Россия 2020. Голгофа - Афанасьев Александр Владимирович 17 стр.


– Аллах рассудит. Мы идем к тебе с… северо-запада. Не стреляй.

– Диканца догъилла[56], брат…

– Наши еще держатся! Аллах Акбар! – хрипло сипя, выкрикнул бородатый амир, подбадривая своих боевиков.

И они рванули через поле. Голое, выстуженное уже холодным, осенним ветром, убранное поле. Вот только когда до домов осталось совсем ничего, метров триста, вдруг три куска ржавой, брошенной в борозде соломы обернулись людьми, одетыми в какое-то тряпье и раскрашенными черным, как у шайтанов, лицами и с автоматами в руках. Амир ничего не успел скомандовать, он успел только крикнуть: «Аллах Акбар!» – потому что понял, что сейчас станет шахидом на пути Аллаха. Он не ошибся в своих предположениях…


Три автомата, каждый из которых кормился от длинного, сорокапятипатронного пулеметного магазина, собрали свою кровавую жатву окончательно и быстро. Бандитов называли духами за их якобы неуловимость. Их боялись как чумы. Но сейчас четырнадцать боевиков, в том числе пять чеченцев, не первый год идущих по пути Аллаха, просто не успели ничего сделать, внезапно оказавшись под кинжальным огнем метров с пятидесяти. Так и полегли – как бежали…

Раскатистую дробь автоматов под самый финал прервал одиночный выстрел снайпера от деревни, и один из СОМовцев рухнул на землю, как и те, кого он только что расстрелял.

– Синяя крыша справа! – выкрикнул снайпер в рацию. – Сверху окно!

Василий перекинул рожок, ударил длинной очередью, и одновременно с этим выстрелил милицейский снайпер.

– Держи!

– Держу!

Василий глянул на раненого: одного взгляда достаточно, чтобы понять – попал…

– Останься с ним!

Сам он, встав в полный рост и оскальзываясь на сырой земле, побежал к деревне…

Добежал. Яблоня, уже отошедшая. Хилые, черные, как торчащие из земли гнилые зубы, костыли ограды…

– Аллах Акбар! – И плещущее из распахнутой пинком двери двора пламя.

Ох, не вовремя… Урод, тебе сматываться надо было, а ты, дурак, свою позицию обозначил, палишь куда попало. Придурок…

Он сам сделал несколько выстрелов и с криком «Иншалла!»[57] перескочил через забор.

Перевалился, бухнулся на землю всем телом, за что-то зацепившись, машинально перекатился, аж в голове помутилось. Подхватил автомат, бросился, часто стреляя в дверь и ожидая выстрела в ответ. Всем телом ткнулся в покосившуюся, черную от времени кладку бревен, выдернул чеку с гранаты, бросил в черный, несущий смерть проем…

– А… шайтан… граната!

Гулкий, трескучий, смягченный стенами хлопок взрыва… Спасибо, что предупредил…

Немного пришел в себя. Привел в порядок автомат. Сменил магазин, с десяток там еще осталось, но это ни о чем. Мягко ступая, пошел вперед.

А вот сейчас, как вывалят гранату из окна… поймешь, что к чему.

Как раз в этот момент ударил пулемет с холма, это было опасно, но для него – благо. Боевики отвлекутся на новую проблему…

Угол… Твою мать… он защелкнул насадку, выставил из-за угла автомат, не высовываясь сам – как раз чтобы увидеть в угловой насадке[58] бегущего через дорогу вооруженного бородача. Бородач даже не успел понять, что происходит, как длинная очередь прострочила его и он упал прямо посреди дороги – плашмя вперед, с ходу, на грудь. Живые так не падают…

Минус два…

Дальше стрелок не пошел. Хватит…

– Зенит, я – Глухарь… Дом с синей крышей видишь?

– Глухарь, мать твою, почему со связи ушел? Дом вижу.

– Зенит, я около него. Можно входить, подтверждаю, можно входить. Только осторожно, парочка еще бегает.

– Глухарь, я – Зенит, принял. Что там за стрельба у тебя?

– Минус шестнадцать.

– Повтори… – не понял омоновец.

– Минус шестнадцать. У меня один трехсотый, возможно, тяжелый. Из леса джамаат подходил. Положили вглухую. Давай быстрее!

– Тебя понял…


– Аллаху Акбар!!!

СОМовец улыбнулся.

– Чует, падло… Давай.

– Есть…

Один из омоновцев вскинул на плечо тяжеленную кургузую трубу реактивного огнемета. Еще двое поставили автоматы на автоматический огонь…

– Три – два – один… Давай!!!!

Снова задолбил пулемет, и под аккомпанемент очередей омоновец с огнеметом, тяжко топая, пробежал три десятка метров, упал на колено и выстрелил. Еще держащиеся в рамах стекла вылетели разом, из окон рванулось пламя вперемешку с дымом. После «Шмеля» выживших никогда не бывало.


На плащ-палатке пострадавшего омоновца вытащили к машинам и перевязали. Кровь остановили, но госпитализация и операция были необходимы. В город послали бронированный «Тигр», оставшись с бронетранспортером и «КамАЗом», рассчитывая, что если паче чаяния в окрестностях окажется еще один джамаат, просто быстро уйти или занять господствующую высоту на холме.

Капитан приказал: несколько СОМовцев пошли, чтобы раздеть боевиков, собрать снаряжение, оружие и боеприпасы. Им не пригодится, а вот милиции еще может понадобиться…

Василий молча стоял у «КамАЗа». Не курил, как остальные. Просто стоял и смотрел в одну ему видимую точку.

Бывший капитан российской полиции, уловив настроение друга, подошел, тяжело хлопнул кулаком о борт грузовика. Машина была такая большая, что борт кузова был на высоте их голов…

– Ты где так стрелять научился? – то ли в шутку, но на самом деле серьезно сказал он. – Конечно, «Мужество» не дадут, ты вроде как прикомандированный, но я лично к генералу пойду…

Василий так и стоял, словно в ступоре. Хотя он не был человеком, который так легко впадает в ступор.

– Э… брат, не годится так. Как первый раз. Ну, дерни…

Василий отклонил руку с фляжкой, привалился к борту машины. Поглядел на серое, смурное небо…

– Знаешь, братан… Русские офицеры сто лет назад воевали и отказывались от наград. Западло им было, понимаешь? Против своего народа.

– Ты чего? – нахмурился здоровенный лысый омоновец. – Ты не ты бы был, щас бы как дал в рожу.

Василий промолчал.

Крик разорвал тишину, резануло по нервам. Повернулись все. В прогалах между домами была видна растрепанная, расхристанная женщина, с криком бегущая по жирной холодной осенней земле…

– Т-а-а-а-ак… Это что за нах?

Люди, после окончания перестрелки выбравшиеся из домов, смотрели виновато, потерянно.

– Что за явление Христа народу? – недобро спросил капитан, привычно проводя ладонью по наголо бритой голове.

Люди молчали.

– Я, б…, спрашиваю!

– Катька это… – сказал кто-то.

– И чего?

– Муж у ней… в банде, это… был.

– В банде… – Милиционер нехорошо улыбнулся. – Степнов, винтовку сюда! Мухой!

Молодой снайпер подбежал, вручил длинную, нескладную на вид, с прихотливого вида пластиковым ложем винтовку. Капитан четко, как на параде, сделал несколько шагов, приложился. Там метрах в пятидесяти расхристанная, воющая женщина яростно бросалась на омоновцев, те как могли отпихивали ее, потому что впадлу драться с бабой всерьез. Та же атаковала всерьез, обезумев, яростно хрипя…

Четко стукнул выстрел, и женщина повалилась на землю, как марионетка, у которой разом обрезали все ниточки. Омоновцы шарахнулись в стороны, попадали на землю…

Капитан четким, отработанным движением открыл затвор. Золотистая, яркая, как елочная игрушка, гильза выпала на землю.

– Еще сочувствующие «лесным» братьям есть?

Люди молчали. Смотрели в землю…

– Так… ясно.

Капитан передал винтовку назад. Сделал несколько шагов – прямой, тяжелый, напряженный, как сжатая до предела пружина, с омоновским беретом под погоном.

– Я чо-то не понял, граждане? Вот эти вот… гаврики, они чо вам, родные, что ли? А? Вы от них чего хорошего видели? Да? Не так?! Не так, б…

Капитан бросился в атаку. На людей. Хлестким ударом кулака поддел одного мужичка, пихнул ногой другого. Атаку снова прервал Кабан, ухватив капитана сзади и с неожиданной силой потащивший его назад.

– Все. Все, харэ, брат. Остынь.

– Б…, да ты чего, не видишь? Им же все параллельно! Что эти с…и бородатые, что мы! Твари безрогие. Ты чо, и их защищать будешь?

– Харэ, харэ. Покури давай…

– Б…

– Все. Все…

– Ладно, отпусти.

Капитан повел плечами, лапнул всей пятерней по карману в поисках смятой, покрошенной пачки. Василий шагнул вперед, доставая «глок». Перекинул в руке – рукояткой вперед.

– Ну, чего?

Люди молчали. Вышли, но молчали.

– Ну же, б… Вот он – я. Я не прав? Я этих тварей кончил. С десяток. И до этого, б…, немало кончил. И буду воевать, пока мне глотку не перегрызут или я сам кровью не захлебнусь. Все, б…, дороги назад нет у меня. Я не прав? Берите пистолет, кончите меня. Давайте! Ну?! Люди вы или козлы безрогие?! Ну, дед, давай! Кончи меня.

Сухой, с темным от старости и тяжелой жизни лицом старик отодвинул руку с пистолетом. Молча.

– Что же вы делаете, с…и? К вам на землю пришли. Со стволами. Рабами, с…а, вас хотят сделать! Рабами! Будете как скот у них, у этих джамаатовских! Этого хотите?! Б…! Ваши деды войну выиграли, а вы под чичей легли! Так, что ли? Скажите, и мы уйдем! Ну?

– Нехорошо сделали, – сказал дед.

– Чего? Я нехорошо сделал? А что мне, ждать, пока эти твари меня кончат? Пацанов кончат? Ну, скажи, как правильно!

– Катьку зря вбили. Человек все же она.

– Человек? Она под чеха легла – человек она? Завтра детишек ему нарожает, они войну продолжат! Против тебя, дед! Против всех вас! Это ваша земля или не ваша? Она вам нужна вообще или по… вам? Скажите! У тебя есть сын, дед? Дети есть?

– Был.

– И где он?! Тоже там?! – Кабан показал в сторону леса.

– Погиб он. В Афганистане. Так бобылем и живу. Мать померла… не вынесла.

Капитан тряхнул головой, как лошадь, которую закусали слепни.

– Прости, дед. Не знал.

– Нечего мне прощать. Иди с миром.

– Я-то уйду. А ты как тут жить будешь? Мы-то в городе живем. А ты – в лесу.

– Как-то проживем… – Старик вздохнул. – Мне не земли жалко, вон сколько ее. Мне людей жалко. Скоро совсем не останется – людей-то…


– Б…

«КамАЗ» ревел изношенным, неприспособленным к трассам мотором. Возвращались домой. Молча, без радости победы. По крайней мере, радость такая была не у всех – как в душу плюнули.

– Б… вот чего, а? У меня прадед под Курском пал. За что? За кого? Там хоть – враг достойный был. А эти… б… бородатые. А эти твари лечь под них готовы. Детей им рожать. У… с…и.

Человек молчал. Капитан схватил его за рукав.

– Брат, что, и тут не прав?

– Да прав ты.

– Тогда скажи. Чего за пазухой камень держишь, бей уже!

– Да чего тут бить… – Василий вздохнул. – Я ведь тебе говорил. А ты так и не понял.

– Чего?

– Вымираем мы. Вот чего.

– Да вот хрен!

– Нет, ты послушай. Вот эти – бородатые, я имею в виду, – у них хоть жажда жизни какая-то есть. Мир под себя переделать хотят. А у нас чего? Ты думаешь, когда ты бабу грохнул, этот старик чего подумал? Хочешь, его правду тебе расскажу. Она простая. Вот была баба, был у нее муж. Из леса… да хоть какой. Могли бы детишки пойти. И не вымерла бы деревня. Вот это и есть вся его правда, а мы ее не понимаем и понимать не хотим. Защитники земли Русской. А так ты замечал, когда на Кавказ приезжал? Сколько там детей, а сколько у нас, а?

– Э, так чего, я им должен землю свою отдать, так выходит? Плодитесь и размножайтесь! Так, б…?

– Да ни хрена не так! – с досадой сказал человек. – Ты чего меня вообще пытаешь? Я что, по-твоему, знаю как? Я, может, меньше тебя знаю.

– Ну, так ты же москвич теперь. Москвичи все знают.

– Да какой я москвич… – Человек помолчал и продолжил: – Б…ство там одно. Нормальных людей – раз-два и нету. Остальные, б…, как укушенные какие-то. И все, б…, к развалу. Ты знаешь, – Кабан усмехнулся своим мыслям, – среди нациков была группа влиятельная, которая говорила, что, мол, Россия полутруп, надо ее на несколько частей и несколько новых наций создать, вроде как молодых.

– Была? – недобро переспросил капитан.

– Вот именно. Была. Но знаешь чего? Молодость нации – это дети; от того, что труп на несколько кусков разрубить, молодым он не станет. От того, что мы делаем сейчас, детей не прибавится. Значит, погибнет рано или поздно Земля.

– И чего делать?

– Да что ты меня пытаешь?! Знал бы – сделал бы! Знаю только то, что хреново все. Там хреново – да и здесь, вижу, не лучше…

Информация к размышлению

Документ подлинный

«Острый меч, разящий колдунов вредящих»

Автор: Шейх Вахид Абд-ас-Салям Бали

Издательство: Эжаев

Год: 2008

Страниц: 177

Шейх Вахид Абд-ас-Салям Бали – выдающийся ученый, хафиз, автор нескольких десятков книг. Среди этих книг не последнее место занимает «Острый меч, разящий колдунов вредящих». Это произведение написано на основе личного опыта шейха, много лет не только изучавшего различные виды колдовства и способы избавления от них с помощью коранических аятов, но и лечившего людей от тяжелых последствий колдовства и сглаза. Помимо описания механизма действия колдовства и способов защиты от него в книге приводятся высказывания авторитетных мусульманских ученых о колдовстве, а также случаи из практики автора. Книга многократно издавалась в арабских странах. На русском языке публикуется впервые. Перевел с арабского Курман Исмайлов.

http://islam-book.info

28 сентября 2020 года

Вилайет Идель-Урал

Предместья Казани

Уже сейчас полицейский полковник Марат Тайзиев, ставший амиром и командиром бандформирования, почувствовал на себе давление. Началось то, что и должно было начаться – победители начали разбирать республику на части. Прибирать к рукам наиболее лакомые ее куски. Проводить передел собственности – второй за год. Причем в варианте победившего ваххабизма – татарам доставался кусок еще меньший, чем был при русских. Намного меньший.

Полковник Тайзиев, вовремя подсуетившийся и подгребший под себя несколько заправок, нефтебазу, базу стройматериалов и несколько продовольственных магазинов, сейчас большую часть времени вынужден был вести себя как бизнесмен, не как командир бандформирований. Собственность обязывала, скажем так. Каждый день он с утра ехал на работу и засиживался допоздна. Как заместитель командира отряда ОМОН в далеком прошлом, он занимался вопросами хозяйственного обустройства отряда, но только тогда, когда больше заняться было некому. К бизнесу, к коммерции он тяги никогда не испытывал, иначе занялся бы. Но Аллах не спрашивал, хочет или не хочет, приходилось. Люди – это потребности. Сейчас, в обстановке всеобщего бардака и неопределенности, если ты можешь обеспечить людей куском хлеба – к тебе потянутся. Если ты можешь обеспечить людей более-менее постоянным куском хлеба, к тебе потянутся еще больше. А если ты можешь обеспечить людям хотя бы иллюзию нормальной, прошлой жизни, отгородить маленький кусочек на островке, захлестываемом волнами безумия, люди будут зубами грызть за это, не просто номер отбывать и зарплату отрабатывать. Тайзиев это понимал, дураком он не был. Именно поэтому он крайне негативно относился к грабежам и экспроприациям. Именно поэтому он мотался по районам, выяснял, у кого что есть, у кого что осталось и на что это можно обменять. Именно поэтому он поддерживал власть, несмотря на то, что его лучший друг занимал высокое положение в «Шуре». И именно поэтому в исламском государстве Идель-Урал он был как бельмо на глазу.

Но и просто так убить его не могли. По крайней мере, сразу.

Он уже собирался выезжать, в одном районе хорошо закончили уборку кормовой свеклы и картошки, надо было договариваться о поставках. Тайзиев видел, что зима будет такая голодная, что и свекла будет в радость. Но выехать не успел, собирал бумаги в непривычную и всюду мешающую папку, когда заглянул Самед, один из личных охранников.

– Командир, пришли тут.

Тайзиев вопросительно поднял брови, и Самед отрицательно качнул головой. Нет, не отмороженные – вроде нормальные…

– Зови.

Вошли двое. Вроде нормальные, но у Тайзиева при виде их волосы дыбом поднялись. Он-то чувствовал, кто есть кто и от кого чего можно ожидать. Это тебе не отморозки какие-то – серьезные люди пожаловали. В раскладе, если и не тузы, то короли, не меньше.

Один – коротенький, толстый, бородатый, бородища не только вниз, прямо в стороны прет. Борода – ваджиб, понятное дело. Глаза такие добрые-добрые… чем-то похож на Супьяна Абдуллаева, тот семнадцать лет на джихаде стоял, пока шахидом таки не стал. Второй – чисто деловой. Повыше ростом. Борода есть, но короткая, ухоженная, даже в руку не ухватишь. Очки в золотой оправе, костюмчик как в старые времена.

– Салам алейкум.

– Ва алейкум ас салам, – ответил бывший полковник совершенно спокойно. Он знал правила и мог жить среди волков. Сейчас его мочить не будут, пришли договориться. В конце концов, народу у него немало, да и друзья есть. Просто так убить человека нельзя, может, будут мстить за него, оборвутся деловые связи и партнеры кинут предъяву. Сейчас эти двое должны будут решить для себя, что выгоднее – купить его или убить.

– Самед… – представился бородатый, – а это Азат – эфенди…

– Меня вы знаете… – Полковник указал на угловой столик, который вытащили из какого-то центрового салона, торгующего роскошной мебелью. Кожа, хром, стекло… как в старые времена…

– Знаем, дорогой, знаем… – начал Самед.

– Оценили?! – резко перебил капитан, ломая игру.

– Вах… – не смутился Самед, – кто мы такие, чтобы оценивать. Рабы Аллаха, алкающие его милости и страшащиеся его наказания. Умма оценила… сказали люди слово… иначе и не разговаривали бы.

В этом разговоре, изящном, как балерина, и страшном, как ползущий по стене средневекового замка ночной лазутчик – ниндзя, главное было не то, что сказано, а то, что не сказано, то, что никто не осмелился сказать, но тем не менее это поняли обе стороны, несказанное. В данном случае не сказано было, что если бы в умме, местной общине, никто не сказал бы слово за лихого полковника, его бы просто замочили безо всяких разговоров.

Назад Дальше