- Что с тобой? - Он снова оказался рядом, а она даже не заметила, словно впала в прострацию, слушая его музыку, и очнулась только сейчас.
- Откуда эта мелодия? - Спросила она.
- Отсюда, - он показал пальцем на свое сердце.
- Но почему такая грустная?
Он промолчал.
- Габриэль, - Сэм подняла на него глаза, усаживаясь на ковре. - Скажи мне одну вещь.
- Какую? - Ему явно не нравилось, когда она задавала вопросы, нежность, светившаяся на его лице, когда он только что коснулся ее, стала растворяться и на ее месте появилась пустая, ничего не значащая, маска.
Но Сэм обязана была продолжить.
- В тот день, когда я вспомнила, ты держал меня на руках до самого захода солнца. Почему ты был так уверен, что, если бы я умерла, то переродилась бы в свете?
- В тебе сейчас слишком много тьмы, - произнес он, прикрыв глаза.
- Нет, я не собираюсь сейчас вернуть свой шанс. Ты не понял. Я хочу знать, почему ты был так уверен, что свет примет меня, если во мне, так или иначе, была тьма? Пусть даже ничтожное ее количество, как в любом человеке, но все же?
Его пальцы нервно перебирали белый ворс ковра. Он словно попытался что-то сказать, но потом передумал.
- Габриэль, - голос ее звучал требовательно.
- Я ничего тебе не должен, - сказал он, и голос его на этот раз не предвещал ничего хорошего.
- Умоляю, я не хочу с тобой ссориться, просто скажи мне. - Сэм потянулась рукой к нему и сжала его пальцы.
Он вздрогнул, но руки не отнял. Его глаза пристально посмотрели на Сэм.
- Что ты хочешь услышать?
- Правду.
- Я взял твою тьму. - Произнес он.
- Черт тебя побери, - Сэм была поражена, хотя и догадывалась, что он должен был сделать что-то подобное. - Но как? Ведь тьма тебя убивает, разве нет? Нет, я не имею в виду, что не рада тому, что ты жив, просто, как ты смог? Как тебе это удалось? - Сэм нервничала, и слова путались, как и мысли в ее голове.
- Ты такой человек, - улыбнулся он.
Сэм нетерпеливо пожала плечами, что могло означать что-то вроде "а чего же ты еще ожидал".
- Я смог. - Ответил он. - Вампиры могут брать свет и питаться им. То же можем и мы. Я. - Исправился он, запнувшись. - Я не погибаю от этого, а становлюсь смертным.
- Ты не уходил в ту ночь, - ахнула Сэм. - Ты оставался дома. Но к утру...
- Верно, к утру я восстановился, чтобы увидеть, - он помолчал, - что ты потратила впустую мой дар.
Сэм молчала. Да, наверное, со стороны это именно так и выглядело. Так вот что он тогда сделал.
- Почему ты сейчас спрашиваешь об этом? - Поинтересовался он.
- Потому что одному моему другу очень плохо, и мне нечего ей предложить. - Сэм взглянула на Габриэля. - Из-за того, что я пренебрегла твоим даром.
- Сожалеешь, - кивнул он. - Но я не смогу тебе помочь сейчас.
- Я знаю. - Ответила Сэм. - Но смог бы ты... - Она замолчала в нерешительности.
- Что? - Габриэль смотрел на нее со смесью настороженности и любопытства.
- Забрать тьму у обыкновенного человека.
- Ты понимаешь, насколько это сложно, и что случится со мной, если я возьму слишком много? - Спросил он.
- Но со мной ведь у тебя вышло?
- Ради чего, Сэм?
Сэм не знала, как сказать.
- Ради шанса на свет. Возможно, у такого человека появился бы шанс раствориться в свете.
- Это не выход.
- Это не выход для всех, но выход для нее.
- Почему ты не предложишь ей обращение? - Спросил он.
- Я предлагала. - Сэм опустила голову, пряча глаза в пол. - Но это оказалось для нее слишком. Он не смогла, отказалась. Я даже хотела, чтобы она стала чьим-то человеком, но с этим тоже ничего не вышло. А я не могу, понимаешь, не могу сидеть и смотреть, как она умирает без надежды, без света в конце пути.
- А на всех остальных можешь смотреть? - Его голос звучал жестоко.
- Ты прав, - Сэм вовсе поникла, думая о сотнях тысяч разных людей, не имеющих никаких шансов и угрюмо идущих к своему финалу.
- Она родится заново, - махнул рукой Габриэль, - и ничего не будет помнить. Ей не будет больно, ровно до того момента, пока ей не придется умереть снова.
- Габриэль, я знаю, что ты зол на меня. - Сэм обняла свои колени, словно пытаясь защититься. - Но помоги ей, пожалуйста, я прошу тебя.
- Ты понимаешь, что я должен буду оказаться с ней рядом, когда она будет умирать, когда ее силы будут на исходе, чтобы не взять больше, чем смогу вынести. И чтобы она не успела снова набрать тьмы.
- А если я буду рядом, и буду держать тебя за руку? - Спросила Сэм, снова дотрагиваясь до его руки.
Он взял ее за пальцы и поднес их к губам. Потом подтянул ее полностью к его сильному прекрасно сложенному телу.
- Тебе придется держать меня всего, и все равно не будет никаких гарантий, если в ней осталось достаточно темной силы.
- Ты точно не забываешь, кому я принадлежу? - Спросила Сэм, высвобождаясь из его объятий и начиная сердиться.
- А ты, приходя в мой дом и прося меня о помощи?
- Прости, Габриэль, - она встала, готовая уйти.
- Постой, - налет пошлости и издевки слетел с его лица, как будто его там никогда и не было. - Я помогу тебе. - Сказал он, тяжело подымаясь с пола. - В конце концов, мне нечего терять.
Он закончил свою фразу слишком мрачно и слишком серьезно, чтобы Сэм могла не заметить.
- Габриэль, - она подошла к нему и нежно коснулась его щеки ладонью, - я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Если для того, чтобы тебя спасти, на самом деле потребуется обнять тебя с головы до пят, знай, что я сделаю это.
- Зачем? - Он убрал ее руку со своего лица, и смотрел с расстояния в несколько сантиметров, так близко к ней, что она ощущала его дыхание на своей коже. - Зачем я тебе?
- Ты - лучшее, что у меня когда-либо получалось.
Он рассмеялся легким искренним смехом.
- Мара-Мара, в этом своем воплощении ты такой ребенок. - Он взял ее в охапку и усадил себе на колени, опустившись назад на ковер. - Известно ли тебе, что в тебе сейчас намного больше света, чем десять минут назад?
- Что? - Недоуменно спросила она.
- Я не знаю, как это объяснить, но ты словно разгораешься рядом со мной. Когда такое происходит, я начинаю думать, что ты всех смертных можешь сделать светлыми.
- Обычно после этого мне становится очень плохо, - осторожно сказала Сэм, вспоминая, что с ней было в последний раз.
- Разве ты бы отказалась от еще одного шанса? - Спросил он, явно витая в облаках своих фантазий о ее перерождении.
- Габриэль, - Сэм одновременно и жаль было его одергивать, и сказать ему неправду она не могла. - Я не могу бросить Нагару.
Габриэль мрачно молчал, его снова словно сдернули с небес на землю. Сэм засомневалась, не изменил ли он своего решения.
- Так ты поможешь мне?
- Помогу. - Ответил он, но его голос не был счастливым. - Где Нагара сейчас? - Неожиданно спросил он.
- Наводит порядок в северной ветви. - Ответила Сэм, гадая, зачем он спросил.
- А ты перемещаешься сквозь тьму?
- Да, теперь в любое время дня и ночи. - Подтвердила она.
- Тогда уходи. - Сказал он. - Я приду к вам через пару дней. С ней же ничего не случится за это время?
- Ты знаешь, что гарантий нет. - Ответила Сэм, пораженная его словами. - Но у нее еще должно быть время.
- Уходи. - Снова повторил он. И Сэм, не прощаясь, покинула его дом, все еще недоумевая.
Глава 23
- Он согласился? - Спросил Дориан, прохаживаясь вдоль книжных полок особняка Малькольма в Дитлоке. Когда он так делал, это невольно напоминало ей о Маке, и заставляло сердце сжаться. Сэм отогнала воспоминания прочь, потому что ей необходимо было разобраться с настоящими проблемами.
- Да, - коротко ответила она, а сама снова задумалась над странным поведением Габриэля.
- Мне его вообще не понять, - произнес Дориан.
Сэм вскинула брови.
- Ты снова роешься в моей голове.
- Не сердись, - сказал он успокаивающим голосом. - Мне не нужно для этого рыться. Причина твоих огорчений - Габриэль, но я еще меньше могу разобраться в нем, чем ты. Он - твое дитя.
- А в своих ты разбираешься? - Голос Сэм звучал виновато.
- Да. Кто тебя интересует?
И она знала, что это не пустые слова, потому что благодаря ему, сама их отлично понимала. Но в случае с Габриэлем он действительно никак не мог ей помочь, потому что не знал сам.
- Все, с кем я общаюсь, как только они становятся мне не безразличны, уходят. - Мрачно произнесла она, имея в виду Малькольма.
- Они уходят, когда ты им становишься не безразлична, когда понимают, что ты никогда не будешь с ними.
- Но это ведь не относится к Габриэлю. - Уточнила она.
Дориан пожал плечами.
- Откуда мне знать.
- Он презирает меня за то, что я не стала такой, как он хотел.
- Но это ведь не относится к Габриэлю. - Уточнила она.
Дориан пожал плечами.
- Откуда мне знать.
- Он презирает меня за то, что я не стала такой, как он хотел.
- Ты бы давно забыла об этом, если бы сама себя не презирала за это. - Произнес он, подходя к ней ближе. - Ты считаешь, что мы не должны быть вместе? Считаешь, что равновесие нарушено? - Он наблюдал, как эмоции пробегают по ее лицу. - Хочешь, чтобы я уничтожил всех вампиров?
Сэм покачала головой.
- Нет, не хочу, тогда не останется никого цельного на земле. Только страдающие разорванные частички.
- Ты считаешь их цельными, счастливыми, моих детей? - Усмехнулся он. - Они тоже несовершенны. Все они. И, судя по всему, твой Габриэль тоже.
- О, нет, он особенный, - возразила Сэм. - С ним очень... легко.
- Легко, - прошептал Дориан, окунаясь в ее воспоминания о времени, проведенном с Габриэлем, о полуденном зное и маленьком кафе на площади с фонтанчиком. - Я настолько тяжелее?
- Не ревнуй, пожалуйста. - Теперь была ее очередь усмехаться. - Ты - другой, ты - намного больше и важнее. - В ее голове всплыла картина чернильного моря, стоя на поверхности которого, она тянула руки в глубину, к нему.
- По разные стороны стекла, - проговорил он, глядя на ту же картину в ее сознании. - Иногда мне страшно, что стекло перестанет быть прозрачным.
- Нагара, - она нежно коснулась его волос. - Мы всегда будем вместе. Никакое стекло не имеет значения.
- Один раз нас уже разлучили. - Он смотрел на нее грустно. - И надолго.
- Но что может случиться теперь? Больше нет детей света, нет первых детей ночи. Есть Габриэль, но что бы он ни натворил, я не расстанусь с тобой.
- Есть люди и вампиры.
- Ты хочешь спросить, что я сделаю, если вампиры убьют и обратят всех людей?
- И что ты сделаешь?
- Ничего. - Ответила Сэм. - Мы вернемся к тому, с чего начали. Потому что тогда не останется никого, кроме тебя и меня.
- Поживем наедине, - улыбнулся он. Затем добавил: - Они никогда не пойдут на такое самоубийство.
- Как дела с северной ветвью? - Сменила тему Сэм.
- Я поставил над ними Саранда.
- Саранда? - Поразилась Сэм. Но он же из ветви Малькольма, и разве он достаточно стар?
- Обе ветви пошли от Люсинды. Из их ветви старых почти не осталось, так что у меня не было другого выбора. Саранд справится, я не сомневаюсь.
- А Клер, она недостаточно стара? - С опасением спросила Сэм. Она и рада была, что старейшей не оказалась Клер, но и не могла для себя уяснить иерархию их запутанной ветви.
- Она тебе причиняет беспокойство? - Спросил Нагара, внимательно глядя ей в глаза.
- Нет, - почти выкрикнула Сэм, подумав, что он может с ней сделать, и, считая, что Клер все-таки не заслуживает смерти.
- Успокойся, - прошептал он, притягивая ее к себе. - Я не стану ничего делать, не поговорив с тобой.
Сэм облегченно вздохнула и расслабилась в его руках.
- Клер - достаточно стара. - Произнес он, нежно проводя пальцами по ее волосам. - Она - глава восточной ветви.
- Что?
- Всего было четыре ветви.
- Но что тогда она делала в северной? И где все ее дети? - Спросила потрясенная Сэм.
- Все ее дети - это Билл.
- Разве такое возможно? - Сэм не могла поверить.
- Возможно. - Ответил он. - Данис был болен. Это из-за него. Он все испортил.
Сэм вспомнила низкого вампира, способного проходить через тьму.
- Да, и закончил достойно.
- Они все закончили.
- Мне страшно от мысли, что они стали частью тебя. - Сэм посмотрела на его фигуру, словно в ней можно было различить части их тел, руки, глаза, плечи.
- Сэм, тьма безлика, они обезличились. - Спокойно ответил он, разводя руки и показывая, что внутри него никто не прячется.
- И что теперь будет с Клер, и Билли?
- Ничего. - Он пожал плечами. - Им самим решать.
- А как же ветвь Малькольма? Кто теперь главный? - Спохватилась Сэм.
- Дэниэл, - как само собой разумеющееся, ответил Дориан.
- Дэниэл? - удивилась Сэм.
- Что тебя удивляет?
- Почему он? Он же так... - Она искала подходящее, но не обидное слово, мысленно уже многократно обозвав его дураком. Достаточно было только взглянуть на Дикси.
- Нет, он далеко не дурак, он привык вести себя так, будучи всегда на попечении Малькольма, но он его дитя, и он справится.
- Его создал Малькольм? Давно? - Оказывается, она и это умудрилась пропустить. Только теперь она поняла, почему Мак говорил, чтобы она держалась Дэниэла, если с ним что-то случится.
- Не очень давно. Но в нем течет кровь Малькольма и его сила.
- Вот и все, что осталось от Мака, - подумала Сэм и тут же опустила глаза в пол, словно так можно было спрятать свои мысли от Нагары.
Глава 24
Днем Сэм встала, как всегда, поздно, около двенадцати. Позавтракав, она забрела в библиотеку, и в задумчивости стала бродить вдоль полок с книгами. Повторяла ли она маршрут Малькольма, который намотал вдоль этих рядов километры? Возможно. Она тоже нервничала, думая о предстоящей попытке с Фанни и Габриэлем. Что, если ничего не выйдет? Тогда она потеряет Габриэля, а вскоре и Фанни. Что означало для нее потерять Габриэля на самом деле? Сэм вспомнила, какую испытала в свое время пустоту, когда лишилась всех, созданных ею из вампиров людей. Что ощутит она с утратой Габриэля? И боялась сама себе ответить на этот вопрос. То, что он где-то существовал, пусть вдалеке от нее, на солнечной стороне планеты, позволяло ей свободно дышать, чувствовать себя светлее и радостнее, просто одно знание того, что он есть. Каков был свет? Нельзя ли было заново наполнить его разумными созданиями света? Она не знала, она была все-таки слишком человеком, чтобы знать такие тонкости, или хотя бы ощутить их. Темную сторону жизни она знала только благодаря Нагаре, который больше не был ни человеком, ни вампиром. Он был тьмой, использующей облик вампира, для нее. Если бы она стала светом, смогла бы она вновь создать детей? Габриэль больше не был бы одинок, он стал бы старшим. Она стала бы равной Нагаре. Но что-то во всем этом прекрасном плане было не так. То ли смерть Сэм, человека, с которым она так срослась, то ли что-то еще, неуловимо ускользавшее от нее.
Сэм вернулась в свою комнату и достала из ящика дневник Мары, который отдал ей Малькольм. Она раскрыла его на первых страницах. Странно было видеть незнакомый почерк и понимать, что он твой. Язык поначалу казался Сэм корявым и неудобным, - конечно же, это был язык древних, - но по мере чтения, она перестала обращать на это внимание.
История начиналась с воспоминаний о лунной корове, это было и забавно и немного глупо. У Сэм всегда ее упоминание вызывало легкую улыбку.
- Вот бы старик порадовался, - подумала Сэм, вспоминая мексиканца, и вздохнула: снова в ее голове промелькнуло лицо Малькольма, черный БМВ, мчащийся в ночь, и они рядом друг с другом на соседних сидениях.
Сэм перевернула пачку страниц сразу - дальше в дневнике рассказывалась история их любви, день за днем. Она была напряженная, трогательная и грустная. Даже когда Мара писала о самых счастливых моментах, Сэм не могла отделаться от ощущения обреченности в ее словах. Догадывалась ли она, что все закончится печально, что их история оборвется? Было ли это предчувствие или закономерность? Но Мара знала, с каждой страницей в повествование вплеталось все больше грусти. И, наконец, когда она дошла до описания сцены гибели детей света, пронизанной болью, отчаянием и горем, удвоенным тем, что Мара осознавала, что с тех пор ничего не могло уже быть, как прежде, Сэм не выдержала и захлопнула дневник. Когда она взглянула в зеркало, увидела, что плачет. Сэм снова спрятала дневник в ящик и вытерла слезы. Воспоминания об этом эпизоде истории в ее памяти были размыты, и теперь она понимала, почему. Потому что слишком жестоко было бы помнить этот ужас с точностью и четкостью деталей, которые были описаны в дневнике. Зачем она так постаралась? Чтобы вспомнить все? Чтобы тот, кто утратил память, читая эти строки, взрывом боли в душе был возвращен к жизни? Да, это был страшный способ пробуждения ото сна. Сейчас она не была спящей, но все равно не смогла вынести этого текста. Сердце горело огнем, сжигая грудную клетку. Сэм потянулась и вошла во тьму, как в знакомый большой темный холодильник. Ей хотелось сейчас остудить свой пыл, свои эмоции и страсти. Чуть-чуть замерзнуть, заставить сердце биться чуть медленнее, стать менее живой, чтобы меньше чувствовать боль.
- Грустишь? - Нагара тихо подошел к ней сзади и положил прохладные руки на плечи.
- Вспомнила о гибели своих детей. - Произнесла Сэм.
- Прости меня, - прошептал он, склоняя голову и целуя ее плечо.
Сэм покачала головой.
- Мне не за что тебя прощать. Ты ждал меня? - Спросила она, подумав о том, насколько быстро он возник на этот раз.