Он еще надеялся на это, когда первый сверкающий диск пал на переднее звено со страшной высоты и сразу два «летающих крыла» перестали быть летающими и превратились в горящие и падающие.
Много севернее места прорыва основной группы повторилось то же, что и часом ранее в зоне «Мишень», с той не очень существенной разницей, что дело кончилось быстрее и в выметании чужой фауны из зоны очистки принимали участие преимущественно зауряды-А. Хуже защищенные от дождя летящих снизу свинцовых комочков, но очищающие разом полосу шириной в двести шагов, они почти справились со своей задачей к моменту появления над пустошью заурядов-Б. У тех был свой участок работы, и, лишь когда в зоне «Мишень» не осталось ничего живого, они переместились к западу – туда, где на границе пустоши еще бегали, отстреливаясь, вспыхивая и осыпаясь пеплом, упрямые двуногие существа, не желающие смириться с очисткой, и где через несколько минут последний из них перестанет бегать. И тогда возобновится очистка.
Девятый ощущал себя куколкой, какие бывают у насекомых. Все впереди; еще не закончен первый этап работы. Позднее он перекроит себя для очистки океана – там необходимы совсем другие методы. И наконец, наступит день, когда он перестанет существовать как Девятый – сольется с остальными сорока девятью автоном-очистителями, пожирая кору этой планеты, разрастаясь в активную оболочку, перестраивающую себя по воле живущих в ней людей, ибо единственное назначение активной массы – служить людям…
Двуногие животные попытались помешать вторжению в их ареал. Он нашел способы борьбы с ними, и зона очистки вновь расширяется. Всего несколько дней назад в его зону еще падали странные жестянки, несомненно выпущенные из неочищенной области, и приходилось тратить время на выжигание того, что из них вываливалось. Потом они перестали падать, а сегодня посыпались снова. Согласованность действий двуногих и их почти безразличное отношение к собственной жизни напомнили ему поведение общественных насекомых и потребовали некоторых усилий. Он, разумеется справился, хотя не обошлось без потерь заурядов обоих типов. Но потери легковосполнимы. Теперь зауряд-очистители – его руки и глаза – работают планомерно, почти не встречая сопротивления.
Астил не оборачивался, просто склонял подбородок к плечу; тогда Фрон тянулся вперед, подставляя ухо, и Астил кричал, перекрывая оглушительный треск двигателей, работающих на полных оборотах. Потом кричал Фрон, а подставлял ухо Астил.
Меньше минуты потребовалось заурядам, чтобы уничтожить все до единого самолеты прикрытия. Потеряли ли они при этом хоть одного своего – Астил не видел.
– Отстают?
– Кажется, нет.
Но зауряды все же отстали, не стали преследовать, растворились в пыльном окоеме далеко позади. Напряжение спадало. Одни лишь шептуны с закрытыми глазами продолжали свою нечеловеческую работу. Выдержат ли?
Должны выдержать. Иначе все напрасно.
– Гонятся?
– Отстали.
– Давно пора.
Расслабиться? Не стоит и пытаться – не выйдет. Астил облизнул губы. Теперь он знал, что мог бы обойтись без отвлекающей операции. Ретранслируя Пароль, можно проскочить. Сколько человеческих жизней погублено из-за его, Астила, предусмотрительности? Две тысячи? Три? Никому из них уже никогда не узнать, что их гибель была напрасной, как никому не удастся увидеть мертвый оскал пилота «летающего крыла», превращенного в огненный шар и медленно рассыпающегося в воздухе. С живыми сложнее, их придется убеждать, что мертвые мертвы не без пользы. Когда-нибудь он, Астил, убедит в этом и себя.
Группа прикрытия не выполнила поставленной задачи. Теперь он понимал: и не могла выполнить. Приказывая связать зауряды боем в случае их появления, он рассчитывал минимум на пять минут отсрочки.
Отсрочка не понадобилась, а группа прикрытия перестала существовать почти мгновенно. Из двадцати двух самолетов воздушной эскадры осталось двенадцать.
Нет, уже одиннадцать… Кто-то из шептунов оплошал, и одно «летающее крыло» основной группы погибло вместе с группой прикрытия. Никто и не заметил, как это произошло.
Остальные шептуны держатся. Даже если сдюжат они – все лишится смысла, если не выдержит тара. Стенки убранных в плоскости бурдюков из специально выделанных драконьих желудков проварены в воске, но тонки.
Забыть. Взять себя в руки и держать курс. Операция развивается успешно, по плану. Главное – это держать курс.
Умнейший устал ходить, нашел скамью, сел. Ноги гудели и ныли. За последние часы он отшагал по комнате не меньше, чем, бывало, приходилось шагать от одной деревни до другой. Но тогда он был моложе, еще год назад дневной переход почти не утомлял его. Старость подкралась нежданно. Так и должно было случиться – Агасфер был вечен потому, что не знал привалов.
Умнейший потер череп, ощутив пальцами последние волоски, и несколько секунд пытался вспомнить то, о чем только что подумал. Ах да, шляпа! Где она? Он поискал глазами по комнате. Шляпа была под столом – а вот как она там оказалась? Пусть лежит, лень вставать. Лень приказать, чтобы подняли и подали в руки.
– Сведений об основной группе не поступало? – спросил он.
– Никак нет. Только донесения из пограничья. Разрешите доложить?
– После.
Сколько прошло времени? Полтора часа? Нет, уже скоро два с момента потери связи с группой Астила. А это значит, что все идет как надо: Пароль благополучно ретранслируется и шептуны заняты. Будь иначе, кто-нибудь из них успел бы передать последнее «прости» или хотя бы испустить мысленный крик ужаса. Конечно, при условии, что операция провалилась бы в самом начале, сразу после пересечения группой границы пустоши. Оттуда, где группа находится сейчас, даже исключительно умелый шептун не «дострелит» сообщением до пограничья.
Ждать и молчать. Молчать и ждать. Терпеть медленное время, как пытку. У окна – Леон. Тоже сидит и ждет, постукивая пальцами по подоконнику, а мог бы выйти размяться. Нет, страдает… Терпит.
«А ведь он не хочет, чтобы Астил вернулся, – вдруг подумал Умнейший. – Не должен хотеть. Маленькие, простительные человеческие слабости, мышиная возня на тонущем в половодье островке… Это он думает, что мне его не жаль, а мне жаль всех. Его меньше других – убитых, пропавших безвестно, живых с выжженными душами, – но все-таки мне жаль и его. Что-то неладное творится со мной, и имя этому – старость. Сентиментальная старость, берущая за горло всякий раз, когда нельзя ничего сделать и остается только одно – ждать…»
С восстановлением численности заурядов можно было подождать, однако Девятый предпочел не мешкать. Он воспользовался самым быстрым, хотя и не вполне экономичным приемом, попросту отпочковав недостающие зауряды от своего тела. По сути, это было частичным самоуничтожением, вредной дезактивацией собственной массы. Когда последний зауряд исчез за горизонтом, Девятый был шаром не крупнее того, что некогда упал на это место из космоса, чтобы начать очистку.
Он считал себя вправе так поступить. Очищенная им зона меньше, чем у соседних автоном-очистителей. Тестирование не выявило отклонений в его работе, и, видимо, на «Основе Основ» понимают вставшие перед ним трудности. Нарастить резерв активной массы – дело недолгое.
Он спокойно воспринял появление вблизи него примитивных летательных аппаратов и – чуть позднее – не менее примитивных двуногих существ уже в самой непосредственной близости от себя. Некоторые из них двигались шатаясь, их поддерживали под руки. Другие несли за плечами увесистые тюки.
Одно из двуногих существ Девятый узнал – оно тестировало его когда-то. Другое, с синим лицом и закушенной губой, вдруг запнулось на ходу и без видимой причины осело на землю. Сигнал Пароля от него пропал. Не желая допустить ошибку, Девятый выждал несколько секунд и только тогда осторожно, чтобы не задеть остальных, сжег существо.
Некоторые из оставшихся, сохранивших Пароль, что-то кричали. Может быть, они недовольны его работой? Один из них приблизился вплотную и прикрепил к поверхности Девятого какой-то предмет. Потом существа кинулись бежать.
Девятый просветил предмет. Внутри оболочки оказался не тестер и не дезактиватор, как можно было ожидать, а просто химический реагент, формованный для кумулятивного выделения энергии. Зачем? Не следует ли послать запрос на «Основу Основ» – в чем суть изменения плана очистки?
Взрыв разорвал его пополам, и обе половинки отскочили друг от друга, как одноименно заряженные. Это озадачило.
Существа набежали снова, кричали. Особенно старался один – рослый, широкий в корпусе, – вероятно, вожак, – кричал громче всех на неизвестном Девятому языке и ворочал тяжести больше, чем кто-либо другой.
– Мало! – ревел рослый. – В гравий его, в пыль! Еще, еще давай! Живо! Отбегай, ложись! Так тебя, гадина, так!..
Два новых взрыва прогремели почти одновременно. За ними – еще и еще.
– Бурдюки! – кричал вожак. – Кислоту!
Теперь Девятый осознал, что местные двуногие животные действительно похожи на людей. Нет, не вполне на людей. Скорее на грубую заготовку, из которой когда-нибудь удастся вылепить властителей, подобных землянам.
И у них был Пароль.
Его рвали на куски существа, стоявшие неизмеримо ниже его по развитию, и он, вздрагивая от ударов, подчинялся, подчинялся, подчинялся… Он протестовал и отказывался верить. Ему ничего не стоило бы одним дуновением смести своих палачей с лица этой планеты, превратить их в пыль, в атомы, в ничто… Но у них был Пароль, и Девятый подчинялся.
Он переставал быть Девятым, но это происходило не так, как он думал. Осколки его тела шипели в бурдюках с кислотой, отправляясь в небытие.
Последними проблесками сознания он еще успел отметить слабый, но вполне различимый сигнал «Основы Основ». Сигнал побуждал к действию. Но никакого действия Девятый уже не мог совершить. Он умер.
Импульс такой силы, что начинает ныть в висках. Нбонг ворочается в кресле, и я ворочаюсь вместе с ним и чуть ли не скребусь, просясь наружу. Мыслеприказы Ульв-ди-Улана, Нбонга, Хтиана и мой сливаются воедино:
«Немедленно… немедленно… во что бы то ни стало… ни стало… остановить… остановить… Й-Фрона… рона… любыми средствами уничтожить… изолировать… списать… немедленно немедленно немедленно…»
«Поздно, коммодор. Девятый, по-видимому, уничтожен». – «Основа Основ» тут как тут.
«Ваше превосходительство!»
«Так точно. Поздно, ваше превосходительство. Команда на смену Пароля принята всеми автоном-очистителями, кроме Девятого. Девятый не отзывается».
«Заткнись, дубина. Я слышал. Телепатическая активность планеты?»
«Не нулевая, но крайне незначительная, коммодор. Отмечены регулярные радиовсплески в широком спектре частот. По-видимому, для координации действий аборигены используют примитивную радиосвязь на морзянке».
«Эти существа настолько убоги?»
«Похоже, что так, коммодор».
«Превосходительство, бестолочь!»
«Так точно, ваше превосходительство. Они убоги, ваше превосходительство».
«Заткнись!»
Коммодор несправедлив к лидер-корвету, и я могу его понять. Потому что принять непростое решение предстоит главе экспедиции очистки, а не лидер-корвету, и потому, что решение должно быть единственно правильным. И еще потому, что я вижу: Ульв-ди-Улан колеблется, неявно давая понять, что благосклонно выслушает любую подсказку со стороны экипажа… Что, ну что мы можем ему подсказать?
Молчание в корабле, тишайшее молчание. Впервые за время очистки я не знаю, что делать.
В пятистах километрах под «Основой Основ» человек по имени Астил проследил, как последний дымящийся бурдюк опорожнили в полупересохшую реку. Мертвая вода легко приняла мертвый груз. Другие бурдюки, хранившие в себе то, что прежде было Железным Зверем, вылиты в иные реки, утоплены в колодцах, рассеяны в воздухе с уцелевших «летающих крыльев», распылены по необозримой Территории Простора. Люди одержали верх. Железный Зверь уничтожен неправомерно дорогой ценой, но все-таки он уничтожен.
Придет время и остальных.
Сначала на поверхности воды появилось большое пятно, наподобие масляного. Затем оно расползлось во всю ширину реки, облизав обнажившиеся отмели, странно задрожало, начало рваться на фрагменты и вскоре исчезло. То, что осталось от последней части Девятого, рассеиваясь по пути, уплывало с ленивым течением на запад, в сторону океана. Астил плюнул вслед.
В пяти часах лета по направлению к востоку другой человек, старик по имени Зигмунд, бывший десантник с Сиринги, прозванный Умнейшим, достал из-под стола свою шляпу, сдул с нее пыль и водрузил на голову.
Три дня подряд падал теплый дождь. На четвертый он изнемог, сдался, рассыпавшись в мелкую водяную пыль, благодатную для лесного подроста, сладких грибов и всякой движущейся живности. Той живности, что еще осталась кое-где в непролазных чащах и плохо дается в руки охотникам. Умнейший говаривал: везунчики, об ураганах и не слыхивали, а муссоны людям не в бедствие, а в радость…
Течет время, движется. Вот и новый дождливый сезон пришел вовремя, как по часам, пролил на Простор влагу, погасил горящие кое-где леса. Посевы на огородах, еще не заросших травой-колючкой, пошли в рост. Реки вздулись, зачавкала под ногами дорожная глина – пройти можно, а проехать ни-ни.
Вовремя же Астил провернул свою авантюрную операцию! Промедли он лишний день – не протащить бы технику к пустоши никакими силами, и самолеты остались бы мокнуть без дела на раскисших аэродромах. Счастливчик Астил…
Низкие облака висят над Простором, сеется морось. Время от времени, но уже гораздо реже, чем прежде, из мутной пелены вываливаются бесшумно пикирующие зауряды, роняют огонь на все, что движется, и уходят в облака прежде, чем кто-либо успевает открыть огонь. Их гораздо меньше, чем было, но они есть. Похоже, они принадлежат Железному Зверю на востоке, хотя достоверно ничего не известно. Попробуй отследить их полет в этих облаках.
Пустоши сближаются. Скоро они сойдутся на юге, как уже сомкнулись на севере за горным поясом. По мокрым дорогам и без дорог, по сохранившемуся пока коридору движутся живые реки. Астил додумался до очевидного: оборонить наличными силами два очага сопротивления невозможно. И выбрал северный, решительно пожертвовав южным. Как будто тут найдется чем накормить досыта хотя бы своих!
Леон помотал головой, с неслышным проклятием размял костяшки пальцев. Оказывается, он до судороги стиснул кулаки, сам того не заметив.
Хватит. Наездился по лагерям, по деревням досыта. Достаточно отвлекал людей от дел своим присутствием. Более чем достаточно наслушался славословий в свой адрес. Гул толпы сладок, но дешев. Великий Стрелок? Не титул – пшик, ничтожная красочная побрякушка, как на празднично убранном свеклобабе в канун Четверолуния. Уничтожил лично трех детенышей Железного Зверя? Да. Это было. Этого не отнять. Но даже сопляк Тирсис уничтожил пять, потеряв при этом меньше людей, чем Леон. Самозванец же Астил победил не каких-то там заурядов, а самого Железного Зверя!
Так кто же на самом деле вождь?
Может быть, население еще в сомнении. Но последнему штабному уже ясно, кто. Может быть, щедрый Астил по душевной своей широте и врожденному благородству оставит Леону титул Великого Стрелка до конца жизни. И даже, пожалуй, сделает вид, будто не слышит зубовного скрежета Властелина пустоты, живого памятника самому себе.
Леон заскрипел зубами. Не забыть страха, когда он понял, что становится все менее нужен Астилу и скоро не станет нужен совсем… Без гипноизлучателя в известковой пещере человек мерзок и готов на все. Не забыть вовеки, как Астил после возвращения с операции покровительственно потрепал его по шее. При всех. Ох, каким наслаждением было для него трепать ту шею, благодаря которой он начал здесь не с нуля! Сладко ему было… Сладостно.
Ликование в народе по случаю славной победы? Да. Было и есть. Но и брожение тоже – мальчишки доносят, да и сам замечал. Знаю, каких «добровольцев» набрал Полидевк для отвлекающей операции! Штрафные лагеря, считай, опустели. Брюхоног, тварь однорукая, сам того не желая, подыграл отнюдь не Астилу. Кажется, тот еще ничего не понял. Но поймет.
Победа одержана, но войска на западе дезорганизованы. Не одни штрафники, напоенные перегонкой Тихой Радости, погибали под ударами десинторов – лучшие части понесли серьезнейшие потери. Астил действовал без оглядки, а оглянуться стоило.
Успех, если разобраться, сугубо частный. Пароль, если он был общим для всех автоном-очистителей, сменен. Вчера Фрон с лучшим шептуном попытались повторить тот же эксперимент на востоке – один погиб, другой едва унес ноги. Попадавшие где попало зауряды уничтоженного Железного Зверя были, разумеется, ликвидированы простой командой с орбиты. За то время, пока они были беспомощны, можно было попытаться выдрать из них десинторы, – точнее, можно было бы, если бы это было заранее спланировано как часть операции. Просто-напросто это никому не пришло в голову. И то, что успех не был полным, Астил, конечно, тоже вскоре поймет.
Если только успеет понять.
Если успеет.
Парис не осмелится возразить. Брюхоногий Полидевк быстро и без подсказок сообразит, с какой стороны забора тень, а с какой греет солнышко. Он опасен, но его слишком ненавидят рабочие и солдаты, чтобы ему был смысл рыпаться именно сейчас. Кирейн пусть строчит дальше – Тихая Радость на Просторе еще не перевелась. Дать ему учеников, чтоб подготовил смену, пока окончательно не спился.
Умнейший взвесит, просчитает варианты холодным умом и примирится с действительностью. Ему нужна не власть, а влияние, и влияние у него будет. Умеренное.
Скорей бы. Чего они там возятся столько времени?