Искушение: Елена Усачева - Елена Усачева 10 стр.


— Ничего нет. — Голос Валерии стал упрямым.

— Внимательней смотри! — Горицвет разлетелся по луже, частички поплыли, прибиваясь к берегам.

— Там одна грязь! — Валерия выпрямилась, уставившись на меня.

— Грязь мешает тебе все разглядеть.

Я снова подняла метлу. Валерия отступила.

— Мне нужен Мельник! — звонко воскликнула она. — Я хотела спросить у него про одного моего знакомого!

— Твой ответ там! — повела я черенком метлы в сторону лужи.

— Какой там ответ? — Валерия стала говорить уверенней.

— Не можешь увидеть? Убери грязь на вашем пути.

Я резко провела метлой по луже, разбрызгивая ее. Валерия не шелохнулась, хотя капли попали и на нее. Молчала, буравя меня взглядом. И я вспомнила этот взгляд. Внимательный, недоверчивый. Она уже как-то смотрела на меня так, что-то хотела спросить. По дернувшимся глазам я поняла, что Валерия тоже начала что-то припоминать.

— Чтобы узнать о твоем знакомом, надо очистить воздух вокруг тебя и его. Тени. Они загораживают вас друг от друга. Они вас разлучили.

— Тени? Валерия впервые усмехнулась. — Он уехал искать вампиров.

Это слово родило в моей груди странное жжение, правая рука дрогнула, кольцо болезненно подпрыгнуло на суставе. Я сильнее вцепилась в метлу, вгоняя черенок в пол. Валерия не заметила моего напряжения, заговорила громче, шагнула вперед.

— Его звали Макс. Он появился здесь полгода назад. Дима хотел…

— Знаю! — прервала я поток ее слов. Отвернулась, прошла по комнате, села на

край лавки. Странное ощущение. Мне все время кажется, что я в длинной юбке, но глядя на себя, каждый раз вижу грязные джинсы. Кроссовки промокли. Неважно…

— Макс вернулся в город. — Я смотрела себе под ноги. — Заставь его уйти. И я скажу, где Дмитрий.

— Но он вампир! — воскликнула Валерия. Из моей груди вырвался стон с шипением,

я выставила руку навстречу этому неприятному слову.

— Остановись! Ты знаешь их слабые места, ты их давно изучаешь. Они здесь. Возьмите огонь, выпустите заговоры из этого места. И все, кто неугоден природе, уйдут. Они несут смерть. Нельзя обольщаться на их человеческий облик.

Валерия хмуро смотрела на меня, словно что-то припоминала.

За ее спиной хлопнула дверь на мельницу. Я тут же отвернулась, обняла себя за безвольную правую руку. Почувствовала пустоту во рту. Так бывает, когда долго молчишь. Выходит, сейчас говорила не я?

Мельник застыл на пороге.

Кольцо на безымянном пальце запульсировало огневыми точками.

— Он умер! Ты его больше не найдешь! — закричала я, пытаясь из-за плеча вставшего между нами Мельника увидеть свою школьную подругу Лерку Маркелову. — Не ходи сюда больше! Они используют тебя. Не слушай никого!

— Маша?

Лерка! Дверь захлопнулась, отрезая от меня подругу.

Замах я пропустила. Мельник коротко повел рукой, ударил, сбивая с ног.

— Так, значит, да? — склонился он надо мной, часто заморгал. — Не для того я тебя выбрал, чтобы ты природе своей перечила!

— Иди ты к черту! — прошептала я в водянистые глаза.

Взгляд злой, а губы улыбаются. Что он задумал? Страшная догадка полоснула по сознанию, перехватило дыхание. Я отшатнулась, но прятаться было поздно. Когда человек не подчиняется, его можно заставить. Насильно. А что может сильнее привязать, чем физическая связь?

Мельник шел ко мне. Теперь он хотел заполучить меня целиком, силой сделать своей. — Погоди, не торопись, — шептал, протягивая руки. Они у него дрожали. — Ну куда ты? Мы же теперь повязаны.

Мельник навалился, заставив зажмуриться.

Как же противно!

Я стала отталкивать его руки. Что-то жесткое и неприятное ткнулось в щеку, вызывая в памяти лицо единственного человека, который мог меня касаться. Глаза голубые, как небо. Руки сильные.

— Убирайся! — крикнула и вдруг засмеялась.

Мой смех заставил старика отскочить. Он крутанулся, отбегая к порогу. Заморгал, сложил губы в недовольную гримасу. И вышел, хлопнув дверью. Споткнулся на пороге. Неудача ждет того, кто пересечет его. Об э/гом уж я позаботилась.

Я сползла на пол, уронила голову на колени. А мой смех еще долго гулял внутри притихшей мельницы.

Глава 7

Заговор на обман

Время исчезло. Оно осталось там, в далеком городе Медлинг, а здесь его стерли грубым ластиком. Его изъяли, на каждой ветке дерева поселилась пустота. Минута, час, день — эти понятия испарились. Я просто существовала. Вопросов «сколько?» или «как долго?» не было. Ответа на них тоже. Только щемящая тоска в груди все ширилась и ширилась. Она звала меня куда-то. Звенела назойливым колокольчиком. В душе хозяйничал холод, который шел теперь не только от земли. Он был в воздухе, стал частью меня. Студеный, вязкий сон держал меня в своих клейких пальцах. В этом сне были голоса, я видела стремительно перемещающиеся фигуры.

Передо мной на лавке стояла уже знакомая кадка. Вода в ней слегка подрагивала, когда я касалась стенок. Сначала я видела свое лицо, потом на его месте проявилось другое, словно высеченное из белого мрамора. Аккуратная линия носа, темная полоска бровей, спокойные губы и небесно-голубые безмятежные глаза.

Смотрела на это отражение и понимала, что на самом деле глаза мои закрыты, что я не могу ничего видеть. Могу только представлять.

Лицо отклонилось, и я разглядела холм, мельницу, кусты сирени. Человек… Он мне чем-то знаком. Я помню его сильное рукопожатие, помню мерное биение сердца под ладонью. Он отходит, садится около куста, сжимается, словно это не взрослый сильный человек, а ребенок, бессильный добиться того, что хочет.

Мимо скорчившейся фигуры медленно проходит невысокая худая девушка с темными короткими волосами. Тонкое костлявое лицо, колечко в брови. Она останавливается около парня, сидящего на лавочке. Тот беспечно покачивает ногой и как будто улыбается. На его куртке значок. Круглый. На значке чье-то лицо. Я не могу разглядеть, чье. Кажется, это лицо я где-то встречала.

— Прошла неделя. Пора уже что-то делать! — прошелестела девушка. Ее голос был как легкий шум листьев.

— Надо, чтобы кто-то вошел впереди нас! — Парень смотрел на сидящего под кустом. — Всего шаг, она не может не узнать тебя!

— Узнает, когда придется писать табличку на могилу, — мрачно отозвалась девушка.

— Скоро здесь будут Смотрители, они ее вытащат, — глухо отозвался сидящий. — Я сделал все, что мог.

— Вытащат, чтобы оставить у себя! нервно воскликнул парень. — Если мы потеряем ее покровительство, мы потеряем все.

— Не ори! — шикнула на него девушка. — Ничего ты не потеряешь. Просто все станет так, как было раньше. — Она звонко щелкнула по значку у него на куртке. — А вот кое-кто действительно потеряет.

Они замолчали, глядя на человека около сирени.

— Он как-то подчинил ее, — себе в колени прошептал сидящий. — Мы не успели войти, как она изменилась. Я чувствовать ее перестал. Она стоит рядом, а в груди пустота.

— Значит, он звал ее к себе, и она пришла. — Девушка говорила коротко. — Он обладает силой зова.

— Никто ее не звал! — простонал человек у куста. — Я сам ее привел. Она не хотела! Она всеми силами пыталась меня остановить. Но я ее не слышал. Я был убежден, что достаточно ее сюда привести, чтобы все проблемы кончились! — И снова зашептал себе в колени. — Говорила, что не могу ее защитить… Выходит, и правда не могу?

— Разве такое возможно? — запальчиво перебил его парень на лавочке. — Она остановила Эдгара, ее никто не может победить.

— Она не успела ничему научиться! — говорил сидящий словно через силу. — Странно, раньше мне казалось, что ее слова, тревоги, волнения — простые капризы. Я не придавал значения мелочам, а они были так важны для нее. Все просила дать ей фотографию, а я думал — что за блажь? Но ведь ей это было зачем-то нужно. И будь я внимательней, все получилось бы по-другому…

Он выпрямился, лицо его было бесстрастно. И только голос выдавал страдание. Оно передавалось мне. Сон вот-вот норовил прерваться, превратившись в реальность. Я цеплялась за него, потому что мне необходимо было дослушать разговор до конца.

— Если надо человеку помочь, то почему бы нет? — равнодушно пожала плечами девушка. — Что от нее хочет Мельник?

— Чтобы она поселилась здесь и больше не общалась с вампирами.

От последнего слова заскреблось в душе, застонала боль, заставляя проснуться, но я изо всех сил держалась за свой сон.

— Судя по тому, как он ее запер, запрещены и любые другие визиты, — равнодушно произнесла девушка. — Что он может против нас сделать?

— Ничего. — Сидящий поднялся. — Его заговоры действуют только на местных призраков. Против существ из плоти и крови он не способен предъявить силу. Его обереги бутафория. Она сама развесила по всему дому арканы.

— Значит, ее надо выманить? — Предложение парня было очевидно, но бесполезно. — Макс! Неужели она сильнее тебя?

— Сильнее! Она человек.

Девушка задрала голову, подставляя лицо вялому весеннему дождику.

— Как в этих краях обычно поступали с ведьмами? — Ее вопрос был такой же шелестящий, как печальные капли. — Жгли на кострах, как в Европе?

— Жгли, закапывали, но чаще забивали камнями. При чем тут это? — Тот, кого назвали Максом, с надеждой посмотрел на говорящую. — Ты же не собираешься ее жечь?

— Она не колдун. Она Смотритель, способный помочь вампирам, — сухо отозвалась девушка. — Зачем же нам ее уничтожать? Подождите меня здесь. Я скоро вернусь.

Девушка исчезла. Оставшиеся долго смотрели ей вслед, а потом и они ушли. Мне тут же захотелось выбраться из дома, подойти к месту, где велся этот разговор, постоять около лавочки, коснуться травы, на которой сидел Макс.

Макс!

Первая «Эм» звучит требовательно и звонко. «А» — взлетает вверх. «Ка» сливается с «Эс». И все вместе как натянутая струна на гитаре, захваченная резким уверенным щипком.

Дзинь… Воздух еще колеблется, а я уже чувствую, как теплеет от этого звука внутри, как уходит мороз, сковавший мышцы. Я готова проснуться, чтобы идти за ними, потому что я почти все вспомнила. Но сон тяжелым жарким одеялом ложится на плечи, делая все бессмысленным.

Я встряхиваюсь, привычно укладывая крылья по бокам. Чтобы лететь, нужна открытая дверь. Сама я распахнуть ее не могу. Мне не взлететь по узкому дымоходу, не расправить в копотной темнице кирпичей крылья. А значит, приходится ждать.

Я перестаю дергаться и засыпаю уже без сновидений.

— Ты должна заставить их отсюда уйти! — кричит на меня Мельник.

Он торопится, и я понимаю, почему. Он собрался умирать и давно бы сделал это, если бы все пошло так, как надо. А надо было всего-то передать свой дар и оставить на мельнице последователя. Дар он передал, но я не так начала им пользоваться. Вот ему и пришлось задержаться. Пришлось возвращать меня сюда, на мельницу, заставлять делать то, что спокон веков делал он, — охранять землю от пришлых, не пускать злую силу. Ту, что привела сюда я. И если он не наладит преемственность поколений, не успокоиться ему на том свете. Бродить темными ночами по окрестным лугам упырем, сосать из людей кровь. А главное — мучиться, раз за разом возвращаясь в свою могилу, чтобы к вечеру выбраться из нее вновь. И это будет самая страшная форма вампира, природная, темная и жестокая.

Как всегда, я просыпаюсь от боли. Правую руку ломит, словно в этой высохшей конечности остались еще какие-то силы, чтобы сопротивляться.

— А твои вурдалаки-то ушли. — Мельник недобро щурит глаза. — Все вертелись вокруг, что-то вынюхивали, а сейчас пропали. Чуют свою погибель.

Я молчу. Я так устала бороться сама с собой, что сил на слова не осталось. Я смотрю на Мельника и вижу за его спиной смерть. Сейчас она меня не пугает. Я знаю, что этот человек давно мертв. С того момента, как увидел меня и решил сделать своей наследницей. Задача была решена неправильно. Я никогда здесь не останусь. Мне не нужно предназначений, которые лишают выбора. Я вам не Гарри Поттер, которому какой-то невнятный великан сказал, что он волшебник, и тот радостно побежал с книжками под мышкой в персональную Страну Дураков. Я хочу сама решать свою судьбу. И мне не надо подсказывать под руку. Мельник уже все испробовал, чтобы оставить меня здесь. И сейчас он просто тянет время, потому что смирился со своим проигрышем.

— Веди своих друзей-готов сюда, настало их время. Пускай отвлекут упырей на себя, остальное я сделаю сам.

Я снова не отвечаю, прохожу к ведру с водой и наконец-то умываюсь. Как давно я хотела это сделать, но все никак руки не доходили. Готы придут, но будет уже поздно. Кое-кто их опередит.

— Ну куда, куда всей пятерней! — стонет Мельник, зажмуриваясь. — Все ведро испоганила!

Я смотрю сначала на ладони, на розоватые уверенные линии на них, на бьющуюся жилку пульса. Правая рука вновь начала набирать силу. Я сжимаю кулак и понимаю, что на пальце нет кольца.


Что огнем сожжено и свинцом полито,

Того разорвать не посмеет никто…


Кто это сказал?

— Убирайся! — Мельник топнул ногой. Мерзавец! Он украл мое кольцо!

— Быстро!

Никому никогда я не желала смерти с такой яростью, как этой уже тени человека. Я ринулась на него, заранее понимая, что сейчас споткнусь.

Он распахнул дверь как раз вовремя, чтобы мой лоб не встретился с деревом, ударилась об пол, завершая превращение. Пометалась в темном пространстве мельницы, облетела скрипящую воротину и выпала под изморось.

На самом деле все просто. Надо остановить мельницу. Тогда и дождь закончится, и сила Мельника испепелится, развеется по ветру, как его заговоренная мука. Чертов колдун! Скольким людям он жизнь испортил, раздавая мешочки с мукой в просящие руки. За каждую такую щепотку беды и проблемы сыпались на людей сполна.

Мельница работала, несмотря на то что ветра не было. Дождь падал отвесно. Утомленно так падал, через силу.

Да, это можно было остановить, и я, кажется, поняла, как.

Сорвалась с крыши мельницы и понеслась вперед, чувствуя, как под каплями неприятно тяжелеют крылья. Цели не было. Летела просто так. Глаз невольно цеплялся за крыши домов, антенны, отслеживал жмущихся по балконам голубей. Двенадцатиэтажка выросла передо мной из белесого тумана. Я забарахталась, выравниваясь, и опустилась на козырек подъезда. Толь неприятно вонял, собравшиеся в неровностях лужицы радужно переливались, словно в них плеснули бензина.

Было странно оказаться здесь одной, не чувствовать рядом привычной тени. Где-то она потерялась. Давно уже.

Я спрыгнула с козырька, пролетела над детской площадкой с чахлыми кустиками боярышника и сирени, повернула к дому, обнесенному высокой железной решеткой с острыми наконечниками на верхушках прутьев. Как на кладбище. Усесться невозможно. Пришлось спрыгнуть на землю и, перешагивая вздыбившиеся от недавнего ветра листья, пройти к площадке.

Черноволосая девушка с плеером сидела на ступеньках. Ей было мокро и зябко. Вода ленивыми струйками стекала с лестницы на землю, собиралась в неуверенный ручеек, через пару метров теряющийся в луже, покрывающей собой половину площадки.

Я устроилась на краю лужи, набрала в клюв воды.

Девушка, не отрываясь, глядела на дорожку. Кого она там высматривает, если тот, кто назначил ей здесь встречу, уже стоит на углу дома, смотрит на нас?

Набранная вода вылилась из клюва. От неожиданности я подпрыгнула, отходя под защиту деревьев парка. Вдоль здания к подъезду, где сидела Валерия Маркелова, шел вампир. Невысокая худая девушка с пирсингом на лице. Глаза ее были подведены черным, губы приобрели синеватый оттенок. Чуть приоткрытый рот обнажает белоснежный оскал.

— Оглянись! — крикнула я, и Валерия перевела на меня равнодушные глаза. В воздухе повисло воронье карканье.

— Я принесла! — Вампирша остановилась перед Валерией, На ней были узкие черные джинсы, черная футболка, черная куртка, на которой от дождя особенно выделялись серебристые «молнии».

Валерия вскочила.

— Покажи!

Вампирша распахнула куртку, показывая что-то, спрятанное внутри.

— Этого хватит? — В лице Валерии появилась тревога. — Дождь идет давно, все промокло насквозь.

— Уж поверь мне. Я умею это делать.

От этих слов я почувствовала жар, словно рядом со мной развели гигантский костер. Языки пламени плясали перед моими глазами. Лизали стены, покрашенные в белый цвет, пожирали тяжелые темные шторы. Дым на секунду расступился, чтобы открыть для меня мертвый оскал медведя, чью шкуру бросили на пол перед сундуком. Перевернутый стол, нагромождение стульев. И что-то там, за этой баррикадой из мебели. Я уже готова это увидеть, но дым застилает все, забивается в нос. Я кричу, задыхаясь. И передо мной уже нет ничего. Только мельтешение веток деревьев, сквозь которые я пролетаю, возвращаясь к белому дому, около которого уже была. Та пара должна пойти сюда, чтобы в который раз сжечь комнату в подвале. Я облетаю дом кругом, чтобы заметить разгорающиеся языки пламени. Но подвал тих, окна занавешены плотными шторами, за которыми не чувствуется жизнь.

Значит, это уже было, я просто вспомнила случившиеся здесь когда-то события.

— Ты должна ей помочь!

Голос заставляет меня прервать свою инспекцию вокруг дома и снова присесть на козырек.

Макс!

Звенит потревоженная струна, уносится в небо одинокий звук, рвется что-то внутри меня. И я уже почти поняла, что для меня значит сочетание этих звуков. Вот-вот все откроется, я ухватила уносящийся в небо шарик за ниточку.

— Я? Должна? — Голос звучит грубо, а полетевший вслед за этими двумя словами смех кажется искусственным. — Я давно должна была выпить из нее кровь — это да. И надеюсь, кто-нибудь когда-нибудь это, наконец, сделает.

Назад Дальше