Ликка замерла, почувствовав, как ледяные иглы страха пронзают ее сердце с невероятной легкостью. Ей показалось, что все монстры из всех ее ночных кошмаров, которые приходили в детстве и которые иногда приходят даже сейчас, спустя мгновение выпрыгнут на нее из этого самого непроглядного мрака. И поглотят. И съедят. И утащат следом за собой куда-нибудь в преисподнюю.
А сзади неожиданно резко и неожиданно близко закричала Челма Сытконош.
— Берегись! — и голос ее разорвал темноту и пар, будто пролетевшая мимо зажженная стрела.
И Ликка прыгнула в сторону. Патамушта завопил, скатившись с плеча под воротник, в платье, царапая кожу миниатюрными коготками. А за спиной заклокотало, загрохотало, задребезжало, да еще и жутким образом ухнуло. На секунду Ликка оглохла, а звуки доносились так, будто она нырнула на невероятную глубину. Яркие вспышки света разорвали туман и разогнали его по углам. По сравнению с недавним пожаром, новые всплески огня были — что ленивый ослик против резвого скакуна на скачках.
Ликка упала на колени, но потом горячий ветер обхватил ее за талию и заставил несколько раз кувыркнуться через голову против своей воли. Патамушта вопил, и все что-то спрашивал и спрашивал тонким голоском, дребезжащим от страха.
Ликку перевернуло еще пару раз. Оказавшись на боку, она подобрала ноги и так и лежала, свернувшись калачиком и зажмурившись, дрожа от страха и внутреннего напряжения. А ну как сожгут заживо! Или превратят в кого-нибудь? Или перенесут в другой мир? От них, от ведьм и чародеев, всего можно ожидать. Если уж им уменьшить хижину с человек внутри — раз плюнуть, то что говорить о маленькой девочке?..
Ей показалось, что из темноты надвигается что-то бесформенное, неопределенное… большое и страшное…
В такие моменты приключения и опасности начинают казаться не такими уж интересными. Гораздо интересней, когда опасности и приключения сидят в твоем воображении и подчиняются только тебе. А когда ощущаешь ледяной холод темноты, когда видишь перед собой оскал смерти — сразу хочется оказаться где-нибудь подальше, под теплым одеялом, в уютной постели (и пусть даже идет дождь, но он-то будет идти на улице). Ликка зажмурилась, сжалась в комочек, и только одна мысль прокралась в ее голову. Вернее строчка заклинания, которую она слышала от Челмы Сытконош совсем недавно (а сейчас казалось, что целую вечность назад).
За стремительно несущийся промежуток времени, показавшийся Ликке если не вечностью, то, как минимум столетием, она вспомнила события прошлой ночи. Вытянула вперед руку и щелкнула пальцами, громко (а вернее, ей так показалось) выкрикнув три слова заклинания: 'Брысст! Огг! Хум!'. А ведь еще главное какими пальцами щелкнуть! Главное, не перепутать! Главное, не перепутать!
В это же мгновение что-то затрещало. Ликка открыла глаза и увидела перед собой еще одного чародея — он был укутан в плащ с ног до головы и закрывал лицо пушистым черным шарфом. В полумраке особенно ярко светились его глаза. Чародей протянул руку в сторону девочки. Ликка поджала ноги. И как раз в этот момент большая металлическая шестеренка (размером с голову) взмыла в воздух и врезалась чародею в живот. Чародея как ветром сдуло. Оно кубарем покатилось по полу, оглашая лабораторию странными повизгивающими звуками. Шестеренка же, звеня, подкатилась к Ликкиным ногам.
— Нет, нет, не ко мне, к нему лети! — Закричала Ликка, в отчаянии щелкая пальцами.
Чародей же начал подниматься. Языки тьмы лизали его дрожащее тело, похожее на сгусток тумана и пыли. Полы плаща развевались на ветру.
— Постой! — Взвыл чародей. — Постой же!
— Давай! Лети же! Брысст! Огг! Хум! — в отчаянии Ликка пнула шестеренку, но та не двинулась с места. Тогда Ликка подняла руки над головой и попробовала произнести другое заклинание.
Чародей поднялся, стряхивая с себя кусочки тумана. Он был высоким и страшным. Он сделал первый шаг в сторону Ликки. И никто не шел на помощь. Никого рядом не было.
— Эбер воллум! Эббер воллум — Закричала Ликка слова другого заклинания и тряхнула пальцами. С кончиков пальцев сорвались блестящие капли и разбились о пол.
Чародей (а это, без сомнения, был самый страшный и могущественный чародей во всем Светземелье) был уже совсем близко. Он протягивал руки в Ликке, и юная ведьма с ужасом разглядела грязь под ногтями…
И в этот момент в воздухе над головой чародея с негромким хлопком возникла книга. Тяжеленная такая, судя по виду, и уж точно не из бумаги. Крохотное мгновение книг повисела в воздухе и обрушилась на голову чародея. В разные стороны разлетелись капли тумана. Чародей подавился удивленным возгласом, глаза его закатились — и он тяжело рухнул на пол, потеряв сознание. Книга, судя по всему, как и в прошлый раз, получилась не совсем настоящей. Даже совсем не настоящей. Но оно и к лучшему.
Шарф слетел с лица чародея. Ликка удивленно вскрикнула. Перед ней лежал вовсе не злобный Николас Козус, а старый знакомый Челмы Сытконош — Бруно Котеняр. Собственной персоной!
Под платьем ворочался патамушта и жалобно о чем-то спрашивал. НО Ликке было не до его вопросов.
— Ну и дела, — прошептала Ликка, облизывая горячие губы, — ну и дела…
И в этот момент темнота впереди зашевелилась вновь. Ликка подобрала ноги, в отчаянии сожалея о том, что Челма Сытконош не успела научить ее какому-нибудь действительно стоящему оборонительному заклинанию. Ну, или как там оно может называться. (у Ликки было несколько предположений по поводу названия, вроде 'Заклинание Сожжения' или 'Заклинание Обращения в Мерзкую Тварь', а еще 'Волшебный Удар В Нос', но в данную секунду все они выпорхнули из головы, будто стая испуганных голубей).
Сражаться с еще одним существом совершенно не было сил… а вдруг появиться не одно, а сразу несколько? Вон тут, сколько тумана и пыли… Патамушта затих, ворочаясь где-то в области живота.
— Чрезвычайно занятная ситуация! — Внезапно раздался из темноты голос Челмы Сытконош.
Темнота расступилась и к ногам Ликки подбежала черная кошка. Усевшись на задние лапы, кошка принялась вылизываться.
— Кто бы мог подумать, что мы здесь увидим Бруно Котеняра! Вот ведь волк в овечьей шубе!
— Вы думаете?.. — Пробормотала Ликка.
— А с чего бы еще ему здесь появляться? — Спросила Ведьмина Сущность. — Сначала заколдовал, потом решил уничтожить. К чему бы это он? Вступил в сговор с Николасом Козусом?
— Кажется, я ему голову разбила.
— И поделом. Не будет преследовать честных ведьм. Хорошо сработано, кстати. Не совсем так, как нужно, но от этого не менее эффективно.
В этот момент Бруно Котеняр застонал и открыл глаза. Выглядел он… неважно… как человек, которому на голову внезапно упал кирпич.
— Девочка! — Пробормотал чародей слабым голосом. — Погоди, не колдуй!
— Я и не собиралась.
— Я все объясню!
— И я бы на твоем месте поторопилась! — Наставительно заметила Ведьмина Сущность.
Бруно Котеняр сел, потирая затылок.
— Челма! Милая моя ведьма! Я так рад, что, наконец, нашел тебя!
— А я, как-то, не совсем! Может быть, объяснишь?
— Это все чудовищное, дикое недоразумение! Поверь мне! — Чародей забрался в недра своего плаща и выудил оттуда маленькую и тонкую мензурку на дне которой болталась светящаяся серебристая жидкость — буквально несколько капель.
— Вот противозаклинание, которое вернет тебя в нормальное состояние! Твоя хижина окажется на месте, на поляне, а ты — передо мной! Позволь, я его использую!
— Давай, ты для начала объяснишь, что вообще происходит. — Сказала Ведьмина Сущность.
— И, может быть, пройдем в гостиную? — Донесся голос Евтуса Захаруса.
У Ликки вновь закружилась голова.
— Раз уж опасность никому не угрожает, я бы не советовал сидеть на холодном полу, особенно юным девочкам. В гостиной тепло и уютно. А здесь пока наведут порядок мои патамушты. Хорошо?
Бруно Котеняр поднялся на ноги. Его слегка пошатывало. Ликка поднялась следом.
— Вы, я так полагаю, тот самый Бруно Котеняр из Пайтога. Слышал о вас.
— А вы — Евтус Захарус? Тот самый?
— Собственной персоной.
— Два чародея в одной комнате — это чересчур! — Произнесла Ведьмина Сущность. Кошка перестала вылизываться и скрылась в темноте коридора.
— Прошу вас в мою гостиную. — Сказал голос Евтуса Захаруса.
Бруно Котеняр нетвердой походкой направился к коридору. Ликка поспешила за ним.
Она шла молча, сдерживая желание задать чародею миллион вопросов. Так часто бывало в детстве. Пак Триног по вечерам ставил кресло на крыльце, усаживал Ликку на колени и начинал рассказывать ей очередную удивительную историю из своей жизни. Он заканчивал к тому моменту, когда солнце подкрадывалось к краю горизонта, после чего замолкал и жестом просил Ликку принять участие в их совместном молчаливом созерцании красивейшего в мире заката. Конечно, Ликке было не до катящегося куда-то там солнца. Ее полностью захватывала история, и в голове роились вопросы, которые нужно было задать прямо сейчас, иначе она, Ликка, просто взорвется от любопытства. Но отец молчал, и молчала она, наблюдая, как красное яблоко медленно отступает под напором темноты. Уже много лет спустя, Ликка сообразила, что молчание отца было не случайным, и он, ясное дело, прекрасно знал о том беспокойном улье вопросов, что роились в ее голове. И сейчас она тоже молчала, стараясь идти шаг в шаг с Бруно Котеняром. Он вывел ее из лаборатории и повел по коридору куда-то вглубь. У большой деревянной двери Бруно Котеняр остановился и толкнул ее ногой. Дверь бесшумно отворилась.
— Прошу. — Произнес голос Евтуса Захаруса.
Ей открылась уютная комнатка, без окошек, но зато ярко освещенная огромным количеством свечей. В центре комнатки стоял стол, укрытый скатертью. К столу были пододвинуты два кресла. Широкий складывающийся диван (в сложенном положении) стоял у стены. На диване сидела черная кошка.
— Теперь я хочу знать всю правду! — раздался голос Ведьминой Сущности.
Кошка повернула голову в сторону стоящего у дверей чародея. Если бы взгляд ее зеленых глаз умел морозить, Бруно Котеняр уже несколько секунд стоял бы молчаливой ледяной глыбой.
Ликка тоже обернулась в сторону чародея. Тот выглядел сконфуженно, бледно, испуганно и чрезвычайно растерянно. Вдобавок, взволнованно теребил в руках мензурку с серебристой жидкостью. Ликка в свое время прочла немало детективных рассказов и сейчас с полной уверенностью могла предположить, что Бруно Котеняр замешан во всей этой истории с хижи-ной больше всех.
— Я так понимаю, колечко-то ваше. — Донесся из-под стола голос Евтуса Захаруса.
И тут Бруно Котеняр начал говорить.
Глава десятая, в которой Бруно Котеняр начинает говорить
— Много лет назад, — начал чародей неторопливо, будто подготавливал к длинной и сложной истории, — я познакомился с одной очаровательной ведьмой. К тому времени она прошла профессиональное ведьмовское обучение, получила шляпу, ворона, метлу и занялась поиском места, где можно было бы поставить хижину. Я вызвался ей помочь. Причин было несколько. Во-первых, ведьму отправили на мое попечение, во-вторых, стоило мне бросить на нее первый взгляд, и я понял, что влюбился.
— Романтика! — Сварливо сказала Ведьмина Сущность. — А можно пропустить предысторию? У меня уже кости ломит в кошачьем теле.
Ликка, ничего не понимая, переводила взгляд с кошки на Бруно Котеняра. Евтус Захарус деликатно покашливал под столом.
— В общем, ведьма была неотразима, юна, полна энергии и с ангельским характером. В такую очень сложно не влюбиться. Я сразу же понял, что она станет моей невестой, рано или поздно.
— Хорошо, что я ушла из-под твоего попечения до всего этого. — заметила Ведьмина Сущность.
— Да. — пробормотал Бруно Котеняр и Ликка насторожилась. — В общем, мы подыскали ведьме достойную хижину на окраине деревни. Ведьма начала жить самостоятельно, а я много лет ненавязчиво ухаживал за ней, оказывал знаки внимания и пытался найти способ признаться ей в любви. Вы же понимаете, что признаться в любви настоящей ведьме, это вам не реку перейти. Нужен оригинальный подход. Я долго ломал голову, придумывал всевозможные заклинания, чародейские приемы, смешивал жидкости… Я дошел до грани в своем желании быть рядом с очаровательной ведьмой. Я не отдавал себе отчета в том, о чем думаю и что делаю. Иногда я порывался отправиться к ней немедленно и сразу же, у порога ее хижины, признаться в любви. Только диким усилием воли я останавливался. Когда же я понял, что не в силах больше сдерживать себя (а ведьма к тому времени стала еще более очаровательной, еще более любимой и желанной), я решил преподнести ей подарок. Дивное кольцо из редчайшего металла, который добывают на Окраине Мира, далеко за туманами и водопадами. Один грамм этого металла добывают в течение десяти лет. А чтобы создать из нескольких граммов настоящее кольцо, требуется мастерство сотни мастеров-ювелиров (приходилось даже обращаться к гномам).
— А гномы существуют? — удивилась Ликка.
— Конечно, моя дорогая. Так же как и вампиры, и оборотни и феи.
Ликка поежилась. Вообще-то, она не думала, что вампиры и оборотни существуют на самом деле.
— И, кстати, дай-ка кольцо, которое лежит в кармане твоего платья. — попросил Бруно Котеняр.
Ликка безропотно достала кольцо. Оно, будто живое, выскользнуло из ее рук и плавно опустилось в протянутую ладонь чародея.
— Я ничего не понимаю. — заметил Евтус Захарус.
— А мне кажется, что все понятно. — отозвалась Ведьмина Сущность сухо. — Это ты подкинул колечко моей ученице. А я грешила на Клему Необуй! Нет, конечно, на Клему можно всякое подумать, но обвинять ни в чем не повинную ведьму в предумышленном нанесении ущерба! Бруно! Я была о тебе лучшего мнения! И если ты сейчас же не скажешь, что это колечко попало в карман Ликке совершенно случайно, я еще подумаю. Немного. А потом решу, как поступить! Ну-ка, продолжай.
— К сожалению, — пробормотал Бруно Котеняр. — Колечко принадлежит мне, и оно действительно попало туда совершенно случайно. Дело вот в чем…
— Аферист! — Заявила Ведьмина Хижина.
— …Челма Сытконош! Дело в том, что это кольцо я создал специально для тебя! — Выпалил Бруно Котеняр и стал красным от смущения. В комнате наступила звенящая тишина. Ликка вытаращила глаза на чародея. Патамушта беззвучно шевелился за пазухой. Евтус Захарус затаился где-то в области камина (наверняка же). Кошка виляла хвостом и делала вид, что ей все равно.
— Повтори. — Потребовала Ведьмина Сущность. В ее голосе было достаточно холода, чтобы заморозить целый материк.
— Я влюбился в тебя, Челма Сытконош, много лет назад. Я ночи не спал, думая о тебе. Я готов был продать душу дьяволу (если бы он появился), лишь бы оказаться рядом с тобой. Я мечтал украсть тебя из хижины и отправиться вдвоем в кругосветное путешествие! Я хочу, да-да, именно так, я хочу быть с тобой рядом всю свою жизнь! И я хочу, чтобы ты приняла от меня в подарок это кольцо!
Чародей неловко упал на одно колено и протянул кольцо кошке. Вновь наступила кратковременная, но чрезвычайно неловкая пауза.
— И как я должна это принять? — спросила Ведьмина Сущность. — Хочу напомнить, что я лежу сейчас в уменьшенной хижине в кармане платья своей ученицы. У меня затекли все кости, я не очень удобно себя чувствую, и мне невероятно хочется вернуться к своему прежнему состоянию.
— А как же кольцо? — сник Бруно Котеняр.
— Вот разделаемся с заклятием, тогда и поговорим. — отрезала Ведьмина Сущность.
В этот момент Ликке стало очень жаль расстроенного волшебника. Она вспомнила о том, как год назад влюбилась в мальчика из старшего класса. Его звали Флим. Мальчик любил пускать воздушных змеев на берегу океана, собирать ракушки и охотиться на черепах. Ликка ходила за ним по пятам: тоже мастерила змеев, тоже собирала ракушки и даже пару раз сидела в засаде, чтобы поймать черепаху. Ликке казалось, что если она погрузится с головой в интересы Флима, то мальчик заметит ее и тоже влюбится. Но не тут-то было. Флим попросту ее не замечал, а, может быть, воспринимал ее как еще одну девочку из общей компании. В общем, Ликка набралась смелости и призналась ему в любви, на что Флим рассмеялся и сказал, что не испытывает к ней совершенно никаких чувств. И Ликка очень хорошо запомнила те эмоции, которые захлестнули ее в следующий момент. Это были очень плохие эмоции, никому не пожелаешь…
— Помимо кольца я решил устроить настоящее признание в любви, — продолжил Бруно Котеняр дрожащим голосом. — Я семь лет корпел над заклинанием любви. Я исносил шесть пар сапог, облетел все Светземелье, я спускался в подземные пещеры Крапа и поднимался в наземные пещеры Крупа. Я потратил целое состояние и обменял часть своего долголетия на редкие капли волшебства. И вот, наконец, заклятие было готово. Я замаскировал его под обыкновенных земляных ящерок и засунул их в банку. По моему плану, волшебство должно было сработать на следующий день, в полдень. Это должно было быть великолепное зрелище, с фейерверком, с цветами, с музыкой. В тот момент, когда ты бы, уважаемая Челма Сытконош, выпустила ящериц на поляне, помимо общего заклинания, возник бы и я, вместе с кольцом, которое бы торжественно вручил и признался бы тебе в любви.
— Ох, не люблю я подобных фокусов. — заметила Ведьмина Сущность.
— Но это волшебство тебе бы, без сомнения, понравилось. — заверил Бруно Котеняр. — Оно создано для любви, влюбленным человеком, чтобы сделать людей счастливыми…
Ликка умиленно вздохнула. Все же она была романтичной натурой.
— И что же произошло? — вмешался Евтус Захарус.
— Кто-то уронил банку и она разбилась раньше времени. — продолжил Бруно Котеняр. — Вдобавок, в заклинание попали неведомые ингредиенты, которые и нарушили естественный ход вещей. Волшебства не случилось, я не оказался на поляне, а вместо этого меня выбросила неподалеку от деревни. Вдобавок, мое кольцо исчезло и каким-то невероятным образом угодило в Ликкин карман. Хижина уменьшилась в размерах, Челма Сытконош была вынуждена применить заклятие Ведьминой Сущности и отправить свою ученицу на поиски виновника. Мне очень жаль, что пришлось потрепать вам нервы. Я очень старался успеть вовремя. Кольцо в кармане Ликки указывало мне путь. Я побывал на поляне. Я заехал к Клеме Необуй, потом след временно потерялся и я, в отчаянии, принялся заглядывать во все гостинцы и кабаки, во все маленькие и крупные поселения, лишь бы отыскать вас. Как только я снова увидел след от кольца, то без промедления бросился в Звезднопылкое поселения… Ну, а дальше вам все известно…