Звоницкий не успел опомниться, как дама открыла калитку и проворно подскочила к одуванчику у забора. Миг – и растение уже болталось в руке любительницы роз.
– Если не уследишь, семена залетят в сад, и потом все лето придется их выпалывать, – пояснила дама, мило улыбаясь. – Ну что же вы не едете?
Звоницкий поспешно попрощался. Еще раз поблагодарил за помощь и завел мотор. План, нарисованный дамой-садоводом, оказался чрезвычайно толковым, и Лесную улицу Глеб нашел быстро. Но мысли его возвращались к женщине с секатором. Во-первых, она показалсь Глебу чрезвычайно симпатичной. Во-вторых, его немного удивило отсутствие любопытства. В таких городках, как Злобино, все друг друга знают. Резонно было бы поинтересоваться, кого разыскивает незнакомец на «Паджеро» на улице Лесной. Однако дама такого вопроса не задала.
Дом номер три на улице Лесной был одноэтажным, деревянным, выкрашенным в зеленый цвет. У дома росли кусты сирени, а под кустами стояла уже знакомая Глебу серенькая «Дэу». Отлично! Значит, хозяйка здесь.
Звоницкий поднялся на крыльцо и постучал. В доме гремела музыка. Девичий голос надрывно выводил: «У тебя есть деньги, у меня тоже. Ты не очень мачо, и я моложе… Ху из секси фрау? Ху из? Ху из?»
Звоницкий усмехнулся – песенка подтверждала его теорию – и постучал вторично. Музыка смолкла, скрипнула дверь.
– Вам чего? – спросила женщина, выглядывая на улицу.
– Я приехал поговорить.
– О чем это? – удивилась та.
– О Каролине Азиной. Предупреждаю, я не уеду, пока не побеседуем.
Жительница дома номер три по улице Лесной воровато оглядела улицу, потом посторонилась, пропуская Звоницкого в дом.
Пыльный глаз телевизора таращился на гостя. Пыльный фикус обвисал в углу. На полу лежал синтетический палас ядовито-зеленого цвета, а у порога – плетенный из ткани коврик. Двухкассетный магнитофон – привет из 90-х – был единственной относительно новой вещью в этом доме.
– Что вам надо? – поминутно облизывая губы, спросила женщина. Звоницкий всмотрелся в нее повнимательнее. Да, это точно была она – та, что всего пару часов назад приезжала в морг на опознание. Но что-то в «матери» Каролины… изменилось. Утром это была ухоженная, небедная женщина с манерами вдовствующей герцогини. Сейчас – простоватая тетка в спортивном костюме с лампасами. Без прикида а-ля Жаклин Кеннеди, без шляпки с вуалью было видно, что жизнь здорово потрепала эту женщину. А еще было заметно, что она боится Глеба, боится предстоящего разговора. Взгляд ее метался, перебегая с незнакомца на телефон и обратно.
– Я вас видел сегодня в морге, – начал Звоницкий. – Вы ведь Инна Сергеевна Азина?
– Да, это я.
Видимо, дама решила искать спасения в уже знакомой роли, поэтому уселась в кресло, выпрямила спину и положила руку на телефонный аппарат.
– Я могу присесть? – спросил Глеб, дождался кивка и опустился на стул с дерматиновым сиденьем.
– Кто вы такой? Что вам надо? – Дама перешла в атаку, видимо, вспомнив, что лучшая тактика защиты – это нападение.
– Я тот, кто нашел вашу дочь в озере, – ответил Звоницкий. После этого дама замолчала надолго. Наконец она стиснула пухлые руки и задала вопрос:
– Чего вы хотите?
– Всего лишь поговорить. – Звоницкий усмехнулся. Она явно его боялась, а значит, все расскажет.
– Для начала хочу выразить вам соболезнования, – сказал Глеб Аркадьевич. Дама молчала, в упор глядя на него, поэтому он попросил:
– Я никогда не видел Каролину живой. Не могли бы вы показать мне ее фотографию?
Женщина встала, сделала несколько шагов к двери, потом остановилась. На диване стояла сумка, довольно объемистая, с золотой цепочкой вместо ручки. Инна Сергеевна покопалась в сумке и извлекла большой кошелек. Из отделения для пластиковых карт достала фотографию и молча протянула Глебу.
Это было типичное фото на документы – взгляд прямо в камеру, губы сжаты, волосы убраны назад. Но даже по этой фотографии было ясно, насколько красива была покойная Каролина. Высокие скулы, короткий прямой нос, явно знакомый со скальпелем пластического хирурга, большие глаза. Прямые черные волосы, что-то спортивное в развороте широких плеч, в посадке головы.
Кстати, ничего общего с «матерью». Ну, это, положим, не аргумент… зато будем считать аргументом то, что фото хранится в бумажнике. Обычно фотография дорогого покойника находится в доме на самом видном месте, да еще с траурной лентой. А тут?
Из того, что Звоницкий успел узнать о Каролине, следовало, что такая девушка никогда не станет жить в доме с пыльным фикусом и плетеным ковриком у порога.
В доме не было ни малейших признаков того, что еще недавно здесь жила молодая девушка. У порога стояли разношенные туфли большого размера, даже тапочки были всего одни.
Ну и, конечно, песенка про «секси фрау». Матери, конечно, бывают разные… но мало кто будет слушать разухабистую музыку, приехав из морга.
А самым главным аргументом Звоницкий считал то, что эта женщина вообще пустила его в дом и начала разговор. Ничто не мешало ей захлопнуть дверь перед носом у незнакомца… Или мешало?
– Кто вас прислал? – хрипло спросила Инна Сергеевна. Женщина все больше нервничала. Глаза ее то и дело останавливались на телефоне. Скоро она сообразит, что Глеб никак не связан с тем, кто имеет над ней власть. И позвонит своему покровителю. Надо было спешить.
– Вы ведь в столице живете? – поинтересовался Глеб. – Ну, то есть обычно? И Каролина жила в Москве, правильно?
Женщина облизнула губы.
– У Каролины была своя жизнь. Она девочка взрослая. Я в ее дела не лезла.
– Зачем вы дали следователю неправильный адрес? – поинтересовался Звоницкий. – Или вы живете на парковке торгового центра?
В глазах Инны Сергеевны мелькнула усмешка.
– Ничего я ему не давала. По-моему, вы в этом деле посторонний…
– Нет, уважаемая, – покачал головой Звоницкий. – Это вы в этом деле человек посторонний. Никакая вы не мать Каролины. Вас наняли для того, чтобы сыграть роль матери. Эта девушка никогда не жила в этом доме, вы ей не родня и никаких чувств по поводу ее гибели не испытываете. А теперь вы мне объясните, кто вас нанял и для чего весь этот спектакль. Я слушаю.
Женщина вдруг широко улыбнулась:
– Ничего-то ты не знаешь, баклан. Сам не понимаешь, во что вляпался. Даю тебе совет – по-дружески и, заметь, бесплатно, – держись подальше от этой истории, понял? А лучше вали-ка ты отсюда, пока цел.
– Вы мне угрожаете? – слегка удивился Звоницкий.
– Я?! – развеселилась Инна Сергеевна. – Да ты что, на кой ляд ты мне сдался? Тут и без меня есть кому угрожать. Вот они с тобой церемониться не станут. Оп-па! И найдут тебя в озере. Ну, ты знаешь в каком…
Глеб во все глаза смотрел на женщину. Из-под маски проступило настоящее лицо. А «мать» прошлась по комнате, зачем-то выглянула в окно и сипло проговорила:
– Уезжаю я, понял? Больше ноги моей в этом клоповнике не будет. Новая жизнь у меня начинается. Вот махну в Сочи… – и женщина хрипло запела: – В городе Сочи темные ночи…
И напоследок выкинула даже какое-то танцевальное коленце. Потом повернулась к гостю.
– Ты еще тут, баклан? – удивилась Инна Сергеевна. – Чего сидим, кого ждем?
Настроение у нее стремительно улучшалось. Звоницкий не тронулся с места.
– Да я уже понял – вам неплохо заплатили за то, чтобы вы сыграли роль подставной матери. Но вы еще не назвали мне имя заказчика. Назовите – и езжайте спокойно в Сочи.
Женщина открыла рот и разразилась потоком самой черной ругани. Маска респектабельности сползла окончательно, и выглянуло мурло.
Общий смысл матерных фраз сводился к следующему: «Ничего ты от меня не узнаешь, а сейчас проваливай!»
Звоницкий встал и вышел. Не успела захлопнуться щелястая дверь за его спиной, как ветеринар потерял к очаровательной Инне Сергеевне остатки интереса. Она в этом деле никто, подставное лицо. Ей заплатили с условием, чтобы она свалила из города так, чтобы ее нельзя было разыскать. Еще каких-то полчаса – и Глеб Аркадьевич ее бы не застал.
Конечно, жаль – Звоницкий надеялся разговорить «мать». Но то, что он узнал, тоже было важно. А узнал Глеб Аркадьевич, что женщина боялась своего покровителя куда больше, чем незнакомого мужика с мордой в шрамах. Это кто же у нас тут такой страшный, в этом сонном провинциальном городишке?
Судя по тому, как Инна Сергеевна косилась на телефон, первое, что она сделает после ухода Звоницкого, – кинется докладывать своему покровителю о странном типе, что приходил к ней и задавал неприятные вопросы.
А это означает, что с этой минуты Глебу Аркадьевичу нужно вести себя крайне осмотрительно. Неизвестно, какое змеиное гнездо разворошил ветеринар в городишке Злобине…
Оставался непроясненным всего один, зато чрезвычайно важный вопрос: для чего понадобилось все это представление? Если Инна Сергеевна никакая не мать, то, получается, эта девушка, что всплыла со дна озера, вообще никакая не Каролина.
Ну, ошиблись с опознанием, бывает – все-таки тело пролежало в воде целых полгода… Если бы не несколько «но».
Первое «но». Тело было одето в платье, которое все уверенно опознали как платье Каролины. Мало того – изумрудное колье, что подняли со дна озера. Именно это украшение Кирилл подарил своей невесте.
Конечно, установление личности убитой посредством изумрудного колье – это, прямо скажем, новое слово в мировой криминалистике…
Отсюда следует второе «но». Кому-то очень надо, чтобы погибшую опознали именно как Каролину… вон какое представление устроили – наняли статистку, явно неплохо заплатили…
«Но» номер три. Тогда кто эта девушка, найденная в воде? И где настоящая Каролина?
Четвертое «но» заключается в ответе на вопрос, виновен ли Кирилл Сергеевич Караулов в гибели девушки. Если это его невеста, с которой он ссорился, то получается – да. Виновен. Вон и Коля Волгин видел своими глазами, за что и поплатился… но если это не Каролина, получается, Кира Караулов ее не убивал.
Кто убил Колю Волгина? Что такого мог рассказать сторож помимо того, что уже раззвонил, что его непременно надо было заткнуть?
Звоницкий тяжело вздохнул и завел мотор своей машины. Под лавиной этих «но» можно и пострадать ненароком. Зашибет каким-нибудь неудобным ответом на неприятный вопрос… впрочем, он ведь сам в это ввязался. И кстати, может в любой момент это бросить.
Так вот, последний вопрос. Кому-то понадобилось, чтобы в утонувшей девушке опознали именно Каролину… Почему личность погибшей непременно нужно было установить, и как можно быстрее? Ведь сцена с подставной матерью сляпана на живую нитку и не выдержала даже самой простой проверки! Почему нельзя было оставить тело неопознанным? Нет, не так. Перефразируя вопрос, получаем ключ к ситуации. Главный вопрос в этом деле звучит так: «Кому было отчаянно нужно, чтобы Каролину Азину признали умершей?»
Глава 5
На следующее утро Глеб Аркадьевич снова отправился в Злобино. Отец и сын Карауловы уехали в банк, Лара закрылась в своей комнате, а Яна Казимирова засучив рукава занялась воспитанием собак – избалованного, капризного Джерри и хулиганистого Грязного Гарри.
Звоницкий видел, что ассистентка страшно обижена на него. Девушке хотелось поучаствовать в расследовании. Тем более что прошлым летом ветеринар и его помощница оказались втянуты в одну чрезвычайно запутанную криминальную историю, которая могла кончиться для Глеба весьма печально. Тогда Яна здорово помогла шефу, и теперь девушка искренне не понимала – почему тот заставляет ее целыми днями возиться с собаками, а все интересное приберег для себя?
Но девушка была слишком горда, чтобы упрашивать. Поэтому она даже не обернулась, когда Глеб Аркадьевич проходил мимо нее к своей машине. Казимирова продолжала обучение собак – Джерри осваивал команду «апорт», а Гарри – элементарную «сидеть». Для собачьего подростка была невыносима ситуация, когда кто-то другой получает от жизни все самое лучшее и интересное (на этот раз в виде обгрызенной палки). Гарри тоненько поскуливал и то и дело срывался с места, выхватывая палку у ретривера из-под носа. Но Яна была строга и неумолима и снова возвращала невоспитанного щенка на место.
Звоницкий восхищенно присвистнул, поражаясь упорству ассистентки. Вообще-то это ему, Глебу Аркадьевичу, полагалось воспитывать непослушную собаку: в конце концов, Грязный Гарри – его собственный пес… Ветеринар посмотрел на щенка, который в очередной раз нарушил команду и с высунутым языком кругами носился по двору, дурашливо лая. Звоницкий прибавил шагу и поспешно залез в машину. Он занят, у него расследование, в конце-то концов…
Когда вчера, гордясь собственной догадливостью, с которой он раскусил подставную «мать», Звоницкий вернулся в дом банкира Караулова, первый вопрос, который задал ему Василий, был таким:
– Ну что, хорошо провели время? Телефончик-то купили?
Кстати, телефон Звоницкий вчера действительно приобрел. И восстановил испорченную водой сим-карту. Так что ветеринар больше не чувствовал себя Робинзоном Крузо на необитаемом острове. Мысль, что в любой момент можно снять трубку и позвонить, грела и придавала уверенности.
А уверенность сейчас была особенно необходима Глебу Аркадьевичу. Потому что он собирался продолжить расследование.
Доехав до Злобина, ветеринар без труда нашел уже знакомую улицу Лесную. Вчера он рановато потерял интерес к Инне Сергеевне, недостаточно надавил на свидетельницу, а ведь она могла бы рассказать еще много интересного. Сегодня Глеб Аркадьевич намеревался как следует допросить подставную «мать». При условии, что самозваному сыщику повезет, конечно…
Не повезло. Дом был темен и пуст, дверь заперта, машина исчезла. На стук в пыльные стекла никто не отозвался. Фикус в деревянной кадке стоял за калиткой – видимо, Инна Сергеевна не собиралась возвращаться в этот дом и выставила растение на улицу в надежде на то, что кто-то его подберет. Добрая, однако, женщина, цветочек пожалела…
Что ж, видимо, «мать» Каролины уже на пути в город Сочи, где темные ночи. Звоницкий решил расспросить соседей. Может быть, они видели Каролину?
Сегодня утром Глеб Аркадьевич совершил проникновение со взломом. Ну не совсем со взломом… Ветеринар просто взял с гвоздика связку запасных ключей и подобрал подходящий к двери комнаты Киры. Звоницкий чувствовал себя чрезвычайно неловко, тайком пробираясь в жилище младшего из Карауловых. С другой стороны, он ведь всего-навсего пытается установить истину. Разве Кира стал бы возражать, что Глеб Аркадьевич ведет расследование с целью найти настоящего преступника? Когда Кирилла выпустят из тюрьмы, он еще будет благодарен…
Так что Глеб Аркадьевич проник к комнату арестованного и смело принялся за поиски. Но вот что странно – ни одной фотографии красавицы-невесты в комнате Кирилла ветеринар не нашел. Даже как-то удивительно… Впрочем, современные молодые люди не распечатывают дорогие сердцу фото на бумаге – скорее, они ставят их в виде заставки на рабочий стол своего компьютера или на телефон.
Удача улыбнулась Глебу, когда он уже отчаялся и, проклиная прогресс, собрался уходить. Маленькое фото – совершенно такое же, как в кошельке у «матери», Звоницкий обнаружил в ящике стола под ворохом каких-то квитанций. Глеб поспешно спрятал фотографию Каролины в карман рубашки и как мог незаметно выбрался из комнаты Кирилла. Ничего, мальчишка еще спасибо ему скажет…
Вчера вечером Сергею Петровичу позвонили. Семейство Карауловых как раз сидело за вечерним чаем, когда зазвонил мобильный. Сергей Петрович завозился, вытаскивая телефон, взглянул на определитель номера – и его брови поползли вверх. Он поспешно принял звонок:
– Слушаю!
И тут же вскочил и закричал:
– Кира! Кира, это ты?!
Разговор продолжался недолго – всего минуту, но Сергей Петрович вернулся за стол довольным и улыбающимся.
Сын и невестка накинулись на него с расспросами:
– Это что, Кира звонил?
– Ну как он там?
Караулов благодушно развел руками:
– Не волнуйтесь, дети, все в порядке. Со здоровьем у него все хорошо, настроение бодрое. Мне пообещали, что все разрешится в самое ближайшее время.
Ворочаясь без сна в постели, Звоницкий прикидывал, что же такое творится вокруг. Настроение у Киры «бодрое». Мало того – его отцу пообещали, что скоро все закончится. Кто пообещал? Кто владеет информацией о ходе следствия? Кстати, совершенно незаметно, чтобы расследование приближалось к концу. Эй Алыч больше не появляется, новых фактов в деле нет. А про убийство Коли Волгина вообще, кажется, все забыли…
Так что Глеб Аркадьевич очень рассчитывал, что кто-то из жителей улицы Лесной поможет ему напасть на след Каролины. И фото красавицы Звоницкий позаимствовал именно для этой цели – чтобы предъявить для опознания. Но, к глубочайшему разочарованию ветеринара, из этой затеи ничего не вышло. Соседние дома стояли пустые, на стук никто не отзывался. Видимо, все обитатели укатили на работу в столицу.
Глеб Аркадьевич задумался. Что ж, у него был всего один знакомый человек в этом городишке. С него и стоило начать.
Звоницкий остановил машину возле дома любительницы роз. Автомобиль совершенно перегородил узкий проулок, но Глеб прикинул, что транспорт по этой улочке ездит нечасто – судя по состоянию дорожного покрытия, приблизительно раз в полгода. Поэтому он с чистой совестью запер машину и постучал в калитку. Никто не отзывался. Глеб Аркадьевич толкнул калитку – та оказалась заперта на примитивную щеколду. Поколебавшись немного, Звоницкий щеколду отодвинул и вошел.
Участок оказался большой и очень ухоженный. Чистота там царила идеальная – никаких тебе ржавых леек и рваных резиновых сапог. Дорожки вымощены фигурной плиткой, участок тщательно распланирован. Яблони отдельно, вишни у забора, живая изгородь отделяет сад от розария.