– Бой «Глоуорма» с «Хипером» достаточно известен. И к нашему делу он не должен бы иметь никакого отношения, поскольку состоялся на тысячу километров севернее, в районе Тронхейма. Но интернетные поисковики – великая вещь...
Лесник поменял на экране картинку. На ней тоже был изображен тонущий корабль, только теперь запечатленный с другого ракурса.
– Эти снимки найдены совсем недавно в одном из малоизвестных немецких военно-морских архивов в Ростоке. В их подлинности сомневаться не приходится: вот здесь хорошо виден нос германского крейсера с намалеванной на палубе огромной свастикой в круге, а также характерной двухорудийной носовой башней. Правда, кадры очень нечеткие, поэтому визуально опознать тонущий корабль по ним практически невозможно. Но компьютерное сравнение изображений подтверждает, что на фото изображен именно «Глоуорм».
Он сделал паузу и посмотрел на Диану.
– И чем же знаменательны именно эти фотографии? – спросила она. – Давай, колись, не томи.
Фотография на экране сменилась другой, еще более смазанной и нечеткой. На ней виднелся почти сплошь затянутый дымом силуэт корабля. На следующем снимке этот корабль уже тонул, сильно накренившись на борт и почти касаясь воды перекрестьями мачт.
– На сайте, где я обнаружил эти фотографии, выложена и обратная сторона одной из них. Там карандашом обозначены дата и место события – девять часов ноль шесть минут, седьмого апреля 1940 года; 56 градусов 20 минут северной широты, 5 градусов 40 минут восточной долготы.
– Так седьмого или восьмого?.. подожди, а на какой широте находится Тронхейм?
Лесник улыбнулся.
– Ты все поняла правильно. Тронхейм расположен далеко к северу, а указанная точка находится восточнее Доггер-банки и немного западнее от нас. Если допустить, что фотография и надпись на ней – подлинные, то общепринятая версия гибели корабля сразу же рассыпается.
– Но надписавший фотографию человек мог просто ошибиться в дате, – хмыкнула Диана.
– Тогда это был очень рассеянный человек. Потому что в координатах места боя он ошибся тоже. Немецкие корабли, идущие для высадки десанта в Норвегию, действительно проходили эту точку. И действительно утром седьмого апреля – за сутки до официальной даты гибели эсминца «Глоуорм».
– Ты хочешь сказать, что германская эскадра встретила поврежденный и горящий корабль, пустила его на дно, – а на следующие сутки вновь имела бой с этим вынырнувшим из пучины фениксом, целым и невредимым?
– Именно так. Но для «Глоуорма» эти следующие сутки на деле были предыдущими. А теперь нанесем на нашу карту исчезновений судов еще две точки. Точки двух встреч немцев с британским эсминцем. Попробуй догадаться, на какой очень интересной линии они обе окажутся?
3.
– С Бермудским треугольником проще... – медленно произнесла Диана. – Там корабли всего лишь исчезают. А здесь вдобавок еще и появляются. Случай с «Глоуормом» не единственный?
– Не единственный, просто самый драматичный. У Валевски собрано много историй попроще – о найденных в море безымянных рыбачьих шхунах и ботах. Найденных без экипажа, или с мертвым экипажем. Иногда суденышки числились погибшими много лет назад, а изредка... Изредка попадаются достаточно архаичные суда, построенные явно очень давно, – никакой электроники, никаких пластиков, сети связаны не из синтетических ниток, а из натуральных, давненько уже не употребляемых.
– А вот из таких находок репортеры уж могли бы выжать сенсацию, – усомнилась Диана.
– Могли бы... Если бы выходили в море со здешними моряками. Представь себя на месте рыбаков: путина, каждый день на счету, – а тут из-за какой-то найденной в море древней посудины бросай все дела, буксируй ее в порт, давай долгие объяснения властям... Думаю, с плавучей сенсации снимают все более-менее ценное – и она отправляется на дно. Разговоры, конечно, потом ходят, но лишь между своими.
Лесник помолчал, затем поинтересовался несколько иронично:
– Ты хотела сенсаций? Вот тебе вполне сенсационная история. Слышала когда-нибудь про «Гулльский инцидент»?
– А что это такое?
– Значит, не слышала. А скандал в свое время был знатный...
И Лесник поведал о ночном происшествии с эскадрой Рожественского, о загадочном появлении «миноносцев-призраков», о претензиях рыбаков, поддержанных британским Адмиралтейством...
– Ну и где здесь главная тайна? Наши славные предки в очередной раз облажались, продемонстрировав знатный бардак и неразбериху. Как напуганная ворона – приняли куст за охотника. А злокозненные англичане не преминули этим воспользоваться и устроить пакость...
– Если бы все было так просто... – протянул Лесник. – Беда в том, что кроме показаний русских моряков существует масса сторонних свидетельств, подтверждающих их слова... Сами же пострадавшие английские рыбаки возмущались тем, что русский военный корабль, похожий на миноносец, до утра оставался на месте инцидента, и при этом не оказал помощи никому из пострадавших. Хотя на самом деле в точке происшествия никто не оставался, все боевые корабли эскадры двигались одной группой.
– Ну и какие же выводы мы можем сделать из всех этих историй?
4.
– Ты слышала когда-нибудь о Филадельфийском эксперименте?
– Филадельфийский эксперимент? Ну это уже что-то совсем из области фантастики! Про него был фильм «Секретный эксперимент».
– Да. Кстати, фильм оказался прекрасной операцией прикрытия – после него все серьезные разговоры о действительном содержании эксперимента как ножом отрезало, они могли восприниматься только как пересказ дешевой кинофантастики. Хотя сюжет голливудского боевика не имел ничего общего с реальным содержанием исследований.
– А что там происходило в действительности?
Лесник усмехнулся.
– Как ты понимаешь, все отчеты о нем хранятся глубоко в недрах секретных архивов. Но в общих чертах – экспериментировали со временем. Насколько можно судить по отрывочным данным, эта программа была начата еще в 1942 году, во время Второй мировой войны. Основной целью исследований стала разработка способов сделать корабли, самолеты и другие военные объекты невидимыми на экране радара. И не просто невидимыми, как в системе «стелс», а не обнаруживаемыми любыми способами физической детекции. Эксперименты проводились на одном из небольших военных кораблей..
– А почему именно на корабле? – осторожно спросила Диана. – На мой взгляд, проще это делать в сухопутной лаборатории...
– Во-первых, только на судне можно смонтировать достаточно крупную и тяжелую установку – да еще так, чтобы она была мобильной и хорошо снабжалась электричеством. Во-вторых, скрыть эксперимент в море проще, чем на суше. И в третьих... впрочем, об этом можно только подозревать, никаких четких указаний нет... В общем, можно предположить, что электрофизические характеристики огромной массы морской воды в сочетании со свойствами свободной водной поверхности создают условия, благоприятные для «прокола времени»...
– А дальше? – поинтересовалась Диана, видя, что Лесник замолчал.
– Дальше ничего. Никакой другой информации. Да и половина того, что я тебе сейчас сообщил – всего лишь предположения, основанные на документально не подтвержденных фактах.
– Что значит «прокол времени»?
– Это термин, довольно широко использовавшийся в околонаучной литературе, обсасывавшей «Филадельфийский эксперимент». Насколько можно судить, поначалу экспериментаторы пытались сделать так, чтобы радиоволны проходили сквозь объект, как сквозь пустоту. Затем они пришли к выводу, что это можно сделать лишь одним способом – искривить пространство и спрятать корабль в некий особый «карман». Или в пространственный туннель, своеобразную червоточину во времени.
– А почему во времени?
– Потому что практически сразу же выяснилось, что свойства пространства напрямую связаны со свойствами времени. Собственно, Эйнштейн предсказал все это гораздо раньше, но одно дело – знать о теории относительности, а другое – испытать описанные ей явления на практике. Вскоре от идеи устанавливать такую штуку на самолетах отказались – было ясно, что вес аппаратуры превысит вес машины. Но эксперименты с кораблями продолжались довольно долго. Правда, особых успехов ученые достичь так и не сумели. В лучшем случае удавалось заставить выделенный для эксперимента тральщик на короткое время исчезнуть. Не становиться невидимым, а именно исчезать – секунд на десять или пятнадцать. Рекорд, если я не ошибаюсь, составлял полторы минуты. Как ты понимаешь, в военном смысле толку с этого было мало. Поэтому в конце сорок четвертого года все ученые, занятые в Филадельфийском эксперименте, были переключены на Манхэттенский проект.
– То есть на создание атомной бомбы?
– Точно. Однако осенью следующего года, уже после окончания войны с Японией, имел место крупный успех. Тральщик, на котором была установлена аппаратура, исчез из Филадельфии – чтобы появиться в Норфолке, штат Вирджиния.
– Точно. Однако осенью следующего года, уже после окончания войны с Японией, имел место крупный успех. Тральщик, на котором была установлена аппаратура, исчез из Филадельфии – чтобы появиться в Норфолке, штат Вирджиния.
– Телепортация? – удивленно подняла брови Диана. – Значит, она все-таки была осуществлена?
– Не телепортация. Все гораздо хуже. Тральщик появился в Норфолке за двадцать восемь секунд до того, как исчез в Филадельфии. То есть в течение полуминуты на свете существовало два абсолютно одинаковых корабля – вместе со всем, что на них находилось. А там были и люди. Правда, немного – человек десять. О дальнейшей их судьбе, к сожалению, ничего не известно. Тебе не кажется, что в случае с «Глуормом» история повторяется – в несколько больших масштабах? Эсминец сопровождал крейсер «Ринаун» – и в это же время в тысяче миль оттуда погибал под снарядами «Адмирала Хиппера».
– А почему ты считаешь, что этот случай мог иметь отношение к Филадельфийскому эксперименту?
– Потому что англичане принимали участие в разработках. По крайней мере, математический аппарат разрабатывал кто-то из них. А главное – из двенадцати специалистов, откомандированных из Филадельфии в Аламо, четверо были англичанами.
– То есть какие-то документы о проекте все же существуют? – оживилась Диана.
– Увы, нет. Этот список – единственный документ, на который хоть как-то можно ориентироваться. Он каким-то образом попал в руки разведчиков ГРУ – очевидно, через супругов Розенберг – и таком образом отложился в советских архивах.
Диана покачала головой.
– Все равно получается как-то странно и неубедительно. Какое имеет отношение Филадельфийский эксперимент к гибели эсминца «Глоуорм»? Ведь он-то в подобных экспериментах никак не мог участвовать.
– Ты совершенно права. Более того, ни одна из этих тем не имеет никакого отношения к изначальной цели нашего расследования, – усмехнулся Лесник.
Наконец-то на лице Дианы возникло выражение неподдельного удивления.
– Даже так? Какого же черта я прикидывалась в госпитале российской дурочкой?!
– Лейтенант Харпер был подобран в море еще до того, как мы получили направление в Эсбьерг. А информацию по Филадельфийскому эксперименту и чудесам в районе Доггер-банки я получил только вчера вечером. Тебе не кажется, что все складывается один к одному?
– Когда кажется, креститься надо... – неожиданно резко и невпопад ответила Диана, вдруг погрузившаяся в какие-то свои мысли. После минутной паузы она так же резко подняла голову, взглянув на Лесника:
– А ты не пробовал?
– Креститься? Ты же знаешь, я...
Трель мобильника оборвала его фразу.
Глава седьмая. Свидание в стиле Джеймса Бонда
1.
– Господин Вальдманн? – произнес по-английски незнакомый и уверенный голос. – Нам необходимо встретиться, и как можно скорее.
– Прямо так-таки и необходимо? – уточнил Лесник, чуть повернув трубку – чтобы Диана тоже слышала разговор.
Похоже, в английском переводе ирония его фразы утратилась, потому что собеседник невозмутимо подтвердил:
– Да, совершенно необходимо. Причем немедленно. Подходите через двадцать минут на Грюндс-аллей, туда, где она упирается в прибрежный парк. Это пять минут ходьбы от вашей гостиницы. Там сейчас безлюдно, – мою машину вы сразу заметите. И, думаю, без труда узнаете.
Ну и как прикажете это расценивать? Как непроходимую тупость или беспредельную наглость? Любому профессионалу (а кто еще мог вычислить мобильный номер и псевдоним Лесника?) должно быть ясно: другой профессионал на встречу в таких неравных условиях не согласится. Тем более спустя двадцать минут, за которые не успеть принять даже самых элементарных мер предосторожности. Тем более в заранее выбранном противником безлюдном месте. А если не согласится – на что рассчитывал звонивший?
– Боюсь, что встречу придется отложить, – притворно вздохнул Лесник. – Дело в том, что я сегодня...
Незнакомец бесцеремонно перебил:
– А я думаю, что отложить придется ваши запланированные на сегодняшний вечер дела. Завтра меня уже не будет в Эсбьерге. И у вас единственный шанс узнать, кто такой Говард Харпер и откуда он к нам попал. Через двадцать минут я жду вас на Грюндс-аллей.
В трубке запиликал отбой.
– Профессионал никогда бы не придумал такую идиотскую ловушку... – задумчиво сказал Лесник. – А дилетант – например, какой-нибудь врач, коллега фру Вульфсен, – никогда бы не вычислил, что я имею отношение к твоим расспросам в госпитале... Единственный возможный вариант – это все-таки профи, имеющий отношение к тайным войнам, но не оперативник, – технарь или аналитик. Ликвидацию такому не поручат – значит, позвонил по своей личной инициативе, действительно намереваясь слить информацию. Как тебе моя логика?
Он встал, посмотрел на часы.
– Надо поторопиться – три минуты из отпущенных нам двадцати уже прошли.
– Ты никак и в самом деле собрался ехать?! – изумилась Диана. – А если звонил киллер, просчитавший именно такую твою реакцию?
– Тогда я постараюсь выстрелить раньше, чем он. А ты прикроешь.
– Авантюрист...
2.
На Эсбьерг надвигалась гроза: со стороны моря наползал плотный строй темных, угрюмо-свинцовых туч, – словно безжалостная армия, неумолимо надвигающаяся на обреченный город. Стемнело раньше обычного. Ветер стих – ни единого дуновения; воздух был напоен электричеством. Еще не сверкнули вдалеке первые беззвучные молнии, не ударили по земле первые тяжелые капли дождя, но всем было ясно – грозы не миновать.
В ветвях не перекликались пичуги, смолкли надоедливые резкие крики чаек – все живое попряталось в преддверии надвигающегося ненастья. Люди не стали исключением, улицы Эсбьерга, и без того не слишком многолюдные, совсем опустели. В переулках, прилегающих к гостинице, и на Грюндс-аллей, – ни единого человека, ни единой машины.
Леснику безлюдье и безмолвье оказались на руку. Он подходил к месту встречи, напрягая слух – активизированный СКД-вакцинацией слух полевого агента. Результативная стрельба издалека невозможна, мешают разросшиеся кусты и деревья. Если и присутствует засада, то где-то неподалеку. А даже самый тренированный киллер-профессионал вынужден дышать и не способен заглушить сердцебиение...
Но пока никаких звуков, подтверждающих наличие ловушки, не слышно...
В одном звонивший, без сомнения, оказался прав: машину его Лесник опознал сразу, даже в сгущавшейся темноте. Знакомый серебристо-серый «форд-седан» – тот самый, что преследовал их по дороге из аэропорта.
Перед машиной стоял человек, освещенный ближним светом ее фар, – стоял открыто, в непринужденной позе, всем своим видом демонстрируя мирные намерения. Белая летняя форма коммандера3 военно-морских сил США, надо думать, тоже была надета неспроста: играем, дескать, в открытую, с поднятым забралом... Извините, мистер, но ответить вам тем же не сможем.
– Добрый день, господин Вальдманн, – сказал человек. – Меня зовут Патрик Донелли.
Причем Донелли произнес эти слова, глядя прямо на Лесника, а не в сторону. Попытка Дианы «отвести глаза» – показать коллегу несколько в стороне от реального местоположения – не увенчалась успехом. Впрочем, ничего удивительного – есть люди, даже не проходившие специальных психологических тренингов – и, тем не менее, способные сопротивляться внушению на расстоянии.
Коммандер же прошел все мыслимые тренинги, повышающие психическую устойчивость, – в чем Лесник убедился в следующий же момент. Донелли повернулся вполоборота – движение вроде бы совершенно ненужное в данной ситуации, но позволившее разглядеть эмблему на верхней части рукава.
Эмблема изображала некое стилизованное морское животное – не то тюленя, не то морского котика. Дружелюбно улыбающееся ластоногое полулежало, опершись одним передним ластом на изображение земного шара, а в другом сжимало кортик, направленный опять же на планету.
Вот оно что...
Четвертая бригада SEAL. Элитное диверсионное подразделение флота США. «Тюлени», они же «морские дьяволы», они же «лягушки-убийцы» – немало прозвищ придумано бойкими щелкоперами...
Это многое объясняет – и многое делает непонятным. Естественно, что «тюлени» привыкли стрелять, взрывать, вести безжалостную подводную резню, но в деле наружного наблюдения они полные дилетанты... Но тогда кто и зачем поручил им слежку за Лесником и Дианой? А то и вообще за всеми пребывающими в Эсбьерг (если справедлив именно такой вариант)? Или имеется в наличии некая Великая Тайна Флота, и высшие чины ВМФ предпочитают держать в неведении всех – и чужих, и своих, в том числе специалистов невидимых войн из ЦРУ? Ага, а коммандер Патрик Донелли решил доверить Леснику пресловутую Тайну, не иначе как в приступе внезапного дружеского расположения...