– Слушай, Лиан, может, тебя… ну, как бы сказать… не до конца вылечили?
Лицо Виноградовой запылало.
Схватив парня за грудки, она прохрипела:
– Никогда больше не произноси вслух этих слов! Понял?
– Да я только спросил…
– И спрашивать меня ни о чем не надо. Я три года лечилась от бесплодия. Теперь полностью здорова и в состоянии зачать.
– Не кипятись.
– Скорее всего, проблемы у вас, господин Григорьев.
Костя вытянулся.
– На что намекаешь?
– Я не намекаю, а констатирую факт. Мы на протяжении полугода пытаемся зачать ребеночка, а где, спрашивается, результат?
– Москва не сразу строилась.
– Построить Москву и забеременеть – две разные вещи.
Константин взял стакан, налил из крана холодной воды и, чуть помедлив, осушил его.
– В любом случае проблема не во мне. Ты ж знаешь, у меня с этим делом полный нормалек.
Лиана села на табуретку.
– Шесть месяцев потрачено впустую. Господи, ну почему, почему такое происходит именно со мной? За что я должна мучиться?
Положив руку на плечо Виноградовой, Костик пробормотал:
– Не кисни. Смотри в будущее с оптимизмом. Не получилось сегодня, обязательно получится завтра. Лианка, какие наши годы?
– Ты дурак, Костя, и ничегошеньки не понимаешь. Мне необходимо стать матерью как можно скорее. Возможно, даже скорее, чем ты можешь себе представить.
– Не понял.
– Отстань, – отмахнулась Виноградова.
– В последнее время ты как с цепи сорвалась. Я тебя не узнаю.
– Сильно изменилась?
– Не то слово. Что стало с той девчонкой с косичкой, за которой я бегал в школе?
– Та девчонка выросла и стала смотреть на мир взрослыми глазами.
– Намекаешь, что наш школьный роман был не более чем подростковой прихотью?
Лианка засмеялась.
– Роман? Ну ты, дружок, загнул. Да не было у нас с тобой романа, ты сам прекрасно знаешь.
– Раньше ты придерживалась другого мнения.
– Раньше и ты был другим.
Несколько секунд Лиана хранила молчание, а потом медленно проговорила:
– В выпускном классе мне казалось, что я действительно тебя люблю. Думала даже, что ты моя первая любовь.
– Вот видишь.
– Не перебивай. Не отрицаю, я таскалась за тобой как хвостик, мозолила глаза, пыталась привлечь внимание…
– И привлекла.
– А что в итоге? Ты забыл, на кого променял меня к концу учебы? На Вальку, крашеную выдру.
Григорьев не ответил.
– Я осталась одна у разбитого корыта. Вместе со своей любовью и твоим предательством.
– Брак с Валькой – самая большая ошибка, совершенная мной в жизни.
– Тогда ты так не считал. Ее папаша обещал пристроить тебя в институт, а после на тепленькое местечко в своей фирме. И ты, дорогой, продался со всеми потрохами.
– Не надо вспоминать. Мы с Валькой давно развелись, теперь даже не здороваемся.
Лиана пристально посмотрела Константину в глаза.
– Ирония судьбы. Прошло десять лет после окончания школы, и я, которая возненавидела тебя всеми фибрами души, жажду от тебя забеременеть.
– Это любовь.
– Ошибаешься.
Костик сел на корточки, взял Лиану за руку и с придыханием проговорил:
– Но ведь ты сама нашла меня, сама пришла и сама попросила стать отцом своего будущего ребенка.
Виноградова поморщилась.
– Ты прав, но у меня не было иного выбора.
– То есть?
– Мне нужен ребенок, Костя. Нужен!
– Можешь толком объяснить, что за спешка?
– По-моему, мы договорились, что не задаем друг другу ненужных вопросов.
– Я имею право знать.
– С какой стати?
– Я ведь могу отказаться от…
Лиана вскочила с табуретки.
– Что?
– Тихо, тихо, я пошутил. Сказал, не подумав. Прости. Ну не смотри на меня так! Лианка, прости.
Обняв Виноградову, Григорьев заявил:
– Давай попробуем начать все сначала? Мы с тобой люди свободные, не связанные ни перед кем обязательствами… Так почему бы нам не зажить в свое удовольствие?
– Мне воспринимать твои слова как признание в любви?
– Не язви.
– Костик, к чему этот разговор?
– Но ты подумай, не отвечай сразу. Поразмысли, проанализируй, взвесь все «за» и «против».
– Не о чем думать.
– Лианка, давай поженимся, а?
– Никогда.
Константин метнулся к окну.
– Что ты за человек? Я никогда не мог тебя раскусить.
– Я крепкий орешек.
– У тебя два лица, две маски. Иногда мне кажется, ты сбрасываешь их обе и становишься настоящей, но проходит мгновение и я вижу, что ты играешь очередную роль.
– Все, закрыли тему. Замуж за тебя я не выйду.
– Ответь почему?
– Да боже мой, неужели ты до сих пор не понял? Я не люблю тебя, Костя. Не люблю. Всегда презирала, презираю и буду презирать людей, которые создавали семьи на голом расчете. Если нет любви, брак изначально обречен на провал. Для чего калечить жизнь себе, своим детям?
– Вот, значит, как… А если ты забеременеешь, как тогда запоешь?
– Никак. Моя беременность абсолютно ничего не изменит. Каждый пойдет своей дорогой. Снимаю с тебя все обязательства, касающиеся воспитания малыша.
– А вдруг я не соглашусь?
– С чем? – Лиана сжала кулаки.
– Что, если во мне проснутся отцовские чувства и я стану настаивать на встречах с ребенком?
– Ты этого не сделаешь, Костя.
– Довольно самоуверенное заявление.
– Пусть так, но ты не посмеешь помешать осуществлению моих планов.
– Каких планов, Лианка? В какую игру ты играешь? Мне начинает надоедать роль секс-машины.
Виноградова вышла в коридор.
– О’кей. Ставишь вопрос ребром? Ладно, больше ты меня здесь не увидишь.
– Стой!
– Не трогай меня.
– Не уходи.
– Ты уж определись, Костик, уйти мне или остаться. Но предупреждаю… предупреждаю в последний раз: если ты еще раз посмеешь заговорить о своем будущем отцовстве и начнешь ставить мне палки в колеса, я за себя не ручаюсь.
Григорьев поднял вверх руки.
– Сдаюсь.
– Не смешно.
– Но я правда сдаюсь.
Приблизившись к Лиане, Костик погладил ее по волосам, затем тыльной стороной ладони провел по гладкой щечке.
– Ты красивая, Лианка. Какая же ты красивая! Из тебя получится очаровательная мать.
– Я надеюсь.
В спальне Виноградова скинула обувь, упала на двуспальное ложе и призывно улыбнулась.
– Чего ты ждешь?
– Любуюсь твоей неземной красотой.
Когда Константин начал осыпать шею любовницы страстными поцелуями, на лице Лианы застыла маска отвращения. В данный момент она ощущала себя грязной, падшей женщиной, которой нет прощения.
Часом позже Лиана стояла в ванной комнате перед зеркалом, расчесывала длинные волосы и грустно улыбалась своему отражению.
Появившейся в дверях Костик лукаво подмигнул Виноградовой.
– Какие планы на вечер?
– А что?
– Ответь.
– Поеду домой и проведу остаток дня с книгой в руках.
Григорьев наморщил лоб.
– Скука.
– Для кого как. Лично мне нравится читать.
– У меня предложение лучше. Давай рванем в какое-нибудь увеселительное заведение: в клуб, на дискотеку или завалимся в ресторан. А?
– Предложение отклоняется.
– Я же предлагаю от чистого сердца. Посидим, развеемся. Тебе необходима встряска, иначе закиснешь окончательно.
– Ты знаешь, что мне в действительности необходимо.
Константин щелкнул пальцами.
– Хорошо, вариант номер два. Я сейчас смотаюсь в супермаркет, куплю вина, что-нибудь вкусненького, и мы устроим себе романтический вечерок. Свечи, приятная музыка, полумрак… Что скажешь?
– Мне пора ехать. – Лиана прошла в спальню, оделась и, немного поколебавшись, достала из сумочки стодолларовую купюру.
– Возьми.
Григорьев выпучил глаза.
– Деньги?
– Да бери ты! Не бойся, не укусят. Скоро Новый год, я хотела сделать тебе подарок – купить хорошую зажигалку, но в свете последних событий, – она опустила глаза в пол, – забыла. Купишь сам.
Костик от денег отказался.
– Когда хотят сделать подарок, не суют вот так, как ты, деньги.
– Опять придираешься.
– Убери баксы, мне они ни к чему. Во-первых, зажигалка у меня уже есть, во-вторых, захочешь купить сувенир, выкроишь время на поход в магазин.
И Григорьев вернулся в спальню.
Лиана осталась стоять в коридоре одна.
– Я приеду на днях, – чуть повысила она голос.
– Не забудь предварительно позвонить, – послышалось в ответ. – Я не сижу целыми днями дома.
– Никак решил начать поиски работы? – с издевкой спросила Виноградова, облачаясь в шубку.
– Представь себе.
– Хорошо, позвоню. Не выйдешь сказать мне «до свидания»?
– А тебе это надо?
– Вообще-то нет, – честно призналась Виноградова.
Константин промолчал.
Из подъезда Лиана вышла в приподнятом настроении. Даже ненавистный снегопад, которые ранее вызывал лишь отрицательные эмоции, показался подарком небес.
– Скоро, – шептала девушка, – очень скоро я стану матерью.
В супермаркете Лиана пробыла минут сорок. Накупив всякой всячины, вернулась к машине, пристроила пакеты на заднем сиденье и порулила на улицу Живописную.
Когда высокий седовласый старец распахнул дверь, часы показывали восемь вечера. Увидев гостью, пенсионер заулыбался.
– Лианочка, а мы не ждали тебя сегодня.
– Добрый вечер, Юрий Борисович. – Виноградова протянула старику сумки. – Положите продукты в холодильник и поставьте чайник. Что-то я продрогла.
– Ну зачем ты опять столько накупила, так потратилась? Я же говорил, у нас все есть. Да и денежки имеются.
– Юрий Борисович, не начинайте старую песню, я все равно не прислушаюсь к вашим словам.
Старик погрозил Лиане пальцем:
– Жаль, Зойка моя померла, не увидела, как Леньке повезло. Ты настоящая, Лиана, ты чудо. Таких девушек уже нет.
– Смотрите, Юрий Борисович, не перехвалите меня.
– Ну ступай, ступай к Леониду, а я на кухоньке поколдую.
Прежде чем открыть дверь в большую комнату, Лиана спросила:
– Как он сегодня?
Дед пожал плечами.
– Как и вчера, и позавчера… без изменений. Днем приходила медсестра, сделала укол, потом Ленька смотрел телевизор, а сейчас вроде задремал.
Виноградова прошла в комнату, нащупала выключатель и включила свет.
Леонид быстро закрыл глаза.
– А вот притворяться спящим не обязательно, – нараспев произнесла гостья. – Не успел ты, Ленчик, меня обмануть.
На губах Леонида заиграла улыбка.
– Один-ноль в твою пользу.
Отодвинув чуть в сторону инвалидное кресло, Лиана села на край кровати, на которой возлежал Леонид. Проведя рукой по его густой русой шевелюре, девушка заметила:
– По-моему, у тебя изменился взгляд.
– Помрачнел?
– Напротив, стал более веселым.
– Ну. Хм, вряд ли.
– Нет, серьезно. И вообще, в последнее время ты выглядишь великолепно.
– Неуместная лесть.
– Ленчик, это не лесть, а правда. Да ты сам разве не видишь в зеркале, когда бреешься? Красивый, молодой голубоглазый блондин. Не мужчина – мечта.
– Ты забыла упомянуть, что у мечты парализованы конечности и она вынуждена передвигаться на ненавистном инвалидном кресле.
– Пустяки, не хватало еще зацикливаться на всякой ерунде. Не пройдет и года, как ты отправишь на свалку инвалидную коляску и начнешь отплясывать.
– Твоими бы устами… – Леонид усмехнулся.
Лиана помрачнела.
– А вот у меня действительно плохие новости.
– Заболела?
– Я не беременна.
Леонид моргал длинными ресницами, не зная, как реагировать. Наконец протянул:
– Ну-у, может, оно и к лучшему.
– Шутишь?
– Лиан, ты меня прости, но я… Короче, я много думал и пришел к выводу, что нам… лучше расстаться.
Виноградова вздрогнула.
– Повтори, что ты сказал… Расстаться? Никогда – слышишь? – никогда я тебя не брошу! Ты любовь всей моей жизни, я тебя боготворю. Одним тобой живу! Не смей больше говорить мне такие вещи.
– Но наши отношения нестандартны, они ненормальны.
Лиана встала.
– Это из-за моего желания поскорее забеременеть, да? Ну признайся, тебе неприятно, что я выбрала в качестве отца ребенка Костика?
– Не в том дело, – отрешенно буркнул Леня.
– Нет, в том, я по твоим глазам вижу. Леня, милый, дорогой, я же тебе уже объясняла. Просто так нужно. Ну пойми, у меня очень мало времени, мне нужен… нужен ребенок. Я не могу зачать от тебя, поэтому выбрала Костика. Поверь, Григорьев интересует меня исключительно как…
– Не продолжай.
– Сначала ты меня поддерживал, мы строили планы, и все казалось идеальным. Я рожаю ребенка, выхожу за тебя замуж, и жизнь превращается в сказку.
– Ну да, ведь одновременно ты становишься наследницей многомиллионного состояния.
– Вот именно, Леня, поэтому я и езжу к Григорьеву. Меня от него мутит, но другого выхода я не вижу. Ощущаю себя предательницей, гадкой, мерзкой, но время, чертово время, не терпит.
Лиана упала на колени и уткнулась Леониду в грудь.
– Прости меня, прости, любимый. Я жестокая женщина, прости.
– Успокойся.
– Поклянись, что никогда больше не произнесешь слов о нашем расставании.
– Я хотел сделать лучше для тебя. Подумай сама, для чего тебе муж-паралитик? Хочешь взвалить на плечи обузу?
– Ты не обуза. Врач сказал, что у тебя есть все шансы встать на ноги.
– Врач лукавил.
– А вот и нет. Ты встанешь, обязательно встанешь! Я горы сверну, но добьюсь своего. А касательно Костика… Предлагаю забыть его на веки вечные. Не вспоминай Григорьева, представь, что я его выдумала, а главное, помни: без тебя мне незачем жить на свете.
Прижавшись к щеке Леонида, Лиана в шутку заметила:
– Какой ты колючий. Почему не побрился? Давай я сейчас принесу…
– Стой! Я не чувствую своего тела ниже пояса, но с руками и глазами у меня порядок. Прекрати нянчиться со мной, как с годовалым ребенком.
– Уже прекратила.
Леонид долго смотрел в потолок, а затем спросил:
– Как обстоят дела с главной проблемой?
Виноградова резко отстранилась.
– Пока никак.
– Меня это здорово беспокоит, Лиана.
– Ничего не говори, я знаю, необходимо действовать, но мне страшно и…
Договорить она не успела. В комнату зашел Юрий Борисович.
– Лиана, дочка, чай готов.
– Спасибо, Юрий Борисович, мы уже идем.
Леонид запротестовал:
– Я не встану.
– Леня, не хандри.
– Пейте чай без меня.
– Ни за что. Я купила свежайшие круассаны, ты обязан попробовать.
– Принеси сюда.
– Нет. Давай поднимайся. Юрий Борисович, помогите.
Старик приблизился к Леониду, но тот вытянул вперед руку.
– Нет, папа, не надо. Я сам. Лианка, встань сюда, а кресло подвинь ближе к кровати…
На кухне троица наслаждалась вкусом сдобы и крепким чаем. Юрий Борисович травил анекдоты, а Лиана с Леонидом, покатываясь от хохота, изредка бросали друг на друга встревоженные взгляды.
ГЛАВА 8
Поднявшись по ступенькам, Катка толкнула деревянную дверь и оказалась в крохотном помещении, заполненном табачным дымом. В горле запершило, она начала кашлять.
За столиком сидели двое мужчин: Леонтий – жилистый брюнет лет тридцати пяти и пенсионного возраста круглый дядечка с красным лицом и шрамом на правой щеке.
– О, какие гости к тебе пожаловали! – прогудел краснолицый. – Откуда ж такая красотка к нам притопала?
Копейкина смутилась.
Леонтий встал.
– Если не ошибаюсь, вы Катарина?
– Она самая.
– Алиска про вас рассказывала.
– Нам надо поговорить. – Катка покосилась на мужика. – Наедине.
Издав смешок, дядька нехотя поднялся из-за стола.
– Понял, не дурак. Уже ухожу.
– Петрович, ты завтра заскочи, я Женьке передам насчет подфарника.
– Угу. Только не забудь ему еще про карбюратор сказать. Хочет иметь нормальную тачку, пусть сам вовремя суетится.
Обменявшись с Петровичем рукопожатием, Леонтий закрыл за ним дверь и уставился на Катку.
– Присаживайтесь.
– Можно вас попросить открыть окно… Здесь накурено так, что хоть топор вешай.
– Ну почему нельзя? Сейчас сделаем. – Виноградов открыл форточку, и в комнатку сразу влетел морозец.
Опустившись на раскладной стул, Катарина внимательно смотрела на Леонтия.
– На меня и в ментовке так пристально не смотрели, – усмехнулся Виноградов. – О чем базарить будем?
– А Алиса…
– Должен сразу вас предупредить: я не намерен ворошить прошлое.
– Хорошо, тогда давайте поговорим о настоящем. Например, об убийстве Аллы Денисовны Савушкиной.
– Поговорить-то, конечно, можно, но я понятия не имею, кто такая Алла Денисовна Савушкина.
– Ей было известно, кто убил вашу сестру.
– Не факт.
– Как не факт? Как раз факт! Савушкина звонила Лиане и Алисе, она утверждала…
– Утверждать можно что угодно, – осадил Катарину Леонтий.
Она раздраженно бросила на стол перчатки.
– Меня несколько удивляет ваша реакция. Вы отсидели по ложному обвинению, а теперь, когда появилась возможность узнать, по чьей вине вас лишили свободы, проявляете полное равнодушие.
– Вы верно подметили – я отсидел. Отмотал срок, оттрубил… Называйте как хотите. Какой смысл возвращаться назад?
– Ну хотя бы для того, чтобы узнать имя настоящего убийцы.
– Мне оно не интересно.
– А справедливость? – вскинула голову Катка. – Справедливость вас волнует? Савушкину отправил на тот свет убийца Полины… по крайней мере, я в том ни секунды не сомневаюсь. Получается, и второе убийство сошло негодяю с рук. Вам ли не знать, каково это, когда невиновный попадает за колючую проволоку.
– Не надо брать меня на жалость.
– Судить будут мужа моей знакомой – Арсения Клюева. Он не убивал Аллу, но улики свидетельствуют против него. Дежавю, Леонтий! Арсения постигнет та же участь, что и вас. Проявите сострадание к ближнему, не позвольте преступнику остаться на свободе.
– К чему вы клоните, Катарина? – Виноградов закурил. – Ну хорошо, я готов вам помочь. Но ответьте, чем? Мне неизвестно абсолютно ничего конкретного, мы с вами станем толочь воду в ступе. Ненавижу трендеть без толку! По мне, пустой треп – самое неблагодарное занятие.