Цадок бен-Азария задержался у биньяминитов. Он помог им сложить постоянный жертвенник и руководил праздничной службой, поражая жителей познаниями в Законе. Из Бейт-Эля требовали вернуть самого способного из молодых коэнов, но биньяминиты просили оставить юношу у них.
Коэны из городов-убежищ, даже такие молодые, как Цадок, оказавшись по делам в чужом селении, получали в нём права старейшин и участвовали в их собраниях.
– Цадок бен-Азария, – услышал он. – Ты будешь говорить?
Цадок поднялся.
– Мне приснился такой сон. Старый король едет с войны и встречает пастушка, который заботится о своих овечках так же терпеливо, как праотец Моше об иврим в пустыне Синай. Мальчик не знал, кто этот усталый старик, но дал ему напиться и поделился хлебом. Прощаясь, король сказал мальчику: «Ты придёшь после меня и исполнишь то, что я не успею».
Я проснулся и сразу понял, кто был тот король и кто – пастушок. Да и вы, вижу, догадались. Теперь мы все знаем, что Бог велел пророку Шмуэлю: «Помажь этого мальчика в короли над моим нелёгким народом». Шмуэль тайно исполнил повеление, а дальше Бог вёл того мальчика по жизни так, чтобы он научился военному искусству у главных врагов иврим, пробыв у них немного времени. Значит, Господь решил, чтобы Давид заменил иврим короля Шауля, собрал вместе все племена и повёл их на филистимлян. Господь будет с нами и одарит иврим победой!
Цадок бен-Азария закончил речь, едва держась на ногах. Крики одобрения послышались с той стороны, где собрались жители селения, да и в глазах старейшин зажглась радость, поднялись десятки благословляющих Цадока рук, застучали о камни посохи.
И тут прогремел голос Еаша бен-Шмаи:
– Старейшины! Этот мальчишка посмел предложить вам покориться предателю Давиду бен-Ишаю – слуге басилевса Ахиша, нашего врага!
На селение обрушилась тишина, все повернулись к Цадоку.
– Давид не предатель! – послышалось вдруг с дороги, ведущей к селению.
Перед растерянными бейт-гальцами стоял, почёсывая горбатый нос, сам Авнер бен-Нер – командующий короля Шауля. Восемь высоких воинов-биньяминитов в боевом порядке, с дротиками и луками наготове сопровождали своего командира, постаревшего, но решительного, как прежде.
Авнер бен-Нер подошёл к Цадоку, положил ему руку на плечо, поприветствовал старейшин и сказал:
– Ваш коэн Цадок бен-Азария видел вещий сон. Я, Авнер бен-Нер, гнавшийся за Давидом по всей пустыне Йеѓуда; я, который был его врагом все эти годы, я говорю вам: у нас нет выбора. Пусть все иврим встанут за божьего помазанника Давида бен-Ишая и идут за ним до конца.
Он повернулся к великану Еашу бен-Шмае и продолжал:
– Шесть лет мы потеряли, Еаш. Шесть лет! Но теперь надо действовать, ибо сказал Господь: Рукою Давида, раба Моего, спасу я народ Мой, Израиль, от руки всех врагов его.
Цадок и командующий сидели на полу.
Ветер из пустыни быстро остудил глиняные стены, духота исчезла, но долгое ожидание дождя утомило природу. Ни крика птиц, ни лая собак, ни мычания коров не слышалось в селении – только шуршание верёвки из глубокого, но почти уже вычерпанного колодца.
Цадок налил гостю молока, поставил перед ним миску с лепёшками, слушал, а сам скручивал в ладонях новый фитиль для светильника.
– Ты смелый, – говорил, жуя, Авнер бен-Нер. – Могли ведь и камнями побить – я своих биньяминитов знаю. Они и своей-то жизнью не дорожат, а когда вспыхнут – никому не дадут пощады.
Кто-то несколько раз постучал в стену.
– Сын, – поднялся Авнер, – я сейчас.
Он шагнул в темноту.
Цадок дрожащими губами шептал Богу благодарения за спасение от смерти. Только сейчас он понял, как рисковал.
Снаружи послышался голос Авнера.
– Значит, Давид хочет получить обратно свою жену?
– Да,– ответил кто-то.
– Так тому и быть. Я сам приведу к нему Михаль.
Освещённый звёздами за его спиной, Авнер вернулся в дом.
– Цадок, собирайся. Ясиэль, мой сын, готовит для тебя мула. Поскачешь в Хеврон, найдёшь Давида и скажешь ему, что завтра я пойду за его женой Михаль.
Цадок встал. Собирать ему было почти нечего, он только сунул в пояс переписанный отрывок из Учения. Авнер положил ему в мешок оставшиеся лепёшки и помог перелить в мех воду из кувшина.
– Давай, давай! – поторапливал он. – Я погашу огонь и передам старейшинам, что ты не успел проститься, потому что я срочно отправил тебя в Хеврон. Нож не забудь: время холодное, какие-нибудь солдаты отнимут одежду, и замёрзнешь в дороге.
На пороге он поцеловал Цадока, хотел ещё что-то сказать, но только почесал горбину на длинном носу и произнёс: «С Богом!»
Цадок ушёл и почти сразу сам собой погас огонь в очаге. Прежде, чем покинуть остывающий дом, старый воин постоял на пороге, покачиваясь с пятки на носок.
– Ишь ты, Цадок! Юноша доблестный! – вдруг рассмеялся он.
***
Глава 12. К твоему мужу
«Зачем нужен такой домина? – недоумевал Авнер бен-Нер, разглядывая огромное строение внизу.– В этих краях всегда тепло, человек весь день либо в поле, либо в винограднике, а если праздник, то все собираются на площади – вон там, возле ворот».
Он остановился на вершине холма перед последним спуском дороги в селение Галим, обнесённое невысокой стеной. За воротами был хорошо виден двухэтажный дом, сложенный из одинаковых камней и даже побеленный известью. Авнер не мог припомнить, где ещё доводилось ему видеть такие добротные дома: на каменном основании, с крыльцом.
– Домина! – вслух произнёс Авнер бен-Нер и вдруг почувствовал, что старается вызвать у себя неприязнь к хозяину дома, Палтиэлю бен-Лаишу, но не может.
Мало того, он стал вспоминать собственное, давно оставленное хозяйство в Гиве, а оно, пожалуй, было не меньшим, чем у Палтиэля. Сейчас там присматривает за домом его наложница, толстуха, которая однажды явилась к нему в палатку в стане возле Бейт-Лехема, ведя за собой трёхгодовалого мальчика. Прервав разговор Авнера с королём Шаулем, она вложила руку мальчика в руку растерянного командующего, сказала: «Вот твой сын Ясиэль», повернулась и пошла.
Авнер бен-Нер начал последний спуск, продолжая ворчать:
– Прилип этот Палтиэль к своим виноградникам, не пошёл с нами на Филистию!
Но он знал, что хозяина «домины» ранило в ногу стрелой амалекитянина, и Шауль запретил ему идти с ополчением к горе Гильбоа.
«Слава Господу, добрался», – Авнер бен-Нер перешагнул порог и произнёс:
– Шалом!
Женщина лет сорока и кряжистый мужчина ели неподалёку от печи.
– Мир и тебе, гость наш, – ответили они.
Хозяин дома поднялся, подошёл к Авнеру, поклонился, назвал себя: «Палтиэль бен-Лаиш», потом, показывая на женщину, сказал: «Моя жена Михаль, дочь Шауля, будь благословенна его память» и пригласил гостя к столу.
Авнер покачал головой, мол, спасибо, сыт. А представляться ему не было нужды: командующего знали все, тем более, в собственном племени.
– Собирайся, Михаль, – велел он и кивком указал хозяину дома на крыльцо.
Мужчины вышли. Авнер, передвинув на поясе меч, тяжело опустился на крыльцо и стал развязывать ремни к подошве-сандалии. Поднял её к глазам, разглядел, кинул через плечо и достал из пояса другую.
– Сейчас раб принесёт тебе воду для омовения и разотрёт маслом ноги, – сказал Палтиэль.
– Не надо, – остановил его Авнер. – Мы с ней уходим. Велено привести Михаль, и я спешу до наступления субботы.
Палтиэль удивился, но ни о чём не спросил.
– Хорошо, – сказал он. – Я велю слугам собрать всё, что нужно в дорогу и подарки нашему королю Эшбаалу. Мы будем готовы через…
– Нет, – прервал его Авнер. – Приказано привести только Михаль. Тебе не нужно идти с ней.
У Палтиэля перехватило дыхание. Но объяснений не последовало.
– Король, конечно, не возвратит Михаль предателю? – спросил он, заглядывая в лицо гостю.
Авнер подумал: «А она ведь не задала ни одного вопроса!»
Палтиэль ждал, что ещё скажет командующий.
– Шауль поступил неправильно, – начал Авнер, водя взглядом по камням крыльца. – Закон не разрешает иврим выдавать дочку замуж за другого, пока жив первый муж.
Палтиэль молчал, потом еле слышно произнёс:
– Погоди, дочки закончат работу и уйдут в дом.
Три дочери Палтиэля от первого брака стирали бельё возле колодца во дворе. Они остановили работу, стараясь расслышать, о чём говорит с их отцом военный человек.
– Нет, – покачал головой Авнер. – Я тороплюсь.
– Может, задержишься на субботу у нас? – начал Палтиэль.
– Нет! – отрезал Авнер и крикнул, повернувшись к дому: – Ты скоро?
Ответа не было.
– Я приготовлю мула для Михаль, – быстро проговорил крестьянин и почти бегом направился на хозяйственную половину двора.
Авнер бен-Нер вошёл в дом. Михаль стояла к нему спиной, глядя через оконный проём на стирающих девушек. Никаких признаков хлопот по сбору в дорогу не было заметно.
– Нет, – покачал головой Авнер. – Я тороплюсь.
– Может, задержишься на субботу у нас? – начал Палтиэль.
– Нет! – отрезал Авнер и крикнул, повернувшись к дому: – Ты скоро?
Ответа не было.
– Я приготовлю мула для Михаль, – быстро проговорил крестьянин и почти бегом направился на хозяйственную половину двора.
Авнер бен-Нер вошёл в дом. Михаль стояла к нему спиной, глядя через оконный проём на стирающих девушек. Никаких признаков хлопот по сбору в дорогу не было заметно.
Вдруг она резко обернулась и приказала:
– Жди во дворе!
«Уже чувствует себя королевой!» – усмехнулся Авнер. Он был уверен, что Михаль, едва только он вошёл в дом, обо всём догадалась.
Пока её муж нагружал мешки с едой и посудой на самого спокойного из своих мулов, Михаль прошла мимо командующего к колодцу. Авнер видел, как она разговаривала с каждой девушкой, показывая что-то руками – так взрослые дают наставления остающимся дома детям. Он отвернулся. Из конюшни появился Палтиэль, ведя за собой мула.
– Идём! – крикнул Авнер Михали и открыл, было, рот, чтобы приказать её мужу остаться дома, но Палтиэль уже стоял к нему спиной, внушая что-то наклонившим головы дочерям.
Авнер махнул рукой и направился к воротам: «Догонит…»
Обогнули Ивус с юга, дошли до селения Бахурим. Авнер не выдержал, обернулся.
– Хватит, Палтиэль бен-Лаиш, иди домой.
Крестьянин не ответил, но остановился и протянул узду мула. Авнер перехватил её и потянул за руку Михаль:
– Пошли!
Он смотрел, как в её босые пятки вдавливались камни…
Дорога повернула к Бейт-Лехему, и четыре фигуры – двое людей и мулы – исчезли за поворотом.
Не обернулась, не помахала рукой, ушла.
Слёзы катились из-под прикрытых век Палтиэля и скапливались в бороде.
У обочины сидел, утопая в пушистой смеси мела и песка, высокий седой слепец.
– Шалом! – приветствовал он издали командующего и его спутницу. – Вы удачно выбрали для дальней дороги Третий месяц[6].
Они остановились и растерянно пробормотали:
– Мир и тебе.
Потом Авнер спросил:
– Откуда ты знаешь, что сейчас Третий месяц? Люди сказали?
Слепой втянул ноздрями воздух и радостно засмеялся.
– Всегда точно знаю и куда я пришёл, и какой месяц. По запахам трав. Сейчас, например, он опять шумно потянул носом воздух и пропел: Самый яркий, самый жаркий, самый благоуханный день! Через неделю Шавуот. Чувствуете, как пахнет мирт? Он пахнет субботой».
Михаль уселась на землю рядом со слепцом. Авнер снял с мула мешок с хлебом и сыром, достал воду, налил кружки, одну вложил в руку слепому. Дали еду и мулам, стали закусывать
– Ты ведь таким не родился? – спросил Авнер бен-Нер.
– Нет,– подтвердил слепец. – Люди сделали.
– Я почему спросил, – Авнер, разговаривая, подливал каждому воду, – говорят, если человек…
– Слепой, – подсказал старик.
– Или, там, глухой, хромой, безногий, то будто бы Господь посылает ему дар узнавать чужие судьбы.
– Могу и я, – заверил слепец.– Вот эта женщина, к примеру, стремится к человеку, которому она скоро станет не нужна. Как и он ей.
– Ну, хватит, – остановила его Михаль. – Ешь, пожалуйста.
– Нет уж, скажи всё, – велел Авнер. – Сперва ей, потом мне.
– Но она ведь не хочет, – упирался предсказатель. – Нельзя приставать к человеку с тем, чего он знать не хочет.
– Ладно, говори, – передумала Михаль, но сразу добавила: – Только если это не очень страшно.
– Страшно, – предупредил слепец, – и очень.
Михаль задумалась.
– Всё равно теперь уж говори, – махнула она рукой.
Предсказатель молчал.
– Говори, – приказал Авнер и положил ему на плечо тяжёлую руку.
– Ладно. Своих детей, милая, у тебя не будет. Станешь растить чужих, но им тоже не жить. Я чувствую, когда человеку не дано умереть своей смертью. Ещё ни разу не ошибся. Так вот, сама ты доживёшь до старости… Ты. Сама.
Все трое сидели, задумавшись, водя пальцами по земле. Потом Авнер, кряхтя, поднялся, помог встать Михаль и протянул слепцу две лепёшки:
– Держи, хотя ты и испортил ей настроение.
– Забирай обратно лепёшки, – отвёл его руку предсказатель.
– Возьми и ешь на здоровье! – рявкнул на него Авнер и стал было выводить на дорогу мулов, но остановился. Подошёл к слепцу, сказал, улыбаясь:
– Ладно уж, говори, что со мной будет.
– Забирай обратно лепёшки, – повторил слепец.
– А что, чувствуешь, не умру своей смертью? – засмеялся командующий.
Слепец молчал.
– И скоро?
– Очень скоро, – вздохнул предсказатель.
– Вот видишь, – пошутил Авнер, когда они отошли. – Он всем говорит только плохое. Так и я могу предсказывать. Да и много ли людей умирает своей смертью! Не принимай его слова близко к сердцу. Ты ведь идёшь к своему Давиду!
Михаль обернулась к нему и в первый раз за сегодняшний день улыбнулась
***
Глава 13. Пурпур и железо
– Слишком много воинов собралось в Хевроне, – сказал Авишай бен-Цруя на военном совете.– Идут и идут. Со всей Страны Израиля! Чем станешь их кормить, Давид? Пора перебраться через Иордан и отбить стада у арамеев.
– Верно,– согласился Давид.– Да, ещё опять был гонец от Ахиша. Говорит, иврим давно не присылали даров басилевсу Филистии.
– Пусть Ахиш сам за ними придёт! – выкрикнул Иоав.
– Сейчас ещё не время с ним ссориться, – заметил Ахитофель Мудрейший.– Ещё настанет день, когда иврим придут за дарами во дворец басилевса в Гате.
– Это верно,– признал Давид.– Сделаем так, – обратился он к братьям Бен-Цруям, – соберите Героев, с ними две-три сотни солдат из нового пополнения и отправляйтесь грабить арамейский город Джахи. А я и Ахитофель останемся в Хевроне, будем готовить иудеев к походу на Маханаим. Что за город Джахи? Пастухи говорят, очень богатый и сонный. Его король нанимает арамеев воевать за него, а сам большую часть времени живёт у своего брата, короля Вавилона. Всё это я услышал только вчера. Пусть пастухи расскажут, что это за город и какие дороги к нему ведут.
– Где эти пастухи?– загорелся Иоав.
– Город Джахи – самый богатый в Кнаане,– уверял худой пастух, разбивая посохом головешку внутри костра.– А какой там базар! Охотники несут туда продавать дичь и певчих птиц, рыбаки с побережья – сушёную рыбу и диковинные раковины, пастухи ведут на продажу молоденьких верблюжат и овец, специально нестриженных, чтобы видно было, какую прекрасную шерсть те дают. А какой там сыр! А мёд! Другой такой базар есть, может, только в Эйн-Геди. Крестьяне и купцы знают, что ни в одном городе не живёт столько богатых покупателей и нигде не дадут такую цену, как в Джахи.
– Откуда же у них такое богатство? – недоверчиво спросил кто-то.
– Говорят, они знают секрет пурпура, – ответил пастух. – Что такое пурпур? Это – краска, которой окрашивают королевские одежды. Как её делают – тайна. Только жрецы бога Энлиля в Джахи умеют приготовлять пурпур. Что за цвет у этой краски, спрашиваете? Не скажу…
– У ястреба на груди такие перья, помните? – пришёл на помощь другой пастух: – Сам фараон за год до свадьбы дочери отправляет в Джахи тончайший виссон, чтобы его там окрасили пурпуром, представляете!
Иудеи до утра не отпускали разговорившихся пастухов.
Брат пророка Натана, кузнец Иоэль, – гора из грубых мышц, поросшая волосами, – неохотно брёл к командующему, приславшему за ним солдата. Палатка Иоава была видна издалека, в ней стояла жаровня, и кузнец надеялся, что там его накормят: за отливкой наконечников стрел к предстоящему походу он не ел с самого утра. На душе у Иоэля было скверно, он знал, какие вопросы задаст ему командующий, а ответов у него не было. Через того же солдата кузнец попросил, чтобы его оставили в покое, потому что работы у него много, наконечники нужно ещё подогнать к стрелам и укрепить смолой. Но солдат вернулся от командующего и покачал головой, мол, придётся идти. Кузнец скривился, но делать нечего, и, объяснив рабам, когда разлить медь и олово и когда отбить молотком оправы для щитов, побрёл за солдатом.
Всё происходило, как он и ожидал. Усадив кузнеца рядом с собой, командующий армией иудеев начал выяснять, почему у Иоэля не получаются мечи из железа такими же крепкими, как у филистимлян.
– А я-то думал, ты со мной про секрет пурпурных тканей будешь говорить, – пошутил Иоэль.
– Нужны нам эти тряпки! – Иоав бен-Цруя даже плюнул на пол. – Ты отвечай за свою работу.
– Серьги твоим женщинам из железа выковать могу, но меч, чтобы ты мог им рубить – вот не получается у меня, и всё тут!
– Как же так, – нахмурился Иоав. – Посмотри на мой железный меч – какая сила! Сделали его филистимляне. И у арамеев железные наконечники для копий получаются, и у…