– Договорились, договорились! Только отпусти меня!
– Не знаешь, как ко мне обращаться? – добавил новичок. – Я тебе помогу. Для друзей я Леня, а для таких, как ты, Леонид Витальевич. Так что повтори: «Договорились, Леонид Витальевич!»
По школьному двору прокатилась волна смеха. Еще бы, ведь никто не видел Деню, лучшего спортсмена школы, поверженным. А тут какой-то новичок с такой легкостью справился с ним.
– Договорились, Леонид Витальевич! – чуть не плача простонал Деня.
Леня выпустил его руку, и Деня отполз в сторону, растирая вспухшее запястье. Новичок же опустился на лавку, взял в руки недоеденный бутерброд и вонзил в него свои белые зубы.
Снести такое оскорбление, более того, вызов, брошенный лично ему, Жирняк Серега, конечно же, не мог. Тряся многочисленными подбородками, он подошел к Лене и заявил:
– Четырехглазый, думаешь, ты здесь самый умный?
Леня смерил его взором от головы до ног и со вздохом ответил:
– Вопрос не совсем корректный, однако рискну предположить, что это в самом деле так, жиртрест.
Серега с ревом ринулся на Леню. Все знали, что Жирняк любит наваливаться на жертву всей своей медвежьей тушей, подминая ее под себя и тем самым всегда одерживая верх. Но тут снова произошло что-то невероятное. Новичок, еще мгновение назад сидевший на лавке, вдруг оказался уже позади нее, и Жирняк ударился безразмерным пузом о деревянную поверхность. Затем, совершив молниеносный бросок, новичок оказался позади Сереги и на глазах изумленной и пребывавшей уже в восторге публики впечатал в его необъятный зад свой ботинок. Несколько раз подряд!
Школьники смеялись и гоготали. Понятное дело, они смеялись и гоготали над Серегой. Стерпеть этого Жирняк не мог. Он с ревом поднялся, развернулся, явно желая растоптать наглеца, и тут в живот ему вонзилась нога Лени. А затем последовали два удара кулака в грудь.
Блинообразное лицо Жирняка посинело, он квакнул – и принялся оседать на землю. Оказавшись на траве, Серега растянулся на ней в полный рост. Ни один из его дружков не рискнул вступиться за своего предводителя.
Леня подошел к поверженному противнику и учтиво произнес:
– Жиртрест, я не буду заставлять тебя лизать мои ботинки, как ты намеревался сделать со мной. И знаешь почему? Потому что я и так чищу их каждый день. Советую тебе делать то же самое и со своими.
Тут во дворе появился преподаватель физкультуры. Наверное, он, как водится, болтал с другими учителями или курил в специально отведенной для этого каморке. Заметив, что около одной из лавок толпится народ, а кто-то даже лежит на траве, физкультурник заспешил туда.
– С тобой все в порядке? – прежде всего спросил он у новичка. А Леня, взяв остатки бутерброда с лавки, произнес:
– Да, конечно! А вот ему, мне кажется, требуется помощь.
И он указал на Серегу, раскрывавшего рот, подобно выброшенной на берег рыбе.
Физкультурник склонился над Жирняком, желая узнать, что с ним произошло. Но тот, конечно же, не стал признаваться в том, что его низверг на землю какой-то очкарик-новичок.
– Думаю, у него солнечный удар, – обронил, направляясь уже к зданию школы, Леня. – Что и неудивительно – погода такая теплая, а Серега такой толстый!
Все, в том числе и физкультурник, засмеялись. И тут раздался звонок, оповещавший, что большая перемена закончилась.
Оля и Катя были поражены тем, с какой легкостью новичок расправился и с Деней, и с Жирняком Серегой, хотя парни были и старше его на несколько лет, и намного сильнее.
По школе поползли слухи, что новичок ходит в секцию, где обучают восточным единоборствам, и многие мальчишки, а также девчонки изъявили желание тоже записаться в нее. К новичку на переменах выстраивалась целая очередь, все хотели стать его друзьями и получить от него информацию.
Катя и Оля тоже были в восхищении от новичка, однако решили, что сейчас им не до него. У девочек была гораздо более важная задача – им требовалось напасть на след дяди Крюка!
Как-то в воскресенье – уже началась последняя, четвертая, четверть – подруги совершали очередной рейд по местному вещевому рынку. Девочки и сами не знали, что именно ищут, просто обращали внимание на подозрительных, как им казалось, людей.
На рынке, конечно, было полно народу: кто-то продавал скарб, а другие его покупали. Девочки прошествовали мимо продавцов, расположившихся на тротуаре, как вдруг Оля сильно сжала подруге руку.
– Не может быть! – пробормотала она, указывая на одного из продавцов.
Катя присмотрелась и поняла, что сутулый мужчина с абсолютно лысым черепом и шикарными развесистыми усами знаком и ей. Это был Захар Филиппович Побатько, школьный завхоз. Захар Филиппович был нелюдимым и злобным субъектом, ревниво следившим за тем, чтобы ученики не портили школьное имущество и вели себя подобающим образом. Он раздавал подзатыльники направо и налево, стучал директрисе и завучу на тех, кто, по его мнению, вызывающе вел себя (в данную категорию попадали практически все), и вечно запирался в своем кабинете, куда никто, даже учителя, просто так попасть не могли.
– Действительно, Захар! – сказала Катя. – И что он тут делает?
Ее взгляд упал на вещи, которые лежали перед завхозом на двух расстеленных на асфальте газетах, и девочка увидела, что Захар Филиппович продает одежду, а также шурупы, болты, гвозди и банки с краской. Причем девочка не сомневалась, что большую часть этих вещей рачительный завхоз стащил из школы.
– Там, там… – пробормотала Оля, оттаскивая Катю в сторону. – Видишь желтые с белыми полосками резиновые сапожки?
Оля была права – среди прочих вещей на газетке стояли и сверкавшие на солнце яично-желтые с белыми поперечными линиями резиновые сапоги детского размера.
– Точно такие же были на Антошке, когда он исчез! – шептала Оля. – Ты ведь знаешь, что дядя Крюк раздевает свои жертвы догола и забирает их одежду с собой, как и отрезанные головы. Это обувка братика!
Катя вздрогнула и уставилась на резиновые сапожки.
– Но откуда ты знаешь, что сапоги именно Антошкины? – медленно произнесла девочка. – Таких наверняка в нашем городе полно!
– У Антошкиных каблук на правом сапоге сидел немного криво. И там, внутри, имелась надпись ручкой – «Ант.», – прошептала Оля. – Мы должны проверить!
Подруги, замотав лица шарфами, подошли к Захару Филипповичу. Тот как раз пытался убедить одного старичка взять у него краску.
– Так мне пять банок нужно! – заявил покупатель. На что завхоз ответил:
– Не беда! Получите именно пять банок – у меня имеется свой источник. Сейчас возьмите две, а завтра я вам еще три донесу. Вы мне телефончик-то оставьте!
Воспользовавшись тем, что продавец отвлекся от своего товара, Оля схватила один сапожок, Катя – другой. И действительно, каблук правого сидел кривовато. А внутри имелась надпись синими чернилами: «Ант.».
Девочки побросали сапоги и побежали прочь. Им вдогонку понесся недовольный крик завхоза:
– Вот ведь хулиганки! Чтоб вам пусто было, чертовки!
Девочки завернули за стоявшую на углу чебуречную, отдышались и в ужасе взглянули друг на друга.
– Точно Антошкины сапоги, – произнесла жалобным тоном Оля. – Его, Катенька!
Катя боязливо выглянула из-за чебуречной – Захар Филиппович, уже успокоившись, обрабатывал очередного покупателя, навязывая ему коробку с гвоздями.
Катя пробормотала:
– Выходит, наш школьный завхоз и есть дядя Крюк?
– Ну да! – заявила убежденно Оля. – Сама посуди, все сходится. Он работает в школе, поэтому может заманивать к себе детей. У него имеется кабинет, куда никто, кроме него самого, не имеет доступа. И он наверняка может изготовить стальной крюк.
Да, Оля была права – все сходилось. У Кати перехватило дыхание. Она вспомнила, как маньяк, облаченный в черный плащ с капюшоном, с крюком в руке гнался за ней по кладбищу с явным намерением убить… Но при свете солнца Захар Филиппович совсем не походил на серийного убийцу…
– И что нам теперь делать? – спросила дрожащим голосом Катя.
Оля убежденно ответила:
– Мы не должны дать ему уйти! Иначе он смоется с вещами, а это же улики!
В тот момент девочки заметили пузатого милиционера в сдвинутой на затылок фуражке, шествовавшего по рынку и надзиравшего за порядком. Не сговариваясь, подруги ринулись к нему.
– Вы должны нам помочь! – воскликнула Оля, а Катя добавила:
– Только быстрее, а то он может скрыться!
Милиционер лениво посмотрел на них и произнес:
– Что у вас такое случилось? Потерялись? Родителей своих не можете найти? Так нечего головами по сторонам крутить! Ладно, сейчас мы по рыночному радио объявление сделаем, и ваши родители живо отыщутся…
– Да нет же, мы не потерялись! – перебила Оля милиционера. – Он там вещи продает! Вы должны его арестовать!
– Кого вы имеете в виду, девочки? Кто – он? – спросил милиционер. И Катя выпалила:
– Дядя Крюк!
Но милиционер уже не услышал ее слов, потому что у него на поясе запищала рация, и милиционер принялся громко переговариваться по ней:
– Что, пьяный дебоширит? Где именно? У цветочного павильона? Понял, сейчас наведу порядок!
Прицепив рацию обратно к поясу, милиционер потрепал Катю по волосам, обронив небрежно:
– Вы со мной пойдете… только сначала надо тут одного утихомирить, потом мы займемся поиском ваших родителей.
– Там дядя Крюк! – выпалила Катя. – Вы должны его задержать! Он продает вещи своих жертв!
Милиционер, несмотря на свою комплекцию, живо развернулся и, прищурившись, спросил:
– Девочка, что ты такое говоришь? Где ты дядю Крюка увидела?
– Да там же он! – закричала Оля. – Мы вам все время об этом и толкуем! Ну, пойдемте же с нами! У него сапожки моего братика, Антошки, того мальчика, которого недавно всем городом хоронили! Он их сейчас продает!
Решительно надвинув фуражку на лоб, милиционер поправил рацию, положил руку на кобуру и приказал:
– Так, девочки, покажите мне подозреваемого!
Оля и Катя повели его к Захару Филипповичу. Они были еще далеко от него, когда Оля шепнула подруге:
– А сапожки-то Антошкины исчезли!
Она была права – желтых в белую полоску сапожек на газете уже не было. То ли завхоз их спрятал от греха подальше, то ли успел продать.
– Где подозреваемый? – спросил, вертя головой по сторонам, милиционер.
Девочки указали ему на Захара Филипповича. Но вместо того, чтобы броситься на дядю Крюка, милиционер крякнул, сдвинул фуражку снова на затылок, почесал за ухом и сказал:
– Да какой же это подозреваемый? Это же Захар Филлипыч! Я его отлично знаю – серьезный мужик.
Но все-таки милиционер подошел к завхозу. Мужчины обменялись рукопожатием, у них завязался разговор. Катя отметила, что еще до того, как милиционер приблизился к нему, завхоз прикрыл вещи рогожкой и быстрым движением задвинул газетку, на которой они лежали, себе за спину.
– Филлипыч, тут такое дело… – произнес, смущаясь, милиционер. – Сигнал поступил, что ты какие-то вещи продаешь. В том числе детские резиновые сапожки.
Он сделал паузу. Захар Филиппович, вперив взор в девочек, которые отворачивались от него, прикрывая лица шарфами, прогундосил:
– Да что ты, Игорь Васильич, какие сапожки? Я вещами вообще не торгую, тем более детскими! У меня своих детишек полно, вещи старших младшим пригодятся! Вот, продаю кое-какие материалы для ремонта…
– Знаю, знаю, Филиппыч, – произнес облегченно милиционер. – Ты же мне тогда так помог с лаком и олифой! Век не забуду!
– Да он вещи-то за спиной спрятал! – не выдержала Оля. – Товарищ милиционер, вы проверьте!
Хищно улыбаясь, Захар Филиппович отошел в сторону – и изумленные девочки заметили, что за спиной у него ничего нет. Прикрытая рогожкой газетка с вещами куда-то исчезла!
– А кто с тобой такие, Игорь Васильич? – вопросил завхоз. – Что-то физиономии мне больно знакомые… Девочки, вы случаем не в шестьдесят восьмой школе учитесь?
Катя и Оля отрицательно затрясли головами. А милиционер, повеселев, хохотнул:
– Такие страсти мне рассказывают эти пигалицы! Будто у тебя были сапожки мальчишки того, Антошки, которого недавно всем городом хоронили и которого дядя Крюк кокнул.
Тонкие губы завхоза расплылись в ухмылке, и он прошепелявил:
– Вот те крест, Игорь Васильч, знать не знаю, ведать не ведаю, о чем девчонки толкуют! А чего они лица-то прячут? Они, случаем, не карманницы?
Милиционер повернулся к девочкам, а те бросились от него прочь.
– Девочки, стоять! Куда же вы? – донесся до них окрик милиционера. Потом снова послышался писк рации и его голос: – Да иду уже, иду! Что, дебошир вовсю распоясался? Все, через две минуты буду на месте!
Катя и Оля, притаившиеся за большим тополем, наблюдали за тем, как милиционер, попрощавшись с Захаром Филипповичем, зашагал по направлению к торговым рядам. Завхоз же, воровато обернувшись, принялся быстро собирать свой товар с газеток и совать его в большую сумку. Затем они увидели, как Захар Филиппович сунул трешку стоявшей рядом с ним бабусе, и та извлекла откуда-то сбоку прикрытую рогожкой газетку с вещами.
– Вот кто вещи-то спрятал… – пробормотала Оля.
Катя предложила снова обратиться к милиционеру.
– Ничего это не даст! – отрезала подруга. – Ты же сама видела, милиционер с Захаром за ручку здоровается, и тот ему «тыкает». Да и уходит уже Захар…
Действительно, завхоз весьма оперативно собрал свои манатки и быстро зашагал прочь от рынка. На плече у него покачивалась вместительная черная сумка. Девочки устремились за ним, соблюдая, однако, дистанцию.
Завхоз то и дело оборачивался, словно чувствуя слежку. Затем он подошел к остановке. Скоро подкатил троллейбус. Народу в него зашло немного, и девочки не рискнули садиться в него – тогда бы завхоз наверняка их заметил.
Они наблюдали за тем, как Захар Филиппович уселся на сиденье около окна, а затем троллейбус поплыл по своему маршруту.
Подруги приуныли. Но вдруг Оля воскликнула:
– А что мы, собственно, куксимся, Катенька? Ведь мы теперь знаем, кто является дядей Крюком! Милиция нам не поможет, значит, надо действовать самостоятельно. Мы его выведем на чистую воду!
В тот момент к остановке подошел и трамвай, и в него полезло большое количество народу. Неожиданно Катя увидела полную женщину с авоськой в руках – а в авоське лежали знакомые желтые в белую полоску резиновые сапожки!
Катя дернула Олю за руку, и обе понеслись к трамваю. Но не успели: двери его уже захлопнулись, вагон, звеня, покатил по рельсам.
– Захар их кому-то продал, и мы должны найти эту тетку! – заявила Оля. – Быстрее, побежали до следующей остановки! Там и сядем на трамвай!
Но как они ни старались, догнать трамвай не удалось. Видели только издалека, как вагон замер на следующей остановке, – но тетка с авоськой, в которой лежали Антошкины сапожки, из него не вышла. А затем трамвай, тренькнув, поехал дальше, увозя с собой единственную улику.
– Ладно, не стоит так расстраиваться, – вздохнула Оля. – Да, сапожки теперь мы не найдем, но ведь у Захара имеются вещи других жертв. И их наверняка опознают родственники. Ты же сама видела, Катенька, какой у него ворох барахла был. Он не только людей убивает, но еще на рынке их одежду продает… Вот ведь ирод!
– И где он хранит добычу? – протянула Катя. – Наверное, у себя дома. Нам надо узнать, где Захар живет.
– Узнаем! – заявила уверенно Оля. – Он обитает где-то недалеко от школы. Так что проследим за ним и выйдем на его логово. Но не уверена, что он хранит вещи дома. У него ведь сварливая жена, помнишь? И целая куча детей. На его бы месте я не стала хранить одежду жертв дома, потому что супружница непременно бы на них наткнулась.
– Но где ж тогда? – спросила Катя. И тут же сама дала ответ: – Наверняка в своем кабинете, в школе! Где ж еще? Туда ведь никто, кроме него самого, доступа не имеет. Даже убирается он там сам.
– Что действительно чрезвычайно подозрительно, – поддакнула Оля. – Поэтому, Катенька, нам надо проникнуть в кабинет Захара, выкрасть улики и принести их в милицию. И я знаю, к кому теперь надо обращаться – к Михаилу Федоровичу Пономареву. Он нам точно поможет.
– Что, если сразу к нему пойти? – спросила Катя, на что Оля ответила:
– Так он нам и поверит! А если и поверит, то все равно сделать ничего не сможет. Потому что для обыска кабинета Захара ему требуется ордер. А его просто так не выпишут. Нужны улики! Вот мы их и раздобудем. Причем надо действовать как можно быстрее, пока Захар не избавился от одежды жертв.
Наведаться в кабинет завхоза девочки решили уже на следующий день, в понедельник. Более всего они боялись, что там, на рынке, Захар Филиппович их узнал. Однако, столкнувшись с ним в коридоре, подружки поняли, что опасаться нечего – при их появлении завхоз и бровью не повел. Скользнув по их лицам ленивым взглядом, Захар Филиппович, облаченный, как всегда, в темно-синий халат и черный берет, поплелся в свой кабинет.
Девочки осторожно следовали за ним. Они видели, как завхоз отпер дверь своего кабинета, зашел туда, и почти сразу же послышался звук закрывающегося замка. Захар Филиппович заперся изнутри, что само по себе было более чем странно.
Требовался план по проникновению в кабинет завхоза. Сначала подруги намеревались выкрасть ключи. Но это была невыполнимая задача. Во-первых, связку ключей Захар Филиппович всегда таскал в кармане халата, который снимал, только уходя домой. И наверняка он забирал ключи с собой. Во-вторых, для кражи требовались воровские сноровка и умение, которых у девочек, естественно, не было.
В понедельник они так ничего и не предприняли. Настроение у обеих было ужасное: подруги знали, кто является дядей Крюком, однако не могли это доказать!
Катя весь вечер ломала голову над тем, как проникнуть в кабинет завхоза. Пробраться туда можно было бы еще и через окно, но оно было зарешечено снаружи и затянуто плотными шторами изнутри. Что бы сделал в подобной ситуации Холмс? Ага, конечно, как в рассказе «Союз рыжих», надо прокопать туннель! Однако такая работа займет недели, месяцы, а то и годы.