— Некоторые чародеи сами просят, чтобы ты стал прежним. — Сказала Ведьмина Сущность. — Без тела ты еще более неуправляем, чем раньше.
— От развоплощения и плюсы свои имеются. Мне, если интересно знать, уже и не хочется обратно в людскую оболочку возвращаться. Неудобно в ней, тесно, голодно, холодно. Ну, какие, скажите, плюсы от телесной оболочки? Только возьму тело — сразу все болячки мои вернутся, каждый сквозняк так и норовит согнуть в три погибели, я уже не говорю о разных лихорадках, падучих болезнях, и о смерти, наконец.
— Всем известно, — наставительно сказала Челма Сытконош, — что смерть — это не конец жизни. Слишком ты стал нежным, мой друг. Всего-то боишься. В жизни есть и свои прелести.
— Не знаю, не помню, — проворчал Евтус Захарус.
— И вообще, ты вроде бы находился в лаборатории…
— Я же случайно. Совершенно случайно проходил мимо…
Евтус Захарус замолчал. А тут и коридор резко вильнул в сторону и уперся в тяжелую дубовую дверь. Через нее Ликка и черная кошка прошли в лабораторию. Ворон остался позади. Он, шумно хлопая крыльями, уселся на погасший факел и начал чистить перья.
В лаборатории пахло воском. Блики от свечей бегали по стенам и отражались от разноцветной мозаики окон. Еще в лаборатории оказалось полным-полно разнообразных диковинных приборов. Все они скрипели пружинами и шестеренками, выпускали струйки пара из щелей, шумели, пыхтели и невообразимо двигались, будто живые.
Как-то много лет назад один из Ликкиных братьев приехал на каникулы из университета и привез с собой новомодное изобретение — странный механизм, размером с кулак, который (по горячим заверениям брата) мог показывать время с точностью до секунды. Пак Триног со скепсисом отнесся к изобретению. Отец всю свою жизнь мерил время по звездам, по тени и по росе, и совсем не понимал, зачем нужно было изобретать какие-то сложные механизмы для совершения вполне очевидных вещей. Тем не менее, Пака Тринога заинтересовало внутреннее строение изобретения, и он отправился в свой кабинет и не выходил оттуда до тех пор, пока полная луна не заглянула в окно второго этажа. Потом отец вернулся, держа в руках платок, наполненный шестеренками, пружинками, гаечками и винтиками. Положив платок на стол в зале, он торжественно объявил, что познал секрет новейшего столичного изобретения и в скором времени сам соберет парочку часов для того, что бы доказать столичным снобам, что ничего оригинального они не придумали. Новых часов он, конечно, не собрал, но Ликка хорошо запомнила, как в течение двух месяцев у них дома то и дело появлялись новые шестеренки, размеры которых варьировались от крохотных, до огромных — размером с голову. Шестеренки, а также пружинки и болтики валялись везде. Ветер гонял их по заднему двору. Старый колодец наполнился ими до отказа, в подвале шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на какую-нибудь металлическую штуковину. Даже после того, как пыл Пака Тринога приутих (и он пере-ключился на разведение перепелок), шестеренки находили в самых неожиданных местах не одну неделю.
Поэтому Ликка не сильно удивилась, разглядывая лабораторию Евтуса Захаруса. Она больше напоминала рабочий кабинет отца, а не лабораторию великого и могущественного чародея.
— Вот это и есть моя лаборатория! — не без гордости произнес откуда-то из недр механизмов голос Евтуса Захаруса.
Ликка огляделась в поисках места, где бы можно было присесть. Никаких стульев не наблюдалось. Вместо этого она наткнулась взглядом на какое-то странное существо. Существо походило на зеленую губку для мытья посуды, на которой в некоторых местах проросла молодая травка. У существа были огромные выпученные глаза и тонкие-претонкие ручки (ножки если и присутствовали, то их попросту не было видно). В одной из ручек существо держало миниатюрный веник. Увидев, что Ликка его обнаружила, существо обронило веник и резво шмыгнуло в какую-то щель между шестеренок.
— Ой, а это кто? — воскликнула Ликка, подбегая ближе. Существа и след простыл, — кто это у вас тут такой зеленый?
— Это патамушты, — сказал Евтус Захарус из темноты, и добавил с нотками гордости, — мое личное изобретение. Тихие, шустрые, способные к обучению, исполнительные и, главное, работоспособные. Ни капли лени! Только очень любопытные, как мангуст Флац. Все время спрашивают — почему то, почему это… Сущие дети!
— Ну, хватит уже лишней болтовни. — Пробормотала Ведьмина Сущность. — Давай посмотрим, что ты можешь сделать с заклятием. Я так устала болтаться в кармане моей юной ученицы…
— О, я могу предположить множество способов! Правда, ни один из них еще не срабатывал на практике.
— Например?
— Заклинание раздувания. Двенадцать капель сердоброда смешать с нектаром крющатки и сразу, не взбалтывая сильно, добавить пару капель носоротной росы…
— Росу подогреть?
— До нужной температуры…
Евтус и Ведьмина Сущность завели разговор, в котором вдруг обнаружилось столько непонятных слов и терминов, что Ликка перестала понимать, о чем идет речь, через полминуты. Да и рановато ей еще понимать, все-таки, как говорит Челма Сытконош, она еще только юная ученица…
Ликка перестала прислушиваться, присела на корточки и заглянула в щель между механизмами. Существо все еще было там, среди серости и паутины, и смотрело на Ликку огромными выпученными глазами. Травинки-шерсть на его макушке тряслись или от страха или от волнения. Размером патамушта был с Ликкин кулак, не больше.
— Не бойся, — как можно ласковее произнесла Ликка и протянула руку, — я тебя не обижу. Я друг!
Патамушта бесшумно подкатился ближе. Вернее, не подкатился вовсе, а передвинулся — при том, что ног видно не было. А передвигался он стремительно.
— Дырууг? — спросил патамушта. Голос у него был подобен легкому весеннему ветерку у пруда.
Ликка мгновенно растаяла. Вообще-то, она всю жизнь мечтала о собаке или, скажем, о каком-нибудь милом пушистом зверьке, которого можно было бы выгуливать по утрам (и вечерам), поить молоком из блюдечка, чесать ему за ухом и делиться с ним самыми сокровенными тайнами. Отец тщетно пытался объяснить Ликке, что собаки имеют привычку грызть все, что попадется под лапу, а кошки просто обожают точить когди о мягкие набивки дивана и ножки стульев и кресел. На Ликку такие аргументы не действовали. Да и на кого бы подействовали?
Именно поэтому, случилось так, что Ликка увидела патамушту и растаяла. Это вам не черный ворон на плече или взъерошенная метла.
— Самый настоящий друг. — Сказала Ликка. Почему-то возникла уверенность, что патамушта ее понимает. — Таких друзей очень мало. Уж поверь мне. Мои родители пираты, а у них дружба — это святое! Раз кто-то сказал, что он твой друг, значит это железно.
— Жылеезноо? — наморщил пушистые брови патамушта.
— Именно. Это значит — навсегда.
Лицо патамушты засияло. Видимо, он знал значение слова 'навсегда'. Патамушта сделал еще несколько шагов вперед (бесшумно переместился ближе) и оказался под ладонью протянутой Ликкиной руки. Ликка ощутила мягкую теплую шерстку и не удержалась — почесала патамушту за макушку. Вот об этом Ликка всегда и мечтала! Патамушта прикрыл глаза от удовольствия. Метла со стуком выпала из руки.
И в этот момент что-то с таким же стуком, только во сто раз мощнее и сильнее упало за спиной Ликки. А потом оглушительно взорвалось.
Патамушта подпрыгнул с испуганным писком и запутался в подолах Ликкиного платья. А Ликка внезапно ощутила, как горячий воздух хватает ее за шиворот, отрывает от пола и крутит, будто тряпичную куклу. Ликка больно ударилась локтем о подвернувшуюся шестеренку, но все-таки успела подхватить дрожащего от страха патамушту и прижать его к груди. В лаборатории вновь что-то взорвалось. Неужели, снова тоже волшебство, какое произошло на поляне? Неужели, сейчас еще и хижина Евтуса Захаруса уменьшится? Или, может, Николас Козус нашел их и теперь пытается поймать?.. Какие только мысли не лезут в голову!
Яркие вспышки света озарили лабораторию. Зашипело так, будто стремительно испарялся поток воды, потом ухнуло, лязгнуло и лопнуло. А затем наступила тишина. Как раз такая, от которой звенит в ушах.
Сильно болел ушибленный локоть. Ликка подняла голову и осмотрелась. В дальнем конце лаборатории языки дрожащего света лизали потолок. Из нескольких мест валил густой черный дым. Кое-какие шестеренки торчали в потолке. Вообще, вид в лаборатории был такой, будто здесь только что похозяйничала пара слонов, никогда в жизни не слышавшая о правилах этикета.
На груди у Ликки трепыхался испуганный патамушта. Ликка погладила его по макушке и лаково прошептала:
— Ну-ну. Все, успокойся. Ничего страшного.
— Сытрааашнова? — спросил патамушта дрожащим голосом.
— Все прошло, — пробормотала Ликка, поднимаясь.
— Все прошло, — пробормотала Ликка, поднимаясь.
Патамушта напоминал ей маленького котенка. Только говорящего.
Неподалеку от Ликки раздался громкий ведьмин кашель.
— У вас все нормально? — спросила Ликка. — Надеюсь, я не помяла вашу хижину, пока… кувыркалась в воздухе?
— Не сказать, чтобы совсем не помяла… — Раздался голос Евтуса Захаруса. Доносился он вообще непонятно откуда. — В целом дела немного хуже, чем были до этого.
— Я бы даже сказала — отчаянней и не придумаешь. — Язвительно добавил голос Челмы Сытконош, тоже звучащий из неизвестности.
— Ну, почему же… Мы выяснили ряд любопытных деталей… мда…
— Например, что расколдовать мою хижину и меня с ней заодно — не получится.
— Никогда не говори никогда. Обязательно получится… только, может быть, попозже. Я же давно не практиковался. Знаешь ли.
— Лет сто. — С сарказмом добавила Челма Сытконош.
— Твое заклинание неимоверно сильно. Чародей, наложивший его, наверняка вложил в заклинание всю свою силу. Он отлично постарался.
— Ох, попадется мне этот Николас Козус!
— Мне кажется, он и сам тебя ищет… А я бы в твоем положении сейчас не стал бы попадаться ему на глаза.
У Ликки закружилась голова. Все эти голоса в темноте… когда же, наконец, можно будет отдохнуть? Нет, Ликка не жаловалась, просто от звона ушах и от невидимых голосов, а еще от легкого недосыпания очень хотелось опуститься в кресло (или лечь на кровать) и целый час ничегошеньки не делать… А еще локоть побаливал…
— У меня есть ученица! — С вызовом отозвалась Челма Сытконош (разговор продолжался). — Это тебе не патамушт разводить. Вот научу ее парочке отличных заклинаний, и посмотрим, кто от кого убегать будет.
Тут Ликке показалось (всего лишь на мгновение), что на нее уставились две пары невидимых глаз. Потом Евтус Захарус сказал:
— Можно еще попробовать заклинание на гусях…
— Уволь! — Отрезала Челма Сытконош. — Знаю я это заклинание!..
А патамушта в платье у Ликки перестал дрожать и высунулся, уставившись на юную ведьму большими ласковыми глазами.
— Дырууг? — спросил он тихо.
— Самый настоящий, — шепнула Ликка.
Глава девятая, в которой раздается стук в дверь и появляется еще один чародей
Между тем, в углу лаборатории медленно разгорался огонь. Потянуло горелым. Ликка вышла на открытую площадку и увидела еще нескольких патамушт, которые мелькали по полу, подобно шаровым молниям мутно-зеленого цвета. Патамушты сильно переживали за пожар. Они таскали с собой воду в самой разнообразной таре (кто сколько мог) и пытались пожар потушить. Огонь огрызался тихим шипением, но продолжал разгораться.
Патамушта под платьем Ликки тоже заворочался, выскользнул на волю и исчез в общей куче маленьких спасателей.
Челма Сытконош и Евтус Захарус похоже не замечали пожара и продолжали выяснять причины и поводы заклинания.
— …а я всегда знала, что Николас приготовит мне какую-то каверзу! — говорила Ведьмина Сущность, — с того дня, как наши отношения пошли под откос, он спит и видит, как бы насолить…
— Сдается мне, мда, надо было нанести удар первой. — Говорил Евтус Захарус.
— Настоящие ведьмы никогда не сделают плохого первыми…
— А теперь, стало быть, сделаешь?
— Заметь, меня вынуждают!..
И так далее, и в том же духе. Ликка не стала вслушиваться дальше и решила помочь бедным патамуштам, которых хоть и было много, но они определенно не справлялись с ситуацией.
Ликка выбежала в коридор и принялась искать кухню. Кухни не нашла, зато обнаружила какой-то серый подвал, в котором прямо из стены торчал кран, и с него капала вода в аккуратное алюминиевое ведерко. То, что нужно. Ручка крана поддалась легко — в ведро хлынул поток грязной воды. Набрав половину, Ликка заспешила обратно в лабораторию. В коридоре ее застал неожиданный стук в дверь. Стук был настолько близким и четким, что Ликке показалось, будто дверь находится прямо за ее спиной. Резко обернувшись, она увидела только извилистый коридор, уходящий вдаль.
Воистину, странные дома у всех этих ведьм и чародеев.
— Минутку! — раздался у самого уха голос Евтуса Захаруса. — сейчас открою!.. Наверное, снова дети кузнеца…
Впрочем, у Ликки не было времени возвращаться и наблюдать, кто же там пришел. Бедняги пактамушты все никак не справлялись. Огонь лениво лизал деревянный табурет. Будь огонь чуть порезвее, от лаборатории уже давно ничего бы не осталось.
— Ну-ка отойдите в стороны! — предупредила Ликка.
Патамушты разбежались, сверкая большими испуганными глазами из разнообразных щелей и темных углов. Тогда Ликка выплеснула воду из ведра на огонь.
Раздалось громкое шипение. Огонь задрожал в конвульсиях и затих, зато вместо него поднялись к потолку густые облака пара. Они стремительно окутали и Ликку, и шестеренки с гайками, болтами и рычагами, и патамушт — да и всю лабораторию в целом. Ликка на всякий случай протерла глаза, но разглядеть в мутном, будто молоко, мареве хоть что-то стало решительно невозможно.
Патамушты из своих щелей принялись звонко чихать и кашлять. Прямо между ног прошмыгнула черная кошка, и до Ликки донесся обрывок фразы, сказанный, без сомнения, Ведьминой Сущностью:
— …настоящие ведьмы сначала бы…
В маслянистом мареве щипало глаза. Ликка сощурилась, вытянула руки и на ощупь побрела к выходу. По крайней мере, ей казалось, что она идет в правильном направлении.
Как-то раз в библиотеке Ликка наткнулась на книгу под названием 'Правила безопасности при тушении пожаров/спасении утопающих/вырубке леса/шпионаже/мойке лошадей. Написана книга была каким-то старым морским волком, многое повидавшим на свете и знающим какие давать советы. Не зря же он решил разместить под одной обложкой столько всего без сомнения полезного, но совершенно несовместимого. Так вот, Ликка прочла книжку до середины и совершенно точно знала, что при спасении утопающих их (утопающих) можно дергать за волосы, а при шпионаже очень важно не разговаривать во сне, а когда моешь лошадь, старайся не заходить к ней сзади. Но вот до пожара Ликка так и не добралась, найдя в библиотеке книгу о таинственных приключениях какого-то маленького мальчика-мага в очках и со странным шрамом на лбу и зачиталась ею до беспамятства. Именно поэтому, пробираясь сейчас в слепой темноте, Ликка больше всего жалела, что не дочитала правила безопасности до конца. Что ни говори, но мальчик-маг в очках помочь в такой ситуации был не в состоянии.
Наконец, Ликка уперлась руками в какую-то большую шестеренку и приблизительно сообразила, где находится. В тот же самый миг (и даже чуточку раньше), из-за ее спины раздался зловещий шепот Евтуса Захаруса:
— Там пришел странный чародей! Спрашивает, не заглядывала ли к нам Челма Сытконош или ее юная помощница, имени которой он не помнит!
Ликка вздрогнула.
— Это Николас Козус! — Раздался опять же из-за спины голос Челмы Сытконош. — И как же он нас нашел?
— Видимо, из-за магической вспышки, — предположил Евтус, — впустить его?
— Ты сказал ему, что мы здесь? О, Евтус!
— Я ему еще ничего не сказал… Ну, предложил зайти погреться. Он сильно замерз. Видимо, прибыл издалека.
— И поделом ему. Иди, скажи, что не видел меня тысячу лет, а то и больше.
Ликка во время всего этого невидимого разговора пыталась сориентироваться и, в принципе, ей это почти удалось. Да и пар стал потихоньку развеиваться. По полу замелькали фигурки патамушт, разгоняющих пар с помощью тряпок. Один из патамушт остановился у Ликкиных ног и протянул тоненьким знакомым голоском:
— Дыруууг?
— Еще какой, — обрадовалась Ликка и взяла патамушту на руки. Он быстро юркнул на плечо, да там и уселся, хлопая большими ресницами. И он был намного легче и приятнее, чем ворон.
Тотчас у ног Ликки появилась изящная черная кошка.
— Так, дорогая моя, — сказала Ведьмина Сущность, — все это очень серьезно, и я думаю, что тебе стоит поискать себе укромное местечко. Николас Козус рано или поздно меня найдет. А уж наша старая вражда тебя совсем не касается.
— И где мне найти это укромное местечко?
— Слева от тебя выход в коридор. По коридору направо будет дверь в гостиную. Пережди пока там, хорошо?
Ликка закивала, хотя в сумраке тумана Челма Сытконош вряд ли смогла бы что-нибудь разглядеть, и повернула налево.
— Иииидеем? — спросил с плеча патамушта.
— Точно, — отозвалась Ликка, — ищем укромное местечко и не высовываемся. Ты же со мной?
— Дыыыруг? — Снова затянул патамушта.
— Значит, со мной.
Впереди из тумана, будто корабль-призрак из старых легенд, выплыл темный контур выхода. И когда дойти оставалось всего два-три шага, темнота в проходе зашевелилась. Она стала… шире и выше, обрела плечи, голову… человеческий силуэт. И это, понятное дело, был вовсе не Евтус Захарус.