— Давайте я попробую, — предложил Алекс. — А вы скажете, прав я или нет. Хотя бы в том, что мне удалось понять. На данный момент.
Прищурившись, она посмотрела на него.
— Н-ну, попробуйте.
— Некоторое время назад вы стали получать письма с угрозами. Кстати, как они приходили? По электронной почте?..
Она кивнула.
— Вначале вы вообще не обращали на них внимания и просто удаляли. Потом они стали вас раздражать. Затем вы забеспокоились. Потом, видимо, испугались.
— Те, что я распечатала для вас, самые безобидные, поверьте мне!..
Алекс помедлил.
— Верю, — согласился он так, как будто вовсе не соглашался. — Очень неосмотрительно было с вашей стороны оставлять их на столе, Анна Иосифовна!
— Да, но я не предполагала, что в день вашего первого появления в издательстве случится это чудовищное убийство! — Она опять раздула ноздри.
…На что она сердится? На него за то, что он появился в издательстве, или на то, что произошло убийство? Да еще такое… неэлегантное!
— Я собиралась спокойно побеседовать с вами, но в этот момент вдруг началось это светопреставление, а потом, — она махнула рукой, — мне уже было не до записок. Впрочем, вы видели сами!..
— Видел, — опять согласился Алекс так, как будто вовсе не соглашался. — Кто еще знал о том, что вам угрожают? В издательстве знали?
— Нет, — быстро сказала она и решительно потушила в пепельнице сигарету. — Никто не знал.
Слишком быстро и слишком решительно.
— Вы поймите, Алекс, у нас совершенно особенная обстановка! Мы действительно одна семья, хотя у нас работает несколько сотен человек, а если считать склады и оптовые базы, почти две тысячи! И я сделала все для того, чтобы люди на самом деле болели за дело, которому они служат! Служить книгам — это прекрасно! Мне даже представить страшно, что было бы, если б я затеяла, например, внутреннее расследование!..
Алекс удивился — совершенно искренне.
— Вы хотите сказать, что служба безопасности тоже не в курсе?!
— Никто не в курсе. Только я и…
Она вдруг замолчала. Он ждал.
— Хотите чаю, Алекс? — спросила она совершенно другим тоном, светским, легким, угощающим.
— Так, — сказал он скорее себе, чем ей. — Значит, служба безопасности нам ничем помочь не может.
— Я все время удаляла из почты все эти гадости! Ну, у меня просто не было сил на это смотреть! Я сохранила только последние, которые вы нашли у меня на столе.
— Их нашел ваш заместитель. И немедленно поставил в известность еще одного вашего заместителя, вернее, заместительницу.
Анна Иосифовна пожала плечами:
— Теперь это уже не имеет значения. После убийства вряд ли мне удастся восстановить репутацию издательства! И если бы вы только знали, Алекс, как я ненавижу человека, который посмел вторгнуться в мой мир! Вторгнуться, нагадить в нем и исчезнуть! Как же я его ненавижу!
Алекс знал такую ненависть — острую, обжигающую, не дающую дышать. Знал так хорошо, как будто она была его собственной!.. Впрочем, у него ведь есть и своя, должно быть, точно такая же.
— Убитый… имеет какое-нибудь отношение к «Алфавиту»?
— Никакого. Он не наш. Личность пока не установили, так мне сказали в милиции.
— Странно, — задумчиво произнес Алекс. — Вот это на самом деле странно.
— Что?..
Он поднялся, подошел к печке и потрогал гладкие теплые изразцы.
— Я был уверен, что этот человек — сотрудник издательства и его имя будет легко установить. Иначе совсем непонятно, как он оказался в том коридоре, да еще в рабочем комбинезоне!.. Как он туда попал? Кто его пустил? Зачем? Мимо ваших церберов муха не пролетит, а он просто так зашел?!
— Каких… церберов?
Алекс улыбнулся.
— Тех, которые сторожат двери, Анна Иосифовна, — пояснил он. — В первый раз я объяснялся с ними, наверное, минут двадцать! Кто я такой и что именно мне нужно в вашей… цитадели!
Анна Иосифовна улыбнулась в ответ — довольно натянуто.
— Не в цитадели, Алекс! В обители! Вы же именно это хотели сказать?..
— Как я мог перепутать, — пробормотал он, — цитадель с обителью?..
Они помолчали — каждый о своем.
— Расскажите мне о ваших заместителях, — попросил Алекс. — Я же должен с кого-то начать!..
— Катюша — отличный управленец…
— Кто это — Катюша?
— Катюша Митрофанова, — с некоторым недоумением пояснила Анна Иосифовна. — Первый заместитель. Она довольно бойка, и подчас не там, где надо, но вполне управляема и профессиональна. Хотя вот сейчас сделала, с моей точки зрения, страшную глупость! Зачем-то уволила Володю Берегового, а он прекрасный мальчик, просто прекрасный! Отличный работник, и мама у него нездорова!.. Впрочем, это неважно. Саша Стрешнев выбился из редакторов, и начальник из него, прямо скажем, никакой. Зато у него отличное чутье, я бы даже сказала — нюх. Он за версту определяет перспективных авторов и умеет с ними работать. Вадик был еще лучше, но с ним пришлось расстаться. Вадим Веселовский. — Она снова закурила и помахала спичкой, на конце которой трепыхался крохотный огонек. Огонек мигнул в последний раз и погиб. — Вы пришли на его место.
— Почему пришлось расстаться?
— Алекс, прошу меня извинить, но я готова отвечать на любые ваши вопросы, связанные с… ужасным происшествием. Вадим с ним никак не связан, поверьте мне! И причина его ухода не имеет никакого отношения…
— Ко мне, — закончил Алекс.
— К делу, — мягко поправила Анна Иосифовна.
— Вам именно… пришлось расстаться? Или он ушел сам?
— Алекс, уверяю вас, эта история тут совершенно ни при чем!
— Значит, какая-то история все же была?
Старуха не дрогнула и не отвела глаз.
Впрочем, Алекс уже всерьез сомневался, что она старуха!.. Может, по ночам она превращается в Василису Премудрую и, взмахнув рукавом, пускает лебедей по озерной глади!
У них все совсем не так, как кажется на первый взгляд. Вот и Митрофанова оказалась Катюшей — кто бы мог подумать!
— Вы давно ее знаете, Анна Иосифовна?
— Простите?
— Катюшу, — пояснил Алекс. Эта самая «Катюша» выговорилась им с некоторым усилием. — Вашу заместительницу?
— Ах, боже мой, конечно, давно! Алекс, я их всех знаю сто лет! Они выросли у меня на глазах!..
…Интересно, она скажет, что все сотрудники для нее как любимые дети, или нет?..
— Кто из них вырос у вас на глазах?
— Саша, — ответила она с недоумением, как будто он спрашивал о чем-то совершенно очевидном и всем известном. — Сашу Стрешнева я помню совсем ребенком! Мы очень дружили с его отцом, он руководил одним из крупных издательств. Мать, кажется, работала в каком-то детском журнале и ничего собой не представляла. — Это было сказано с некоторым пренебрежением. — В детстве Саша был вылитый отец, удивительно даже!.. Настоящая ленинградская порода, если вы понимаете, о чем я говорю.
Алекс промолчал.
— Слишком благородный, — пояснила Анна Иосифовна. — Слишком незащищенный. Жил очень трудно, и как только у меня появилась возможность надежно его устроить, я немедленно пригласила его на работу.
— Получается, что Стрешнев в «Алфавите» со дня основания?
— Ну, может быть, не с самого первого, но — да. Мы вместе начинали.
— А Митрофанова?
— Катюша работает пять лет. Нет, уже шесть, в ноябре будет шесть!.. Я знала ее бабушку. У Катюши тоже очень, очень непростая судьба, она появилась как раз в тяжелое для себя время и поначалу была такая неуверенная, очень запуганная девочка! Я даже на совещаниях старалась к ней не обращаться, она совершенно не могла выносить, когда на нее смотрят! И говорила почти шепотом.
Алекс вспомнил, как Митрофанова ефрейторским голосом спрашивала у него: «Вы кто?!» — и выясняла с пристрастием, не привез ли он бумаг от некоего Канторовича. Н-да… Неуверенная в себе, запуганная девочка с непростой судьбой, как бы не так!..
— Вадим Веселовский тоже… аксакал? И тоже был неустроен, когда вы его приютили?
— Алекс, вам хочется меня задеть?
Ему очень хотелось ее задеть, ну, просто невыносимо! Может, потому, что в каждом ее слове он подозревал ложь и фальшь, или потому, что его самого Анна Иосифовна тоже подобрала «в трудное для него время», и он сам нынче на редкость «не защищен» и не может выносить, «когда на него смотрят»!.. Ноты разные, а пьеса та же, и за роялем все та же Анна Иосифовна.
— Впрочем, вы человек новый и имеете право на непонимание, — вдруг заявила то ли старуха, то ли Василиса Премудрая, кто-то из них двоих. — Вадим пришел одновременно с Катюшей.
— Вы хорошо знали его отца? Или бабушку?
Анна Иосифовна рассмеялась, очень живо, и принялась составлять чашки на серебряный поднос. Этот странный молодой человек нравился ей, и, похоже, она в нем не ошиблась.
— Вадима я нашла, кажется, через кадровое агентство. Нынче все очень удобно устроено! Кого угодно и что угодно можно найти или в Интернете, или через какое-нибудь агентство! Правда, Алекс?..
— Вадима я нашла, кажется, через кадровое агентство. Нынче все очень удобно устроено! Кого угодно и что угодно можно найти или в Интернете, или через какое-нибудь агентство! Правда, Алекс?..
Пусть не думает, что только он один способен на провокационные вопросы! Он посмотрел внимательно, и Анна Иосифовна похвалила себя.
— У них был такой красивый, такой… старомодный роман!.. — продолжала она, собирая посуду. — А потом все закончилось, и ему пришлось уйти.
— Роман… с кем?
— С Катюшей! С Катюшей Митрофановой! Мы все надеялись, что они поженятся и будет свадьба, а потом, бог даст, крестины, но ничего не вышло. Очень грустная история.
— Вадим Веселовский уволился сразу после грустной истории?
— По правде сказать, это я его уволила. — Она вздохнула. — Современные молодые люди, даже лучшие из них, слишком толстокожи, знаете ли… Ему бы и в голову не пришло уйти. Он продолжал работать, несмотря на то что Катюша стала похожа на тень и день ото дня чувствовала себя все хуже и хуже.
— Это из Чехова? — быстро спросил Алекс, не успев поймать себя за хвост. — «Цветы запоздалые»?.. Княжна Маруся день ото дня чувствовала себя хуже и хуже, а доктор не обращал на нее никакого внимания?!
— Алекс!
Кажется, ему наконец-то удалось ее рассердить.
Анна Иосифовна негодующе подвинула серебряный поднос, опустилась в кресло и захохотала.
— Вы невозможный! — заявила она с удовольствием, похохотав немного. — Впрочем, талантливые все невозможные!.. Хотите кофе? Или поесть? Моя Маргарита Николаевна…
— Что вы сказали?
— Я предложила вам поесть, — повторила Анна Иосифовна весело. — Чай — это прекрасно, но мне почему-то хочется вас накормить!..
— Нет. — У него взмокло между лопаток. — Что-то про талант.
— А-а, — протянула она. — Талант — это всегда трудно, Алекс. Так как насчет обеда? Или прогуляемся немного? Мне нравится с вами болтать! Мы же просто болтаем, правда?..
…Она знает обо мне. И пытается это сказать. Но этого просто не может быть. Никто ничего обо мне не знает. Не должен знать! Как только станет известно хоть что-то, все пойдет прахом. Даже некое подобие жизни, которой я живу сейчас, закончится. А мне бы этого не хотелось. Ох, как не хотелось бы!..
Алекс перевел дыхание, и вдруг какое-то движение за окном привлекло его внимание.
Он посмотрел, и кровь ударила в голову так, что зазвенело в ушах.
По лужайке стремительно и бесшумно неслась страшная черная собака. Он уже видел эту собаку — когда его били на детской площадке.
Сгусток тьмы. Призрак.
— Что это?!
Анна Иосифовна оглянулась встревоженно и быстро подошла к нему.
— Что с вами, Алекс?..
Он, не отрываясь, смотрел за окно.
Никого не было на лужайке. Между двумя ударами сердца собака как в воду канула.
В «Чили», как назло, было полно народу, и Владимир Береговой, уволенный начальник IT-отдела, прошел в самый дальний угол, сунул свою коробку между диванами, забился в тень и замер, уставившись в пол и всем своим видом демонстрируя, что его приволокли сюда против его воли и почти что силой.
«Чили» в издательстве «Алфавит» именовалось просторное помещение на первом этаже, декорированное в восточном стиле — с низкими диванами, драпировкой на стенах, покойным светом и столиками на толстых слоновьих ногах. Не хватало разве что кальянов, нагих гурий и музыкантов, наигрывающих на удде. Здесь принимали гостей попроще, тех, что не удостаивались приема во дворце, на «бабкином» пятом этаже, вели не слишком важные переговоры, встречались с авторами по текущим делам и просто забегали поболтать и выпить настоящего кофе, который варил в настоящем кофейнике хмурый молодой человек, настоящий турок. Помещение было придумано и обставлено, разумеется, Анной Иосифовной, а откуда взялось экзотическое название, никто не помнил. Кажется, произошло оно от слова «chill-out», значения которого никто хорошенько не знал, но Анна Иосифовна, помнится, настаивала, что издательству совершенно необходима «зона отдыха», то есть этот самый «чилл-аут». Потом заключительная часть непонятного слова утратилась, и осталось просто «Чили».
Сегодня здесь были Стрешнев с писательницей Маней Поливановой, известной широкой публике как Марина Покровская, Надежда Кузьминична с кем-то из своего отдела, Беляев из службы безопасности с чашкой кофе и газетой и — Береговой удивился — уволившийся некоторое время назад Вадим Веселовский.
Веселовский издали кивнул, и Береговой кивнул в ответ, маясь от неловкости.
Зачем Ольга его сюда притащила?! Он больше не имеет никакого отношения к этому миру. Он такой же уволенный, как и этот самый Веселовский, никому здесь нынче не нужный, чужой и далекий! На место Веселовского уже пришел другой, со странной двойной фамилией, и на место Берегового завтра тоже кто-нибудь непременно придет.
У нас незаменимых нет, ясный хобот!..
— Кофе будешь, Володя?..
— Оль, давай говори, что хотела, и я поеду. Кофе мне не надо.
Она горестно на него посмотрела. Этот взгляд должен был означать, что ей очень нелегко, она так виновата перед ним, а он ничем ей не помогает, сердится, брыкается, упирается!..
Впрочем, он прав. Из-за нее его уволили. У него есть основания сердиться.
— Вот смотри, — она распахнула ноутбук, который все время держала под мышкой, и уселась рядом с ним, очень близко. Он покосился и коротко вздохнул. — Помнишь, Митрофанова сказала, чтоб никто не смел фотографировать, она всех уволит, если что-то появится в Интернете? Ну, в тот день, когда человека убили?..
— Помню.
— Ну, я фотографировала, конечно. Я хотела детектив придумать. Только настоящий, а не какую-то там лажу, как все эти пишут!.. — И она подбородком показала на писательницу Поливанову, которая в отдалении что-то громко втолковывала Стрешневу.
— В каком смысле… настоящий? — не понял Береговой.
— Ну, чтобы труп был настоящий, понимаешь? И расследование тоже! Как в реалити-шоу! Я хотела в своем блоге это обсудить, и чтоб мы все вместе нашли убийцу. А для этого нужны фотографии с места происшествия. Как можно больше фотографий!
Экран ноутбука осветился, синие блики легли на ее светлые волосы, сделав их серебристыми, сверкающими, как у инопланетянки.
— Преступник всегда оставляет следы, понимаешь? — Она мельком глянула на Берегового и опять уставилась в экран. — Только у плохих авторов преступники бестелесные и бесполые существа, а на самом деле следы всегда есть, их просто нужно поискать! И я снимала подряд все, что на глаза попадалось. А потом фотки выложила в блоге и бросила клич: кто первый найдет улику. Володь, ты чего?..
Он молча смотрел на нее. Ему было противно. Оказывается, все началось не в ту секунду, когда сука Митрофанова решила его уволить, а тогда, когда милая девушка Оля из отдела русской прозы захотела поиграть в детектив с «самым настоящим трупом»! А поплатился за это он, Владимир Береговой!
— Но никто не нашел никаких улик, — продолжала милая девушка, — представляешь?..
— Оль, ты что? Дура? — обидно спросил он и поднялся. — Выпусти меня, я пойду.
Она потянула его книзу за джинсы, заставив снова сесть.
— Ты не дослушал! Никто ничего не нашел, а я нашла!
— Поздравляю тебя, — сказал Береговой брезгливо.
— Да, да! — жарко выговорила она и пунцово, некрасиво покраснела. — Я знаю, что дура и во всем виновата! Но все-таки посмотри!..
— Ты ни в чем не виновата, но разыгрывать спектакли в Интернете с настоящим трупом, по-моему, маразм. Я даже… — он хотел сказать что-нибудь старомодное и до ужаса банальное, вроде того, что он такого от нее не ожидал, но она перебила:
— Вот смотри. Видишь, у него из кармана выглядывает?..
Береговой посмотрел на фотографию в компьютере.
— Это пропуск, — на ухо ему одними губами выговорила Ольга. — Если вот так приблизить и увеличить, его отчетливо видно. Там даже буквы можно разобрать!
Береговой еще раз посмотрел. Ольга вертела на мониторе фотографию лежащего ничком мужчины, то приближала, то отдаляла, и Владимир невольно заинтересовался.
— Ну, возможно, это пропуск, — согласился он. — И что из этого следует?
— А теперь сюда смотри! — И она вывела на монитор следующую фотографию — тот же человек, лежавший в той же позе.
— Ну и что?
— Ты ничего не замечаешь?
Он пожал плечами.
— Ну вот! — торжествующе зашептала она. — И никто не заметил! А я заметила! На этой фотографии пропуска у него в кармане нет! Куда он мог деться? Труп не трогали, не переворачивали, по крайней мере, до приезда ментов! А когда менты приехали, нас всех оттуда разогнали, и я уже больше ничего не фотографировала! Ну, вот же, вот!.. Здесь из кармана у него торчит что-то, а здесь уже нет!
Береговой шарил глазами по экрану, переводя взгляд с одной фотографии на другую, вроде точно такую же, и от сознания того, что на них «настоящий» труп, ему было не по себе.