Через день патологоанатом сказал, что в желудке трупа нашли самую обычную темно-синюю пуговицу от мужской сорочки, которую жертва отгрызла от одежды маньяка, пытаясь защититься. Снять отпечаток пальца с крохотного кусочка пластика, который к тому же находился в пищеварительной системе человека, невозможно. Определить, к чьей рубашке она ранее была пришита, тоже нельзя, таких пруд пруди. И тут Олег вспомнил фразу девушки про красавца с голой грудью. Куприну в голову пришла простая мысль: что, если скромный преподаватель вовсе не расстегивал рубашку, а просто лишился пуговицы? Зацепившись за крошку информации, прозвучавшую в пустой болтовне, мой бывший муж вычислил убийцу. А если бы Куприн в тот момент, когда девушка, закатив глаза, принялась описывать своего нового знакомого, сказал: «Это к делу не относится, давайте вернемся к основной теме беседы», – фраза про рубашку осталась бы невысказанной, и маньяк продолжал бы убивать.
Вот почему я сейчас внимательно слушала Глаголеву.
Как-то раз около шести вечера Светочка захотела какао и отправилась ставить чайник. Едва девочка открыла шкаф, где хранились банки, как в кухню влетела Ира, распахнула холодильник, вытащила оттуда гору пакетов, положила их на стол и стала самозабвенно есть сыр, колбасу, сырые сосиски. Одновременно она ухитрялась намазывать толстые куски белого хлеба маслом, шарить рукой в коробке с зефиром, отправляя сладкое за сэндвичами, и хватать из стоящей на плите миски котлеты.
– Эй, тебе плохо не станет? – не выдержала Света, наблюдая за невиданным обжорством.
Ира, не отвечая, в два глотка выхлебала здоровенную кружку чая, вывалив туда полбанки клубничного варенья, схрумкала мимоходом горсть сухариков и громко икнула.
– Лучше сядь, – посоветовала Света. – Стоя только лошади харчатся. И не торопись, а то подавишься.
Ириша еще раз издала квакающий звук, влила в себя новый стакан сладкой заварки, плюхнулась на табуретку и выдохнула:
– Успела!
– Куда? – не поняла Светлана. – Ты боялась, что кухня в Питер уедет? Успокойся, она здесь останется, и холодильник в Турции отдыхать не собирается!
Ирина, отдуваясь, указала на большие стенные часы.
– Через секунду шесть вечера, а я на диете, не ужинаю. Надо до восемнадцати подкрепиться, чтобы потом живот от голода не крючило!
Услышав эту историю в Светином пересказе, я рассмеялась:
– Отличный метод! За пару минут до часа икс напихаться под завязку продуктами, словно верблюд, отправляющийся в дальний путь. Ясное дело, до утра есть не захочется.
Светлана кивнула.
– Ага! Вот только эффект специфический получился. Килограммчики не ушли, а прилипли. Ирка стала напоминать кабачок, вроде небольшая, но со всех сторон круглая. Но, похоже, она Ваське и в таком виде понравилась. А Лизке, несмотря на ее осиную талию, уже ничего не светило. Папочка два раза с одной и той же не связывается.
– Погоди, – удивилась я. – Лиза, по твоей терминологии, «зайка»?
– Точняк, – подтвердила подросток.
– Но ее отношения с Василием Олеговичем уже в прошлом? Каким же образом отставная любовница очутилась на теплоходе? – недоумевала я.
Ира скосила глаза.
– Ей свезло. В круиз позвали троих: меня, Ирку и Нину Сереброву. В полдень Екатерина велела нам стоять в холле с сумками. Ирина и я выполнили указание, а Нина опаздывала. Екатерина Максимовна велела воспитанницам идти в машину и приказала крутившейся рядом Лизавете:
– Сбегай к Серебровой, поторопи ее.
Минут через десять в автомобиль, где сидели девочки, влезла невероятно довольная Суханова и объявила:
– Нинка с лестницы упала, ногу подвернула. Чтобы оплаченная каюта не пропадала, Екатерина Максимовна велела мне с вами ехать.
Светлана перевела дух и продолжила:
– Уж больно Сереброва вовремя со ступенек сверзилась. Лизка прям вся от счастья светилась, она постоянно около нас находилась, боялась даже шаг в сторону сделать, вдруг Екатерина обозлится и назад ее отошлет.
– Значит, Суханова шаурмой не лакомилась! – подвела я итог услышанному. – Чем же она отравилась?
Светлана опять скосила глаза.
– Ну… Ирка мне сказала, что она Ваську видела, когда тот из шикарной каюты как ошпаренный выскочил! А потом Екатерина примчалась. Лизка ведь умерла, правда? Самойлова правды не расскажет, потому что сама ее пристукнула. Катька хитрая, у нее море долларов! Забашляла местным ментам, те и рады ни фига не делать!
Глава 22
Я постаралась сохранить спокойствие.
– Света, почему ты считаешь Лизу мертвой? Она сейчас в больнице, ее отвезли в Козловск.
Девочка скорчила гримасу.
– Видела! Живой человек так не лежит! Глазами она не моргала, не дышала, не шевелилась! Екатерина Суханову придушила! Подушкой! Я сразу поняла! Все красные, а одна черная! Она ее унесла вместе с вещами!
– Стоп, – приказала я. – Что значит «видела»?
Светлана надула щеки.
– Врать бесполезно, – предостерегла я. – Ты уже проговорилась, первое слово дороже второго!
Света заерзала на матрасе.
– Ладно, расскажу. После того как я от Ирки узнала, что она вместо меня Лизку в спальне оставила, мне так обидно стало! Прямо до слез! Пошла к себе в каюту, слышу шепот, решила позырить, кто полуночничает, осторожно из-за угла высунулась: Вася бежит в противоположную от меня сторону. Потом Екатерина появилась и в каюту, где Лизка затаилась, шмыг. Спустя минут пять вылетает, в руках охапка тряпок, какие-то пакетики, и на цырлах прочь. И тишина! Тут меня торкнуло: значит, Васька вперся в спальню, обнаружил там Лизку, взбесился и к жене поплюхал, велел той базар разрулить. Екатерина явилась, выдала Сухановой люлей и уперлась. А шмотки зачем унесла? Они ваще чьи? И Лизка не выходит!
Я попыталась разжать пальцы, которыми вцепилась в край узкой кровати, но они не слушались. Светочка монотонно бубнила дальше.
Постояв в коридоре, девочка решила заглянуть в каюту, проверить, как там Суханова, но не успела ни шагу сделать, потому что вновь появилась Катя. Самойлова прижимала к груди большую черную подушку. Хозяйка приюта заскочила в спальню, где совершенно точно находилась Суханова, и быстро вышла наружу, опять с подушкой, только на сей раз с красной.
Светлану заело любопытство: что за странности творятся ночью на корабле? И вдруг она почувствовала, что за спиной кто-то есть. Девочка в страхе обернулась и выдохнула:
– Черт! Как ты меня напугала!
– Я давно здесь стою, – шепнула Ира. – Чего Катька с подушками носится?
– Фиг ее знает, – пробормотала Светлана.
– Пошли к Лизке, – велела Ирина. – Думаю, Самойловы больше не вернутся.
Подростки без стука ввалились в шикарную каюту и увидели на кровати Лизу.
Попытки завести разговор с Сухановой не удались, она не желала отвечать. Девочки подошли к кровати вплотную и поняли: подруга мертва.
– Мы сразу догадались про подушку, – заговорщицки шептала мне Света. – Катька Лизку ею удушила и решила орудие убийства унести, наверное, в реку бросила.
Я потрясла головой, надеясь, что после этого мысли улягутся по полочкам, но мозг отказывался верить услышанному. Василий Олегович педофил? Его жена ради удовлетворения животной страсти мужа содержит приют, который на самом деле является своеобразным гаремом? Екатерина задушила Елизавету?
– Ты не врешь? – вырвался из груди вопрос. – И ты вовсе не утром встретила Иру, а ночью?
Света пожала плечами.
– За фигом мне врать? Спросите Ирку, она то же самое видела: Катька туда нырнула с черной подушкой, назад с красной. Зачем бы?
Я притихла. Отлично помню, что в каюте, где обнаружили труп, на красном диване было две среднего размера подушки в цвет обивки, а посередине выделялась третья, и была она черной. Никакого удивления сей факт у меня не вызвал, все мое внимание устремилось к пионерскому галстуку, который обнаружил Юра. Вот уж невероятная деталь! Ну с какой стати давно не используемый атрибут советской детской организации очутился в шкафу у современной девочки?
Теперь я знаю ответы на все вопросы. Отчего Лизу поселили в шикарной каюте, а другим девочкам достались кладовки? Ну, во-первых, спальня предназначалась Ире. Юра увидел тело в постели и сделал неверный вывод. Любой на его месте мог ошибиться. Логично предположить: если девушка лежит в кровати, то это ее комната. Во-вторых, сюда для удовлетворения своего сексуального аппетита намеревался захаживать Василий Олегович, роскошные условия готовили для него. А если вспомнить слова Светы о любви кондитера к подросткам, облаченным в пионерскую форму, то станет ясно: эту одежонку – коричневое платье, фартук, гольфы, банты и пресловутый галстук – купили в секс-шопе.
Светлана громко зевнула и повторила:
– У Ирки спросите. Вот выпустят ее из больницы, она мои слова подтвердит.
Я вздрогнула, Света не в курсе, что Ирина умерла.
– Ты понимаешь, что обвинение в педофилии и убийстве – очень серьезная вещь?
Светлана громко зевнула и повторила:
– У Ирки спросите. Вот выпустят ее из больницы, она мои слова подтвердит.
Я вздрогнула, Света не в курсе, что Ирина умерла.
– Ты понимаешь, что обвинение в педофилии и убийстве – очень серьезная вещь?
Светлана кивнула.
– Ну да.
– Нельзя задержать людей на основании простой болтовни, – сказала я. – А если ты ошибаешься?
– Нет! – уверенно заявила Глаголева. – Пусть Ирка подтвердит! Двое нас там было.
– Без улик никто тебя слушать не станет, – вздохнула я. – Этак каждый напраслину возвести может. Нужны неопровержимые доказательства.
– И где их взять? – напряглась девочка.
– Надо подумать, – сказала я, – а ты пока помалкивай. Вдруг Василий Олегович и Катя здесь ни при чем? Не трогали они Лизу. Представляешь свою судьбу, если поднимешь скандал? Думаю, спокойной жизни в приюте у воспитанницы Глаголевой уже не будет!
– Роману меня отдадут! – отшатнулась Света. – Ой! Ой! Там! За окном!
Каюта Светланы имела лишь один иллюминатор, который парадоксальным образом смотрел не на реку, а во внутренний коридор. Скорее всего, комнатенка предназначалась для кого-то из членов команды, может, для боцмана, призванного наблюдать за матросами.
– Там, там, – лязгала зубами девочка, – привидение!
Коротко взвизгнув, Света свалилась с постели и со скоростью, которой мог позавидовать юный таракан, закатилась под кровать. Я глянула в окно.
За круглым стеклом стоял кто-то бело-серый, без лица. У существа не было ни глаз, ни носа, ни рта, но тем не менее жуткое создание казалось живым. Голова (если предмет полукруглой формы без органов дыхания, зрения и слуха можно так назвать) медленно поворачивалась. Затем вдруг взметнулись то ли руки, то ли крылья, призрак исчез, послышался легкий стук.
– Не пускайте ее, – завыла из-под кровати Света.
– Кого? – впав в панику, осведомилась я.
– Лизку, – заплакала девочка. – Мертвецы завсегда в привидения превращаются и на место своей смерти приходят! Ой-ой!
В отличие от Светы я не верю в призраки, поэтому толкнула дверь и выскочила в коридор. Стук створки всполошил безобразника, вознамерившегося поиздеваться над Светой. Представитель загробного мира проявил удивительную прыткость. Я увидела, как невысокая фигура в ореоле развевающегося белого одеяния летит в сторону кухни. Не задумываясь, я бросилась за шутником и в какой-то момент ухитрилась уцепить его за край одеяния. Но шалун оказался проворным, он рванул вперед, полотно выскользнуло из моих пальцев. Привидение скрылось в камбузе.
Вход на кухню был распашным, створки ходили туда-сюда и не имели ни замка, ни ручек. Очень правильная конструкция: официанту, который тащит тяжелый поднос, неудобно возиться с запорами. Но со мной двигающиеся дверки сыграли злую шутку. Не успела я подскочить к проему, как одна из лакированных плоскостей, приведенных призраком в движение, довольно больно стукнула преследовательницу поселившегося на корабле Каспера[13].
Я взвизгнула, не догадалась отскочить в сторону и была наказана за свою глупость другой дверкой. Если первая угодила мне по носу, то вторая пребольно треснула по лбу. Пришлось остановиться, потереть поврежденные места и лишь потом войти в пищеблок. Я нащупала у входа выключатель и нажала на клавишу. Под потолком вспыхнул иссиня-белый свет и озарил помещение, в котором царил армейский порядок. На одной стене висели сковородки, у другой громоздилась начищенная до блеска плита, посередине тянулся стол с ножами в подставках. И никого!
– Эй! – тихо сказала я. – Ау! Выходи, а то хуже будет.
В ответ не раздалось ни звука. Я попробовала вразумить хулигана:
– Теплоход полон гостей, которые равнодушны к алкоголю. Никто из нас не напивается и не способен глупо подшучивать над подростком. Значит, ты член команды. Интересно, понравится Ивану Васильевичу сотрудник, который, завернувшись в простыню, издевался над туристкой? Короче, если ты покажешься сам, я никому не сообщу о твоей проделке. Затаишься в укромном уголке, я тебя непременно найду и отведу к капитану. Кухня большая, но я упорная. Ну, раз, два, три…
Безобразник не захотел принять разумное предложение, и я разозлилась:
– Ладно, четыре, пять, иду искать!
Я сделала пару шагов, решила обогнуть стол и налетела на большую, примерно в две трети моего роста, кастрюлю. С нее слетела крышка и с оглушительным звоном грохнулась на пол. Я невольно отшатнулась, задев стоящую у стены швабру, та стала падать, сметая развешанную на стене утварь.
– Что за гады! – заорали сбоку.
Я дернулась и увидела, как из небольшой, ранее не замеченной мною дверки, расположенной около шкафа с разнообразными банками, медленно вытекает тучная фигура моей бывшей одноклассницы Маргариты Некрасовой. Недолго думая, я подняла с пола крышку кастрюли, запрыгнула внутрь и живо прикрылась сверху.
Через мгновение мне в голову пришла мысль: зачем я спряталась? Я не совершила ничего плохого, ну, уронила случайно кухонные причиндалы, так им хуже не станет! И как теперь вылезать? Что сказать Некрасовой, высунувшись из горшка? «Привет, я шла мимо, решила заглянуть»?
– Нет, только посмотри! – завозмущалась Рита. – Какая сволочь тут похозяйничала. О-о-о! Тефлон от сковородки отлетел! Поймаю суку – убью!
Я съежилась в комочек. Пожалуй, затаилась я правильно. Некрасова еще в школе отличалась уникальной гневливостью и категорически не желала никого слушать. На своих настоящих или мнимых обидчиков Ритуля налетала с кулаками, а они у нее были тяжелыми даже в детстве, а сейчас и вовсе превратились в пудовые гири. Выгляну из кастрюли, Некрасова наподдаст мне от всей широты души. Надо всегда адекватно оценивать противника. Муравью ни за что не победить собаку! В данный момент я проявляю не трусость, а благоразумие.
– Тут никого нет, – ответил знакомый мужской голос.
– Откуда погром? – проревела Некрасова.
– Может, это крысы? – предположил парень.
– Тогда они размером с троллейбус, – объявила Рита. – Ну лады, котик, ты мне поможешь?
– Если из кухни выходить не нужно, я готов на все, – галантно ответил кавалер.
– На корабле камбуз, – хихикнула Некрасова, – а я типа как… Ой! Не щиплись!
– Руки сами потянулись, такая у тебя попка симпатичная, – засмеялся парень. – Пошли вниз!
Я изумилась. Надо же, нашелся человек, которому нравятся габаритные бабенки: два на два и еще раз на два метра. Куб на ножках! Ладно, не буду ехидничать. Если Некрасова встретила свое счастье, я за нее рада, но меня больше занимает другая проблема: как вылезти из кастрюли?
– Не, – вздохнула Маргарита. – Усе! Теперь пахать пора. Я бедлам разберу, а ты принеси из холодной кладовки ведра с картошкой и опрокинь их вон туда. Я с вечера заготовку начистила, кому охота на два часа раньше вставать. Кстати! Не трогай картоху, когда сварится, она ночь в подсобке кисла, я нам потом свеженькой отварю. Дрянь пусть пассажиры едят.
Я испытала острое желание вылететь наружу и высказать лентяйке Некрасовой все, что думаю о ней, но не успела. В кастрюлю проник свет, кто-то снял крышку. Я приготовилась услышать вопль, машинально улыбнулась, собираясь сказать: «Спокойно, это всего лишь Виола Тараканова», – но тут мне на голову хлынула вода, и по макушке забили крупные градины.
От неожиданности мои голосовые связки отказались работать. Свет померк. Я тихонько чихнула, высунулась из воды, нащупала небольшие твердые комки, которыми оказалась засыпана, и поняла, что произошло.
Парень выполнил приказ Риты – он сгонял за ведрами с картофелем, а потом вывалил их содержимое в кастрюлю. Человек со знакомым голосом проявил крайний пофигизм, он не заглянул внутрь емкости. Ну разве можно так поступать? Вдруг внутри с ночи притаился таракан, мышь или небольшого размера женщина? Нет, я постараюсь больше не есть ничего из приготовленных на местной кухне блюд. Буду питаться исключительно творогом из банок, бананами, йогуртами – короче, всем, что имеет герметичную упаковку.
Глава 23
– Теперь включи котел, – велела Рита.
Кастрюля дернулась пару раз.
– Не могу, – сообщил парень. – Тяжело.
– Да ну? – захихикала Некрасова. – Обычно я одной левой справляюсь. Ты такой слабый?
– За ночь устал, – ответил знакомый тенор. – А ты заводная.
– Ой! – воскликнула Рита. – Дурачок! Не щиплись! Шутка! Кастрюля насмерть приделана, надо шнур в розетку воткнуть, и она греться начнет. Вот так! Хоп! Теперь займемся сосисками. Помой их в тазу, срок годности закончился, они скользкими стали, но пассажирам сойдет. Сам не жри!
– Йес, босс, – отчеканил парень.
Раздались странные щелчки, тихое гудение, затем шорох.
– Может, пойдем к тебе? – предложил тенорок. – Пусть картошка поспевает!
– Вечером, – кокетливо отвергла его предложение Рита.