В целом комната производила впечатление хорошо обжитой помойки.
– Ну и свинарник! – с чувством произнес Родерик, оглядываясь. – Ты будешь смеяться, но здесь две горничные убираться не успевают.
Я согласно промолчала, ибо до такого я свое жилище не доводила даже во время экзаменов в академии магии.
– Так, ищите все, что может напоминать куколку. Она может быть в форме подушечки, куклы, мотка ниток, пряжи, перевязанного платка… – Я безнадежно махнула рукой. – В общем, ищите все, что хоть отдаленно напоминает куколку.
Первым делом я прощупала подушки, перетряхнула постель, влезла под кровать, отогнула ковер и выбила пыль из балдахина. Родерик путался под ногами, помогая в меру сил, но за полчаса мы так ничего и не нашли. Я вздохнула, наскоро заплела волосы в косу, чтобы они не лезли в глаза, и принялась за многочисленные комоды и сундуки.
Честно сказать, я и не пыталась маскировать свое вторжение – развести здесь еще больший бардак было невозможно, так что я особо не стеснялась, роясь в вещах. В шкафу я перещупала все камзолы и карманы, в сундуке перетряхнула все рубашки, но так ничего и не нашла.
В комоде попались совершенно фантастические мужские портки с тщательно вышитыми разноцветными птичками. Я рассматривала их, вытянув руку, но, как ни старалась, вообразить хоть кого-то из знакомых в этом шедевре не могла.
– Это последняя столичная мода? – не удержалась я.
Родерик изучил вещицу и растерянно пожал плечами – видимо, тоже опешил от неожиданности, представив на себе нечто подобное.
Внезапно в коридоре раздались торопливые шаги. Мы уставились друг на друга, потом Родерик дернул меня к кровати и беззастенчиво на нее повалил, упав сверху. Я задохнулась от тяжести и возмущения, но высказаться не успела – дверь в комнату открылась, раздался двойной смешок и удаляющиеся шаги.
Мужчина скатился с меня и отряхнулся.
– Самое смешное, – сообщил он, – что это был не Дир.
– Слушайте, здесь всегда так? – поинтересовалась я, поправляя платье. – То есть полное падение морали, парочки по углам и вторжение в чужие спальни?
– Нет, – честно ответил Родерик. – Просто сегодня слуги по моему приказу добавили в пунш чистой водки. Я решил, что так нам будет удобней искать.
Я расхохоталась, представив себе реакцию благородных господ назавтра. Ой и получат от родителей девицы, ой и будут разъяренные отцы гоняться за кавалерами! Зато заказов на отвороты и привороты прибавится!
– Не отвлекаемся! – приказал мой наниматель, распахивая последний шкаф. Оттуда на голову мужчине посыпались коробки и рубашки, а сверху торжественно упала сабля в ножнах.
– Убью этого разгильдяя! – выругался Родерик, сгребая вещи и ногами заталкивая их обратно в шкаф. – Неужели так сложно поддерживать порядок в одной-единственной комнате?!
– Может, у него душа поэта? – вступилась я, приседая перед шкафом на корточки.
* * *– Завтра мы собираемся на пикник, – с безнадежным выражением лица рассказывал мужчина, провожая меня до дома. – Я заеду за вами в полдень.
– Родерик, я ручаюсь, что в комнате вашего брата не было ничего магического. Даже банального амулета от сглаза, не то что куколки. Может, он просто влюбился?
– В полдень я за вами заеду, – скрипнул зубами мужчина. Постоял, потом быстро наклонился и поцеловал меня. Так же быстро отстранился и сбежал вниз по скрипучей лестнице.
Я прошла в спальню, забралась на кровать с ногами и дала волю слезам.
Встрепанная ведьма и сын градоначальника – чем не тема для сказки? Разве что ведьме придется что-то сделать с волосами и надеть приличное платье.
Ночью мне приснился Родерик. Мы шли по цветущему лугу, разговаривая обо всем на свете.
* * *– И он тебя поцеловал? – Мадам Вильта восхищенно всплеснула руками. – Милая, он влюбился!
Я хлюпнула носом, пытаясь одновременно прожевать пирожное, запить его чаем и рассказать, отчего же я не рада.
– Брось эти глупости! – строго велела мадам, печально провожая взглядом каждый кусочек десерта. – Ты ему нравишься, он нравится тебе. Разве это не судьба?
– Вы еще скажите, что нас свела вместе магия, – проворчала я.
– А кто же еще? – удивилась Вильта, честно давясь постным салатом из морковки и капусты. – Вам самой судьбой было уготовано встретиться!
Я фыркнула в чашку с чаем.
* * *На пикник я надела новую красную юбку и шелковую блузу, чем заслужила еще один комплимент. А после бокала вина Родерик осторожно поцеловал меня в уголок губ, явно не рискуя пойти дальше. Я теребила юбку, тоже не понимая, как себя вести. В результате мы, как примерные школьники, бродили по поляне, взявшись за руки. Было неожиданно приятно.
Брат Родерика появился только через два часа, обнимая за талию… Н-да, такой вырез не у каждой ночной бабочки увидишь. А макияж… Хотя тут скорее уместнее слово «грим».
Увидев брата, Родерик повел меня знакомиться. Я попыталась сыграть роль подружки и честно приклеилась к его боку, но переиграть конкурентку было невозможно – девица буквально висела на своем кавалере.
– Дик, Милла, рад вас видеть! – с таким радушием воскликнул мой наниматель, что я почти прослезилась от зависти. Мне так ни в жизнь не сыграть! – Познакомьтесь с моей Ранитой.
– Очень приятно! – расцвел Дик, целуя мне руку. – А это моя любимая Милла.
– Очень приятно, – пропела девица, прижимаясь к Дику внушительной грудью. – Мой голубчик сегодня водил меня выбирать шляпки.
– Как интересно! – воскликнула я, наступая каблуком Родерику на ногу. – А где вы были? Я вот вчера видела замечательную шляпку с синими перьями. Она такая милая!
Сообразив, что от него требуется, мой кавалер увлек брата на поиски напитков, проигнорировав ближайший стол, заставленный бокалами и бутылками. Я же придвинулась ближе к Милле и принялась щебетать, выспрашивая подробности их с Диком романа. О нашем с Родериком я безбожно врала.
Милла расхохоталась, заверив меня, что умеет вить из мужчин веревки. Я решила не уточнять, каким же образом, чтобы не шокировать свою хрупкую психику. Нашла взглядом братьев и чуть качнула головой – если Дик и правда влюблен, то я ничего не понимаю в этой жизни. Милла с каждым мгновением нравилась мне все меньше и меньше.
В частности, мои серьги были сочтены «довольно милыми», но сказано это было таким тоном, что мне захотелось вылить девице на голову фужер вина. К тому же последние пять минут она только и делала, что перечисляла подарки ухажера, а на мой вопрос о том, любит ли она его, Милла отозвалась рассеянным кивком.
Неужели действительно приворожила?
– У вас такая прекрасная кожа, – пропела я. – Чем вы пользуетесь?
– Я покупаю кремы у мага, – сообщила Милла. – Вы тоже можете к нему обратиться и свести свои веснушки.
Вот еще! Они мне идут.
Я как бы невзначай вытащила из кармашка флакончик с духами и слегка побрызгала на запястье.
– Говорят, что этот запах привлекает мужчин, – заметила я.
Девушка подвинулась ближе, и беседа потекла легче. Я почти уткнулась в нее носом, пытаясь поймать запах колдовских мазей, но она была чистой. Никакой магии. И не ведьма. Так что если приворот и был, то готовила его не она… Стоп!
Я расплылась в милой улыбке и бросила взгляд на Родерика. Будет тебе куколка, только потом не жалуйся.
* * *– Скажите, а насколько сильно вы не любите невесту брата? – поинтересовалась я вечером, когда мы вернулись в дом градоначальника.
– Насколько? Не будь она женщиной, я отрубил бы ей голову, – признался Родерик, положив руку на эфес шпаги.
– Тогда я предлагаю вам план, – тихо произнесла я. – Милла не ведьма и сама составить приворот не могла. Если он есть, готовила его сильная ведьма. Я заставлю девушку обратиться к ней еще раз.
– Как?
– Пятьсот золотых, – твердо произнесла я. – Вне зависимости от результата.
– Вы чем-то рискуете? – догадался Родерик, пытливо на меня посматривая.
– Пять предупреждений, и ведьма лишается лицензии, – пояснила я. – У меня три.
– Приторговывали приворотными зельями? – полюбопытствовал мужчина.
– Приворожила сына одного графа к рыночной торговке.
Родерик против воли хрюкнул от смеха:
– Надолго?
– На всю жизнь. Снять приворот не смогли.
Мужчина некоторое время смотрел на меня, взвешивая мои слова, потом отвернулся:
– Чем он вам досадил?
– У меня была подруга. Она в него влюбилась, и он ее бросил, – скупо сообщила я.
– И только?
– Я вытащила ее из петли, – теперь отвернулась я. – Знаете, ведьмы редко бывают счастливы в любви.
– Почему? Можно ведь и приворожить.
– Мы, играющие силами и торгующие любовью, как никто другой ценим настоящие чувства. А когда они приходят, всегда находятся добрые соседи, шепчущие молодому мужу: «Приворожила». Обычно этого хватает, потому что настоящую любовь нельзя подпоить отворотом, но легко можно убить недоверием. Пятьсот золотых, Родерик, – мой долг за лавку. За меньшее я рисковать не стану.
– Мы, играющие силами и торгующие любовью, как никто другой ценим настоящие чувства. А когда они приходят, всегда находятся добрые соседи, шепчущие молодому мужу: «Приворожила». Обычно этого хватает, потому что настоящую любовь нельзя подпоить отворотом, но легко можно убить недоверием. Пятьсот золотых, Родерик, – мой долг за лавку. За меньшее я рисковать не стану.
– Пятьсот золотых, – пообещал мужчина.
* * *Колдовала я ночью, в полночь, когда на небо взошла полная луна – самый благоприятный для ведьмы час.
Босая, в короткой рубашке, с распущенными волосами, я стояла в центре комнаты, возле столика, служившего еще моей прабабке.
На него я поставила серебряную миску с водой, четыре свечи и четыре неограненных берилла – кристаллы изумруда. Да, ведьмы зарабатывают много, но для сильного колдовства нам нужны серебро и камни. Шелк и пряности. Жемчуг и золото.
Если ведьма шепчет над глиняной тарелкой, помешивая воду перьями петуха, то и ведьме, и ее колдовству грош цена.
Часы отсчитывали последние минуты перед полночью, и я торопливо зажгла дорогие свечи, которые стоили десять золотых за набор из пяти штук.
– Что бы я ни делала, как бы странно себя ни вела, не вмешивайся! – повторила я.
Сидящий на диване Родерик кивнул, отодвинувшись на самый край. Я просила его уйти, но он уперся и захотел понаблюдать.
– Солнце, садящееся на востоке, – начала я, кругами ходя вокруг столика, – поглоти магию жизни. Стылые ветра, дующие с юга, унесите его отсюда. Солнце, восходящее на западе, в землю унеси память о нем. Теплые грозы севера, сердце заморозьте.
Я бросила в миску травы, растерев их в ладонях, и пошла посолонь, считая шаги.
– Как солнце садится на востоке, так в землю магия уйдет. Как мороз с юга, пусть он придет. Как солнце восходит на западе, пусть воскреснет сила древняя. Как горяч север, так пусть сердце горит!
Я пошатнулась, придержавшись руками за столик, ожидая, когда перед глазами прекратят плясать разноцветные всполохи. Потом и вовсе опустилась на пол, обняв колени.
– Ранита? – Родерик поднялся на ноги, но не подходил. – Ты закончила?
– Да. Помогите мне встать.
Мужчина поднял меня на руки и отнес к дивану.
– Получилось?
– Это самый мощный из известных мне отворотов, – прохрипела я, чувствуя, как дерет горло. – По три капли на завтрак, обед и ужин. А еще можно смочить пучок лаванды и подложить под подушку.
– Да тут хватит целый город напоить, – хмыкнул Родерик, оценивая объем посудины.
– Разолью по флакончикам и распродам, – пояснила я. – Эта миска потянет золотых на пятьдесят, только бы клиентов найти.
– Дай объявление: «Проверьте, не приворожили ли вас! Гарантия», – рассмеялся мужчина, растирая мне ледяные руки. – И что дальше?
– Если на вашем брате приворот, то зелье его хотя бы ослабит, пока мы не найдем куколку. А завтра… завтра я отработаю своих пятьсот золотых, – пообещала я.
– Как?
– Если Милла знает хоть одну ведьму, то она к ней побежит, – заверила я. – А сейчас извините, я хотела бы отдохнуть.
– Да-да, конечно, – заторопился Родерик, укрывая меня одеялом. – Я уже ухожу.
– Приходите завтра в обед, я отдам вам зелье для нее. Одна капля в чай или вино, но, бога ради, не перепутайте бокалы. Иначе меня лишат лицензии.
Мужчина ушел, а, прикрыла глаза, вспоминая, с какой нежностью он грел мне руки. Жаль, но ведьмы редко счастливы в любви. А ночью он опять мне приснился. На этот раз мы целовались.
* * *Утром я прошла к запертому на ключ шкафчику, где хранила опасные зелья. Нужно мне было только одно из них – запрещенное проклятие, за которое мне вполне могли влепить еще два предупреждения.
Выточенный из хрусталя флакончик, который еще моей прабабке служил, а в нем плещется мутная жидкость. Зелье-то запрещенное, но у любой нормальной ведьмы оно есть. Мало ли что может случиться? На всех чародеек плакат «Не трогать. Ведьма. Опасно» не повесишь, вот и приходилось подстраховываться зельями да амулетами. Особенно таким, как я, специализирующимся не на мечах и молниях, а на травах и амулетах.
Встретила ночью в темном переулке разбойника, кинула в него таким вот флакончиком – и все. Поминай, как звали.
Разбойника, разумеется, а не ведьму.
Теперь самое главное – смешать сглаз. Три капли слез незамужней девушки (важен факт венца, а не то, что вы подумали), капля макового молока, три лепестка желтой розы, сорванной в полночь третьего дня полнолуния, стружка из ногтя мертвеца да молоко козы.
Я взяла деревянную лучину, обмакнула в зелье и тщательно постучала об стенки хрустального флакончика: мне нужно было даже меньше капли сглаза, тут, главное, не переборщить.
Все, теперь Милле не позавидуешь: перекосит так, что она сама себя испугается.
* * *– Ранита-а-а, – безнадежно протянула мадам Вильта, грызя капустный кочан с черствой корочкой вчерашнего хлеба – свой сегодняшний обед, – к тебе парень сватается, а ты…
– Во-первых, не сватается, а целоваться лезет, во-вторых, он сын градоначальника, а я – ведьма с долгом за лавку.
– Ну и что? – искренне удивилась мадам, аппетитно хрустя капустой. – Чем ты хуже его прежних девушек?
– Говорят, его владелец судоходной компании в зятья хочет, – печально вздохнула я.
– Ты его дочь видела? – покровительственно усмехнулась Вильта. – Ее и с приданым-то замуж третий год сплавить не могут. Ладно еще нос у нее – голову поворачивает, ветер идет! Так и характер такой, что от нее седьмая компаньонка сбежала! Гномка, Ранита! Гномка! Что надо было сделать, чтобы довести до истерики гномку? Говорят, почтенная мадам Сатиштр гонялась за ней с семейным топором.
Я промолчала, ибо точно знала, что почтенная мадам гонялась за подопечной с топором за оскорбление предков – единственное, чем можно пронять гномью матрону. Впрочем, какое дело Родерику до характера предполагаемой невесты, если у нее в приданом числится «Торговая компания «Семь кораблей», одна штука»?
– Так. – Мадам Вильта стукнула по столу кулаком. – Хватит предаваться хандри… тьфу ты, господи! – хандре! Немедленно делаем макияж и прическу. А на свадьбу ты меня пригласишь?
– Мадам Вильта! Какая свадьба! Мы еще на сеновале-то не были – он не звал!
– Оттуда дорожка к храму прямая, – насмешливо заметила мадам. – Ой!
– И вам здравствуйте, – согласился Родерик и нейтрально поинтересовался: – Зелье готово?
Я – щеки красные, руки дрожат, от стыда хочется провалиться под землю – бросилась за заветным пузырьком.
– Одна-две капли в чай. Подействует через три часа, так что мы должны быть готовы проследить за ней.
– Понял, – холодно кивнул Родерик. Спрятал пузырек и ушел, даже не попрощавшись.
Я уронила голову на руки. Только мне могло так повезти! Какие черти его принесли именно сейчас?!
– Ой, Ранита, – расстроенно протянула мадам Вильта, откладывая огрызок кочана. – Он ведь так и не сообразил, что мы о нем говорили!
Я застонала.
* * *На эту вечернюю встречу меня пригласили гораздо прохладней: Родерик не явился собственной персоной и даже не прислал слугу – в дверь постучал мальчишка-посыльный, передал записку и растворился в переплетении старых улочек Тарантоса.
Я вздохнула – сказка кончилась, принц окончательно перешел на деловой тон: «В восемь вечера у моего дома. Оденьтесь неприметно».
Неприметно? Ну и пусть! В конце концов, я – ведьма, а не придворная фрейлина.
Я надела любимую юбку, обычную рубашку, завязанную на талии узлом, легкую шаль набросила на плечи. Волосы оставила распущенными – всю жизнь так ходила и меняться не собираюсь!
Увы, твердое решение превратить флирт в работу подействовало не до конца, и я не устояла перед духами, любимыми сережками, счастливыми туфельками и эльфийской помадой. Кто бы мне объяснил, отчего женщина, даже настроившись на разрыв отношений (особенно если их и не было), все же мечтает сразить мужчину наповал? То есть он может уйти, но уйти он должен обязательно сраженным. И до конца жизни вспоминать, какое сокровище едва не попало ему в руки.
Я уныло посмотрела в зеркало и поправила на плечах расшитую (золотые цветы на коричневом фоне, полгода моей работы!) шаль. Если я и могла кого-то сразить наповал, то только ректора магической академии.
«Ранита! – воскликнул бы он, потрясая кулаком и тыча узловатым пальцем мне в нос. – Если бы вас увидела ваша бабушка, она уронила бы свой гримуар и отлупила бы вас метлой! Если бы вас увидела ваша почтенная мать, она схватилась бы за сердце! У нее случился бы инфаркт! А если бы вас увидел ваш отец, то он умер бы от стыда!»
«Отчим», – уныло поправляла бы я, не рискуя напоминать о том, что бабушка уронила бы свой гримуар от восторга. Не рискнула я за пять лет обучения напомнить и о том, в чьей кровати юную, в некие отдаленные времена, бабушку застала прабабушка. В каждой семье есть темы, которые не принято поднимать: у нас это была тема бурного студенческого романа бабушки и тогда еще студента ведьмачьего факультета. Кто же знал, что спустя шестьдесят лет он станет ректором академии и будет до сих пор сохнуть по давней возлюбленной?!