– Естественно, знаю. Какое это имеет отношение ко мне?
– Пирямое. Каракуль знает, что Лия держишь ти.
– А ты откуда знаешь, что он знает?
– Звонил мне. Это он обещал нам траурний марш, эсли с Лия будут плохо обращаться. Ти хорошо с ней обращаешься? – И Хачатур покосился на собеседника с самым искренним сочувствием.
– Каракуль угрожал? – рассмеялся Адам Рудольфович. – Неслыханно! Он полоумный. И ты его опасаешься?! Да я подниму своих…
– Не торопис, – упредил бахвальство Булькатого Хачатур. – Вот об этом и хачу поговорит. Каракуля должни били убрат ночью, но он бежал. Бежал из ментовки!
– Он один! – презрительно фыркнул Адам Рудольфович. – А один в поле не воин. Это русская пословица, не слыхал?
– Слихал, слихал, – несколько раз покачал головой Хачатур Каренович, как китайский болванчик. – Ти не видел, как он дрался. А ми с Алексом не раз видели. Говоришь, адын? Сколько людей в милиция? А Каракуль бил адын. И бежал. Он умний, хитрий, ловкий. Эсли ми его не поймаем, боюсь предположит, что будет. Надежно ли ти спрятал Лия?
– Не сомневайся, – уверенно заявил Адам. – Только я не въеду, этот Каракуль будет рисковать шкурой из-за бабы? Он что, больной? На кой хрен она ему?
– Может, это любов, – пожал плечами Хачатур, он тоже не понимал Каракуля. – А может, хочет бумагами шантажироват нас. Он очень опасен, пойми. И от него надо избавиться. Эст пиридложение. Отдай мне Лия, а уж я заманю его. Идет?
– Не пойдет, – заерзал Адам в кресле, все-таки неспокойно стало на душе. Раз Хачатур придает такое значение Каракулю, значит, он на самом деле опасен.
– Ми с тобой здэсь равние по силе, – с легким упреком сказал Хачатур. – Ти не с теми завел дружбу. Тимоха, Шкалик – шваль, их пора на помойка викинуть. А ти строит козни сталь против меня. Нехорошо. Ти подумай, с кем вигодно сойтись.
Внести раздор в стройные ряды врага – это вторая цель Хачатура Кареновича. Тимоха ему абсолютно безразличен, но сплочения низших кланов с высшими нельзя допускать. Булькатый вон и Шкалика пригласил на празднование, чего никогда не делал. Отсюда вывод: серьезную закрутил интригу, даже не интригу – атаку на Хачатура. Адам же вознегодовал:
– Это ж кто развонялся против меня? Какая падла хочет нас поссорить?
– Тимоха, друг мой, Тимоха, – печально доложил Хачатур. – Он пириходиль ко мне. Донес, что ти хочешь забрат у меня порт. И про Лия узнал я от него.
– Ну, мудило недоношенный, – рассвирепел Адам. – И ты поверил? Чтобы я с пидором на вась-вась шел?! За кого ты меня принимаешь? Да это он, подлюга, он и Шкалик мечтают от нас обоих избавиться. Мы им поперек горла!
– Вот видишь, сколько вокруг нас пилахих людей! – назидательно проговорил Хачатур. – Им вигодно нас рассорит. Раньше между нами не било недоразумений. Я, конечно, не поверил, но… осадок нехороший остался. Отдай Лия. Это будет подтверждением того, что ти не замислил против меня пилахое.
Адам призадумался. Не отдать Лию – подтвердить грязный донос Тимохи, что чревато самыми непредсказуемыми последствиями. За свой порт Хачик вырежет город, не то что Адама с семейством.
– Хорошо, – выговорил с трудом, – завтра ты ее получишь.
– Сегодня, – настоял Хачик. – Еще эст маленький просьба. Отдай пистолет Каракуля.
– А пистолет тебе зачем?
– Повесит на Каракуля убийство, – улыбнулся Хачик. – Лия найдут, убитой найдут, когда она отдаст бумаги или Каракуль за нее отдаст. Оставлят в живих людей, которие посмели нам противостоят, нельзя. Ти согласен? Видишь, я тебе доверяю и надэюсь на твоя помощь.
– Хорошо, – уже быстро согласился Адам.
Оба вышли из кабинета как два старинных друга. Адам поискал Гоги, но тот куда-то запропастился. Собственно, водителю было велено прибыть к концу банкета, посему исчезновение Гоги не вызвало беспокойства. Адам дал другого человека людям Хачатура, он и должен показать местонахождение завода. Четверо сели в машину и отправились в горы. Удовлетворенный Хачатур Каренович вернулся к праздничному столу. Адам же подозвал своего охранника, зашептал ему что-то на ухо. Тот выслушал, ухмыльнулся и вышел из зала.
Вопреки ожиданиям завод располагался недалеко от города. Обогнули гору по пологому склону. Затем проехали вглубь по достаточно прямой и наезженной дороге среди высившихся громад, поросших густым лесом, свернули еще за гору. Лишь только показались деревянные постройки, прижатые к крутому скосу скалы и освещенные несколькими фонарями на столбах, Каракуль сдал назад на несколько метров, чтобы его не засекли. Заставил Гоги выйти и вышел сам. Подобравшись ближе к баракам, прячась за кустами, спросил:
– Где ее держат?
– Не знаю. Мы с Булькатым ее только привезли.
– Сколько здесь человек?
– По выходным тут дежурят трое. Но Булькатый послал еще двоих.
– Смотри не обмани, а то я из тебя сделаю отбивную и скормлю Раджу. Где они обычно находятся?
– Вон за теми бараками, там стоит деревянный дом для рабочих.
– Хорошо. А теперь извини…
Одним ударом Каракуль вырубил Гоги, уж это делать научился качественно. Когда Гоги принял лежачее положение, оттащил поодаль и побежал, пригибаясь и обходя световые пятна, к баракам. По пути никого не встретил. Заглянул в окно деревянного домика. Звуки его шагов заглушал рокот падающей воды, значит, где-то близко большой ручей или водопад. Собственно, гнать сивуху без воды невозможно, поэтому и построили так называемый завод поблизости от воды. Внутри домика было тихо, двое спали. На столе – бутылки, граненые стаканы, еда. Значит, пили. Где же еще трое? Каракуль огляделся. Вдруг услышал приглушенный крик и метнулся к бараку у подножия горы. Еще крик, словно кто-то вырывался. Каракуль обошел барак, обнаружил открытую дверь, проскользнул бесшумно внутрь. Теперь отчетливо услышал голоса:
– Да заткни ей пасть. Проснется Колян… отвинтит нам…
– Она кусается…
Каракуль увидел свет из квадратной дыры в полу и сбежал по ступенькам в подвал. Фонарь висел под потолком, где для этих целей был приделан крюк. Три парня, очень пьяные, пытались изнасиловать Лию. Вернее, это пытались сделать двое. Самый молодой держал ее за плечи и голову, закрывая ладонью рот, второй со спущенными штанами никак не мог поймать ноги Лии, брыкающие насильника. Третий сидел у стены и, кажется, не соображал вообще ничего.
– Стоять! – заорал Каракуль, направив на них пистолет.
Лишь только Лия увидела его, укусила первого так, что он завыл. Второго пнула ногой, тот отлетел и упал. Она подбежала к Каракулю, отстранившему ее в сторону:
– Они тебе что-нибудь сделали?
– Не успели.
– Их счастье. Давай на выход.
Он отступал спиной, не выпуская из виду парней. До тех наконец дошло, что в подвале чужак. Довольно ловко первый вытащил пистолет, видимо, был еще при памяти, и выстрелил, но не попал. Каракуль сделал ответный выстрел и попал. Юноша закричал, выронив пистолет и схватившись за руку. Второй никак не мог натянуть штаны, искал карман. Третий лишь голову приподнял, и снова она безвольно свесилась на грудь. Каракуль, мигом очутившись у голозадого, съездил ему по роже. Когда тот отключился, произнес зло:
– Скажи спасибо, что я добрый.
Люк захлопнулся! Каракуль рванул вверх по ступенькам, опередив Лию. Толкнул плечом люк – не поддался. Снаружи послышались лязг железа и радостный голос Гоги:
– Попались в мышеловку.
Каракуль несколько раз выстрелил в люк.
– Не трепыхайся, козел, не поможет, – крикнул снаружи Гоги. – Люк железный. Теперь из тебя Булькатый сделает отбивную, а из твоей суки омлет.
Настала тишина. Раненый парень, обливаясь кровью, стонал. Второй лежал, распластавшись на полу. Третий так и сидел без движений и молча. Каракуль спустился вниз, осматривая помещение, остановил взгляд на решетке.
– Я пробовала продолбить стену у окна, но решетка глубоко посажена… – сказала Лия и осеклась, прислушиваясь.
Замер и Каракуль, беспокойно осматривая подвал. Странное движение началось, послышался не то писк, не то урчание. Он вопросительно посмотрел на Лию.
– Крысы! – крикнула она, схватившись за него.
Действительно, из углов, где были свалены ящики, ринулись в подвал крысы. По всему было заметно, что они в панике. Крысы метались в поисках выхода, пробегая мимо людей и вдоль стен. Вдруг картонные коробки и ящики поползли, будто толкала их неведомая сила. Верхние попадали к середине подвала, Лия и Каракуль попятились.
– Что это? – она от ужаса жалась к нему.
Да он и сам хотел бы знать, что это. Собственно, долго не пришлось пребывать в неведении. Пол заполняла вода, заполняла быстро.
– Нас решили утопить, – сообщил Каракуль. – Иди наверх.
Но туда по ступенькам уже спешили крысы, штук двадцать. Некоторые залезли на лежащих пьяных парней. Раненый юноша завопил, сбрасывая их с себя.
– Я не пойду туда, – взвизгнула Лия.
– Я не пойду туда, – взвизгнула Лия.
Воды стало по щиколотку. Каракуль взял Лию за руку, побежал вверх, сбрасывая крыс ногами. Те пищали, одна прыгнула ему на грудь, но он сбросил ее. За ними со стоном плелся юноша, зажимая рану рукой. Ящики уже плавали по подвалу, открыв стену, где находилась круглая дыра с решеткой, через которую и вливалась вода. Очевидно, крысы облюбовали тоннель за решеткой, а вода погнала их в подвал. Отфутболивая крыс, Каракуль спросил юношу:
– Откуда здесь вода?
– Это… – с трудом, превозмогая боль, заговорил он, – специально так сделали… к двум подвалам подвели воду. Если вдруг облава случится, а здесь полно товара, то надо сразу перекрыть ручей. Вода заполняет подвал… спиртному в бутылках ничего не станет, а легавые не догадаются нос под воду сунуть… Уй, не могу.
– Кончай стонать, сам напросился. Какой глубины подвал?
– Четыре… четыре с половиной метра. И площадь десять на десять. Но напор сильный, вода заполнит подвал быстро.
Каракуль присвистнул, снял автомат, повесил его на крюк с фонарем. Послышался лай, следом голос Антона:
– Каракуль! Каракуль…
– Антоша! – закричала Лия, в ее голосе радость и паника слились воедино.
– Мама, это ты? – обрадовался мальчик.
– Антон! – позвал Каракуль. – Попробуй открыть нас. Посмотри на пол. Свет видишь? Это люк, на нем кольцо. Поищи и попробуй поднять.
– Сейчас, – ответил мальчик. – Здесь темно. Нашел… Только на люке замок… большой, висячий… но сейчас лежит…
– Он не откроет, – сказал раненый юноша. – Замок амбарный. И перекрытие на люке тяжелое. Даже мужик не справится без ключа.
Вода поднималась. Крысы отвоевывали друг у друга пространство на ступенях, рвались к людям на лестницу, их пинали ногами Каракуль и юноша. Лия жалась к верхним ступеням, сидя на них и глядя на воду, которая поднималась все выше. Вот она накрыла лежащих на полу пьяных мужчин, исчезла и дыра, через которую вода вливалась. Юноша снял рубашку, судорожно рвал зубами, ему необходимо перевязать рану. Каракуль вырвал рубашку, ножом разрезал, начал перевязывать ему руку, упрекнув:
– Эх, ты, козлиная морда! Еще стрелял в меня. Стреляешь, так попадай.
– Свои же своих… сволочи, – хныкал тот, засмотревшись на те места, где под водой лежали его товарищи, а над ними плавали коробки, бочонок и отдельные короткие доски.
– Радж, фас! – услышали голос Антона и замерли. Следом послышался рык Раджа, короткий вскрик человека… настала тишина.
– Что там, Антон? – крикнул Каракуль.
– Гога пришел, – спокойно ответил мальчик.
– И что, что, Антоша? – затряслась Лия.
– Он лежит. Радж на нем стоит.
Гоги и не мог встать при всем желании. Когда Радж прыгнул на него, Гоги торопливо отступал, зацепился за порог и упал навзничь, разбив о камень голову. Он потерял сознание. А вода уже заполнила подвал наполовину, в ней постепенно утопали ступеньки. Вокруг плавали крысы. Зверьки посильнее вскарабкивались на плавучие предметы и на тех крыс, кто послабее, – эти тонули, визжа от страха. Крупные крысы плавали спокойно, иногда подплывая к людям, которые отгоняли их, колотя ладонями по воде. Зверьки поворачивались и отплывали, ища безопасное место. Каракуль лихорадочно соображал, что делать. Выход только один – через окно. Оно закрыто прочной решеткой – видно невооруженным глазом. Однако ячейки решетки крупные.
Мужчины по пояс стояли в воде, Лии вода доходила до паха.
– Почему вода такая холодная? – пролепетала она, дрожа от холода.
– Не волнуйся, – глядя, как вода поднимается до груди, произнес Каракуль, – ниже четырех градусов она быть не может. А здесь девять-десять…
– Нам конец, – застонал юноша, поднимаясь выше.
Втроем забрались на одну ступеньку, согнувшись, упирались спинами в потолок. Все, дальше взбираться некуда. Каракуль снял куртку, надел на Лию, дескать, так будет теплее, но это было обманчивое заблуждение. Потом, указав ей место между стеной и лестницей, произнес:
– Лия, смотри, с этой стороны лестницы проем. Мы попробуем взорвать решетку. Я оставлю за окном гранату, сорву чеку. В запасе будет четыре секунды. Когда я положу гранату за окно, набирай воздуха и падай камнем на дно в этот проем! Поняла?
– А ты? – простучала зубами Лия.
– Я тоже камнем у той стены… если успею. Но помни, что будет взрыв. Все всколыхнется, не испугайся и только после взрыва, выждав несколько секунд, всплывай.
– Я не умею плавать, – всхлипнула она.
– Ничего, научишься, – погладил ее по щеке, затем разорвал по шву ее юбку до пояса. – Теперь поплывешь свободно. Держись за крюк, под ним проем. Не бойся, я вернусь и помогу тебе. Помни, четыре секунды!
Вода достигла решетки окна на противоположной стене. Крысы ринулись к свободе, пролезали сквозь прутья, застревали, жутко пищали, лезли друг на друга.
– Антон! – закричал Каракуль. – Убегай отсюда со всех ног. Слышишь?
– Да, – ответил мальчик. – А вы с мамой?
– Беги! Мы потом… Ну, пацан, – обратился к юноше, – жить хочешь? Тогда плывем к окну, разгонишь крыс.
– Это глупо, мы погибнем. Вода ледяная, у меня судорогой ногу свело. Я слышал, гранаты взрываются и через три секунды…
– И через пять, – схватил его за грудки Каракуль. – Снаряды делают люди, а они, бывает, ошибаются, потому что не знают, что от одной секунды порой зависит жизнь. Сейчас ты поплывешь со мной, понял? Разгонишь этих тварей и рванешь сюда, заодно согреешься. Граната взорвется снаружи, если кто и рискует, так это я.
– Нас завалит… – возразил юноша. – Барак на соплях стоит.
– Заткнись! Будешь каркать, скормлю грызунам. Решайся, а то воды скоро будет под завязку. И мы долго в ледяной воде не продержимся. Еще есть просьба… нет, приказ. Вернешься, помоги Лии, она не справится. Запомни: тяни ее на дно. Осколки полетят в разные стороны, только под водой ваше спасение. Ну, готов? Это наш шанс. Единственный.
– Готов, – тряхнул головой юноша.
– Мне страшно, – схватила Лия за шею Каракуля. – Не делай этого!
Он разжал ее руки, помог уцепиться за крюк, и вдвоем с юношей поплыли к решетке, отталкивая картонные коробки, не успевшие намокнуть и погрузиться на дно. На ящики заползали крысы, соскальзывали, вновь взбирались, визжа от ужаса. Вода вытекала наружу, превращая землю в месиво. Юноша, рука которого от холодной воды занемела, – потому и не чувствовал боли, – куском доски бил по крысам. Каракуль хватал их за хвосты и отбрасывал. Одну кулаком пропихнул на волю, поранив ей задние лапы о прутья. Наконец кое-как освободили окно, Каракуль скомандовал юноше:
– Живо назад!
Достал из кармана гранату, одной рукой схватился за прутья решетки, оглянулся. По нему бежали крысы, вскакивали на плечи и по руке устремлялись на свободу. Самая храбрая взобралась на голову, суетливо перебирала лапками, выискивая более устойчивое и безопасное место, не подпускала сородичей верещанием. Он не обращал на них внимания. Но вот юноша доплыл, оглянулся и кивнул: мол, мы готовы. У Лии дрожал подбородок, но это, наверное, от холода, от невыносимого холода. Каракуль подмигнул ей, сорвал чеку и сжал до боли пальцы. Стоит ослабить хватку, освободить рычаг, как пойдет время, время, которого может не хватить. С большой осторожностью просунул руку с гранатой за окно. Удостоверился, что она не скатится в подвал, еще раз просчитал маршрут. Четыре с половиной метра вниз и четыре секунды. И холод сковал руки, ноги, все тело. Но жить очень хочется, очень! Каракуль положил гранату за окно. Раз… дернул руку назад и вдохнул воздух. Два… Камнем на дно. Три…
17
– А где Тимоха? – оглянулся по сторонам Петя Шкалик, вытягивая шею.
– Был недавно здесь, – пьяно сощурила глазки здоровенная дама, выглядевшая рядом со Шкаликом небоскребом. Она взяла сигарету, наклонилась к нему, едва попадая фильтром в рот. – Дай прикурить. Какой ты хорошенький… просто прелесть.
Он поднес зажигалку, не глядя на нее и хмуря лоб. Потом выпил и тоже закурил, бросая недружелюбные взгляды на пирующих, а на даму, трещавшую с соседом через его голову, полные ненависти. За вечер дама-небоскреб успела достать его идиотскими вопросами и дурацкими, унижающими его комплиментами. Петя наклонился к столу, опершись о край локтями. Зажав сигарету в зубах, со скукой водил по залу глазами.
Уже никто не выходил курить, дымили прямо за столами, отчего стало сизо. Напиться успели все изрядно, слишком часты поначалу были тосты.
Приглашение на пир показалось Шкалику подозрительным. Пришел сюда из любопытства, чувствовал себя неуютно, общаться было не с кем. В уме прикидывал, чего это вздумалось Булькатому созвать недругов. Когда Хачик и Булькатый уединились, Шкалик потопал за ними. Но два бугая подпирали собой стену по бокам двери, не дали подслушать разговор. Что-то тут не то, что-то замыслили. И Тимоха – доложила разведка – тоже встречался с Булькатым, ездили за город. Петя поздно узнал, не успел проследить за ними. Хотел было осторожно вызнать у Тимохи, с какой целью встречался тот с Булькатым, а он вдруг пропал. Вышел вроде покурить и не вернулся. Шкалик налил коньяка, выпил, опять закурил.