– Что решаешь, Медведь? – Было слышно огромное беспокойство в голосе Дзюбы.
– Кто не рискует… А я по шампанскому соскучился – все «шило» да «шило», по любому поводу… Будем гусарить, с шашками наголо.
– Уверен?
– Прорвемся! Бах!
– На приеме!
– Даешь залп и чес из всех стволов по второму зуммеру.
– Принял.
– И помогите нам все, кто там сверху смотрит…
– Медведь? – полузадал вопрос Гриб, слышавший весь разговор.
– Быстро предупреди всех – рывок к дувалу сразу после первых взрывов. Бежать так, чтобы пятки по затылку били. И огонь из всех стволов! У нас будут считаные секунды. Отставшие считаются дезертирами. Все! Готовность – две минуты!
– Всем! Продолжать движение в колоннах и слушать меня! – Гриб сориентировался в ситуации почти мгновенно. – Взвод под прицелом, поэтому, чтобы выжить, слушать мои инструкции…
Разведчики уже и так поняли, что происходит что-то ненормальное, а потому напрягли слух. И, словно ничего не происходит, две цепочки разведвзвода продолжили спуск по склону. -…Снимаем оружие с предохранителей и досылаем патрон в патронник, те, кто этого не сделал до сих пор. – Щелкнуло несколько затворов. – Сейчас по дувалу будет сделан залп из тыла… Задача: после первого же взрыва рассыпаться в цепь, так, как вас натаскивали в учебке, и бросок к «стене». У нас, салаги, не более двадцати секунд, а тут метров четыреста – это почти норматив по физподготовке. Двадцать секунд! Больше нам «духи» не дадут. И огонь длинными очередями из всех стволов. Все! Приготовились!
И, взглянув на Медведя, кивнул: «Готово!»
– Ну, вывози, кривая, – шепнул Игорь и дважды нажал тангету рации…
Где-то внутри кишлака мощно рванули взрывы, и…
Нет, они не бежали к спасительному каменному дувалу кишлака, потому что люди не умеют так бежать – они мчались, летели, поливая свинцовым ливнем древние камни. И у них получилось – афганцы не успели сделать ни одного выстрела.
А Бах молодчина! «ПК» его крохотной группки отсекал таких близких уже преследователей. Поверх голов своих товарищей. Потому-то в спину разведчикам тоже никто не выстрелил. Хотя и жутковато-странное это было ощущение – бежать на стреляющий пулемет, хоть и свой, тебя спасающий… …Они ввалились в кишлак и тут же влезли в рукопашную схватку с выжившими после нескольких залпов «РПГ» «духами». Да только было это уже несерьезно – в спецназ ВДВ испокон века набирали крепких спортивных ребят. И, как правило, бойцовых, ударных видов спорта. Потому-то эти салаги, еще ничего, или почти ничего, не умевшие и не знавшие о службе, передавили десяток очумелых «духов» голыми руками в шесть секунд.
– Мы это сделали, Медведь! Слышишь, прапорщик?! Мы это сделали!!!
– Мы молодцы, Гриб, но – это пока еще даже не полдела… Занимаем оборону по периметру дувала, пока «хозяева» не спохватились, и бегом, бегом обследовать каждую мазанку – чтобы без сюрпризов в неподходящий момент. Давай, Миша, бегом – у нас максимум две-три минуты, потом начнется жопа, помяни мое слово…
И он оказался прав.
Кишлак был совсем не велик, так, десяток приземистых каменных мазанок, обнесенных по восточной, горной традиции каменной стеной-дувалом в два, а кое-где и пониже, метра высотой.
– Чисто, командир! – доложил Гриб через какое-то время. – Есть четырнадцать «двухсотых» «духов», причем пятерых сделали ребята Баха. Молодчаги, черти!
– Трофеи имеем?
– Ого-го! Целый арсенал! «АГС-17»[41] с двумя боекомплектами, пяток «РПГ-7» с горой снаряженных выстрелов, восемь «СВД», есть два английских «El Emfield», но по паре десятков патронов всего-то, «калашей» несколько, да в одном домишке нашли четыре ящика с «калашами», которые еще в смазке (в стандартном армейском ящике упаковывалось по шесть автоматов). И, что самое приятное, там же шесть «цинков» с патронами[42] – теперь повоюем!
– Повоюем, бля… Так, сержант, «АГС» на «стенку», назначь расчет из «старых», хотя… Лучше сам… «РПГ» в цепь, тем, кто уже пробовал из него стрелять. – Гриб кивал головой на каждое распоряжение, понимая всю их важность: у них оставались считаные секунды перед первым и, как правило, самым отчаянным штурмом дувала. – «Эсвэдухи» раздай, может, найдутся у нас и стрелки хорошие, а нет, так разжуй, что и как, тем, кто посмышленее… Давай, сержант, давай, дорогой, сейчас такое начнется, что чертям тошно будет. Вперед! А я пока попробую связаться с Бахом и бригадой…
Мишке Белому, провоевавшему на этой войне под началом Медведя всю срочную службу, лишнего пояснять не было необходимости. Сержант метнулся куда-то влево и исчез из поля зрения Игоря, склонившегося над радиостанцией:
– Глаз, ответь Путнику. Глаз, ответь Путнику.
Но в ответ было гробовое молчание.
– Рашид, мать твою, отвечай! – шептал Игорь и продолжал вызывать.
А тем временем над кишлаком, на том склоне, где должен был находиться Бах со своей группой, разгорался нешуточный бой.
– Глаз! Мать твою! Заснул, военный?! Ответь Путнику!
И рация ожила, но другим голосом:
– Гнездо вызывает Путника.
– Путник Гнезду, – ответил Игорь.
– Гора на связи. Медведь, доложи обстановку.
– Путник за «стеной». Разместились без цифр (в смысле без «двухсотых» и «трехсотых»). Ждем гостей… На «гоп» взяли.
– Отлично!.. Что Бах?
– Молчит, бля! И, кажется, его зажали.
– Высылаю «Карлсонов». Держись, Медведь. И возвращай Баха – он свое уже сделал… Все, отбой.
Где-то совсем рядом мощно рванули два взрыва.
«Вот и мы дождались», – подумал Игорь.
– Что?!
– «Лошарики» пошли! Всем гамузом! – проорал Гриб в ответ, оттягивая затвор «АГСа». – Только хер им всем в тачку! Мы, братишка, с этими пукалками потяжелели, а они-то «легкие»! Не-е! Не возьмут они нас – кишка тонка!
– Дук-дук-дук-дук! – ударила первая очередь «АГСа». – Дук-дук-дук!
И около десятка земляных грибов выросло прямо перед бегущими со склона «духами».
– Залп! Залп! Залп! – проорал Гриб. И снова нажал на гашетку. – Дук-дук! Дук-дук-дук!
Практически одновременно рявкнули «РПГ», и пять белесых дымных хвостов прочертили свой недалекий путь. И взрывы, стена взрывов.
Б-ба-бах! Б-бах-бах-бах! Б-ба-ба-бах!
И дружный, отчаянный огонь из всего наличного оружия…
И «духи» попятились, хоть жгучая злоба и душила их сердца. Атака захлебнулась.
– А-а-а!!! Обосрались, бандерлоги!!! И-йа-ха-ха!!! – орал в боевой горячке Гриб. – Йо-хо-хо!!!
Да и салажата, окрыленные этой первой победой, почувствовали, что не так-то и просто их спеленать, когда рядом такие, как Гриб и Медведь. Даже очень не просто…
– Глаз! Глаз! Ответь Путнику! Отвечай же, Бах! – Игорь продолжил вызывать своего «замка», как только они отбили первую атаку.
Над ними на склоне вовсю шел бой, и рация Баха молчала.
– Мать твою! – рявкнул в сердцах Игорь и натолкнулся на взгляд Гриба.
– Молчит?
– Молчит, бля!
– И помочь им никак…
– Выскочат! Ты же знаешь Баха…
– Может, из «АГСа» лупануть, может, им это поможет.
– А если их же и накроешь?! Ты знаешь, где кто?!
– Бля-а! Где же Зеля с рацией?!
На таком недалеком, всего-то метров пятьсот-шестьсот, склоне кипел ожесточенный бой. Скорее всего, «духи», оскорбленные в своих охотничьих качествах, а потому озлобившиеся до звериного состояния, захотели взять реванш. Но с дувалом им не повезло: не окажись в кишлаке такого арсенала – и разведчикам Медведя пришлось бы противостоять своим преследователям с «калашами», а потом метать «эфки» («Ф-1» – оборонительная граната, или просто «лимонка»). И еще неизвестно, чей бы был перевес: тройной перевес в живой силе для наступающих – это аксиома войны. А именно такой перевес и имел место, даже больше, если учесть отсутствие самых опытных бойцов группы Рашида Бахтеярова. Да! С дувалом вышел большой облом, и тогда озверевшие моджахеды решили уничтожить тех, кто прикрыл разведвзвод плотным огнем, понимая, что уж их-то горстка…
– Медведь, их же там убивают сейчас! – кипятился Гриб. – Слышишь ты меня! Братишек наших убивают!
– Замолчи, сержант, самому тошно. – Медведь вслушивался в звуки боя.
Вот экономные, в два-три патрона, очереди автоматов. «Это наши», – пронеслась мысль.
И сразу же длиннющая очередь крупнокалиберного «ДШК» и в полный рожок «калашей». «Суки! Долбят, не стесняясь».
Вдруг, почти неуловимый в этой какофонии звуков, одиночный выстрел, и очередь «ДШК» захлебывается на высокой ноте, и нечеловеческий вой, сопровождаемый свинцовым ливнем автоматов, а на фоне всего этого деловые, скупые очереди «ПК» – его басовитый голос невозможно спутать ни с чем: «Рашидушка, молодчага – заткнул-таки "ДШК", да и Сема трудится на совесть…»
И вдруг резкий, воющий взрыв «МОНки», и второй. «Хреново, бля, хреново! Ежик никогда не ставил растяжки дальше ста – ста пятидесяти метров. Что ж вы их так подпустили-то близко, Бах? Ведь не дадут же уйти!..» -…Слышал, ты слышал, «кусок», бля! Там «МОНки» рванули! – Гриб орал прямо в лицо Игоря. – У них метров сто осталось! Их же там прямо сейчас убивают, а ты тут сидишь на жопе! Дай я пойду! Один! И «АГС» на себе выволоку! Да делай же что-то, не сиди придурком!
– Молчать!!! – Медведь схватил сержанта за грудки и рванул на себя. – Мол-чать, истеричка!
Он практически прошипел последнее слово.
– На тебя же желторотые смотрят! Подбери сопли, сержант! Ты же со мной все свои полтора года отвоевал, и это я тебя всему научил! Так?
Игорь бешеными глазами смотрел прямо в лицо сержанта.
– Так?!
– Так.
– И то, что я Рашиду уже один раз жизнью обязан, знаешь?
– Знаю, – вскрикнул Гриб.
– Молчать! Я сказал!.. Ты же разведчик спецназа ВДВ! Или баба?!
Миша дернулся было, но вырваться из стальных рук Медведя удавалось немногим.
– Замри! – пророкотал Медведь в самое ухо. – Замри! И слушай! Вспомни, чему тебя учил дядя Медведь и почему ты с этой войны поедешь домой не в «цинке». Слушай!..
Медведь разжал пальцы, и Гриб опустился на ближайший камень.
Бой на склоне почти закончился, переместившись выше на несколько сот метров. Редкие одиночные выстрелы сопровождались десятисекундным всплеском автоматных очередей…
Внезапно заговорила рация:
– Путник! Путник!
– Путник на приеме! – ответил Игорь.
– Это Бурят.
– Игнат! Что там у вас, говори!
– Зеля и Ежик – «двухсотые»… Зеля сразу, а Еж на своем «сюрпризе» – ему не дали уйти… Сема со мной. – Было слышно, что Бурят еле ворочает языком. – Он уже почти «дошел» – в грудь навылет… Бах уводит «чурок» в горы, а нам приказал схорониться…
– Бурят! Бурят! Ты сам-то как! В норме?!
– В норме… Только копыта мне отстрелили, оба… И нас нашли…
– Игнат, не дури! – Игорь знал этого «представителя малых народностей».
– Мы с Семой решили в плен не ходить… Все, командир, отбой!..
Игорь тупо смотрел на микрофон радиостанции.
И в этот момент…
Где-то на этом проклятом склоне мощно рванул взрыв…
– Все, – прошептал он. – Спите с миром, братья…
А Гриб плакал. Горько и беззвучно. И по волевому квадратному подбородку стекала струйка крови из прокушенной губы – салажата не должны видеть редкую слабость командира…
На склоны проклятого Гиндукуша стремительно падали сумерки.
«Все. Не успели винтокрылые или не нашли. Теперь самое главное дотянуть до дня – там полегче будет. Если не вырежут нас всех тут, как баранов. И связь! Теперь на связь!»
– Гнездо! Гнездо! Ответь Путнику. Гнездо вызывает Путник…
– Гнездо Путнику.
– Медведь на связи.
И тут же родной, знакомый голос:
– Гора. Слушаю тебя, Путник.
– «Пропеллеры» не получил.
– Эти мудаки вас не нашли.
– Неудивительно…
– Обстановка?
– Я потерял Глаза. Может, только один Бах и выскочит, если повезет…
– Мать твою… – Дзюба оценивал ситуацию несколько десятков секунд. – Что у тебя?
– Я тяжелый – есть «груз» и «200», и «300».
– Продержишься до утра?
– Как повезет…
* * *
– А потом-то что? – не сдержался Филин и посмотрел на затихшего Брата. – Что дальше было?
– Ну что… Ту ночь мы продержались. С грехом пополам. Правда, был один момент, когда я по-настоящему подумал, что все, конец пришел. Под самое утро «духи» поперли в последнюю атаку на дувал и добрались-таки до стены… И даже некоторые к нам через нее перемахнули…
– И?..
– Отбились… Правда, и нам досталось крепко. Тогда-то Гриба и ранило – в плечо. Да и не его одного…
– Сколько атак-то было?
– Эта четвертая… Уже перед самым рассветом…
* * *
Пыль медленно оседала на серые от усталости лица разведчиков. А за стеной дувала медленно отдалялся по склону вой раненых моджахедов…
И еще…
Где-то очень далеко отсюда рождалось утро – далекие горные пики только-только начали золотить свои верхушки.
«Отбились, слава богу, – подумал устало Игорь. – Теперь уже и до утра недалеко. А там и "летуны" подтянутся. Скорее бы…»
– Гриб, – позвал он сержанта и не получил ответа. – Гриб!
Тишину нарушали только приглушенные стоны раненых.
– Кто видел сержанта Белого? – Игорь задал вопрос в никуда.
– На той стороне кишлака был, где «духи» прорвались… – тихо ответил кто-то.
Не дожидаясь продолжения, Медведь валкой трусцой припустил к тому злополучному месту. Здесь царил хаос, бедлам, содом и гоморра. То тут, то там встречались безобразные трупы моджахедов с разбитыми головами или разодранными в кровавые клочья халатами – накал страстей у десантников дошел до такого градуса, что со своими врагами они уже не церемонились, стреляя в упор или попросту разбивая головы, словно гнилые арбузы, тем, что попадало под руку.
Но и разведчикам досталось… Были раненые. И были погибшие. Четверо салажат и двое «стариков»…
А под самой стеной дувала отыскался и сержант Белый.
Он лежал на мертвом афганце спиной кверху. И то, что тут произошло, было понятно без особых объяснений: Гриб схлестнулся с матерым «духом», вооруженным «ПК»… Тот, скорее всего, спрыгнул со стены и попытался поучаствовать в бою с этим мощным аргументом, но здесь, к счастью, оказался Гриб… Миша, за отсутствием времени, попросту схватил пулемет за ствол и задрал его вверх, но не слишком проворно, получив от «духа» две пули в левое плечо… Это была последняя пулеметная очередь в жизни моджахеда – сержант его просто удавил, схватив здоровой «клешней» за горло… А ствол «ПК» он так и не выпустил.
– Ты что ж наделал-то, дурень? – Медведь бросился бережно, словно ребенка, переворачивать своего сержанта. – Ты на кой хрен на пулемет полез?
– Я на него не лез, командир. – Миша с трудом ворочал языком. – Я те че, Матросов? Это он на меня полез… А я не успевал…
– Дурень, бля, дуралей! А если бы совсем не успел? – Медведь очень осторожно отрезал рукав куртки, явив на свет страшные раны.
Что и говорить, пулеметная очередь с расстояния в полметра – это страшно… Одна из пуль прошла через мышцы плеча навылет, вырвав большой кусок плоти. Со второй же пулей было похуже. Видимо, ствол «ПК» находился под таким углом, что пуля, ударив в сустав, срикошетила и только после этого, скользнув по лопатке Гриба, выбралась, наконец, наружу рядом с позвоночником, пробурив дыру размером с грецкий орех. Тяжелое ранение… Нет, ни один из жизненно важных органов задет не был, и слава богу. После таких ранений умирали от болевого шока…
– Держись, сержант. – Медведь бинтовал как умел, наворачивая какие-то горы бинтов. – Держись, браток! Так, задело чуть-чуть по касательной, и все…
– А болит что-то сильно… – прошептал Миша. – Мочи нет терпеть…
Из его глаз, из самых уголков, выкатились две непроизвольные слезы.
«Как же ты терпишь-то до сих пор, сержант?! С тебя куски мяса пошматовали, дыра в спине, как скворечник, а ты держишься и даже не стонешь… Держись, родной, держись!..»
– Держись, спецназ…
– За что держаться, командир?
– За жизнь держаться! Мы с тобой в твоей Полтаве еще зададим девкам перца!
– Если перец не отсохнет. – У него еще оставались силы шутить!
– Отставить эти настроения, Гриб! – Игорь сидел на земле и, слегка покачиваясь, словно баюкая ребенка, качал на своих руках это большое израненное тело. – Ты нам нужен, Мишка. Мне, вот этим пацанам. Нам всем! И не «грузом 200», а живым и сильным сержантом! Тебе еще их выводить к «вертушкам»… Так что я тебе сейчас еще один промедол вколю, и вставай давай, родной ты мой. Это приказ!
– А ты?
– А я, Гриб, потяну этих «чурок» черножопых за собой. Пока совсем не рассвело. – Игорь обернулся к находившемуся неподалеку младшему сержанту Цыбульскому, последнему из дембелей взвода. – Цыбуля, пойдешь со мной?
– А куди ж ти без мене? Та й нема ж бiльш нiкого з «старих»… Щє й Баха знайти треба – йому зараз скрутно… Авжеж пiду. Й не питав би. Хiба ж хохол хохла кидав колись у тяжку хвилину? Коли це було? – Этот хохол из Львовской области был смел и бескомпромиссен.
– Рашид хохол? – Такой поворот удивил даже израненного Гриба.
– А яка рiзниця? Вiн наш…
– Вот и решили, – подытожил Игорь. – «АГС» я забираю, Миша, – тебе он теперь без надобности, а больше никто и не сумеет. А Цыбуля потащит «РПК», мой «калаш» и все остальное…
«Хоть бы он не вырубился в самый неподходящий момент, – подумал прапорщик. – Тогда все…»
– Ты как, выдюжишь?
– Справлюсь, не беспокойся…
– Я вызываю «летунов» из бригады прямо сейчас и ставлю рацию на радиомаяк. Слышишь меня, Миша?
– Слышу… Ты это… Посади меня… Ладно? Я посижу малехо и пойду к салабонам… А вы уж нас прикройте.
– Прикроем, сержант. Цыба, рацию, быстро!
– Гнездо! Гнездо! Я Путник! – проговорил в радиоэфир Медведь спустя минуту.
– Гора на связи! Как у тебя, Медведь?! Почему не выходил на связь?!
– Иду искать Баха. С «зелеными» остается Гриб. Он «тяжелый трехсотый», но пока держится. Больше «старых» нет… С ним пятнадцать «зеленых», половина «трехсотые». Ставлю маяк для «Карлсонов». Гора… – Игорь заговорил тише. – Их должны(!) найти и снять. А я посмотрю сверху…