Андерсон фыркнул:
– Если бы вы знали, сколько легенд ходит среди нашей братии! Не поверили бы, что живете в двадцать первом веке. Местные рыбаки выросли на этих легендах, и не представляют себе жизни без них. Они вполне серьезно считают весь район к востоку от Доггер-банки проклятым местом. Некоторые врут, что когда-то здесь был вход в Вальхаллу, и викинги специально отправляли драккары с телами погибших конунгов в море, чтобы они добрались до своего рая кратчайшим путем.
– А сейчас?
– В смысле? – Андерсон непонимающе обернулся к Леснику. – Что вы хотите сказать? Сейчас конунгов уже нет, разве что в Голливуде найдется парочка уцелевших...
– А что происходит в этом месте сейчас?
Андерсон замолчал, опять уткнувшись в экран локатора.
– Говорят, что там пропадают корабли, – нехотя произнес он спустя некоторое время. – Ну, в этом, положим, ничего удивительного. Суда в море всегда пропадают. Особенно рыбачьи суденышки, и в таком море, как это. Но кое-кто утверждает, что корабли не гибнут, а просто уходят куда-то... в другое место. А люди с пропавших кораблей иногда возвращаются...
Лесник понял, что больше из Андерсона ничего выжать не удастся. Он снова всмотрелся в туманную мглу прямо по курсу. Если в этих местах большую часть года действительно стоит такой туман, то интересно, как плавали здесь до появления радиолокатора? Хотя бы те самые конунги. На своих драккарах.
В рубке траулера воцарилась тишина, нарушаемая только мерным рокотом дизелей глубоко под палубой
– Скажите, а что конкретно вы там ищете? – неожиданно нарушил тишину сам Андерсон. – Зачем вас понесло в эту всеми богами проклятую дыру? Ведь не ради же простого любопытства. На туристов вы слишком уж непохожи.
Лесник усмехнулся:
– Любопытство, удовлетворяемое за государственный счет, называется наукой. Вы ничего не слышали о случившемся здесь лет шестьдесят назад падении метеорита?
– Камень с неба? – удивленно переспросил Андерсон. – Нет, никогда не слышал. А какое он имеет отношение...
И тут автоштурман пронзительно заверещал. Андерсон приник к экрану радара.
– Что за черт! – пробормотал он. – Почему так близко?
– Что случилось? – придвинулся к нему Лесник.
– Никак не пойму. Экран только что был чист, и вдруг на нем появилась отметка! Причем весьма немалых размеров. – Он щелкнул пальцем по зеленовато мерцающей черточке. – И смотрите, она то появляется, то исчезает. Что бы это могло быть?
В голосе шкипера чувствовались удивление и растерянность. Лесник пожал плечами. Если в электронике он хоть немного, но разбирался, то в навигации был полным профаном.
– Может быть, льдина? То покрывается водой, то вновь всплывает на поверхность?
– Не смешите мою фуражку! – огрызнулся Андерсон. – Ныряющая льдина размером с добрый айсберг? А если так, то почему же молчит мой эхолот?
Лесник молча развел руками. Теперь он и сам видел, как отметка на радаре то скрывается, то появляется вновь. К тому же время от времени по экрану начинали пробегать какие-то странные волны и блеклые концентрические круги. Андерсон дотронулся до рукояток настройки и пошевелил ими.
– Дьявол меня разбери! – пробормотал он. – Откуда идут эти помехи?
Лесник подумал, что работает постановщик помех «Тускароры», но озвучивать свои догадки не стал.
Дверь, ведущая на правое крыло мостика, распахнулась, впустив в рубку порыв холодного воздуха, наполненного мелкой водяной пылью. В проеме появилась голова парнишки-впередсмотрящего.
– Судно прямо по курсу! – громко проорал он.
Андерсон немедленно приник к переднему стеклу, а затем рванулся к машинному телеграфу и перекинул оба рычага в обратное положение.
– Полный назад! – крикнул он в переговорную трубу.
Судно как бы нехотя отозвалось, ощутимо сбавив ход. К этому моменту Лесник тоже увидел сквозь пелену тумана смутно различимый корпус корабля. Андерсон положил штурвал влево, и «Арита» начала поворачивать, приближаясь к неизвестному судну правым бортом. Вскоре уже можно было разглядеть очертания незнакомца – приподнятая вверх носовая часть с косо срезанным «атлантическим» форштевнем, две скошенные назад мачты, ракетные установки, тарелкообразные антенны, и еще какие-то устройства и приспособления, о назначении которых не стоило и гадать.
Строгий, гармоничный и по-своему красивый силуэт корабля портила большая кормовая надстройка —выглядевшая инородно и никак не гармонирующая с общим контуром. На полученном от коммандера Донелли изображении этой детали не было. В остальном – полное совпадение.
Через несколько минут после сближения шкипер вынес вердикт:
– «Летучий голландец»! Утонуть мне в хлорированной воде, если на этой лоханке есть хоть одна живая душа! Не знаю уж, черти ли забрали их в пекло, или ангелы – живыми на небо, или похитили инопланетяне, или поубивали иранские шпионы, или все погибли от кровавого поноса, откушав пирожков старой карги фру Нильсен... Но на борту никого нет, говорю вам точно.
– Это она, «Тускарора»,– тихо произнес Лесник по-русски, обернувшись к Диане – она появилась в рубке почти бесшумно, но он услышал.
– Будем на нее высаживаться? – так же тихо спросила она.
– Конечно! – Лесник повернулся к шкиперу и улыбнулся как можно более любезно. – Мы хотим попасть на борт. Вы можете пришвартовать «Ариту» к эсминцу?
Андерсон призадумался. Вынул изо рта трубку, почесал чубуком за ухом... Сказал что-то в селектор не то по-норвежски, не то по-шведски – громкая связь разнесла его слова по судну. Подумал еще. Вновь обратился с длинной фразой к селектору. И, наконец, заявил:
– Подождите, подождите, господа ученые – хотя если вы ученые, то я – маринованная селедка... Всё не так просто. По-моему, такое в условия нашего договора не входило.
5.
– Согласно международному морскому праву, затонувшее, либо потерпевшее бедствие и брошенное экипажем судно, равно как и весь его груз принадлежат страхователю – в случае, если судовладелец потребовал и получил сумму страховки. Страхователь же обязан выплатить вознаграждение лицу или лицам, проводившим спасательные работы, в размере не менее десяти процентов стоимости судна и груза. В случае же, если судно и груз не застрахованы, все права принадлежат спасателям, поднявшим затонувшее судно, либо отбуксировавшим в порт терпящие бедствие и брошенное экипажем.
Шкипер Андерсон выдал сию тираду на одном духу, словно пару предыдущих часов листал Морской кодекс, заучивая назубок чеканные юридические формулировки. Затем продолжил не так формально:
– Что-то не приходилось мне слышать, чтобы боевые корабли страховали у Ллойда... Но я не жадный и согласен даже на пять процентов его стоимости – думаю, лоханка потянет не на одну сотню миллионов. Вы, конечно, ребята ушлые, – не знаю уж, как и где вы пронюхали про это дрейфующее в море чудо. Однако поделиться вам придется. У меня коробок, у вас спички – без вас я не нашел бы «летучий голландец», вы без меня не отбуксируете его в порт. А если вы позабыли, то я напомню: никакие спасательные работы нашим договором не предусмотрены.
После паузы шкипер великодушно предложил:
– Однако не стану возражать, ели вы займетесь спасением судна самостоятельно: прыгайте за борт, хватайте буксирный конец зубами, – и плывите в Эсбьерг, хоть брассом, хоть кролем. Я и мой экипаж палец о палец не ударим.
Лесник слушал, никак не выказывая своих эмоций. Диана задумчиво предложила по-русски:
– Не выкинуть ли нам его за борт, привязав для груза что-нибудь тяжелое, вроде якоря? Остальных запрем в трюме, или в кубрике, или в канатном ящике – чтобы не сбежали, пока мы будем на «Тускароре».
– А что потом? – поинтересовался Лесник без малейшего энтузиазма. – Оставим неуправляемую «Ариту» болтаться у борта эсминца? Или попытаемся самостоятельно освоить процесс швартовки в открытом море? И как тебе мыслится возвращение на сушу?
– Сами и пришвартуют, и доставят на берег, – под дулом пистолета.
– По-моему, в навигации здесь разбирается лишь шкипер. А вот ты сможешь определить, какая из этих кнопок, которую он словно бы невзначай нажмет, – Лесник широким жестом обвел рубку, – включит аварийный радиобуй, выдающий сигнал бедствия и пеленг?
Шкипер Андерсон с интересом прислушивался к диалогу на непонятном ему языке. И, судя по всему, догадался о его смысле. Впрочем, как вскоре выяснилось, познания шкипера в русском оказались несколько глубже, чем он продемонстрировал в «Старом Боцмане».
– Если же вы, yop tvoiu mat’, надумаете, – сказал он елейным тоном, – совершить, yop tvoiu mat’, акт морского разбоя, сиречь пиратства, то знайте: команда только что предупреждена мною по громкой связи. Радист заперся в радиорубке и не откроет дверь до конца рейса, даже если под ней будут резать на куски его родную тещу. И через десять минут, если не услышит условный стук, выдаст в эфир сигнал: «Захвачен пиратами!». При большой удаче вы успеете унести ноги, но эта чертова лоханка вам уже не достанется. Кстати, для справки: датчане люди добродушные, а их судьи – образец гуманности. Но когда речь заходит о морском разбое, прямо-таки звереют. Не иначе оттого, что их предки сами немало занимались этим промыслом. Вот, yop tvoiu mat’, и подумайте, что вам выгоднее – двадцать лет скрываться от правосудия или честно поделиться? Сдается мне, здесь всем хватит и еще останется.
Лесник не захотел повторять знаменитую сцену торга в «Старом Боцмане», одного раза вполне достаточно. Он сказал деловито:
– По рукам, господин полиглот. Призовые деньги делим фифти-фифти. Вздумаете юлить – пристрелю и скормлю селедкам. А затем попробую уговорить радиста отпереть радиорубку – думаю, пара миллионов крон окажется действенней, чем разрезанная на куски родная теща.
Андерсон хохотнул:
– Так он же, радист, вообще холостой! Не беспокойтесь – слово Андерсона тверже железа. На корабль поднимемся вчетвером – вы двое и я с юнгой. За дело, компаньоны!
Часть вторая
НА МОРЕ И НА СУШЕ
Но особый ужас и изумление внушило нам то, что, презрев бушевавшее с неукротимой яростью море, корабль этот несся на всех парусах навстречу совершенно сверхъестественному ураганному ветру. Сначала мы увидели только нос корабля, медленно поднимавшегося из жуткого темного провала позади него. На одно полное невыразимого ужаса мгновенье он застыл на головокружительной высоте, как бы упиваясь своим величием, затем вздрогнул, затрепетал, и – обрушился вниз.
Эдгар ПО, «Рукопись, найденная в бутылке»Глава первая. К вопросу о викингах и их рогатых шлемах
1.
Юнгу звали Торстен, и он оказался тем самым впередсмотрящим, что разглядел в тумане «Тускарору». Был юнга не так уж юн – лет двадцать с лишком – и явно имел самый разносторонний жизненный опыт. По крайней мере, Лесник подозревал, что угловатый предмет, который Торстен старательно скрывал под штормовкой, – отнюдь не альбом с семейными фотографиями. Похоже, шкипер Андерсон не слишком доверял консенсусу, достигнутому между ним и нанимателями.
Но все-таки молодость есть молодость – чувствовалось, что Торстен рад предстоящему приключению. Он с готовностью забрал у Диана тяжелую сумку и перескочил на борт покинутого корабля вторым – сразу вслед за Андерсоном. Шкипер принял с борта «Ариты» канат и закрепил его за один из носовых кнехтов. Затем двое матросов перекинули с борта на борт трап, и Диана, аккуратно держась за швартовочный конец, тоже перебралась на эсминец. Замыкающим шел Лесник, неся еще одну большую сумку.
– Собрались устроить пикник посреди моря? – иронически спросил Андерсон, когда все четверо оказались на палубе эсминца. И кивнул на багаж агентов.
– Вы забываете, что мы ученые, – ответствовал Лесник. – Наша задача – за минимальное время провести максимум исследований и анализов, и привезти из этой экспедиции как можно больше информации. Естественно, обрабатывать полученные данные мы будем уже дома, в университетской лаборатории. Но компакт-лаборатория у нас с собой тоже есть.
Шкипер вздохнул и неодобрительно покачал головой, словно хотел сказать: «Ври, да меру знай!» Юный Торстен тоже покачивал головой, но восхищенно, рассматривая оборудование, размещенное на палубе, весьма необычное даже на взгляд дилетантов в морских делах, – каковыми, собственно, и были Лесник с Дианой.
– Кто-то здесь уже побывал, – сказал шкипер, указывая на ракетную установку. – Причем совсем недавно. И загреб все оружие, что сумел найти. А повесят это дело на нас, лишь бы не платить денежки... Что-то мне все меньше это нравится...
И в самом деле, заглушки с подернутых ржавчиной труб малых ракетных установок были сняты, причем относительно недавно – внутренние поверхности не успели даже окислиться. Ракет внутри не было. Направляющие двух других установок, гораздо большего размера, тоже пустовали.
Лесник догадывался, что помянутый шкипером «кто-то» носил имя Говард Харпер. Вполне логично, что покидая терпящий бедствие корабль, лейтенант постарался его разоружить. Непонятно лишь, отчего он не отключил главное оружие «Тускароры» – хроноустановку. Но и с этим вопросом Лесник рассчитывал разобраться...
А вот первоначальный энтузиазм шкипера угас весьма быстро. Похоже, Андерсон начинал жалеть, что ввязался в подозрительную историю.
– И это вот спасательная шлюпка? – риторически вопрошал он, указывая пальцем на предмет, и в самом деле подвешенный на шлюпбалке, но шлюпкой отнюдь не выглядевший – цилиндр трехметровой длины и чуть более полуметра в диаметре.
Лесник подошел поближе, и сказал, осмотрев укрепленный на предмете алюминиевый шильдик:
– Судя по этой табличке – действительно шлюпка.
– Я умею читать по-английски! – немедленно окрысился шкипер. – Но как прикажете спасаться в такой консервной банке, если ты не консервированная сардина?! А как вам нравится указанный там срок очередной проверки – 2051 год?!! Куда вы меня затащили, морской дьявол вас поимей?!
Диана попробовала восстановить историческую справедливость:
– По-моему, никто вас никуда не затаскивал – сами полезли, прельстившись призовыми деньгами.
Но Андерсона было уже не остановить.
– Это что – краска?! Покажите мне идиотов, которые обмазали пузырящимся птичьим дерьмом надстройки и корпус!
И в самом деле, краска – если это действительно была краска – оказалась весьма специфичная. Неровная, словно вспененная поверхность... Хотя насчет птичьего дерьма Андерсон явно погорячился.
Причем по мере приближения к корме странное покрытие находилось в куда менее приличном состоянии – во многих местах отслоилось, обнажив металл, успевший покрыться ржавчиной. На кормовых надстройках, насколько смог разглядеть Лесник, псевдо-краски не осталось вообще. Он пояснил Андерсону:
– Думаю, что таким «птичьим дерьмом» красят свои корабли люди, не желающие, чтобы их засекали радары противника. Да и мы бы спокойно проплыли мимо, останься всё покрытие в целости и неприкосновенности.
– Секретный корабль... Военные тайны... – прямо-таки простонал Андерсон. – Они же не заплатят нам ни цента! В лучшем случае законопатят до конца дней в какую-нибудь секретную тюрьму на Кубе, а то и пустят пулю в затылок в укромном месте... Идиот я, идиот... Ну почему я не стал бухгалтером, как хотела моя мама?
2.
– С чего начнем? – спросила Диана.
– Для начала обследуем рубку и ходовой мостик, – сказал Лесник. – Там должны остаться судовые документы – журнал, маршрутные карты. Если, конечно, они еще использовали бумажные носители... Вернее, если еще будут использовать... Тьфу, сам черт ногу сломит с этой свистопляской времен...
Они медленно двинулись в сторону рубки – насколько понимал Лесник, именно она располагалась за огромным обзорным иллюминатором из непрозрачного снаружи стекла. По пути пытались открыть все ведущие внутрь надстроек люки – большинство из них оказалось не заперто, но три не поддались усилиям агентов.
Нигде не было видно ни души – ни живой, ни мертвой. Следов торопливого бегства тоже не наблюдалось. Создавалось впечатление, что команда корабля просто внезапно исчезла вместе со своими вещами – за исключением тех восьми человек, что успели погрузиться в спасательную шлюпку.
В рубке эсминца было пусто. На взгляд неспециалиста, здесь царил почти полный порядок – за исключением того, что обе двери на мостик были распахнуты настежь и по помещению гулял холодный сырой ветер. Сколько лет он здесь гулял?
Как выяснилось, моряки – народ весьма консервативный. И останутся таковыми десятилетия спустя... Судовой журнал оказался бумажным. Точнее сказать, почти бумажным, – страницы изготовлены из очень похожего на бумагу пластика. Лесник подозревал, что эта псевдобумага не горит и размокает в воде, но ставить над ней опыты времени не было...
Навигационные карты – из того же материала – лежали там, где и должны были лежать, – на штурманском столике. Если, конечно, оснащенный двумя дисплеями предмет меблировки и самом деле был штурманским столиком.
Лесник склонился над картой, внимательно разглядывая ее. Ломаная красная линия, отмечавшая курс, тянулась от атлантического побережья США на северо-восток и обрывалась возле берегов Гренландии, засечки и цифры отмечали места изменения курса. И никаких намеков, что «Тускарора» направлялась в Северное море...
Судовой журнал принес мало интересной информации. Последние страницы содержали только сообщения о маршруте корабля и дежурные приказы. Ни одной радиограммы, ни единого информативного сообщения... Но последняя запись – от 23:37 16 июня 2046 года – вызвала изумление Лесника. Сначала аккуратным почерком: «Приступили к выполнению инструкции по плану «F».
И чуть ниже неровные, скачущие буквы, начертанные явно другой рукой: «Железная Кандолиза спятила! Господи, помилуй нас...»
Возможно, более интересная информация обнаружилась бы на предыдущих страницах, однако в этот момент Лесника отвлек голос Дианы. Он обернулся.
Напарница стояла, нагнувшись над неким предметом, лежавшим в углу. Лесник направил туда луч фонаря. Предмет оказался позеленевшим от времени медным рогатым шлемом достаточно примитивной формы – несколько напоминавшим каску русской армии образца 1915 года. Но найденная Дианой деталь амуниции явно надевалась на голову гораздо глубже, закрывая почти все лицо – для обзора служили две крестообразно расположенные прорези. Шлем не раз побывал в деле: несколько глубоких вмятин и обломанный рог неопровержимо о том свидетельствовали.