Розы еще не распустились – длинные зеленые стебли, утыканные здоровенными загнутыми шипами, торчали из черной влажной земли.
– Стоять!
Звоницкий вздрогнул. Кажется, спалился…
– Руки на затылок, и без глупостей. А теперь повернитесь, но только медленно.
Глеб Аркадьевич поднял руки и медленно, как было велено, обернулся. В живот ему смотрело дуло пистолета. Звоницкий поднял глаза. Пистолет держала вчерашняя дама.
– Извините, ради бога, – произнес ветеринар. – Я не хотел вас пугать.
Дама подняла холеные брови. Голос ее звучал холодно:
– Вы меня ничуть не напугали. Я могу за себя постоять и вполне контролирую ситуацию. Кто вы такой и что вам нужно?
– Можно я сперва опущу руки? – попросил Звоницкий. – Неудобно как-то в таком положении разговаривать…
– Вы будете делать то, что я скажу.
Голос дамы с пистолетом не потеплел ни на градус. Ветеринар вздохнул и, чувствуя себя очень глупо, принялся объяснять:
– Понимаете, я гость в доме Сергея Петровича Караулова. Вы ведь знаете его?
Дама кивнула.
– Ну так вот. Вы слышали о женщине, которую нашли в озере?
– Весь город знает, – отчеканила дама с пистолетом.
– Это я ее нашел. Случайно. Вчера состоялось опознание. У меня возникли кое-какие сомнения, и я решил проверить… выяснить…
Дама опустила оружие. Щелчок предохранителя – и пистолет скрылся в кармане стильного жакета.
– Можете опустить руки.
Звоницкий повиновался и, растирая запястья, поглядывал на даму. В глазах у той прыгали искорки смеха. Наконец хозяйка розария не выдержала и расхохоталась:
– И вы… поверить не могу… и вы затеяли собственное расследование? Здесь, в Злобине?
Глеб Аркадьевич смотрел на прекрасную любительницу роз в полном недоумении. Внезапно дама прекратила смеяться и резко бросила:
– И что, Андрей Анатольевич вам это позволил?
– Что… позволил?
– Вот эту вашу самодеятельность. Игру в Шерлока Холмса…
Звоницкий обиделся. Все-таки он не мальчик, чтобы вот так над ним потешаться.
– Простите, как вас зовут? – холодно спросил Глеб.
– Елена Генриховна, – ответила дама.
– Очень приятно, а меня Глеб Аркадьевич. Так вот, Елена Генриховна, я прошу прощения, что без приглашения вторгся в ваши владения. Но на стук никто не отзывался, а мне непременно нужно было задать вам несколько вопросов. Поскольку вы единственная, кого я знаю в этом городе… Кстати, ни с каким Андреем Анатольевичем я незнаком. А кто это?
Дама проигнорировала вопрос и снова засмеялась, на этот раз необидно, а потом проговорила:
– Ладно, Глеб Аркадьевич, без обид. Поймите и вы меня – я в доме одна, а публика здесь проживает самая разная. То, что вы гость Сергея Петровича, многое объясняет… Хотите чаю? – несколько неожиданно закончила хозяйка.
Звоницкий немедленно согласился. Елена Генриховна провела его в дом – к удивлению ветеринара, это оказался особняк даже побольше, чем у Карауловых. Европейского вида дом, дорогая мебель, неожиданно элегантная для провинциального сонного городка, стильная кухня с баром, посуда, даже чай – все было не вполне отсюда, а словно бы из другой жизни. Звоницкий заметил в ушах хозяйки вполне солидные бриллианты. А прекрасная садоводка не так проста, как могло бы показаться на первый взгляд…
Звоницкий присел на плетеный стул у стеклянного столика. Елена Генриховна заварила чаю, высыпала в хрустальную вазочку шоколадные конфеты. Глеб Аркадьевич взял одну:
– М-м, «Мишка на Севере»!
– Я признаю только такие, настоящие, – улыбнулась хозяйка. – Мой покойный муж говорил, что лучше остаться голодным, чем есть всякую гадость.
– А, да, это цитата. Омар Хайям. «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало», – припомнил Звоницкий.
После этого отношения между гостем и хозяйкой окончательно потеплели. Елена Генриховна оказалась ровесницей Глеба, она была хорошо образована, говорила на нескольких языках, и беседа с ней была необыкновенно приятной. Собеседники обсудили общепринятые темы для беседы малознакомых людей, как то: погода, природа и новинки литературы. Хозяйка призналась, что уже много лет проживает в Злобине, но иногда выбирается в столицу – на премьеру в Большом театре или на выставку.
Наконец Елена Генриховна усмехнулась и разрешила:
– Вы удивительно приятный собеседник. Ладно, задавайте свои вопросы. Я готова ответить.
Звоницкий достал из нагрудного кармана фото Каролины и протянула хозяйке:
– Скажите, вам знакома эта девушка? Вы когда-нибудь видели ее в вашем городе?
Елена Генриховна взяла с барной стойки футляр, достала стильные итальянские очки и водрузила на нос. Внимательно всмотрелась в лицо на фотографии и сказала:
– Да, девушка кажется мне знакомой. Но я понятия не имею, где я могла ее видеть. Среди моих соседей такой точно нет.
Сдвинув очки на кончик носа, хозяйка поднесла фото к самым глазам.
– Какое необычное лицо… Такое не забудешь. А почему вы разыскиваете эту девушку? Кто она – преступница или жертва?
Ветеринар замялся. Ему не хотелось посвящать малознакомого человека в тайны и скандалы семейства Карауловых.
Елена Генриховна едва заметно усмехнулась:
– Все понятно. Уверяю вас, я на редкость нелюбопытна. Для женщины это нонсенс. Не хотите, не рассказывайте.
Звоницкий поднялся:
– Спасибо за чай… и за беседу. А можно последний вопрос?
– Вы очаровательно нахальны, – без улыбки заявила хозяйка, строго глядя на ветеринара через очки. – Ну, задавайте. Но только один.
Звоницкий задумался. Какой из вопросов, что вертелись у него на языке, самый важный? Пожалуй, этот…
– Скажите, не было ли в последнее время – ну, где-то на протяжении полугода – слухов о пропавших девушках? Я имею в виду местных жительниц.
Елена Генриховна сняла очки, аккуратно уложила их в футляр и только потом медленно, неторопливо ответила:
– Я ни о чем подобном не слышала.
Глядя на огорченное лицо Глеба, хозяйка добавила:
– Впрочем, это ничего не значит. Я мало с кем общаюсь – так, старые друзья, соседи… Среди моих знакомых никто не пропадал. Мы тут, знаете ли, под надежным присмотром. А за остальных жителей города не поручусь. Думаю, вам надо проехать в Котяшкину слободку. Если подобные случаи и имели место, то скорее всего среди тамошних жителей… А теперь позвольте, я вас провожу.
Хозяйка провела Глеба к воротам, на ходу давая пояснения, как проехать в эту самую Котяшкину слободку. Звоницкий искренне поблагодарил Елену Генриховну, обернулся… и обнаружил, что его серебристая красавица – «Мицубиси Паджеро» с ручным управлением исчезла.
Некоторое время Глеб стоял, растерянно глядя перед собой – как и любой водитель, обнаруживший, что его «ласточку» угнали. Потом хлопнул себя по лбу.
– Что с вами? – забеспокоилась хозяйка дома.
– Извините, я болван! – честно ответил ветеринар.
Улица была другая. Машину Глеб Аркадьевич оставил в узком проулке, который его широкая тачка совершенно перегородила, а сейчас перед глазами была отличная, свежезаасфальтированная дорога, где вполне могли разъехаться два КамАЗа.
Елена Генриховна звонко рассмеялась:
– Прошу прощения, это я виновата! У меня два входа на участок, и я по привычке привела вас к парадному. Идемте же!
Звоницкий бросил взгляд на улицу, застроенную добротными особняками, и зашагал вслед за любительницей роз. Автомобиль обнаружился в целости и сохранности там, где Глеб его оставил. Усевшись за руль, ветеринар еще раз поблагодарил хозяйку и попрощался.
– Какой необычный у вас город, – признался Глеб. – Выглядит то как уголок Норвегии, то как глухая деревня.
– Ну, это нормально, – улыбнулась Елена Генриховна. – Слишком разный контингент…
– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Звоницкий.
– Я ведь уже говорила вам про сто первый километр? Сюда с давних пор выселяли нежелательную в столице публику. А еще здесь проживают академики на покое. В основном на нашей улице. Потому и разница.
– Что, и вы тоже… академик на покое? – пошутил Глеб.
Елена Генриховна смерила его прохладным взглядом и без улыбки ответила:
– Да, и я тоже. Всего доброго, Глеб Аркадьевич, приятно было познакомиться. Сергею Петровичу привет.
И захлопнула калитку.
Звоницкий принялся выруливать на проезжую часть, чувствуя себя неловко. Только что он допустил какую-то бестактность, но понятия не имел, в чем она заключается…
Котяшкина слободка оказалась районом двухэтажных бараков, выстроенных сразу после Великой Отечественной стараниями пленных немцев. Об этом Звоницкому поведала древняя старушка, одиноко сидящая на лавочке под липой. Несмотря на жаркую погоду, старушка была одета в пальто с меховым воротником, валенки и перчатки с отрезанными пальцами.
Глеб Аркадьевич решил, что начало разговора многообещающее, вышел из машины и присел на скамейку.
Глеб Аркадьевич решил, что начало разговора многообещающее, вышел из машины и присел на скамейку.
– Добрый день, бабушка. А скажите… – начал ветеринар беседу, чувствуя себя персонажем народной сказки. Вот сейчас бабуля предложит напоить его, накормить и в баньке выпарить, а потом уж вопросы задавать. Но бабуся снайперски сплюнула ему на ботинок и посоветовала:
– Вали отсюда, фраерок.
Глеб Аркадьевич усмехнулся. Да, любительница роз ничуть не преувеличила… э-э, специфичность здешнего населения. Ну хорошо…
– Слышь, маманя, я биксу одну ищу. Поспособствуй, а?
И Глеб двумя пальцами протянул сторублевку местной жительнице. Старуха протянула скрюченную лапку – на пальцах мелькнула татуировка «Валя» – и сграбастала денежку. Звоницкий поспешно сунул под нос фотографию Каролины.
– Не, – с сожалением проговорила бабуля. – Не знаю такую. Огонь-девка. Не ищи ты ее, а то огребешь неприятностей.
– Спасибо за консультацию, – усмехнулся себе под нос Звоницкий и поднялся со скамейки. Старуха как ни в чем не бывало подставила лицо весеннему солнышку, даже глаза прикрыла. Глеб Аркадьевич поднялся со скамейки и направился в глубь двора, где за сколоченным из грубых досок столом компания подростков шлепала картами. При виде Звоницкого юные злобинцы с придушенным «атас» попрятали карты.
Глеб Аркадьевич поздоровался. Подростки переглянулись и ответили нестройным «здрасте». Что ж, начало диалогу было положено.
– Я ищу одну девушку, – жестко сказал Звоницкий. – Если вы ее видели, скажите мне об этом сейчас.
И выложил на стол фото Каролины. Юные граждане Злобина по очереди внимательно рассмотрели фотографию. Неизвестно, за кого они приняли Звоницкого, но его двухметровая фигура с бритой головой и шрамами на лице явно вызвала уважение.
– Не-е, не знаем! – заявил наконец старший из компании картежников.
– На Маньку похожа, – вдруг выдал младший, за что тут же получил подзатыльник от товарища и заверещал:
– Ну, ты чего? Чего?!
Звоницкий подсел к мальчишке и уточнил:
– На Маньку, значит? А поподробнее?
Тут картежники поднялись и дружно скрылись за углом барака. На прощание один из них постучал кулаком по голове младшего и злобно процедил:
– Ну ты дебил! Знаешь, что тебе за это будет?
Парнишка шмыгнул носом и застрелял глазами, но Глеб Аркадьевич выглядел страшнее, чем соседи по двору.
– Расскажи мне про Маньку, – вежливо попросил Звоницкий. Парнишка втянул голову в плечи и едва слышно произнес:
– А я че? Я ниче…
– Про Маньку, и подробнее. – Двухметровый мужик крутанул на пальце ключи от своей тачки. Пацан вздохнул и начал рассказывать:
– Ну, Манька Веселая. Кликуха у нее такая. Она правда веселая, особенно когда поддатая. Плечевая она, с дальнобойщиками ездит. Похожа на эту девку с фотки. Волосы такие же длинные, черные. Только не такая красивая. Она вообще-то пропала осенью, Манька. А потом вроде нашлась. А вам она зачем?
– Меньше знаешь – крепче спишь, – наставительно произнес Звоницкий, вставая. Сунул парнишке сторублевку и велел:
– А теперь объясняй мне, где ее искать, Маньку твою.
– Она не моя, – с некоторым сожалением произнес парнишка. – Она это… общая. А искать… В Путашкине, рядом с Вырином ищите.
– Где-е? – удивился Звоницкий. Мало ему было одного Злобина, теперь еще какое-то Вырино нарисовалось.
– У нас тут б… нету, – простодушно пояснил парнишка. – Анатольич не разрешает. Ну, все девки в Вырине и проживают. По трассе на Москву, километров пятнадцать. У них там вроде поселка – вагончики. Называется Путашкино. «Пута» по-испански вроде шлюха.
И глаза юного злобинца мечтательно затуманились.
Глеб Аркадьевич еще раз крутанул ключи на пальце. Бинго! Кажется, он нашел то, что искал. Всего за два дня, никого не зная в этом городке, без помощников, каких-либо полномочий и специального снаряжения он, Глеб Звоницкий, отыскал девушку! Ну, дальнейшее – дело техники. Сейчас он прямиком в это самое Путашкино рядом с Вырином, а там недалеко и до того, чтобы покончить с этим делом. Гордясь собственной сообразительностью, Глеб Аркадьевич шагал к своей машине. Не доходя десятка шагов, ветеринар прищурился. В салоне «Паджеро» кто-то сидел.
Звоницкий замедлил шаг. Кажется, у нас проблемы…
На переднем сиденье он разглядел темные очки и светлые волосы лейтенанта Трусова. Второй брат стоял, прислонившись к водительской дверце.
– Добрый день. Представьтесь, пожалуйста, – официальным тоном произнес Звоницкий.
Стражи порядка переглянулись.
– Слышь, Саня, он спрашивает, кто мы такие, – ухмыльнулся младший. – Память отшибло, а?
– Ты знаешь, кто мы, – едва шевеля губами, процедил старший. – Сейчас ты сядешь в тачку и поедешь, куда мы скажем.
Звоницкий смерил братьев Трусовых холодным взглядом.
– На «вы», пожалуйста.
Старший пошевелил челюстями – то ли жвачку катал, то ли крутизну демонстрировал.
– Короче, сейчас вы сядете в свою машину и поедете, куда мы скажем.
– Никуда я с вами не поеду, – отрезал Глеб. – Передайте тому, кто вас послал, – если хочет со мной встретиться, пусть…
Закончить ему не дали. Младший – конопатый Леха – подскочил и ткнул пистолетом Звоницкому куда-то в печень.
– Кончай выеживаться, папаша, – посоветовал сотрудник правоохранительных органов. – А то почку прострелю.
Глеб Аркадьевич молча, стараясь не делать резких движений, открыл дверцу и сел на водительское место. Братья Трусовы заняли места рядом – один и так сидел на пассажирском сиденье, а второй забрался назад.
– Уберите оружие, – сказал Звоницкий, заводя мотор. – У вас плохие дороги, не хочу, чтобы вы прострелили мне что-нибудь только потому, что кругом ухабы.
– Поехали. – Старший выплюнул жвачку. Оба брата выглядели так, будто сидели на героине – ну, или просто очень нервничали. Младший ерзал на сиденье и поминутно облизывал губы, старший напоминал вампира, которого заставили выйти на солнечный свет.
Глеб Аркадьевич решил, что спорить с ними, когда парни на таком взводе, просто опасно, поэтому нажал на газ. Компания юных злобинцев проводила «Паджеро» злобным улюлюканьем, а старуха с татуировкой смерила Звоницкого торжествующим взглядом. Мол, говорила я тебе…
Ехать пришлось недалеко. Котяшкина слободка осталась позади, промелькнул квартал респектабельных особняков, где проживала Елена Генриховна, и автомобиль, послушный указаниям старшего из братьев, въехал на центральную площадь города Злобина. Это место было Звоницкому знакомо – справа располагался чахлый скверик городской больницы, а слева – новенькое здание городского УВД.
Глеб Аркадьевич удивленно оглянулся на своих конвоиров. Когда его под угрозой пистолета заставили сесть в машину, он меньше всего ждал, что его привезут именно сюда. Честно говоря, Звоницкий решил, что братья Трусовы куплены с потрохами каким-нибудь местным авторитетом и именно к своему боссу привезли ветеринара, который вздумал заниматься розысками на подконтрольной территории.
Он ошибся совсем ненамного. Братья действительно привезли его к боссу, и по вполне понятной причине. Смешно было надеяться, что бурная деятельность столичного гостя останется незамеченной в таком маленьком городке, как Злобино.
Вот только боссом этих парней был вовсе не вор в законе. Следовало догадаться, кто держит этот городок.
И как он сразу не сообразил! А ведь ему намекали… Сергей Петрович Караулов, Елена Генриховна… и даже шпана на лавочке – все упоминали всесильного Анатольича.
Что ж, пришло время познакомиться. Звоницкий вылез из машины и повернулся к братьям:
– Ну что, идем? Я так понимаю, Анатольич не любит ждать…
Золоченая табличка на двери гласила: «Чадов Андрей Анатольевич, заместитель начальника УВД г. Злобино Московской области».
Хозяин города Злобина оказался маленького роста мужчиной, субтильного телосложения, с сеточкой морщин у ледяных синих глаз, со щеточкой усов, пожелтевших от никотина, с маленькими руками, сцепленными в замок на полированном столе, на котором не лежало ни единой бумаги.
Глеб Аркадьевич переступил порог кабинета и вежливо поздоровался. Чадов не ответил.
– Вот, Андрей Анатольич, привели, как вы сказали, – подобострастно произнес младший Трусов. Старший размеренно двигал нижней челюстью.
– Свободны, – сквозь зубы процедил замначальника УВД, и братьев как ветром сдуло.
– Разрешите? – Звоницкий указал на стул, дождался едва заметного кивка и уселся. Что ж, поговорить он и сам был не прочь.
Чадов немного посверлил гостя взглядом, но Звоницкий с вежливым интересом изучал портрет президента на стене и никак не реагировал на угрожающее молчание. Всем своим видом Глеб Аркадьевич демонстрировал, что совершенно никуда не торопится, а неудобный стул в кабинете господина Чадова – именно то место, где он всегда мечтал находиться.