– Как-то не подумал, – смущенно сказал парень. – Извини, Ална, наверное, ты права.
– Спасибо вам обоим, – грустно сказала я. – Только в самом деле, чем меньше мы будем говорить на эту тему, тем лучше. И пойду я, пожалуй.
Первый раз в комнате меня не встретил Хьюберт. В справочнике говорилось о том, что фамилиары, когда начинают говорить, активно приступают к исследованию внешнего мира и могут даже на несколько дней пропасть. Так что я переживать за него не стала, но все равно было грустно. Я взяла «Бытовую магию» и начала учить раздел, который мы сейчас проходили. Все-таки это предмет, полезность которого нельзя недооценивать.
Стук в дверь оказался для меня неожиданностью. Неужели мой фамилиар научился стучать в двери? Но за дверью стоял абсолютно незнакомый мне молодой человек. Был он строен, темноволос, с желто-зелеными кошачьими глазами. Когда он втолкнул меня в мою же комнату и прикрыл за собой дверь, то его мягкие движения напомнили мне Хьюберта.
– Должен сказать, что я не в восторге от перспективы женится на вас, – неожиданно сказал он.
– Честно говоря, – удивилась я, – я тоже не выражала желания выйти за вас замуж.
– Значит, вы поговорите со своим отцом, и он примет правильное решение, не так ли?
– Э-м, боюсь, что моя беседа с отцом ничего не изменит в вопросе нашего брака, – честно призналась я.
– Отказываетесь, значит, – мрачно сказал он. – А ведь я могу быть очень и очень грубым. Подумайте, нужен ли вам такой муж? – и с этими словами он вдруг сильно укусил меня за нижнюю губу.
От неожиданности и боли я громко вскрикнула. Он торжествующе посмотрел на меня, но вдруг выражение его лица изменилось, в глазах промелькнуло что-то странное, и он произнес:
– Ты… ты вкусная!
В его голосе было такое возмущение, как будто это я его покусала. У меня аж дар речи пропал. А он вдруг сказал:
– Может быть, все не так уж и страшно, – притянул к себе и нежно поцеловал.
Капнувшая на платье кровь мигом привела меня в чувство. Я схватила увесистый томик «Бытовой магии» и начала им колотить этого новоявленного жениха, в перерывах между ударами говоря:
– Ах ты гад кусачий! Убирайся вон из моей комнаты! Немедленно! Да как ты посмел вообще ко мне прикасаться!
Да, бытовая магия – это сила, против которой этому типу, явно сбежавшему из больничного крыла, противопоставить было просто нечего, и он ретировался из комнаты со словами:
– Дорогая, я в восторге от твоего темперамента!
И вот спрашивается, где шляется мой фамилиар, когда моя комната оказывается филиалом лечебницы для душевнобольных? И вообще, накручивала я себя, превратили мою комнату в проходной двор – то Олин, то Гердер, а теперь вообще непонятно кто!
Потрогав губу и ойкнув от боли, я направилась к Вирель с просьбой о лечении. Теоретически, конечно, я и сама могла это сделать, только вот лечить себя очень неудобно, долго, да и энергии намного больше тратится. А кроме того, мои истрепанные нервы нуждались в отдыхе и дружеской беседе.
– Ой, как это тебя угораздило? – воскликнула подруга, всплеснув руками.
И мне вдруг совсем не захотелось рассказывать кому-нибудь о случившемся.
– Да так, случайно получилось, – я неопределенно повела плечами в смущении, – запнулась и разбила губу о стол.
– Зубы не пострадали? – тревожно спросила она. – А то костная ткань так тяжело восстанавливается!
– Кажется, нет.
Она быстро провела диагностику и удивилась:
– Странно, губа пробита насквозь, а десна целая.
– А тебе бы больше понравилось, если бы у меня еще парочка зубов выпала? – пошутила я, стремясь увести разговор со скользкой темы. – Так ты берешься меня лечить? Или ты по мелочам не работаешь, и мне надо еще что-нибудь разбить? Или сломать?
Вирель рассмеялась и приступила к лечению. Ее магия воспринималась мной как сотни искрящихся пузырьков шампанского, которые, пролетая через поврежденное место, уносили с собой боль и оставляли чувство необычайной легкости.
– Все, – сказала девушка и кусочком влажной ткани вытерла мой подбородок и губу от крови. Я посмотрела в зеркало:
– Да ты просто чудо, Вирель! Даже следа не осталось!
Странный псих не выходил у меня из головы, было в нем нечто, не позволяющее забыть. Вкусная, надо же! Такого мне еще никто не говорил. Надеюсь, все-таки я ему не настолько понравилась, что он вернется меня доесть.
А ближе к ночи неожиданно пришел Гердер. Все дела, связанные с делегацией из Гарма, были завершены, и у него, к сожалению, опять оказалась пара свободных часов, которые он желал провести со мной. Я уже научилась не вздрагивать каждый раз, когда он ко мне прикасался, но вот его поцелуи продолжали вызывать у меня глубокое отвращение. И вдруг мне опять вспомнился совет Аделины представить себе кого-нибудь другого, и я закрыв глаза, вспомнила этого типа с кошачьими глазами: его лицо, его голос, его руки и даже его запах. И поцелуй на этот раз показался настолько упоительным, что я не смогла сдержать восторженного:
– Ах!
– Я уже боялся, что никогда этого не дождусь, – послышался довольный голос моего жениха, разбивший вдребезги все волшебство момента. – Ты была такой холодной и вдруг…
И тут я обнаружила, что его руки пытаются расшнуровывать лиф моего платья:
– Знаешь что, Гердер, мне кажется будет лучше, если ты сейчас все-таки уйдешь! – возмущенно воскликнула я.
– Боишься нахлынувших чувств? – довольно поинтересовался он.
– Нет, боюсь, что опять «Бытовую магию» не по назначению использую, а ей и так сегодня досталось!
Когда Гердер ушел, я задумалась. И что это было? Неужели я умудрилась влюбиться в типа, который меня покусал? А ведь я никогда не замечала за собой склонности к самоистязательству. Может, сумасшествие заразно и передается через укусы? А главное, кто он такой и откуда в нашей академии взялся?
А потом пришел Хьюберт и притащил дохлого мыша.
– Добыча, – гордо сказал он. – Делюсь.
На следующий день я вновь встретила этого психа. В аудитории. На занятиях по особенностям магии различных рас. Да, он был оборотнем. В глазах его плясали желто-зеленые огоньки, на которые я зачарованно смотрела, не в силах отвести взгляд. Он тоже, казалось, смотрел только на меня, пока рассказывал и отвечал на вопросы. В конце занятия его попросили показать саму трансформацию из человека во вторую ипостась. Он улыбнулся краем рта и согласился. Фигуру его на мгновение окутало туманное марево, и вот перед нами уже стояла огромная пантера. Или правильно – пантер, он же все-таки мужского пола?
Ой, какой это был красавец! Под черной глянцевой шкурой красиво перекатывались мышцы, пока он плавно перетекал от кафедры к моему столу, на который и запрыгнул. По аудитории прокатился слитный испуганный вскрик, студенты торопливо отодвигались подальше, а на меня как будто затмение нашло.
– Какой красавец! – восторженно сказала я. – Как же мне хочется тебя погладить!
И не дожидаясь разрешения, протянула руку и как в трансе провела по черной, теплой, бархатистой шкурке. Этот огромный кот поощрительно лизнул меня в щеку. Я погладила его за ухом, потом вспомнила Хьюберта и почесала Краута за усами. Рот он не открыл, и слюни не потекли, но зато раздалось такое басовитое мурчание!
– Эм, Краут, – неуверенно сказала за спиной Олирия.
Пантер посмотрел на нее, затем приподнял верхнюю губу и показал значительное количество очень белых и очень острых зубов. А какие у него были клыки! Мечта любого саблезубого тигра. Ох ты, моя прелесть мохнатая! Я почесала ему лобик, он подсунул голову под мою руку и опять заурчал.
– Лиара, – ядовито сказал Олин, – Гердеру вряд ли понравится твоя любовь к животным. Да и вообще, это жених Олирии, между прочим.
На меня будто ведро холодной воды вылили. Да что ведро – меня с головой опустили в горное озера и хорошо так побултыхали. Я отдернула руку и покраснела. Краут озадаченно переводил взгляд с меня на принцессу, и вдруг в его глазах появилось понимание и такая боль!
После произошедшего в аудитории мне настолько не хотелось никого видеть, что я сразу пошла в свою комнату и закрылась. Через полчаса в дверь постучал Гердер. «Уже доложили, – мрачно подумала я. – Сейчас будет лекция о моем недостойном поведении».
– Ко мне в канцелярию по ошибке принесли письмо, тебе адресованное, – с порога начал он. – И я решил, что это будет чудесный повод тебя навестить.
– А я-то думала, почему так давно писем не было, – сказала я радостно, беря конверт и вскрывая его.
– А уделить время любимому жениху? Письмо можно и потом почитать. А мне скоро назад возвращаться!
«Да что тебе стоило с посыльным передать» – раздраженно подумала я, но вслух сказала:
«Да что тебе стоило с посыльным передать» – раздраженно подумала я, но вслух сказала:
– У меня так давно никаких известий от родных не было. Я быстро почитаю, да? – и открыла письмо.
Почитанное повергло меня в шок. Почти полностью сгорел наш дом, огонь не тронул только одно крыло.
– Что случилось, дорогая? – встревоженно спросил Гердер.
– Ужас какой! Тетя Алиса пишет, что наше поместье сгорело. Как же они там теперь будут?
Я уткнулась в грудь жениха и зарыдала. Он гладил меня по голове, успокаивая. Затем сказал:
– Хочешь, мы в субботу, после посещения моей матери, телепортом отправимся в Солеми. Съездим к твоим родным, посмотрим, чем им можно помочь…
Вдруг дверь резко распахнулась. В комнату влетела Олирия.
– Гер, – возмущенно вопила принцесса, топая ногами по полу, – Он ее облизывал, а она чесала его за ухом! В огромной аудитории, в присутствии всего курса! И главное, они выглядели такими… такими довольными! И это твоя невеста и мой жених! Да он вообще все занятие только на нее смотрел! Да я видеть их не хочу! Да он на меня зубы скалил!
– Ваше высочество, что вы устроили в академии? – возмущенно выговаривал граф Эдин. – Кронпринц в ярости, предъявил нам ультиматум, требует, чтобы вы подальше держались от его невесты. Да что же там такое случилось? Ведь еще вчера вы утверждали, что согласны жениться на Олирии, и она очень милая девушка!
– Это была не она, Эдин! Я встретил другую! Девушка пахла королевской семьей, а оказалось, что она невеста этого Гердера!
– Близкие же у них отношения, если она настолько пропахла своим женихом, – ядовито сказал граф Эдин, глава гармских дипломатов.
– Да в том-то и дело, что она пахнет не именно Гердером, черт возьми! Я был уверен, что она дочь короля Генриха! – в отчаянии вскричал Краут.
– Как вы вообще умудрились перепутать девушек? Я же вам несколько раз говорил, и в отчете указывал, что Олирия – голубоглазая блондинка, Лиара под это описание совсем не подходит!
– Не знаю, – смущенно сказал Краут. – Я когда ее увидел, совсем про это забыл.
– В любом случае вы должны принести извинения королевской семье, ведь вам предстоит жениться на Олирии.
– Нет, – в отвращении покачал головой принц, – я не могу жениться на ней. Я же люблю Лиару!
– Да вы с ума сошли! – возмутился граф. – Вы видели ее всего два раза!
– Знаете, Эдин, этого достаточно, чтобы уже никогда не забыть. А свадьба с Олирией должна быть расстроена. Считайте это делом первостепенной важности.
– Ваше высочество, успокойтесь. – начал уговоры дипломат. – Свадьба ваша и принцессы Олирии, свадьба Гердера и этой девушки – дело решенное, вы ничего не можете изменить. В законе о выборе наследника престола этой страны сказано, что наследный принц в жены может взять любую незамужнюю девушку с достаточным уровнем магии, и невеста не может отказаться, а действующий монарх не может запретить. У них очень сильны традиции. Ну что вы хотите от государства, у которого название страны и столицы одно? У нас нет никаких возможностей повлиять на ситуацию. В самом деле, не будете же вы красть невесту у наследника престола дружественной нам державы?
– Эдин, вы гениальны! Украсть! Замечательная идея!
Раздался стук в дверь. После приглашения в комнату вошла молоденькая белокурая служаночка с подносом, на котором стояло вино и холодные закуски. Сильно смущаясь, она сказала:
– Меня прислала старшая горничная скрасить досуг благородных гостей.
– За вино спасибо, – произнес Краут, – а вот в скрашивании досуга мы не нуждаемся. Можете быть свободны.
– Ваше высочество, зачем же так категорично? Может быть, позже нужда и возникнет… – плотоядно оглядываясь на уходившую девушку, сказал граф Эдин. – А вообще, правильно. Расскажите-ка лучше, что же все-таки произошло в академии. Будем решать, как можно исправить ситуацию.
– Не надо ничего исправлять, Эдин. Да и я настолько сейчас взвинчен, что не могу спокойно рассуждать. Думаю, мне нужно размяться. А вы пока подумайте над тем, как можно расторгнуть помолвку с Олирией!
– Ваше высочество, не уходите от разговора! – прокричал граф в спину уходящему сюзерену. – Имейте в виду, что я не покину вашей комнаты, пока вы не объясните мне, что случилось!
Но Краут даже не обернулся на подчиненного.
Гердер был в ярости. Он метался по кабинету, снося все на своем пути и разрывая подвернувшиеся ему под руку бумаги. То, что устроила эта парочка, вообще ни в какие ворота не лезет! Идея отца женить на Олирии этого блохастого проходимца уже не казалась такой привлекательной. Да его вообще нужно выставить из страны с требованием никогда больше не появляться! Ведь наверняка он использовал на Лиаре свою родовую магию приворота! Да, конечно же, его невеста не виновата, просто попала под чары. И это тогда, когда он уже добился некоторых успехов в деле ее обольщения! Эта мысль, а также разнос, устроенный представителю гармской делегации графу Эдину, его несколько успокоили.
Принцесса была настолько раздражена, что пренебрегла требованием отца ночевать в течение учебой недели в общежитии, и вернулась во дворец. Покружив по своей комнате и немного успокоившись, она направилась в комнату, которая была выделена ее секретарю, и обнаружила того, тискающего служаночку. Лимит воплей у нее на сегодня был превышен уже в несколько раз, но это не помешало ей опять прийти в ярость:
– Лорд Граудер, вы мне нужны! Сейчас! А ты, милочка, можешь убираться отсюда! Немедленно!
– И как ты мне это объяснишь, дорогой, – ядовито прошипела она после того, как они остались вдвоем.
– Но, Олирия, ты сама виновата! – перешел в нападение Биран. – Ты кружишь мне голову, соблазняешь, а когда я уже готов взорваться от обуревающей меня страсти («это должно ей понравиться» – гордо подумал он), всегда отступаешь и бросаешь меня умирать от жажды. Я так хочу тебя, – хрипло прошептал он, удачно имитируя страсть.
– Я тоже, – неуверенно сказала принцесса, явно успокаиваясь.
– Так что же мешает тебе быть моей, полностью моей, о звезда моего сердца?
– Ох, Гердер сказал, что открутит мне голову, если я … это сделаю до брака, – чуть порозовела Олирия. – А он свое слово держит.
«Мне он тоже кое-что пообещал открутить. Жизненно необходимое», – мрачно подумал Граудер, но вслух сказал:
– Дорогая, если тебя останавливает только это, тогда тебе срочно нужно выходить замуж за этого твоего гармского принца. Я же прекрасно понимаю, что жениться на тебе мне не позволят твои жестокие родители, но так хотя бы мы сможем насладиться друг другом. («И он увезет тебя далеко-далеко».)
– А если, – ее величество застенчиво поковыряла ковер носком туфельки, – ты меня как бы скомпрометируешь, – и с надеждой посмотрела на возлюбленного. – Тогда бы мы с тобой могли пожениться.
– Э-м, боюсь, дорогая, что я настолько неподходящая фигура в глазах твоих родителей, что до свадьбы я просто не доживу.
Олирия тяжело вздохнула от несправедливости жизни и начала искать утешение в поцелуях. Искала она долго и тщательно. Уходила принцесса с мыслью, что ей срочно надо замуж. Очень срочно. И к сожалению, кандидатура была только одна.
В комнате принца Краута уже давно погасли магические светильники, но он и не думал возвращаться. Граф Эдин злился, но к себе все-таки не уходил, решив проявить упорство и дождаться возвращения сюзерена. Вдруг дверь приоткрылась, впустив тоненькую женскую фигурку. «Вернулась все-таки», – удовлетворенно подумал граф, приподнимаясь навстречу девушке с кровати принца, на которой он развалился. Та, немного помявшись на пороге, подошла к нему и села рядом, явно не зная, что ей делать дальше. «Совсем неопытная, наверное», – решил мужчина и провел рукой по нежному бедру. Девушка вздрогнула, но не отстранилась, тогда он более уверенно привлек ее к себе и поцеловал приоткрывшиеся губы. Служанка коротко вздохнула и обвила его шею своими руками. Эдин продолжая ее целовать, умело освобождал свою партнершу от одежды. Кожа ее прямо-таки светилась в свете луны и пахла розами, маленькие упругие грудки так и манили накрыть их суровой мужской рукой, а попка была так хороша, что если бы граф писал стихи, то посвятил бы ей как минимум сонет. Опуская ее на постель принца, он подумал было, что нужно бы все-таки перейти в свою комнату, а то как-то нехорошо получается удовлетворять свою похоть на кровати сюзерена, но эта мысль быстро покинула затуманенную страстью голову. Когда он раздвинул ее ножки, она пискнула и сделала попытку вырваться, но граф удержал, хрипловато проговорив:
– Все хорошо, дорогая.
– Пожалуйста, – прошептали под ним. – Не торопись. У меня еще никого не было.