
– Боюсь, я неясно выразилась. Я надеялась, вы с восторгом примете приглашение провести здесь лето. Но, похоже, я ошибалась, а значит, придется уточнить, что это не предложение. Приглашение провести все лето в «Си Бриз» – это, – она сложила вместе кончики пальцев, – скорее, условие.
– В смысле? – уточнила Дора.
Мамма задержала дыхание.
– Остаетесь на лето, или я вычеркиваю вас из завещания.
– Что?! – взорвалась Харпер, вскочив на ноги.
– Это шантаж! – возмутилась Дора, сидя на краешке кресла. – Хочешь сказать, каждая из нас должна провести здесь все лето, или ты сбросишь нас со счетов?
Мамма подняла взгляд, и на ее губах заиграла притворно-застенчивая улыбка, одна из тех, которыми мог бы гордиться ее предок-пират.
– Я считаю, что это просто еще одно преимущество. Правда. Только представьте! Целое лето вместе. Возможность воссоединиться. Воспринимайте это как дар.
Мамма ждала, пока девочки с напряженным молчанием переварят услышанный ультиматум.
Дора снова откинулась в кресле, видимо, смирившись.
– Хорошо, Мамма. Если ты так хочешь, я как-нибудь это устрою. К тому же у меня в доме будут все эти рабочие, – уныло добавила она. – Меня все равно никто не ждет. Иногда мне придется уезжать в Соммервиль, но, думаю, если все организовать… – Она задумчиво умолкла.
– Спасибо, милая. Я очень на это надеялась, – сказала Мамма.
– Мне придется взять Ната, – добавила Дора.
– Разумеется.
– Я с вами, – с широкой улыбкой сказала Карсон, подбирая ноги.
Мамма посмотрела на Харпер, бродящую по двору. Харпер повернулась, подошла к ним и встала напротив Маммы. Ее лицо слегка покраснело.
– Это глупо, – заявила она.
Дора, сидящая рядом с ней, подняла голову и посмотрела на Харпер.
– Это не шантаж, Дора. Это взяточничество, – продолжила Харпер. – Я смотрю, пиратская кровь по-прежнему течет в жилах Мьюров.
– Смерть дамам! – воскликнула Карсон, подняв кулак.
Она пыталась разрядить обстановку, но тщетно. Харпер не собиралась терпеть. Она выпрямила спину и сжала губы. Она и сама не подозревала, насколько в этот момент стала похожа на мать.
– Знаешь что, Мамма, – с недоверием сказала она, – это просто смешно. Ты же не думаешь, что мы бросим все и побежим проводить здесь лето, как маленькие девочки? Мы выросли! Мы взрослые женщины. У нас работа. Во всяком случае, у меня. Даже если бы мы могли остаться на месяц. Но на два месяца, на три!
– Это не просто каникулы, – умоляюще сказала Мамма. – Это наша последняя возможность побыть вместе.
– И что, ты думаешь, случится? – спросила Харпер. – Мы все снова станем близки? Как сестры? Слишком поздно. Об этом следовало подумать раньше.
– Она и думала, – вмешалась Карсон. И напомнила: – Мамма приглашала нас каждое лето.
– Мне очень жаль, – ответила Харпер. – Я не могла приехать. И этим летом тоже не могу. – Она потянулась к застежке своего ожерелья.
Карсон наклонилась вперед, вытянула руку и дотронулась до ноги Харпер.
– Харпо, – сказала она, вспомнив старую кличку. – Что ты делаешь?
Харпер не ответила. Сняв жемчужное ожерелье, она подошла к Мамме и протянула руку.
– Пожалуйста, возьми. Мне не нужно.
Мамма поймала жемчуг, упавший из ладони Харпер.
– Спокойной ночи! – Харпер повернулась и ушла.
– Харпер! – крикнула ей вслед Карсон.
– Оставь ее, – мрачно сказала Дора.
Мамма заставила себя смолчать, зажав в руке ожерелье. Она поднесла кулак к бешено бьющемуся сердцу.
– Пойду, посмотрю, как она, – сказала Карсон, встала и поспешила в дом.
– Мда! – выдохнула Дора. – Неслыханно. Разговаривать с тобой в таком тоне. Выбросить жемчуг. Может, у нее и королевское происхождение, но так разговаривать с бабушкой не должен никто. Пусть возвращается в Нью-Йорк.
– Мда! – выдохнула Дора. – Неслыханно. Разговаривать с тобой в таком тоне. Выбросить жемчуг. Может, у нее и королевское происхождение, но так разговаривать с бабушкой не должен никто. Пусть возвращается в Нью-Йорк.
Мамма не слушала. Она уставилась во тьму ночи, погруженная в мысли. Вечер прошел совершенно иначе, чем она надеялась. Весь дом стоял на ушах, а девочки отдалились друг от друга сильнее, чем когда-либо.
– Мамма? – позвала Дора, прикоснувшись к ней.
Мамма вернулась в реальность. Подошедшая Дора смотрела на нее с беспокойством.
– Дорогая, сходи, посмотри, спит ли Люсиль. Если спит, не буди ее. И помоги мне подняться. Я так устала. Пойду в свою комнату. Сердце колотится, как у кролика. Я просто без сил.
– Мамочка? Это я.
Харпер сидела на кровати в их с Дорой комнате. Подушка была тонкой, матрас – жестким, а розово-голубое лоскутное одеяло – потрепанным и старым. Совсем не похоже на шикарно обставленные интерьеры дома ее матери в Хэмптонсе. Внезапно Харпер почувствовала себя одиноко. Ей захотелось оказаться на восточном побережье, подальше от Юга, подальше от всех, кто мог проткнуть тщательно выстроенную ею раковину. Харпер посмотрела на экран ноутбука, приносящего утешение постоянной связью с огромным, безликим миром.
– Я увидела, что ты звонила.
– Да, – подтвердила Джорджина из Нью-Йорка. – Вообще-то я звонила два раза. У меня ужасные новости.
Харпер напряглась.
– Что такое?
– Мамочка упала и сломала бедро.
Харпер открыла глаза и повалилась на бок.
– О, нет. Какой кошмар. Когда?
– Вчера. Она в больнице, в ужасном состоянии.
– Бедная бабушка. Как это случилось?
– Она собиралась ехать в Хэмптонс и упала с лестницы. Думаю, нам еще повезло.
– Значит, в Хэмптонс она теперь не приедет?
– Конечно, не приедет.
Харпер покраснела и закрыла глаза.
– Конечно. Какая глупость. Я просто…
Она не знала, зачем это сказала. Это был бессмысленный комментарий, из тех, что люди говорят в напряженные моменты. Ее мать не терпела дураков и глупости.
– Нужно, чтобы кто-то был с ней, когда она вернется из больницы, – продолжала Джорджина. – Поэтому, дорогая, ты как можно скорее отправишься в Англию.
– В Англию? – воскликнула изумленная Харпер.
– Да, – нетерпеливо подтвердила мать. – Мамочке нужен кто-нибудь рядом. Семейная поддержка.
– Может, ты поедешь? Она обрадуется тебе больше, чем мне.
– Конечно, я бы поехала. Но мне придется ехать в Хэмптонс. Там назначено столько встреч, что я уже не смогу отказаться.
– Но моя работа…
Тон матери становился все более раздраженным. Харпер живо представила ее за рабочим столом, несмотря на поздний час. Волосы убраны назад, на носу двухфокусные очки. Она спешит, хочет поскорее разобраться с этим вопросом и уйти без лишних споров.
– Ты работаешь на меня. Твоя работа – делать то, что я говорю. А я хочу, чтобы ты отправлялась в Англию.
Харпер оторвала трубку от уха. «Твоя работа – делать то, что я говорю». Несмотря на все фантазии, ей пришлось столкнуться с реальностью. Это действительно было точным описанием ее работы.
– А как же проекты, над которыми я работаю? – спросила она. Летом ее ждала вожделенная редакторская работа.
– Я отдам их Нине.
– Но она этим не занимается.
– Она готова к повышению. Думаю, она справится. Я довольно давно за ней наблюдаю. Для нее это станет отличной возможностью.
Нина была умной и привлекательной ровесницей Харпер. Она не скрывала, что мечтает стать редактором, и использовала любую возможность. Харпер уже завидовала объему работ, которые Джорджина давала Нине в последнее время, несмотря на аналогичные просьбы Харпер. Харпер устала выполнять обязанности, более подходящие личному помощнику ее матери – исполнять поручения, договариваться о встречах, подготавливать письма.
– Почему бы не отправить к бабушке Нину?
– Не умничай, – разозлилась Джорджина. – Ты провела в той компании всего несколько дней, а уже стала хамкой. Ненавижу, как они на тебя влияют. Ты всегда возвращалась с Острова Салливана самовольной и глупой. Уходило несколько недель, чтобы вернуть тебя в нормальное состояние.
– Это неправда, – возразила Харпер, но в глубине души она помнила самоуверенность, возникавшую после пребывания у Маммы. Она была переполнена впечатлениями после дикой беготни по острову, игр в пиратов, наблюдениями за природой и, конечно, моря. Летом никто не обращал внимания на голые коленки, не вспоминал про расписания, и можно было проболтать всю ночь.
– Думаю, поездка в Англию к бабушке Джеймс пойдет тебе на пользу, – добавила Джорджина.
– Я не ребенок, мама, – вспылила Харпер. – Не нужно учить меня манерам.
– Спорный вопрос, – отозвалась Джорджина. – Но сейчас мне не до этого. Я хочу, чтобы ты вылетела прямо из Чарльстона. Свяжись с моим агентом. Об одежде не беспокойся. Купишь все необходимое в Лондоне. Мамочку должны выписать послезавтра.
Харпер сглотнула и ответила:
– Нет.
Повисла пауза.
– Прости, что?
Внутри у Харпер все похолодело. Она вздохнула и повторила:
– Нет. Я не поеду в Англию. Думаю, ехать должна ты. Она твоя мать.
Еще более долгая пауза.
– Харпер, я хочу, чтобы ты вылетела завтра, ясно?
– Нет.
Харпер снова почувствовала себя вздорным ребенком, кричащим и топающим ногами. Только ребенком она больше не была, и ставки были гораздо выше.
– Ты ведешь себя глупо. Я этого не потерплю. Я твой начальник и даю тебе распоряжение.
Слова повисли в воздухе, поднимая все новые вопросы. Харпер понадобилось время, чтобы осознать, переварить и принять сказанное. Она закрыла крышку ноутбука. Когда она заговорила, голос был на удивление спокойным.
– Возможно, тебе не стоит быть моим начальником. Возможно, стоит стать просто матерью.
Очередное долгое молчание.
– Можешь отдать мою работу Нине, – сказала Харпер. – Она отлично справится.
– Ты подаешь в отставку?
– Да, как твой помощник. – Харпер тихо засмеялась. – Нет, как твоя дочь.
– Не вижу тут ничего смешного.
Харпер удивилась бы, если бы мать отнеслась к ситуации с юмором.
– Не думай, что ты можешь вернуться в мою квартиру и бездельничать, – в сердцах предупредила Джорджина.
– Ну, тогда я могу пожить в Хэмптонсе.
– Не можешь. Он занят большую часть лета.
– Поняла, – ответила Харпер.
Она все поняла. В конце концов, поняла.
Карсон утратила чувство времени. Она могла сказать одно: было поздно. Она поняла это по высоко поднявшемуся в небо месяцу. Она сидела на краю пристани, болтая в воде ногами.
– Молодец, Мамма, – пробормотала она.
Внутри дома Харпер, ругаясь, как матрос, бросала одежду в свой дорогой чемодан, объявив, что никогда больше не вернется в этот роман Фолкнера. Карсон не знала, куда ушла Дора. Мамма пряталась у себя в комнате. Карсон протянула украденную из бара Маммы бутылку водки в сторону полумесяца.
– Смерть… Нет, – покачала головой Карсон. – К черту дам!
Она махнула рукой, чуть не упав в воду. Откуда-то из темноты раздался громкий, пронзительный крик дельфина. Совсем близко. Она улыбнулась и приподняла голову, вглядываясь в воду. Там Карсон увидела большую голову Дельфины, посеребренную лунным светом.
Карсон медленно опустила ладонь, остановившись за несколько сантиметров до Дельфины. Дельфина грациозно дотронулась до руки Карсон, проплывая мимо. Одно маленькое прикосновение, но именно в этот момент родилась крепкая связь, и Карсон знала, что они почувствовали это вместе.
Сзади послышались шаги. Дельфина исчезла под водой, оставив после себя лишь водную рябь.
– Опять разговаривала с дельфином? – послышался сверху голос Харпер. Она спустилась на плавучий причал и встала рядом с Карсон. Потом присела на корточки, заглянула сестре в лицо и мягко спросила: – Ты плачешь?
– Нет, – выпалила Карсон. Ей хотелось, чтобы Харпер просто ушла и оставила ее в покое.
Харпер села рядом с Карсон на причал и опустила ноги в воду. Какое-то время она ими лениво болтала.
– И пьешь, – мягко заметила она, чувствуя страдания Карсон.
– И что?
– Ничего. Мы все наговорили сегодня вечером кучу необдуманных вещей, и теперь я нахожу тебя здесь с бутылкой водки. Что тебя тяготит?
– Тебе-то что? Ты уезжаешь. – Карсон подняла бутылку и с вызовом залила себе в горло жидкость. – Все уезжают.
Харпер не ответила. Она наклонилась и провела пальцами по воде. Причал заскрипел, доски столкнулись друг с другом, заплескалась вода.
– Тебя коснулась семейная болезнь? – спросила Харпер.
Карсон напряглась.
– Болезнь? Ты о чем?
Харпер печально улыбнулась.
– Чудеса генетики. Мы все несем ген алкоголизма. Русская рулетка. Одному попадает, другому нет. Как насчет тебя?
– Не-а, – отмахнулась Карсон. – А насчет тебя? – Вопрос прозвучал скорее от обиды, чем из любопытства.